- К этому аргументу прибегал Невилл?
- Да.
- Но ведь парасолнце будет все больше остывать?
- Ну и что? - нетерпеливо бросила Селена. - Зачем им солнце, если у них есть Насос?
Денисон сказал решительно:
- Я вам скажу что-то, чего вы не знаете, Селена. По слухам, Ламонт получил от паралюдей сообщение, что Насос опасен, но что остановить его они не могут. Разумеется, никто на Земле не отнесся к этому серьезно. Но вдруг это правда? Вдруг Ламонт действительно получил подобное сообщение? В таком случае напрашивается предположение, что не для всех паралюдей приемлема мысль об уничтожении мира, населенного разумными существами, которые к тому же столь охотно и доверчиво начали с ними сотрудничать. Но эта горстка не сумела переубедить практичное и несентиментальное большинство.
- Вполне возможно, - кивнула Селена. - Все это я знала - то есть вывела интуитивно - до знакомства с вами. А потом вы сказали, что никакое число, лежащее между единицей и бесконечностью, не имеет смысла. Помните?
- Конечно.
- Так вот: совершенно очевидно, что наша вселенная и паравселенная различаются в первую очередь степенью сильного ядерного взаимодействия, а потому до сих пор все исследования велись только в этом направлении. Но ведь это не единственное взаимодействие, существуют еще три - электромагнитное, слабое ядерное и гравитационное, - напряженность которых относится друг к другу, как сто тридцать к одному, единица к десяти в минус десятой степени и единица к десяти в минус сорок второй степени. Однако если их четыре, то почему не бесконечное множество? Просто все остальные настолько слабы, что не могут воздействовать на нашу вселенную и не поддаются обнаружению.
- Если взаимодействие настолько слабое, что не поддается обнаружению и не оказывает никакого воздействия, то его можно считать практически несуществующим, - заметил Денисон.
- В нашей вселенной! - отрезала Селена. - А кто может знать, что существует и чего не существует в паравселенной? При бесконечном множестве возможных взаимодействий, каждое из которых может бесконечно варьироваться в напряженности по сравнению с любым из них, принятым за норму, число возможных вселенных может быть бесконечным.
- Бесконечность континуума... И скорее алеф-один, чем алеф-нуль... Селена сдвинула брови.
- А что это означает?
- Неважно. Продолжайте.
- А потому вместо того, чтобы взаимодействовать с единственной паравселенной, которая навязала себя нам и, возможно, не отвечает нашим потребностям, почему бы не попытаться установить, какая из бесконечного множества вселенных подходит нам больше всего и легче остальных поддается обнаружению? Давайте придумаем такую вселенную, поскольку она все равно должна существовать, а потом займемся ее поисками.
Денисон улыбнулся.
- Селена, я и сам об этом думал. И хотя нет закона, который устанавливал бы что я неспособен ошибаться, все же маловероятно, чтобы блестящая личность вроде меня заблуждалась, если другая блестящая личность вроде вас независимо пришла к такому же выводу... А знаете, что?
- Нет, - сказала Селена.
- Ваша чертова лунная еда начинает мне нравиться. Во всяком случае, я к ней привыкаю. Пойдемте домой и перекусим. А потом начнем разрабатывать план дальнейших действий... И знаете, что еще?
- Нет.
- Раз уж мы будем работать вместе, можно я вас поцелую? Как экспериментатор интуистку.
Селена задумалась.
- Вероятно, для вас, как и для меня, это не первый поцелуй в жизни. Так, может быть, не надо вводить дополнительных определений?
- Что же, обойдемся без них. Но я не знаю техники поцелуев на Луне. Что я должен делать, чтобы не допустить какой-нибудь промашки?
- Положитесь на инстинкт, - злокозненно сказала Селена.
Денисон осторожно заложил руки за спину и наклонился к Селене. Затем, несколько секунд спустя, он завел их ей за плечи. 13
- А потом я его сама поцеловала, - задумчиво сообщила Селена.
- Вот как? - зло переспросил Бэррон Невилл. - К чему такая самоотверженность?
- Ну, особой самоотверженности тут не требовалось, - она улыбнулась. - Все получилось очень трогательно. Он чрезвычайно боялся сделать что-нибудь не так и даже заложил руки за спину. Наверное, для равновесия. А может быть, опасался переломать мне кости.
- Избавь меня от подробностей. Когда мы получим от тебя то, что нам требуется?
- Как только у меня что-нибудь выйдет, - ответила Селена бесцветным голосом.
- А он не узнает?
- Он интересуется только энергией.
- И еще он желает спасти мир, - насмешливо сказал Невилл. - И стать героем. И утереть всем нос. И целоваться с тобой.
- А он этого и не скрывает. Не то, что ты.
- Ну, положим! - зло буркнул Невилл. - Но я желаю только одного: чтобы у меня хватило терпения ждать. 14
- А хорошо, что день все-таки кончился, - заметил Денисон, критически разглядывая толстый рукав своего скафандра. - Я никак не могу привыкнуть к лунному солнцу. Да и не хочу привыкать. Оно настолько немыслимо, что даже этот костюм кажется мне чуть ли не собственной кожей.
- За что такая немилость к Солнцу? - спросила Селена.
- Неужели вы его любите?
- Нет, конечно. Терпеть его не могу. Но ведь я его практически никогда не вижу. А вы же зем... Вы должны были к нему привыкнуть.
- На Земле оно другое. А тут оно пылает на черном небе и пожирает звезды вместо того, чтобы просто их затмевать. Тут оно жгучее, свирепое и опасное. Солнце здесь - враг, и пока оно в небе, мне все время кажется, что наши попытки снизить напряженность поля обречены на неудачу.
- Уж это чистейшее суеверие, Бен, - сказала Селена с легким раздражением. - При чем тут Солнце? К тому же мы находились в тени кратера, совсем в ночной обстановке. И звезды были видны. И вокруг темнота.
- Нет, - возразил Денисон. - А освещенная полоса поверхности на севере? Мне страшно не хотелось туда смотреть, но я ничего не мог с собой поделать. А стоило поглядеть, и я прямо ощущал, как жесткое ультрафиолетовое излучение бьет в стекла моего скафандра.
- Глупости! Во-первых, какое может быть ультрафиолетовое излучение в отраженном свете? А во-вторых, скафандр защищает вас от любого излучения.
- Не от теплового. Во всяком случае, недостаточно.
- Но теперь же ночь!
- Вот именно! - с большим удовлетворением произнес Денисон. - Я ведь с этого и начал.
Он огляделся с непреходящим изумлением. Земля висела в небе на положенном месте - ее широкий серп теперь выгибался к юго-западу. Прямо над ним горел Орион - охотник, встающий со сверкающего кресла. По горизонту разливалось мерцание мягкого земного света.
- Какая красота! - воскликнул он и без всякого перехода вдруг спросил: - Селена, пионотрон что-нибудь показывает?
Селена, которая молча смотрела на небо, отошла к приборам, которые стояли тут, в тени кратера, уже три смены лунного дня и ночи.
- Пока ничего, - ответила она. - Но это хороший знак. Напряженность поля держится чуть выше пятидесяти.
- Надо бы ниже, - сказал Денисон.
- Можно еще снизить, - ответила Селена. - Я уверена, что все параметры подходят.
- И магнитное поле?
- В этом я не уверена.
- Но если его усилить, возникнет неустойчивость.
- Не должно бы. Я чувствую.
- Селена, я верю в вашу интуицию вопреки чему угодно, но только не фактам. Ведь мы уже пробовали, и каждый раз возникала неустойчивость.
- Я знаю, Бен. Но параметры были не совсем такими. Напряженность сохраняется на пятидесяти двух поразительно долгое время. И раз мы начинаем удерживать ее часами вместо минут, то появляется возможность увеличить магнитное поле в десять раз не на секунды, как раньше, а на минуты... Ну, попробуем?
- Подождем, - сказал Денисон.
Селена нерешительно помедлила, потом отошла от приборов.
- Бен, вы все еще скучаете по Земле? - спросила она.
- Нет. Как ни странно, совершенно не скучаю. Я думал, что буду тосковать по синему небу, по зеленой траве, по обилию прозрачной струящейся воды - по всему тому, что принято считать особым очарованием Земли. Но я нисколько не тоскую по ним. Они мне даже не снятся.
- Это бывает, - сказала Селена. - Во всяком случае, некоторые гранты утверждают, что ностальгия им незнакома. Разумеется, они составляют незначительное меньшинство, и еще никому не удалось определить, что их объединяет. Выдвигались самые разные гипотезы - от полной эмоциональной тупости, то есть неспособности что-либо вообще чувствовать, до избытка эмоциональности, заставляющей их бессознательно вообще отрицать ностальгию, чтобы она не вызвала серьезного нервного срыва.
- Что касается меня, то все, по-моему, обстоит очень просто. Последние двадцать лет моей жизни на Земле были не слишком приятными, а тут мне, наконец, удалось посвятить себя работе, в которой я нашел свое призвание... К тому же ваша помощь... Более того, Селена, само общение с вами...
- Очень любезно, что помощь вы упомянули прежде общения, - ответила Селена, сохраняя полную серьезность. - Ведь никакая помощь вам, в сущности, не нужна. Не притворяетесь ли вы, будто не можете без нее обойтись только потому, что вам нравится мое общество?