Смекни!
smekni.com

Сами боги (стр. 51 из 54)

- Вполне вероятно. Но это вовсе не подразумевает обязательного вмешательства разумных существ. Не исключено возникновение и самопроизвольных протечек.

- А когда Большой Взрыв произойдет, мы по-прежнему сможем добывать энергию из космовселенной?

- Не берусь судить, но пока об этом можно не думать. Скорее всего, проникновение нашего сильного ядерного взаимодействия в космовселенную будет длиться миллионы лет, прежде чем оно достигнет критического уровня. А к тому же, безусловно, существуют и другие космовселенные, причем число их бесконечно.

- Ну, а изменения в нашей вселенной?

- Сильное ядерное взаимодействие ослабевает. И медленно, чрезвычайно медленно наше Солнце остывает.

- А мы сможем компенсировать его остывание с помощью космоэнергии?

- Этого не понадобится! - убежденно воскликнул Денисон. - По мере того как сильное ядерное взаимодействие в нашей вселенной станет ослабляться в результате действия космонасоса, оно в равной степени будет возрастать благодаря Электронному Насосу. Если мы начнем получать энергию таким двойным способом, физические законы будут меняться в пара - и космовселенной, но у нас останутся неизменными. Мы в данном случае - перевалочный пункт, а не конечная станция. Впрочем, за судьбу конечных станций нам тоже тревожиться нечего. Паралюди, по-видимому, как-то приспособились к остыванию своего солнца, которое никогда особенно горячим не было. Ну, а в космовселенной, бесспорно, никакой жизни быть не может. Собственно говоря, создавая там условия для Большого Взрыва, мы тем самым открываем путь к развитию новой вселенной, в которой со временем может возникнуть жизнь.

Готтштейн задумался. Его круглое лицо было спокойным и непроницаемым. Несколько раз он кивал, как будто отвечая на собственные мысли, а потом сказал:

- Знаете, Денисон, а ведь это заставит мир прислушаться! Теперь уже никто не захочет отрицать, что Электронный Насос сам по себе опасен.

- Да, внутреннее нежелание признать его опасность исчезнет, поскольку доказательство ее уже само по себе предлагает оптимальный выход из положения, - согласился Денисон.

- К какому сроку вы можете подготовить статью? Я гарантирую, что она будет опубликована немедленно.

- А вы можете дать такую гарантию?

- Если ничего другого не останется, я опубликую ее отдельной брошюрой по своему ведомству.

- Сначала нужно найти способ стабилизировать протечку.

- Да, конечно.

- А пока я хотел бы договориться с доктором Питером Ламонтом о соавторстве, - сказал Денисон. - Он мог бы взять на себя математическую часть - мне она не по силам. К тому же направление моих исследований мне подсказала его теория. И еще одно, мистер Готтштейн...

- А именно?

- По-моему, совершенно необходимо, чтобы в этом участвовали лунные физики. Скажем, третьим автором вполне мог бы стать доктор Бэррон Невилл.

- Но зачем? К чему ненужные осложнения?

- Без их пионотрона мне ничего не удалось бы сделать.

- В таких случаях, по-моему, достаточно просто выразить в статье благодарность... А разве доктор Невилл работал с вами?

- Непосредственно? Нет.

- Так зачем же вмешивать еще и его?

Денисон старательно стряхнул соринку с брюк.

- Так будет дипломатичнее, - сказал он. - Ведь космонасосы придется устанавливать на Луне.

- А почему не на Земле?

- Ну, во-первых, нам нужен вакуум. Это ведь односторонняя передача вещества, а не двусторонняя, как в Электронном Насосе, а потому для нее требуются другие условия. Поверхность Луны предоставляет в наше распоряжение естественный и неограниченный вакуум, тогда как создание необходимого вакуума на Земле потребует колоссальных усилий и материальных затрат.

- Но тем не менее это возможно?

- Во-вторых, - продолжал Денисон, пропуская его вопрос мимо ушей, - если поместить слишком близко друг от друга два столь мощных источника энергии, поступающей, так сказать, с противоположных концов шкалы, в середине которой находится наша вселенная, может произойти своего рода короткое замыкание. Четверть миллиона миль вакуума, разделяющие Землю с ее Электронными Насосами и Луну с космонасосами, послужат надежной, а вернее сказать, совершенно необходимой изоляцией. Ну, а раз нам придется использовать Луну, то благоразумие, да и простая порядочность требуют, чтобы мы считались с самолюбием лунных физиков и привлекли их к работе.

- Так рекомендует мисс Линдстрем? - улыбнулся Готтштейн.

- Думаю, она была бы того же мнения, но идея эта настолько очевидна, что я додумался до нее сам.

Готтштейн встал и трижды подпрыгнул на месте, поднимаясь и опускаясь с обычной на Луне жутковатой медлительностью. При этом он ритмично сгибал и разгибал колени. Потом снова сел и осведомился:

- Вы пробовали это упражнение, доктор Денисон?

Денисон покачал головой.

- Его рекомендую для ускорения кровообращения в нижних конечностях. Вот я и прыгаю всякий раз, когда чувствую, что отсидел ногу. Мне вскоре предстоит съездить на Землю, и я стараюсь не слишком привыкать к лунной силе тяжести... Не поговорить ли нам с мисс Линдстрем, доктор Денисон?

- О чем, собственно? - спросил Денисон изменившимся тоном.

- Она гид.

- Да. И вы это уже говорили.

- И еще я говорил, что физик, казалось бы, мог выбрать себе не столь странную помощницу.

- Я ведь физик-любитель, так почему бы мне и не выбрать помощницу без профессиональных навыков?

- Довольно шуток, доктор Денисон! - Готтштейн больше не улыбался. - Я позаботился навести о ней справки. Ее биография крайне интересна, хотя, по-видимому, никому и в голову не приходило ознакомиться с ней. Я твердо убежден, что она интуистка.

- Как и очень многие из нас, - заметил Денисон. - Не сомневаюсь, что и вы по-своему интуист. А уж я - во всяком случае. По-своему, конечно.

- Тут есть некоторая разница, доктор Денисон. Вы - профессиональный ученый, и притом блестящий. Я - профессиональный администратор, и надеюсь, неплохой... А мисс Линдстрем работает гидом, хотя ее интуиция настолько развита, что может помочь вам в решении сложнейших вопросов теоретической физики.

- Она почти не получила специального образования, - поколебавшись, ответил Денисон. - И хотя ее интуитивизм очень высокого порядка, он почти не коррелируется с сознанием.

- Не был ли кто-нибудь из ее родителей в свое время связан с программой по генетическому конструированию?

- Не знаю. Но меня это не удивило бы.

- Вы ей доверяете?

- В каком смысле? Она мне во многом помогла.

- А вам известно, что она жена доктора Бэррона Невилла?

- Насколько я знаю, их отношения официально не оформлены.

- На Луне официальное оформление браков вообще не принято. А не тот ли это Невилл, которого вы намерены пригласить в соавторы вашей статьи?

- Да.

- Простое совпадение?

- Нет. Невилл интересовался мной и, по-моему, попросил Селену помогать мне.

- Это она вам сказала?

- Она сказала, что он мной интересуется. Мне кажется, ничего странного тут нет.

- А вам не приходило в голову, доктор Денисон, что она помогала вам в собственных интересах и в интересах доктора Невилла?

- Разве их интересы расходятся с нашими? Она помогала мне без каких-либо условий.

Готтштейн переменил позу и подвигал плечами, словно проделывая очередное упражнение.

- Доктор Невилл не может не знать, что его близкая приятельница - интуистка, - сказал он. - И было бы только естественно, если бы он сам использовал ее способности. Так почему она работает гидом? Не для того ли, чтобы с какой-то целью маскировать эти способности?

- Такая логика, насколько мне известно, типична для доктора Невилла. У меня же нет привычки повсюду подозревать бессмысленные заговоры.

- Но почему вы решили, что бессмысленные? Когда моя космоблоха висела над лунной поверхностью за несколько минут до того, как над вашей установкой образовался пылающий шарик, я глядел вниз, на вас. Вы стояли в стороне от пионотрона.

Денисон попытался вспомнить.

- Совершенно верно. Я загляделся на звезды. Поднимаясь на поверхность, я всегда на них смотрю.

- А что делала мисс Линдстрем?

- Я не видел. Она ведь сказала, что усиливала магнитное поле, пока не возникла протечка.

- И она всегда работает с установкой без вас?

- Нет. Но ее нетерпение понять нетрудно.

- Должен ли этот процесс сопровождаться каким-нибудь выбросом?

- Я вас не понимаю.

- И я себя тоже. В земном сиянии промелькнула какая-то смутная искра, словно что-то пролетело мимо. Но что именно - я не знаю.

- И я не знаю, - сказал Денисон.

- Но это не могло быть каким-нибудь естественным побочным следствием вашего эксперимента?

- Вроде бы нет.

- Так что же делала мисс Линдстрем?

- Не знаю.

Оба умолкли. Молчание становилось все напряженнее. Потом Готтштейн сказал:

- Насколько я понял, вы теперь попробуете устранить неустойчивость протечки и начнете работать над статьей. Я со своей стороны предприму необходимые шаги, а когда буду на Земле, подготовлю опубликование статьи и сообщу о вашем открытии ответственным лицам.

Денисон понял, что разговор окончен, и встал. Готтштейн добавил с непринужденной улыбкой:

- И подумайте о докторе Невилле и мисс Линдстрем.

17

На этот раз звезда была гораздо более пухлой и яркой. Денисон почувствовал ее жар на стекле скафандра и попятился. В излучении несомненно присутствовали рентгеновские лучи, и хотя в надежности экранирования сомневаться не приходилось, все-таки не стоило заставлять его работать на полную мощность.

- По-моему, это то, что надо, - пробормотал Денисон. - Полная устойчивость.

- Безусловно, - сказала Селена.

- Ну, так отключим и вернемся в город.

Их движения были вялыми и медлительными. Денисон ощущал непонятный упадок духа. Все волнения остались позади. Теперь уже можно было не опасаться неудачи. Соответствующие земные организации зарегистрировали новое открытие, и дальше все будет зависеть не от него. Он сказал: