Пребывание Воробьянинова и великого комбинатора оставило в городе глубокий след.
Заговорщики тщательно хранили доверенную им тайну. Молчал даже Виктор Михайлович, которого так и подмывало выложить волнующие его секреты первому встречному. Однако, вспоминая могучие плечи Остапа, Полесов крепился. Душу он отводил только в разговорах с гадалкой.
-- А как вы думаете, Елена Станиславовна,-говорил он,-чем объяснить отсутствие наших руководителей?
Елену Станиславовну это тоже весьма интересовало, но она не имела никаких сведений.
-- А не думаете ли вы, Елена Станиславовна,продолжал неугомонный слесарь,-что они выполняют сейчас особое задание?
Гадалка была убеждена, что это именно так. Того же мнения придерживался, видно, и попугай в красных подштанниках. Он смотрел на Полесова своим круглым разумным глазом, как бы говоря: "Дай семечек, и я тебе сейчас все расскажу. Виктор, ты будешь губернатором. Тебе будут подчинены все слесаря. А дворник дома э 5 так и останется дворником, возомнившим о себе хамом".
-- А не думаете ли вы, Елена Станиславовна, что нам нужно продолжать работу? Как-никак, нельзя сидеть сложа руки? Гадалка согласилась и заметила:
-- А ведь Ипполит Матвеевич герой!
-- Герой, Елена Станиславовна! Ясно. А этот боевой офицер с ним? Деловой человек! Как хотите, Елена Станиславовна, а дело так стоять не может. Решительно не может.
И Полесов начал действовать. Он делал регулярные визиты всем членам тайного общества "Меча к орала", особенно допекая осторожного владельца одесской бубличной артели "Московские баранки", гражданина Кислярского. При виде Полесова Кислярский чернел. А слова о необходимости действовать доводили боязливого бараночника до умоисступления.
К концу недели все собрались у Елены Станиславовны в комнате с попугаем. Полесов кипел.
-- Ты, Виктор, не болбочи,-говорил ему рассудительный Дядьев,-- чего ты целыми днями по городу носишься?
-- Надо действовать!-кричал Полесов.
-- Действовать надо, а вот кричать совершенно не надо. Я, господа, вот как себе все это представляю. Раз Ипполит Матвеевич сказал -- дело святое. И, надо полагать, ждать нам осталось недолго. Как все это будет происходить, нам и знать не надо: на то военные люди есть. А мы часть гражданская -- представители городской интеллигенции и купечества. Нам что важно? Быть готовыми. Есть у нас что-нибудь? Центр у нас есть? Нету. Кто станет во главе города? Никого нет. А это, господа, самое главное. Англичане, господа, с большевиками, кажется, больше церемониться не будут. Это нам первый признак. Все переменится, господа, и очень быстро. Уверяю вас.
-- Ну, в этом мы и не сомневаемся,-сказал Чарушников, надуваясь.
-- И прекрасно, что не сомневаетесь. Как ваше мнение, господин Кислярский? И ваше, молодые люди?
Никеша и Владя всем своим видом выразили уверенность в быстрой перемене. А Кислярский, понявший со слов главы торговой фирмы "Быстроупак", что ему не придется принимать непосредственного участия в вооруженных столкновениях, обрадованно поддакнул.
-- Что же нам сейчас делать?-нетерпеливо спросил Виктор Михайлович.
-- Погодите,-сказал Дядьев,-берите пример со спутника господина Воробьянинова. Какая ловкость! Какая осторожность! Вы заметили, как он быстро перевел дело на помощь беспризорным? Так нужно действовать и нам. Мы только помогаем детям. Итак, господа, наметим кандидатуры!
-- Ипполита Матвеевича Воробьянинова мы предлагаем в предводители дворянства!-воскликнули молодые люди Никеша и Владя. Чар"ушников снисходительно закашлялся.
-- Куда там! Он не меньше чем министром будет. А то и выше подымай-в диктаторы!
-- Да что вы, господа,-сказал Дядьев,-предводитель-дело десятое! О губернаторе на.м надо думать, а не о предводителе. Давайте начнем с губернатора. Я думаю...
-- Господина Дядьева!-восторженно закричал Полесов.-Кому же еще взять бразды над всей губернией?
-- Я очень польщен доверием...-- начал Дядьев. Но тут выступил внезапно покрасневший Чарушников.
-- Этот вопрос, господа,-- сказал он с надсадой в голосе,-следовало бы провентилировать. На Дядьева он старался не смотреть. Владелец "Быстроупака" гордо рассматривал свои сапоги, на которые налипли деревянные стружки.
-- Я не возражаю,--вымолвил он,-давайте пробаллотируем. Закрытым голосованием или открытым?
-- Нам по-советскому не надо,-обиженно сказал Чарушников,-давайте голосовать по-честному, по-европейски-закрыто.
Голосовали бумажками. За Дядьева было подано четыре записки. За Чарушникова -- две. Кто-то воздержался. По лицу Кислярского было видно, что это он. Ему не хотелось портить отношений с будущим губернатором, кто бы он ни был.
Когда трепещущий Полесов огласил результаты честной европейской баллотировки, в комнате воцарилось тягостное молчание. На Чарушникова старались не смотреть. Неудачливый кандидат в губернаторы сидел как оплеванный.
Елене Станиславовне было очень его жалко. Это она голосовала за него.
Другой голос Чарушников, искушенный в избирательных делах, подал за себя сам. Добрая Елена Станиславовна тут же сказала:
-- А городским головой я предлагаю выбрать всетаки мосье Чарушникова.
-- Почему же-все-таки?-проговорил великодушный губернатор.-- Не все-таки, а именно его и никого другого. Общественная деятельность господина Чарушникова нам хорошо известна.
-- Просим, просим! -- закричали все.
-- Так считать избрание утвержденным? Оплеванный Чарушников ожил и даже запротестовал:
-- Нет, нет, господа, я прощу пробаллотировать. Городского голову даже скорее нужно баллотировать, чем губернатора. Если уж, господа, вы хотите оказать мне доверие, то, пожалуйста, очень прошу вас, пробаллотируйте!
В пустую сахарницу посыпались бумажки.
-- Шесть голосов -- за,-- сказал Полесов,-- и один воздержался.
-- Поздравляю вас, господин голова!--сказал Кислярский, по лицу которого было видно, что воздержался он и на этот раз.-Поздравляю вас! Чарушников расцвел.
-- Остается освежиться, ваше превосходительство,-- сказал он Дядьеву.-- Слетай-ка, Полесов, в "Октябрь". Деньги есть?
Полесов сделал рукой таинственный жест и убежал. Выборы на время прервали и продолжали их уже за ужином.
Попечителем учебного округа наметили бывшего директора дворянской гимназии, ныне букиниста, Распопова. Его очень хвалили. Только Владя, выпивший три рюмки водки, вдруг запротестовал:
-- Его нельзя выбирать. Он мне на выпускном экзамене двойку по логике поставил. На Владю набросились.
-- В такой решительный час,-- закричали ему,нельзя помышлять о собственном благе! Подумайте об отечестве,
Владю так быстро сагитировали, что даже он сам голосовал за л своего мучителя. Распопов был избран всеми голосами при одном воздержавшемся.
Кислярскому предложили пост председателя биржевого комитета. Он против этого не возражал, но при голосовании на всякий случай воздержался.
Перебирая знакомых и родственников, выбрали: полицмейстера, заведующего пробирной палатой, акцизного, податного и фабричного инспектора; заполнили вакансии окружного прокурора, председателя, секретаря и членов суда; наметили председателей земской и купеческой управы, попечительства о детях и, наконец, мещанской управы. Елену Станиславовну выбрали попечительницей обществ "Капля молока" и "Белый цветок". Никешу и Владю назначили, за их молодостью, чиновниками для особых поручений при губернаторе.
-- Паз-звольте!-воскликнул вдруг Чарушников.Губернатору целых два чиновника! А мне?
-- Городскому голове,-- мягко сказал губернатор,-- чиновников для особых поручений не полагается по штату.
-- Ну, тогда секретаря.
Дядьев согласился. Оживилась и Елена Станиславовна.
-- Нельзя ли,-сказала она робея,-тут у меня есть один молодой человек, очень милый и воспитанный мальчик. Сын мадам Черкесовой... Очень, очень милый, очень способный... Он безработный сейчас. На бирже труда состоит. У него есть даже билет. Его обещали на днях устроить в союз... Не сможете ли вы взять его к себе? Мать будет очень благодарна.
-- Пожалуй, можно будет,-- милостиво сказал Чарушников,-как вы смотрите на это, господа? Ладно. В общем, я думаю, удастся.
-- Что ж,-заметил Дядьев,-кажется, в общих чертах... все? Все как будто?
-- А я?-раздался вдруг тонкий, волнующийся голос.
Все обернулись. В углу, возле попугая, стоял вконец расстроенный Полесов. У Виктора Михайловича на черных веках закипали слезы. Всем стало очень совестно. Гости вспомнили вдруг, что пьют водку Полесова и что он вообще один из главных организаторов старгородского отделения "Меча и орала".
Елена Станиславовна схватилась за виски и испуганно вскрикнула.
-- Виктор Михайлович! -- застонали все.-- Голубчик! Милый! Ну, как вам не стыдно? Ну, чего вы стали в углу? Идите сюда сейчас же!
Полесов приблизился. Он страдал. Он не ждал от товарищей по мечу и оралу такой черствости. Елена Станиславовна не вытерпела.
-- Господа,-сказала она,-это ужасно! Как вы могли забыть дорогого всем нам Виктора Михайловича?
Она поднялась и поцеловала слесаря-аристократа в закопченный лоб.
-- Неужели же, господа, Виктор Михайлович не сможет быть достойным попечителем учебного округа или полицмейстером?
-- А, Виктор Михайлович?-спросил губернатор.-- Хотите быть попечителем?
-- Ну, конечно же, он будет прекрасным, гуманным попечителем!-поддержал городской голова, глотая грибок и морщась.
-- А Распо-опов?-- обидчиво протянул Виктор Михайлович.-- Вы же уже назначили Распопова?
-- Да, в самом деле, куда девать Распопова?
-- В брандмейстеры, что ли?..
-- В брандмейстеры!-заволновался вдруг Виктор Михайлович. Перед ним мгновенно вознии пожарные колесни-