Письменный стол, за которым сидел прокурор, окружали члены могучей организации "Меча и орала". Судя по их жестам и плаксивым голосам, они сознавались во всем.
-- Вот он,-- воскликнул Дядьев,-- самый главный октябрист!
-- Во-первых,-сказал Кислярский, ставя на пол допровскую корзинку и приближаясь к столу,-- вопервых, я не октябрист, затем я всегда сочувствовал советской власти, а в-третьих, главный это не я, а товарищ Чарушников, адрес которого...
-- Красноармейская!-закричал Дядьев.
-- Номер три!--хором сообщили Владя и Никеша.
-- Во двор и налево,-добавил Виктор Михайлович,-- я могу показать.
Через двадцать минут привезли Чарушникова, который прежде всего заявил, что никого из присутствующих в кабинете никогда в жизни не видел. Вслед за этим, не сделав никакого перерыва, Чарушников донес на Елену Станиславовну.
Только в камере, переменив белье и растянувшись на допровской корзинке, председатель биржевого комитета почувствовал себя легко и спокойно.
Мадам Грицацуева-Бендер за время кризиса успела запастись пищевыми продуктами и товарами для своей лавчонки по меньшей мере на четыре месяца. Успокоившись, она снова загрустила о молодом супруге, томящемся на заседаниях Малого Совнаркома. Визит к гадалке не внес успокоения.
Елена Станиславовна, встревоженная исчезновением всего старгородского ареопага, метала карты с возмутительной небрежностью. Карты возвещали то конец мира, то прибавку к жалованью, то свидание с мужем в казенном доме в присутствии недоброжелателя -- пикового короля.
Да и самое гадание кончилось как-то странно. Пришли агенты-пиковые короли:-и увели прорицательницу в казенный дом, к прокурору.
Оставшись наедине с попугаем, вдовица в смятении собралась было уходить, как вдруг попугай ударил клювом в клетку и первый раз в жизни заговорил человечьим голосом.
-- Дожились! -- сказал он сардонически, накрыл голову крылом и выдернул из подмышки перышко.
Мадам Грицацуева-Бендер в страхе кинулась к дверям.
Вдогонку ей полилась горячая, сбивчивая речь. Древняя птица была так поражена визитом агентов и уводом хозяйки в казенный дом, что начала выкрикивать все знакомые ей слова. Наибольшее место в ее репертуаре занимал Виктор Михайлович Полесов.
-- При наличии отсутствия,-раздраженно сказала птица.
И, повернувшись на жердочке вниз головой, подмигнула глазом застывшей у двери вдове, как бы говоря: "Ну, как вам это понравится, вдовица?"
-- Мать моя! -- простонала Грицацуева.
-- В каком полку служили? -- спросил попугай голосом Бендера.-Кра-р-р-р-рах... Европа нам поможет.
После бегства вдовы попугай оправил на себе манишку и сказал те слова, которые у него безуспешно пытались вырвать люди в течение тридцати лет:
-- Попка дурак!
Вдова бежала по улице и голосила. А дома ее ждал вертлявый старичок. Это был Варфоломеич.
-- По объявлению,-сказал Варфоломеич,--два часа жду, барышня.
Тяжелое копыто предчувствия ударило Грицацуеву в сердце.
-- Ох! -- запела вдова.-- Истомилась душенька!
-- От вас, кажется, ушел гражданин Бендер? Вы объявление Давали? Вдова упала на мешки с мукой.
-- Какие у вас организмы слабые,-сладко сказал Варфоломеич.-- Я бы хотел спервоначалу насчет вознаграждения уяснить себе... .
-- Ох!.. Все берите! Ничего мне теперь не жалко! - причитала чувствительная вдова.
-- Так вот-с. Мне известно пребывание сыночка вашего О. Бендера. Какое вознаграждение будет?
-- Все берите! -- повторила вдова.
-- Двадцать рублей,-сухо сказал Варфоломеич, Вдова поднялась с мешков. Она была замарана мукой. Запорошенные ресницы усиленно моргали.
-- Сколько?--переспросила она.
-- Пятнадцать рублей,--спустил цену Варфоломеич.
Он чуял, что и три рубля вырвать у несчастной женщины будет трудно.
Попирая ногами кули, вдова наступала на старичка, призывала в свидетели небесную силу и с ее помощью добилась твердой цены.
-- Ну что ж, бог с вами, пусть пять рублей будет. Только деньги попрошу вперед. У меня такое правило.
Варфоломеич достал из записной книжечки две газетных вырезки, не выпуская их из рук, стал читать:
-- Вот извольте посмотреть по порядку. Вы писали, значит: "Умоляю... ушел из дому товарищ Бендер... зеленый костюм, желтые ботинки, голубой жилет..." Правильно ведь? Это "Старгородская правда", значит. А вот что пишут про сыночка вашего в столичных газетах. Вот... "Попал под лошадь..." Да вы не убивайтесь, мадамочка, дальше слушайте... "Попал под лошадь..." Да жив, жив! Говорю вам, жив. Нешто б я за покойника деньги брал бы? Так вот: "Попал под лошадь. Вчера на площади Свердлова попал под лошадь извозчика э 8974 гражданин О. Бендер. Пострадавший отделался легким испугом..." Так вот, эти документики я вам предоставляю, а вы мне денежки вперед..У меня уж такое правило.
Вдова с плачем отдала деньги. Муж, ее милый муж в желтых ботинках лежал на далекой московской земле, и огнедышащая извозчичья лошадь била копытом по его голубой гарусной груди.
Чуткая душа Варфоломеича удовлетворилась приличным вознаграждением. Он ушел, объяснив вдове, что дополнительные следы ее мужа безусловно найдутся в редакции газеты "Станок", где уж, конечно, все на свете известно.
ПИСЬМО ОТЦА ФЕДОРА.
писанное в Ростом, в водогрейне "Млечный путь". жене своей в уездный город N
Милая моя Катя! Новое огорчение постигло меня, но об этом после. Деньги получил вполне своевременно, за что тебя сердечно благодарю. По приезде в Ростов сейчас же побежал по адресу. "Новоросцемент" - весьма большое учреждение, никто там инженера Брунса и не знал. Я уже было совсем отчаялся, но меня надоумили. Идите, говорят, в личный стол. Пошел. "Да,-- сказали мне,-- служил у нас такой, ответственную работу исполнял, только, говорят, в прошлом году он от нас ушел. Переманили его в Баку, на службу в Азнефть, по делу техники безопасности".
Ну, голубушка моя, не так кратко мое путешествие, как мы думали. Ты пишешь, что деньги на исходе. Ничего не поделаешь, Катерина Александровна. Конца ждать недолго. Вооружись терпением и, помолись богу, продай мой диагоналевый студенческий мундир.
8. И. Ильф, Е. Петров 225
И не такие еще придется нести расходы. Будь готова ко всему.
Дороговизна в Ростове ужасная. За номер в гостинице уплатил 2 р. 25 к. До Баку денег хватит. Оттуда, в случае удачи, телеграфирую.
Погоды здесь жаркие. Пальто ношу на руке. В номере боюсь оставить-того и гляди украдут. Народ здесь бедовый.
Не нравится мне город Ростов. По количеству народонаселения и по своему географическому положению он значительно уступает Харькову. Но ничего, матушка, бог даст, и в Москву вместе съездим. Посмотришь тогда-совсем западноевропейский город. А потом заживем в Самаре, возле своего заводика.
Не приехал ли назад Воробьянинов? Где-то он теперь рыщет? Столуется ли еще Евстигнеев? Как моя ряса после чистки? Во всех знакомых поддерживай уверенность, будто я нахожусь у одра тетеньки. Гуленьке напиши то же.
Да! Совсем было позабыл рассказать тебе про страшный случай, происшедший со мной сегодня.
Любуясь тихим Доном, стоял я у моста и возмечтал о нашем будущем достатке. Тут поднялся ветер и унес в реку картузик брата твоего, булочника. Только я его и видел. Пришлось пойти на новый расход: купить английское кепи за 2 р. 50 к. Брату твоему, булочнику, ничего о случившемся не рассказывай. Убеди его, что я в Воронеже.
Плохо вот с бельем приходится. Вечером стираю, а если не высохнет, утром надеваю влажное. При теперешней жаре это даже приятно. Целую тебя и обнимаю. Твой вечно муж Федя. ГЛАВА XXVIII. КУРОЧКА И ТИХООКЕАНСКИЙ ПЕТУШОК
Репортер Персицкий деятельно готовился к двухсотлетнему юбилею великого математика Исаака Ньютона.
В разгар работы вошел Степа из "Науки и жизни". За ним плелась тучная гражданка.
-- Слушайте, ПерсИцкий,-сказал Степа,-к вам вот гражданка по делу пришла. Идите сюда, гражданка, этот товарищ вам объяснит. Степа, посмеиваясь, убежал.
-- Ну?-спросил Персицкий.-Что скажете? Мадам Грицацуева (это была она) возвела на репортера томные глаза и молча протянула ему бумажку.
-- Так,-сказал Персицкий,-- ...попал под лошадь... отделался легким испугом... В чем же дело?
-- Адрес,-- просительно молвила вдова,-- нельзя ли адрес узнать?
-- Чей адрес?
-- О. Бендера.
-- Откуда же я знаю?
-- А вот товарищ говорил, что вы знаете.
-- Ничего я не знаю. Обратитесь в адресный стол.
-- А может, вы вспомните, товарищ? В желтых ботинках.
-- Я сам в желтых ботинках. В Москве еще двести тысяч человек в желтых ботинках ходят. Может быть, вам нужно узнать их адреса? Тогда пожалуйста. Я брошу всякую работу и займусь этим делом. Через полгода вы будете знать все. Я занят, гражданка.
Но вдова, которая почувствовала к Персицкому большое уважение, шла за ним по коридору и, стуча накрахмаленной нижней юбкой, повторяла свои просьбы.
"Сволочь Степа,-- подумал Персицкий.-- Ну, ничего, я на него напущу изобретателя вечного движения, он у меня попрыгает".
-- Ну, что я могу сделать? -- раздраженно спросил Персицкий, останавливаясь перед вдовой.-- Откуда я могу знать адрес гражданина О. Бендера? Что я-лошадь, которая на него наехала? Или извозчик, которого он на моих глазах ударил по спине?..
Вдова отвечала смутным рокотом, в котором можно было разобрать только "товарищ" и "очень вас". Занятия в Доме народов уже кончились. Канцелярия и коридоры опустели. Где-то только дошлепывала страницу пишущая машинка.
-- Пардон, мадам, вы видите, что я занят! С этими словами Персицкий скрылся в уборной. Погуляв там десять минут, он весело вышел. Грицацуева терпеливо трясла юбками на углу двух коридоров. При приближении Персицкого она снова заговорила. Репортер осатанел.
-- Вот что, тетка,-сказал он,-так и быть, я вам скажу, где ваш О. Бендер. Идите прямо по коридору, потом поверните направо и идите опять прямо. Там будет дверь. Спросите Черепенникова. Он должен знать.
И Персицкий, довольный своей выдумкой, так быстро исчез, что дополнительных сведений крахмальная вдовушка получить не успела.