Позитивный взгляд на современное сообщество государств заключается, как представляется, в том, что это сложный, развивающийся социальный организм. Он обладает структурой, определенной наличием в разной степени связанных между собой государств или групп государств и их организаций, объединяющихся на разных основах и взаимодействующих с другими государствами и группами и их организациями и, наконец, всех государств мира и их объединений и организаций, взаимодействующих и сотрудничающих. Все эти элементы структуры группируются вокруг организационного ядра — общей универсальной межгосударственной организации ООН и специализированных организаций ее системы. Жизнь этой структуры — в мириадах отношений, устанавливаемых между ее звеньями. Отношения эти системны, они в большей или меньшей степени организованы, упорядочены. Чем больше степень упорядоченности, организованности элементов структуры сообщества и действующих в нем отношений, тем более органичным и жизнеспособным оно является.
Право же исторически стало тем инструментом, которое служит формированию системности и упорядоченности сообщества. Как структурный элемент, оно опосредует сложившийся и развиваемый порядок (политический, экономический, социальный и т. д.) отношений внутри сообщества, превращая его в правопорядок. От того, насколько эффективно право будет регулировать международную жизнь, зависит устойчивость и стабильность развития на нашей планете.
Объектом данной работы являются международный правопорядок и международная законность.
Традиционно для западной доктрины является то течение международно-правовой мысли, которое в своем отрицании правопорядка исходит из оценки международного права как "примитивного", не способного обеспечить реальный порядок. Теоретические посылки этих концепций стали классическими: в международном сообществе отсутствует наднациональная законодательная власть, нет и аппарата, который обеспечивал бы поддержание правопорядка, международное право "примитивно". Американский исследователь У. Коплин считает: поскольку отсутствует какое-либо официальное учреждение, создающее законы для государств и применяющее санкции, международное право остается децентрализованной или "примитивной системой права", что позволяет, по мнению автора, сомневаться в его юридическом характере.
Свою трактовку "примитивности" международного правопорядка дает американский юрист социологической школы М. Баркун. По его мнению, социальная среда международного сообщества, в котором нет наднациональной власти, системы принуждения, не допустит полноценного применение правовых предписаний, а потому международное право не может рассматриваться как действительно правовая система.
По сути аналогичны воззрения М. Рейсмэна, также оспаривающего правовой характер международного права:
«...право в каком-либо социально значимом смысле требует наличного бытия, самого незначительного минимума ожидания эффективности...», чем не обладает международное право. Существенная особенность рассуждений Рейсмэна — тезис о необходимости санкционного принуждения в международной системе вообще, но лишь в форме односторонних действий отдельных государств при отсутствии каких-либо критериев правомерности мер принуждения (этот тезис развивается им во многих работах, вплоть до настоящего времени, применительно к современной американской политике).
Нигилистической и субъективистской представляется позиция современного американского исследователя Н. Онафа. Выступая сторонником силы в международных отношениях, он считает, что правопорядок может быть установлен только наднациональной властью, основанной на силе, "поскольку отсутствует международный правопорядок, гарантируемый властью, то имеется лишь порядок, обусловленный равновесием силы" т. е. всего лишь некие "правила игры". Не нормы международного права, а "правила игры", что и предполагает отношение к международному правопорядку как к "порядку, имеющему видимость правового характера, т. е. полностью лишенному власти, которая необходима для установления порядка путем права". Не затушевывает, а лишь подтверждает нигилистическое отношение к международному праву и правопорядку заявление автора о том, что международное право все же есть право, а международный порядок — все же правовой порядок, но только потому, что "на страже правопорядка стоят юристы".
Стремление видеть в международном правопорядке аналог внутригосударственного без учета коренного отличия социальной среды, в которой функционирует первый по сравнению со вторым (со всеми вытекающими отсюда последствиями), приводит к искаженной оценке современного международного права и основанного на нем порядка. Британский юрист Э. Карти в монографии "Упадок международного права", вышедшей в 1986 г., строит свою систему доказательств на том, что в международном праве, основанном на соглашении государств, неизбежны пробелы, неурегулированности в важнейших сферах межгосударственных отношений. Следовательно, делает он вывод, не может быть и "не существует никакого международного правового порядка, а просто имеется ряд конвенций, договоров и обычаев, охватывающих ряд сфер, но не обязательно связанных между собой".
С других методологических позиций отрицают правовой порядок сторонники теорий бихевиоризма, активно выступающие в США. Известный глава школы "ориентированного на политику права" М. Макдугал говорит о "мировом публичном порядке", под которым он понимает борьбу конкурирующих действий учасников международного общения, вовлеченных в "процесс властных решений..., в ходе которого создаются и распространяются ценности". При таком подходе, по мнению автора, "на современной мировой арене не заметно такого международного права или публичного порядка, который эффективно бы применялся в глобальном масштабе". Вне зависимости от общих деклараций, провозглашаемых сторонниками этого течения, узкая предопределенность бихевиористского анализа приводит к искаженному толкованию действительности. Так, американец А. Дор заявляет, что он считает ошибочным утверждения об отсутствии международного правового порядка или господстве анархии по концепции Гоббса. В то же время нормы права возникают, по его мнению, из "суровой действительности сосуществования, т. е. из поведения государств в конкретных ситуациях, в которых замешаны их противоположные интересы и цели". Сходные типы поведения сходных по социальному, политическому строю, по идеологии государств и их союзов продолжают свои собственные правопорядки, которые в своей основе могут качественно отличаться от общего правопорядка и быть противопоставленными ему.
Особый интерес представляют широко распространенные в американской литературе взгляды на правопорядок либерально настроенных разработчиков утопических проектов наднационального миропорядка будущего. Их исходная позиция — в доказывании того, что в современном сообществе существует порядок, почти не изменившийся со времен Вестфальских мирных договоров середины XVII в., т.е. господство абсолютного государственного суверенитета, порождающее конфликты, анархию, неспособность разрешать противоречия, находить взаимоприемлемые решения общих проблем и т. п. В стремлении сконструировать идеальный правопорядок будущего, установлению которого мешает государственный суверенитет, юристы-футурологи резко и в основном обоснованно критикуют пороки правопорядка современного. Суть отношения фолковской школы создателей "проектов моделей миропорядка будущего" к современному правовому порядку ясно выражена в известной работе К. Мэрфи. "В поисках мирового порядка. Исследование теории и практики"; "С 17 века юристы тщатся доказать, что миром правит право. Но последнее само по себе не может установить порядок. Оно не создает международного сообщества... Акцент на примате права может только косвенно вызвать нестабильность. Попытки контролировать политические конфликты при помощи правовых норм и процедур вызывают эскалацию применения принудительных средств с целью восстановить равновесие силы" [2, c. 62-63]. Отталкиваясь от этого сверхпессимистического анализа, автор предлагает спасение в разрушении межгосударственной системы и строительстве сообщества, в котором будет функционировать централизованная система принуждения, такая же судебная система, централизованная система распределения ресурсов и т. п. механизмы. "Боюсь, что все это имеет очень небольшое отношение к реальному миру", заметил о подобных рассуждениях голландский рецензент книги К. Мэрфи.
В своей заданности на "осчастливливание" человечества централизованным миропорядком будущего либералы этого толка незаметно для себя становятся мизантропами, разделяющими концепцию Гоббса об изначальной склонности людей к насилию. Внеисторический, внесоциальный подхбд к международному праву как только к вещи в себе, существующей в вакууме, приводит, в соответствии с логикой этих рассуждений, к выводу о невозможности примата права. Вместо последнего в картине реального мира искусственно прочерчивается пугало примата силы. Изначально позитивные намерения приводят авторов этой концепции к выводам, сходным с высказываниями правовых нигилистов.