за обещала приходить каждый вечер в девять часов для беседы с доро- гим заключенным и, как мы видели, в рвый же вечер исполнила свое обе- щание.
На другой день она пришла с той же таинственностью, с теми же предос- торожностями, как и накануне. Она дала себе слово не приближать лица к самой решетке. И, чтобы сразу же начать разговор, который мог бы серьез- но заинтересовать ван Берле, она начала с того, что протянула ему сквозь решетку три луковички, завернутые все в ту же бумажку.
Но, к большому удивлению Розы, ван Берле отстранил ее белую ручку кончиками своих пальцев.
Молодой человек обдумал все.
- Выслушайте меня, - сказал он, - мне кажется, что мы слишком риску- ем, вкладывая все наше состояние в один мешок. Вы понимаете, дорогая Ро-а, мы собираемся выполнить задание, которое до сих пор считалось невы- полнимым. Нам нужно вырастить знаменитый черный тюльпан. Примем же все предосторожности, чтобы в случае неудачнам не пришлось себя ни в чем упрекать. Вот каким путем, я думаю, мы достигнем цели.
Роза напрягла все свое внимание, чтобы выслушать, что ей скажет зак- люченный, не потому, чтобы она лично придавала этому бошое значение, а только потому, что этому придавал значение бедный цветовод.
Корнелиус продолжал:
- Вот как я думаю наладить наше совместное участие в этом важном де- ле.
- Я слушаю, - сказала Роза.
- В этой крепости есть, по всей вероятности, какойнибудь садик, а ес- ли нет садика, то дворик, а если не дворик, то какая-нибудь насыпь.
- У нас здесь чудесный сад, - сказала Роза, - он тянется вдоль реки и усажен прекрасными старыми деревьями.
- можете ли вы, дорогая Роза, принести мне оттуда немного земли, чтобы я мог судить о ней?
- Завтра же принесу.
- Вы возьмете немного земли в тени и немного солнце, чтобы я мог определить по обоим образчикам ее сухость и влажность.
- Будьте покойны.
- Когда я выберу землю, мы разделим луковички. Одну луковичку возьме- те вы и посадите в указанный мною день в землю, которую я выберу. Она, безусловно расцвет, если вы будете ухаживать за ней согласно моим ука- заниям.
- Я не покину ее ни на минуту.
- Другую луковичку вы оставите мне, и я попробую вырастить ее здесь, в своей камере, что будет для меня развлечениев те долгие часы, кото- рые я провожу без вас. Признаюсь, я очень мало надеюсь на эту луковичку и заранее смотрю на нее, бедняжку, как на жертву моего эгоизма. Однако же, иногда солнце проникает и ко мне. Я постараюсь мым искусным обра- зом использовать все. Наконец, мы будем, - вернеевы будете держать про запас третью луковичку, нашу последнюю надежду на случай, если бы первые два опыта не удались. Таким путем, дорогая Роза, невозможно, чтобы мы не выиграли ста тысяч флоринов - ваше приданое, и не добились бы высшего счастья, достигнув своей цели.
- Я поняла, - ответилРоза. - Завтра я принесу землю, и вы выберете ее для меня и для себя. Что касается земли для вас, то мне придется пот- ратить на это много вечеров, так как каждый раз я смогу приносить только небольшое количество.
- О, нам нечего торопиться, милая Роза. Наши тюльпаны должны быть по- сажены не раньше чем через месяц. Как видите, у нас еще много времени. Только для посадки вашего тюльпана вы будете точно выполнять все мои указания, не правда ли?
- Я вам это обещаю.
- И, когда он будет посажен, вы будете сообщать мне все отоя- тельства, касающиеся нашего воспитанника, именно: изменение темпатуры, следы на аллее, следы на грядке. По ночам вы будете прислушиваться, не посещают ли наш сад кошки. Две несчастные кошки испортили у меня в Дорд- рехте целых две грядки.
- Хорошо, я буду прислушиваться.
- В лунные ночи... Виден ли от вас сад, милое дитя?
-кна моей спальни выходят в сад.
- Отлично. В лунные ночи вы будете следить, не выползают ли из от- верстий забора крысы. Крысы - опасные грызуны, которых нужно остере- гаться; я встречал цветоводов, которые горько жаловались на Ноя за то, что он взял в ковч пару крыс.
- Я послежу и, если там есть крысы и кошки...
- Хорошо, нужно все предусмотреть. Затем, - продолжал ван Берле, ставший очень подозрительным за время своего пребывания в тюрьме, - за- тем есть еще одно животное, более опасное, чем крысы и кошки.
- о это за животное?
- Это человек. Вы понимаете, дорогая Роза, крадут один флорин, рискуя из-за такой ничтожной суммы попасть на коргу; тем более могут украсть луковичку тюльпана, который стоит сто тысяч флоринов.
- Никто, кроме меня, не войдет в сад.
- Вы мне это обещаете?
- Я клянусь вам в этом.
- Хорошо, Роза. Спасибо, дорогая Роза. Теперь вся радость для меня будет исходить от вас.
И, так как губы ван Берле с таким же пылом, как накануне, приблизи- лиск решетке, а к тому же настало время уходить, Роза отстранила голо- ву и протянула руку.
В красивой руке девушки была луковичка тюльпана.
Корнелиус страстно поцеловал кончики пальцев ее руки.
Потому ли, что эта рука держала одну из луковичек знаменитого черного тюльпана? Или потому, что эта рука принадлежала Розе? Это мы предостав- ляем разгадывать лицам, более опытным, чем мы.
Итак, Роза ушла с двумя другими луковичками, крепко их прижимая к груди.
Прижимала она их к груди потому ли, что это были луковички черного тюльпана, или потому, что луковички ей дал Корнелиус ван Берле? Нам ка- жется, что эту задачу легче решить, чем предыдущую.
Как бы там ни было, но с это момента жизнь заключенного становится приятной и осмысленной.
Роза, как мы видели, передала ему одну из луковичек.
Каждый вечер она приносила ему по горсти земли из той части сада, ка- кую он нашел лучшей и которая была действительно превосходной.
Широкий кувшин, удачно надбитый Корнелиусом, послужил ему вполне под- ходящим гшком. Он наполнил его наполовину землей, которую ему принесла Роза, сшав ее с высушенным речным илом, и у него получился прекрасный чернозем.
В начале апреля он посадил туда первую луковичку.
Мы не смогли бы описать стараний, уловок и ухищрений, к каким прибег Корнелиус, чтобскрыть от наблюдений Грифуса радость, которую он полу- чал от работыДля заключенного философа полчаса - это целая вечность ощущений и мыслей.
Роза приходила каждый день побеседовать с Корнелиусом.
Тюльпаны, о которых Роза прошла за это время целый курс, являлись главной темой их разговоров. Но, как бы ни была интересна эта тема, нельзя все же говорить постоянно только о тюльпанах. Итак, говорили и о другом, и, к своему великому удивлению, литель тюльпанов увидел, как может расширяться круг тем для разговоров.
Только Роза, как правило, стала держать свою красивую головку на расстоянии шести дюймов от окошечка, ибо прекрасная фрисландка стала опасаться за себя самое, с тех пор, по всей вероятности, как она по- чувствовала, что дыхание заключенного может даже сквозь решетку обжигать сердца молодых девушек.
Одно обстоятельство беспокоило в это время Корнелиа почти так же сильно, как его луковички, и он постоянно думал о нем.
Его смущала зависимость Розы от ее отца.
Словом, жизнь ван Берле, известного врача, прекрасного художника, че- ловека высокой культуры, - ван Берле-цветовода, который безусловно пер- вым взрастил то чудо творения, которое, как это заранее было решено, должно было получить наименование Rosa Barlaensis, - жизнь ван Берле, больше чем жизнь, блополучие его, зависело от малейшего каприза друго- го человека. И уровень умственного развития того человека - самый низ- кий. Человек-тюремк - существо менее разумное, чем замок который он запирал, и болееесткое, чем засов, который он задвигал. Это было нечто среднее между человеком и зверем.
Итак, благополучие Корнелиуса зависело от этого человека. Он мог в одно прекрасное утро соскучиться в Левештейне, найти, что здесь плохой воздух, что водка недостаточно вкусна, покинуть крепость и увезти с со- бой дочь. И вновь Роза с Корнелиусом были бы разчены.
- И тогда, дорогая Роза, к чему послужат почтовые голуби, раз вы не сможете ни прочесть моих писем, ни излагать мне свои мысли?
- Ну, что же, - ответила Роза, которая в глубине души так же, как и Корнелиус, опасалась разлуки, - в нашем распоряжении - по часу каждый вечер; употребим это время с пользой.
- Но мне кажется, - заметил Корнелиус, - что мы его и сейчас употреб- ляем не без пользы.
- Употребим его с еще большей пользой, - повторила улыбаясь Роза. - Научите меня читать и писать. Уверяю вас, ваши уроки пойдут мне впрок, и тогда, если мы будем когда-нибудь разлучены, то только по своей собственной воле.
- О, - воскликнул Корнелиус, - тогда перед нами вечность!
Роза улыбнулась, пожав слегка плечами.
- Разве вы останетесь вечно в тюрьме? - ответила она: - разве, аро- вав вам жизнь, его высочество не даст вам свободы? Разве вы не внетесь снова в свои владения? Разве вы не станете вновь богатым? А будучи бога- тым и свободным, раз вы, проезжая верхом на лошади или в карете, удос- тоите взглядом маленькую Розу, дочь тюремщика, почти дочь палача?
Корнелиус пытался протестовать и протестовал бы, без сомнения, от всего сердца, с искренностью души, переполненной любовью.
Молодая девушка прервала его:
- Как поживает ваш тюльпан? - спросила она с улыбкой.
Говоть с Корнелиусом о его тюльпане было для Розы способом заста- вить его пабыть все, даже самое Розу.
- Неплохо, - ответил он, - кожица чернеет, брожение началось, жилки луковички нагреваются и набухают; через неделю, пожалуй, даже раньше, можно будет наблюдать первые признаки прорастания. А ваш тюльпан, Роза?
- О, я широко поставила дело и точно следовала вашим указаниям.
- Послушайте, Роза, что же вы сделали? - спросил Корнелиус. Его глаза почти так же вспыхнули, и его дыхание было таким же горячим, как в тот вечер, когда его глаза обжигали лицо, а дыхание - сердце Розы.