Женщина появилась в коридоре. Тоже закричала:
-- Но это же бандитизм. Почему не надо?! Это же банди!..
-- Не надо, -- решительно сказал мужчина. Он поднял, держась за стенку, постоял, пережидая боль в животе... Вздохнул и качнул головой. И скрипнул зубами. На Костю с пестиком не смотрел.
-- Пойдем к отцу вместе, -- сказал он после долгой пау. -- Дай одеться, Оля.
Костя жалел, что пнул мужчину -- он сам не ждал, что так случится, -- зато теперь хоть дело стало походить на дело: с отцом-то им легче захомутать этих жеребцов -- Игорька с его папашей. Впрочем, чувство враждебности к отцу Игорь у Кости поослабло -- оставалось одно нетерпеливое же: довести справедливое дело до конца.
Когда мужчина надел костюм и появился в коридоре, у него каким-то образом куда-то упряталось брюшко; стоял солидный мужчина, решительный, крупный, крепкий.
-- Пошли, -- сказал он Косте. -- Пестик-то оставь.
Костя положил пестик на стул перед самым выходом из квартиры.
-- Где ваш дом? -- спросил мужчина, когда стояли у лиф, ждали кабину.
-- На Советской.
-- Как туда ехать?
-- Да тут три квартала...
Лифт подъехал... Вошли в кабину, закрылись, мужчина нажал кнопку -- мягко поехали вниз. Стояли близко друг к другу, так близко, что Косте было неловко смотреть в глаза мужчине. А тот смотрел на него. Но Костя тоже старался не утратить самостоятельности и решительного настроения. Единственное, о чем он пожалел в эту минуту, -- что он не такой же крупный и солидный, как этот, который смотрит на него несколько сверху. Костя часто жалел, что он не крупный, не солидный.
-- Сколько тебе лет? -- спросил мужчина.
-- Не в этом дело, -- сказал Костя.
Тут лифт мягко остановился -- точно сел на подушку -- очень хороший лифт... Вышли, спустились несколько вниз по ступенькам и очутились на улице.
-- А чего ты так ерепенишься-то? -- спросил мужчина.
-- А чего же мне на вас, молиться?
-- Да не молиться, кто тебя заставляет молиться. Но так же тоже... умные-то люди не ведут себя.
-- Ваш Игорек зато ведет себя... Комсомолец небось!
-- Из всякого безвыходного положения всегда можно найти выход, запомни это.
-- Что, деньги небось будете совать?
-- Дурак, -- сказал мужчина горько. -- Психопат. И сест твоя такая же?
-- Что же вы умные... -- Костя даже остановился от воз и от обиды. -- Ишь, умные! -- Костя сам теперь в упор смотрел на мужчину -- Умники... -- он стиснул зубы и клятвенно сказал: -- Я вам раз и навсегда говорю: не сделае по-человечески, я...
-- Пошли, -- коротко и тоже решительно сказал мужчи, повернулся и пошагал дальше. -- От горшка два вершка, а сплошные угрозы. Сопляк.
Некоторое время шли молча.
-- Что же это за семья будет, если мы их силой сведем? Вы об этом-то подумали? -- спросил мужчина.
-- А он думал?..
-- Да что ты, как дятел, -- "он, он"! А она?
-- Она девка! А он -- парень!
-- Не ори... -- мужчина посмотрел по сторонам. -- Чего ты орешь? Я вообще могу не ходить с тобой...
-- Выломлю штакетину и погоню вперед... Если не пой, -- вид у Кости был такой свирепый, что можно было не сомневаться -- так и сделает: выломит штакетину и учи на улице драку.
-- Тьфу!.. Полудурок. Да неужели ты не можешь спокой-то?
-- Не могу. Не могу-у! Я как только погляжу на твою спо... на твое лицо, так у меня в голове все мутится: как ты-то можешь спокойно? Человечек же на свет родился... маленький... а вы, как... Да вы что!
-- Все, не ори больше. Иди молча.
Дальше до самого дома шли молча.
Дверь открыл отец... Костя легонько подтолкнул сзади мужчину, вошел сам в квартиру закрыл дверь и сказал:
-- Дедушку привел нашего Антона.
-- Здравствуйте, -- серьезно, с достоинством сказал муж, дедушка Антона. -- Я -- Свиридов, Павел Владими.
-- Так, -- сказал отец Кости. -- А мы Худяковы, -- и смотрел на Свиридова пристально, прямо, не мигая.
-- Ну, приглашайте, -- сказал Свиридов. -- Показывай внука.
Из кухни вышла мать Кости и смотрела на Свиридова изумленно и с интересом.
Вышла из комнатки, где теперь жил маленький Антон, мама его, Алевтина... И смотрела на крупного дядю с недо. Она не слышала слов брата, что тот привел "де", поэтому не могла понять, почему так странно все стоят и молчат.
-- Где же внук-то? -- еще раз довольно бодро спросил Свиридов.
-- Какой внук? -- тихо спросила Алевтина.
-- Мой внук...
-- Это отец Игоря, -- пояснил Костя.
-- Какого Игоря?
-- Твоего Игоря... Отца Антона.
-- Во, псих-то, -- сказала Алевтина. И ушла в комнат. -- Чего ты самодеятельность-то развиваешь? -- сказала она из комнаты. И опять появилась на пороге. -- Какой Игорь?
-- Ты не темни!.. -- громко сказал Костя. Он растерялся, это было видно.
-- Чего "не темни"?
-- Он -- отец Игоря, -- уже не так уверенно сказал Кос, -- а Игорь -- отец Антона. Что ты?
-- Да откуда ты взял? -- спросила Алевтина. -- Чего ты людей зря беспокоишь, дурак ты такой! Ну надо же!.. При чем тут Игорь-то?
-- Погодите, погодите, -- сказал Свиридов. -- Давайте разберемся: вы были знакомы с моим сыном? С Игорем Свиридовым.
-- Была знакома... Я знала его. Но дружил он не со мной, а с моей подругой, тоже на почте работала.
-- Значит, это не его сын?
-- Откуда?!
-- А чей же он тогда сын?! -- заорал Костя.
-- Костя, -- сказал отец. -- Не ори. Ну, выяснили? Все, значит, в порядке... Извините, что зря побеспокоили.
-- Да ну что!.. -- сказал Свиридов по-доброму. -- Дело разве...
-- Да врет она! -- опять закричал Костя. -- Не хочет гово: договорились с этим Игорем!
-- Не ори, Костя! -- тоже повысил голос отец. -- Чего орать-то? Извините, -- еще раз сказал он Свиридову. -- Мы, конечно, переживаем тут, поэтому и...
-- Нет, -- обратился Свиридов к Алевтине, -- может быть, правда, вы что-то скрываете? Может быть, Игорь...
-- Да ни с какого боку! -- сказала Алевтина. И даже за. И
пошла в комнату. -- Господи!.. -- сказала она там сама себе. Она, как стала матерью, сразу как-то поум, осмелела, часто баловалась со своим Антоном и смея.
-- Ну что же... -- Свиридов повернулся к Косте. -- Я мо быть свободен?
Костя, миновав его, молча прошел на кухню. И заорал оттуда что было силы:
-- Все равно дознаюсь! Доз-на-а-ю-усь!
-- До свидания, -- вежливо сказал Свиридов.
Отец молча кивнул.
Свиридов ушел.
-- Не я буду, дознаюсь! -- еще раз крикнул Костя сры голосом.
Он плакал. Он устал за этот день... Очень устал и изнервничался. -- Други игрищ и забав на мне... Паразиты.
-- Ладно, Костя, -- мирно сказала мать. -- Не переживай. На кой он черт нужен, такой отец... если и найдется! Что, са, что ли, не прокормим? Прокормим.
-- Никто так не делает, -- возразил Костя, вытирая сле. -- Кто так делает!
-- Ну не делают!.. Сплошь и рядом. Садись поешь вон... а то бегаешь, как сыщик, с лица опал даже. Что ты-то пере?
Костя присел к столу склонился на руку и задумчиво смотрел в окно, во двор. Еще надо выходить вечером объяс с этим... с усатым, думал он. Возьму нож и пойду -- пусть сунутся.
-- Не переживай, Костя, -- сказала мать, ставя ему мис со щами. -- Сами вырастим.
"Не нож, а гирьку какую-нибудь на ремешке, -- решил Костя. -- За нож самому попадет, а с гирькой... на гирьку они тоже не очень кинутся".
-- Други игрищ и забав, -- еще сказал он. Он где-то услы эти слова, они ему понравились: в его сознании все косматые выстраивались под этой фразой, как под транспарантом, -- в колонну не в колонну даже, а в кучу довольно нахальную и бессовестную.
"Нет, не гирьку, а -- нож, -- вернулся он к первому вари. -- Все страшней будет. На нож не полезут". Был у него такой складной охотничий нож, довольно внушительный и ловкий в руке -- не сунутся. На том он и порешил и придви к себе тарелку со щами.