первой публикации к этому стихотворению имеется примечание: "Сочинение г.
Ломоносова в Московской академии за учиненный им школьный проступок". Что
это был за проступок, неизвестно. Но, судя по содержанию стихов, можно
предположить, что здесь имело место какое-то уклонение молодого Ломоносова в
сторону "сладкого" времяпрепровождения.
Егда стали ясти... - Во второй публикации этого стихотворения вместо
"егда" стоит "едва" (см.: Смирнов С. К. История Московской
Славяно-греко-латинской академии. М., 1855, с. 250).
"Хвалить хочу Атрид..." Впервые - Лит. газ., 1936, Ќ 65 (628), 20 нояб.
Перевод оды, приписывавшейся во времена Ломоносова Анакреонту, а на самом
деле принадлежащей одному из многочисленных подражателей великого
древнегреческого лирика. Спустя двадцать лет Ломоносов переработает этот
перевод и включит его в "Разговор с Анакреоном".
"Одна с Нарциссом мне судьбина..."; "Нимфы окол нас кругами..."; "Весна
тепло ведёт..." Впервые - Покойного статского советника и профессора Михаилы
Васильевича Ломоносова собрание разных сочинений в стихах и прозе, кн. II.
М., 1778, с. 15. Стихотворения вошли в состав "Письма о правилах российского
стихотворства" (1739) в качестве примеров новых стихотворлых размеров.
Миртилла - условно-поэтическое имя возлюбленной.
"Светящий солнцев конь..."; "Чем ты дале прочь отходишь..." Впервые -
Сочинения М. В. Ломоносова, т. III. Изд. Академии наук. Спб., 1895, с. 37,
45. Оба стихотворения были включены Ломоносовым в первый вариант "Риторики"
(закончен не позднее 1743 г.).
"Поставлен на столпах высоких солнцев дом..." Впервые - Риторика, 1748,
57. Стихотворение представляет собою перевод отрывка из второй книги
"Превращений" Овидия.
"В топ_о_ловой тени гуляя, муравей..." Впервые - Риторика, 1748, 141.
Перевод из Марциала. Ломоносов в противовес современным ему ученым отстаивал
гипотезу органического происхождения янтаря. Очевидно, по этой причине
данные стихи Марциала и привлекли его внимание. В "Риторике" стихотворение
приводится как один из примеров "замысловатых идей".
"Тот беден в свете сем, кто беден не бывал"; "То плачет человек, то в
радости смеется..." Впервые - Риторика, 1748, 144 (приводятся как примеры
"витиеватых речей").
"Зачем я на жене богатой не женюсь?.." Впервые - Риторика, 1748, 144.
Перевод из Марциала.
"Уже юг влажными крылами вылетает..." Впервые - Риторика, 1748, 156.
Перевод отрывка из первой книги "Превращений" Овидия.
"Устами движет Бог; я с ним начну вещать..." Впервые - Риторика, 1748,
239. Перевод начальных строк монолога Пифагора из пятнадцатой книги
"Превращений" Овидия (см. вступ. статью).
"Я знак бессмертия себе воздвигнул..." Впервые - Риторика, 1748, 268.
Перевод оды Горация "К Мельпомене". "Умышленное отступление допущено в стихе
8, где устранен малопонятный без комментария образ жреца, восходящего на
Капитолий в сопровождении молчаливой девы" (Ломоносов М. В. Полн. собр.
соч., т. 8, с. 931). Несмотря на то что ломоносовское стихотворение
представляет собой перевод, близкий к подлиннику, здесь имеется несколько
намеков на русскую действительность: "Давнус царствовал в простом народе"
(могло восприниматься как указание на Петра I), "внесть в Италию стихи
Польски" (вспомним реформу русского стихосложения, завершенную Ломоносовым),
"мне беззнатный род препятством не был" (вспомним происхождение самого
Ломоносова). После Ломоносова Державин дерзнул целиком, как говорили в XVIII
в., "склонить" оду Горация "на русские нравы", непосредственно проторив
дорогу великому созданию Пушкина.
"Лишь только дневный шум замолк..." Впервые - Риторика, 1748, 306,
Вольный перевод из Лафонтена.
"Жениться хорошо, да много и досады..." Впервые - Риторика, 1748, 307.
Вольный перевод из Лафонтена (басня "Утонувшая жена").
"Послушайте, прошу, что старому случилось..." Впервые - Риторика, 1748,
308. Вольный перевод отрывка из басни Лафонтена "Мельник, его сын и осел". В
XX в. свою вариацию на тему этого отрывка дал С. Я. Маршак в стихотворении
"Мельник, мальчик и осел", вошедшем в цикл "Сказки разных народов".
"Ночною темнотою..." Впервые - Риторика, 1748, 309. Перевод из одного
из подражателей Анакреонта. Ломоносов "чрезвычайно искусно воспроизвел
напевный характер оригинала, создаваемый совпадением четкого ритмического
членения с синтаксическим членением текста. Перевод в общем точен; в
начальных строках устранено описательное обозначение поздней ночной поры
("когда Медведица поворачивается в руке Боота"), которое в переводе выпадало
бы из простого и непринужденного стиля стихотворения" (Ломсносов М. В. Полн.
собр. соч., т. 8, с. 932-933). Это стихотворение завоевало популярность в
самых широких кругах еще при жизни Ломоносова, стало одной из любимых песен.
Курганов поместил его в своем знаменитом "Письмовнике", одной из самых
читаемых книг в России на рубеже XVIII-XIX вв., чем способствовал еще
большему его распространению (см.: Российская универсальная грамматика, или
Всеобщее писмословие, предлагающее легчайший способ основательного учения
русскому языку с седмью присовокуплениями разных учебных и полезнозабавных
вещей. Спб., 1769, с. 320). Это ломоносовское стихотворение было известно и
любимо вплоть до второй половины XIX в. Так, в романе Н. С. Лескова
"Соборяне" Ахилла Десницын изливает душу песней "Ночною темнотою..."
(отчасти переиначивая слова Ломоносова, как, впрочем, всегда случается,
когда песня становится народной). Популярность ломоносовского стихотворения
объясняется прежде всего легкостью и простотой поэтического языка,
непринужденностью и естественностью интонации. Эти качества стихотворения
"Ночною темнотою..." особенно отчетливо выступают при сравнении его с
державинским "Купидоном" (1797), являющимся переводом той же самой
анакреонтической оды, Несмотря на то что стихотворение Г. Р. Державина
написано полвека спустя, когда русский литературный язык был уже достаточно
разработан, пластичен, ломоносовское произведение явно выигрывает именно в
смысле простоты и непринужденности, какой-то даже грациозности (что,
конечно, не может бросить тень на поэтическую репутацию Г. Р. Державина,
лирика в высшей степени неровного, но гениального и великого в самых его
неровностях):
Под Медведицей небесной,
Средь ночныя темноты,
Как на мир сей сон всеместный
Сыпал маковы цветы;
Как спокойно все уж спали
Отягченные трудом,
Слышу, в двери застучали
Кто-то громко вдруг кольцом.
"Кто, - спросил я, - в дверь стучится
И тревожит сладкий сон?"
"Отвори, чего страшиться? -
Отвечал мне Купидон. -
Я ребенок, как-то сбился
В ночь безлунную с пути,
Весь дождем я замочился,
Не найду, куда идти".
Жаль его мне очень стало:
Встал и высек я огня;
Отворил лишь двери мало,
Прыг дитя перед меня.
В туле лук на нем и стрелы;
Я к огню с ним поспешил,
Тер руками руки мерзлы,
Кудри влажные сушил.
Он, успел лишь обогреться,
"Ну, посмотрим-ка, - сказал, -
Хорошо ли лук мой гнется?
Не испорчен ли чем стал?"
Молвил и стрелу мгновенно
Острую в меня пустил,
Ранил сердце мне смертельно
И, смеяся, говорил:
"Не тужи, мой лук годится,
Тетива еще цела".
С тех пор начал я крушиться,
Как любви во мне стрела.
"Иные на горы катают тяжки камни..." Впервые - Риторика, 1748, 311.
Перевод отрывка из шестой книги "Энеиды" Вергилия.
Надпись на иллуминацию... 1748 года Сентября 5 дня... Впервые - Изд.
1751, с. 187.
...Ты именем покой... - см. примеч. к оде 1759 г.
"Женился Стил, старик без м_о_чи..." Впервые - [А. С. Шишков],
Рассуждение о старом и новом слоге российского языка. Спб., 1803, с. 149.
Эпиграмма обращена против А. П. Сумарокова, который в 1748 г. закончил
работу над переделкой "Гамлета" Шекспира. В сумароковской версии "Гамлета"
Гертруда говорила:
Вы, все свидетели моих безбожных дел,
Того противна дня, как ты на трон восшел,
Тех пагубных минут, как честь я потеряла
И на супружню смерть безжалостно взирала...
В последний момент перед отправкой рукописи в Академию наук А. П. Сумароков
исправил "безжалостно" на "не тронута" (оригиналом ему служил французский
перевод шекспировской трагедии, и он решился дать кальку с французского
toucher). Рукопись рецензировали В. К. Тредиаковский и Ломоносов. Первый
пометил слова Гертруды как "негладкие и темные", а в 1750 г. в подробном
критическом разборе произведений А. П. Сумарокова вновь коснулся этого
места: "Кто из наших не примет сего стиха в следующем разуме, именно ж, что
у Гертруды супруг скончался, не познав ее никогда в рассуждении брачного
права и супруговы должности?" Само выражение "быть тронутым", против
которого восстал Тредиаковский и которое первым в России употребил
Сумароков, впоследствии привилось в русском языке. Но первое-то его
употребление напрочь дискредитировано было контекстом (и здесь Тредиаковский
безусловно прав). Ломоносов, не вдаваясь в филологические тонкости,
отозвался на двусмысленную строчку сумароковского "Гамлета" данной
эпиграммой, которая искрится мудрой и одновременно беззлобной, какою-то
веселой иронией истинно "пушкинского" свойства.
Надпись на спуск корабля, именуемого Святаго Александра Невского, 1749
года. Впервые - Изд. 1751, с. 181. Стихотворение приурочено к торжественному
спуску на воду 66-пушечного корабля "Александр Невский", состоявшемуся в