- Ужо к нам приедет, так ты с ним поласковее, - учил жену Густомесов. - А я будто не слышу... Хе-хе!..
- Не учи, Яков Трофимыч.
- Ах, эти бабы! Вот разбери-ка ее, что у ней на уме. А Капитошка-то прост, всему поверит. Потеха!.. Уж ты постарайся, Агнюшка, чтобы комар носу не подточил.
Действительно, Капитон приехал к Густомесовым вместе с женой и был принят, как дорогой гость. Агния Ефимовна встретила его спокойной улыбкой. Дальше все шло, как по писаному. Яков Трофимыч был необыкновенно весел и только ухмылялся, слушая, как жена разговаривает с Капитоном. Потом старик не выдержал и принялся отчитывать гостя. Капитон выслушал попреки молча, молча повернулся и молча пошел в переднюю, не простившись с гостеприимным хозяином. Анна Егоровна страшно перепугалась и бросилась уговаривать Якова Трофимыча.
- Голубчик, Яков Трофимыч, что же это такое?..
- Люблю тебя, Аннушка, а Капитошку в порошок изотру...
Агния Ефимовна воспользовалась этим моментом и догнала Капитона уже в передней. Здесь она прямо бросилась к нему на шею, обняла и, глядя в глаза, шептала:
- Милый, милый... как я тебя люблю!.. И ненавижу и люблю...
Капитон от неожиданности ничего не мог выговорить. Он чувствовал ее горячее дыхание, чувствовал, как две тонких руки обвили его шею, и не мог шевельнуться.
- Агния Ефимовна... - шептал он, набирая воздуха.
- Какая я тебе Агния Ефимовна? Нет здесь Агнии Ефимовны, а есть только безумная женщина... Ну, взгляни ласково, сокол ясный!..
Она и плакала, и смеялась, и припадала к нему головой.
- Сколько я ждала... сколько мучилась... Та разве это понимает? Девчонка она несмысленая... Ты будешь мой, мой, мой... Утоплюсь, руки на себя наложу, а будешь мой. Милый, миленький, родной!..
Этот безумный бред обжег Капитона огнем, и он даже пошатнулся на месте, как пьяный, а потом сильной рукой обнял обезумевшую женщину. Она только закрыла глаза и вся распустилась, точно подкошенная. Эта немая сцена была прервана послышавшимися шагами Анны Егоровны. Агния отскочила, посмотрела кругом безумными глазами и захохотала, как русалка.
- Это мой слепыш меня ревнует... - объяснила она Анне Егоровне. - Понимаешь? Съел он меня... А ты думаешь, взаправду он говорил про Капитона? Ничего, все уладим...
Капитон только опустил глаза и молча простился с сумасшедшей хозяйкой. Агния Ефимовна бросилась к окну и смотрела, как Капитон усаживал жену в экипаж, - она ждала, что он оглянется на окно. Но он не оглянулся... Она, когда тронулся экипаж, погрозила вслед уезжавшим кулаком и опять захохотала.
- Ловко, Агнюшка! - хвалил слепой и тоже смеялся. - Как я его ошарашил... Турманом вылетел. Носи, не потеряй... Что он тебе говорил?
- Да ничего... Трясется весь, как осиновый лист, и сказать ничего не может. Даже жаль...
- Больно сердит, а на сердитых воду возят. Жаль только Аннушку...
- Ее-то чего жалеть? У ней сейчас отец богатый...
- Отец-то отцом, а муж-то, видно, милее... Как она меня тут улещала помириться с Капитоном. Даже расплакалась... Конечно, слаба ваша женская часть...
Все это было только началом устроенной Агнией Ефимовной облавы на Капитона. Следующим номером явилась крупная размолвка с дядей Лаврентием Тарасычем, который, не говоря худого слова, прямо выгнал племянника в шею. Положение Капитона получилось критическое, и он сразу обозлился на всех и кончил тем, что уже сам разругался с Егором Иванычем и даже выгнал его из своего дома.
Последнее случилось благодаря бестактности Егора Иваныча. Старик, узнав о размолвке зятя с Густомесовым и Лаврентием Тарасычем, начал его уговаривать помириться.
- Нехорошо, Капитон... Ты помоложе, мог бы и стерпеть. Не чужие люди... Может, тебе же добра желают.
- А тебе какое дело до меня? - грубо ответил Капитон.
- Как какое? Ведь моя дочь-то... Да ты никак очумел!..
- Была твоя, а теперь моя...
- Капитон, не форси!.. Капитон, утиши свой характер...
- Да ты что ко мне пристал-то, старый черт?..
Тут уж Егор Иваныч обиделся и обругал зятя, а Капитон взял его за плечо и вывел в переднюю.
Очутившись на улице, Егор Иваныч опомнился и только тут понял, какую он глупость сделал. Не надо было трогать Капитона, когда он всердцах, а выждать, когда утихомирится, и потом усовестить. Огневой мужик, одним словом... Дальше старик понял, что теперь все обрушится на ни в чем не повинную Аннушку. И дочь жаль, и покоряться на старости лет не приходится. Капитон тоже не понесет повинную голову. Одним словом, как ни кинь - одинаково скверно. Старик даже всплакнул про себя. Очень уж горько ему показалось свое старое одиночество.
Крепился он целых три дня и наконец не вытерпел, отправился к Густомесовым и упросил Агнию Ефимовну съездить за Аннушкой.
- Да он меня еще убьет, Капитон-то, - отнекивалась она. - Право, уж я не знаю, Егор Иваныч...
- Ничего, не убьет, - уговаривал жену Густомесов. - Нас он, действительно, искрошит в крошки, а тебя не посмеет тронуть...
Агния Ефимовна еще ни разу не бывала в доме у Капитона и ехала туда в большом смущении. Тяжело переступать порог, за которым милый, хороший живет с другой. Аннушка ужасно обрадовалась гостье, она все эти дни проплакала.
- Я за тобой приехала...
- Ох, не отпустит он меня. Грозится всех убить... зверь зверем ходит.
- Ну, страшен сон, да милостив бог... Дай-ка я сама с ним переговорю.
Капитон встретил гостью довольно сурово, но она не смутилась, а прямо подошла к нему и заговорила:
- Ну, ударь... ну, убей!.. Ах, ты, Аника-воин!
- Зачем пришла-то?
- А как в сказке говорится: прилетела сорока-белобока и говорит: "Не кручинься, удал-добрый молодец, не печалуйся, а все будет по-нашему"...
Разговор с Капитоном продолжался довольно долго, так что Аннушке надоело ждать.
- Едва уговорила... - объяснила Агния Ефимовна, вернувшись в комнату Аннушки. - До смерти уморилась с твоим-то идолом. И меня пообещал убить в другой раз... Ну, едем.
Аннушка от души пожалела добрую приятельницу и долго целовала ее за услугу и заступу, а Агния Ефимовна закрывала глаза и отворачивала от нее лицо.
XI
Рассвирепевший Капитон сразу оборвал всякие отношения с дядей, с тестем и Густомесовым, заперся у себя в доме и кутил напропалую. Деньги у него еще оставались.
- Это я им открыл золото, а они меня в шею! - орал он пьяный. - Я им покажу... И всех зарежу. Да... А золота сколько угодно найдем.
Набрались у Капитона в доме такие же пьяные благоприя-тели из чиновников и купцов, - и пошел дым коромыслом. Анна Егоровна со страху по целым дням запиралась у себя в комнате и могла только плакать. Впрочем, один раз она попробовала уговорить мужа, но он так ее оттолкнул от себя, что несчастная женщина полетела на пол.
- Отстань, постылая...
Это последнее слово было тяжелее побоев. Оно окончательно убило несчастную женщину. Постылая жена... Ведь это хуже смерти. Она припомнила, как Агния называла своего мужа постылым, и понимала, что это значит. Перед ней точно самый свет закрывался. А ведь она привыкла к мужу и начинала его любить так хорошо, как любят скромные женщины. И вдруг ничего нет... В девятнадцать лет постылая, а что же дальше-то будет? Анна Егоровна в каком-то ужасе закрывала глаза и старалась совсем не думать об этом будущем. Вон отец уговаривает терпеть и не перечить мужу, а легко это делать?.. С другой стороны, Анна Егоровна была на стороне мужа, потому что все напрасно его обижали - и Густомесов и Лаврентий Тарасыч. Она не могла только понять, за что все так разом поднялись на него.
Тосковавший Егор Иваныч теперь частенько завертывал к Густомесовым отвести душу. Посылать Агнию Ефимовну за дочерью он стеснялся, а ждал, когда это сделает сам Яков Трофимыч.
- Вот так устроил Аннушке приданое... - сетовал старик, качая седой головой и вздыхая. - Где у меня глаза были, когда выдавал дочь замуж? Копил-копил да черта и купил... Ох, тошнехонько, Яков Трофимыч!..
- Сам виноват... Благодари бога, что жив ушел от милого зятюшки.
- Да я не о себе... Что я, мое-то все прожито, а вот как будет милая доченька жить со своим разбойником.
- А ты пойди да прощения у него попроси, что спустил тебя с лестницы.
- Ох, не говори: голова с плеч. А она-то, безответная, у меня его же, разбойника, выправляет...
- Уж бабы завсегда так. Одна им всем цена...
Назлобствовавшись, Густомесов начинал жалеть и посылал жену за Аннушкой. Агния Ефимовна обыкновенно и слышать об этом не хотела и соглашалась только после усиленных просьб.
- Видеть его не могу... - уверяла она. - Только уж для тебя, Егор Иваныч, неприятность себе сделаю.
Егор Иваныч упрашивал ее со слезами на глазах, и Агния Ефимовна отправлялась. Анна Егоровна приезжала, как всегда, спокойная и серьезная, точно ничего особенного не случилось, и никогда не жаловалась отцу на мужа. Но отцовское сердце чуяло, что дело неладно, и болело вдвойне. От дочери Егор Иваныч узнал, что Капитон составляет какую-то новую компанию и едет в тайгу один. Теперь старику опостылели и эта проклятая тайга, и это проклятое сибирское золото, из-за которого он загубил любимую дочь. Жила бы она тихо и мирно, вышла бы замуж за какого-нибудь скромного человека, а он, Егор Иваныч, на старости лет радовался бы. А тут вон что вышло... И не удумаешь, как быть. Если идти и покориться Капитону - еще хуже будет, потому неукротимый у него характер.
Агния Ефимовна торжествовала молча и молча только улыбалась про себя, когда слышала разговоры о новой компании. Какой дурак даст денег Капитону... А между тем он, действительно, отправлялся в тайгу на разведки, а деньги ему дала она, Агния Ефимовна. Когда она предложила ему эти деньги, Капитон с удивлением посмотрел на нее.
- Откуда у тебя деньги-то, Агния?
- А мои собственные, милый-хороший... За что я терпела-то свою муку-мученическую столько лет? Все равно, муж помрет и откажет мне все... Своими-то деньгами всякий может распорядиться.
В первое время Капитону зазорным казалось пользоваться этими бабьими деньгами, да еще крадеными, а потом он как-то разом на все махнул рукой. Он быстро поддался неукротимой энергии Агнии Ефимовны и только говорил: