Три незнакомца исчезли. Дрожащий воспитатель встал. Зажег маленькую лампочку, горевшую пламенем в форме оранжевого цветка, и подошел к кро- вати.
Наследник Тутти лежал в кружевах, под шелковыми покрывалами маленький важный.
На огромных подушках покоилась его голова с растрепанными золотыми волосами.
Воспитатель нагнулся и приблизил лампочку к блеому лицу мальчика. В маленьком ухе сверкала капля, будто жемчужина в раковине.
Золотисто-зеленый свет переливался в ней.
Воспитатель прикоснулся к ней мизинцем. На маленьком ухе ничего не осталось, а всю руку воспитателя пронизал острый, нестерпимый холод.
Мальчик спал непробудным сном.
А через несколько часов наступило то прелестное утро, которое мы уже имели овольствие описывать нашим читателям.
Мы знаем, что произошло в это утро с учителем танцев Раздватрисом, но нам гораздо интереснее узнать, о стало в это утро с Суок. Ведь мы ее оставили в таком ужасном положении!
Сперва решено было бросить ее в подземелье.
- Нет, это слишком сложно, - сказал государственный канцлер. - Мы устроим скорый и справедливый суд.
- Конечно, нечего возиться с девчонкой, - согласились Три Толстяка.
Однако не забудьте, что Три Толстяка пережили очень неприятные мину- ты, удирая от пантеры. Им необходимо было отдохнуть. Они сказали так:
- Мы поспим немного. А утром устроим суд.
С этими словами они разошлись по своим спальням.
Государственный канцлер, который не сомневался в том, что куклу, ока- завшуюся девочко суд приговорит к смерти, отдал приказание усыпить наследника Тутти, чтобы он своими слезами не смягчил страшного пригово- ра.
Три человека с фонарями, как вы уже знаете, проделали это.
Наследник Тутти спал.
Суок сидела в караульном помещении. Караульное помещение называется кордегардией. Так, Суок в это утро сидела в кордегардии. Ее окружали гвардейцы. Посторонний человек, зайдя в кордегардию, долго бы удивлялся: почему эта хорошенькая печальная девочка в необыкновенно нарядном розо- вом платье находится среди гвардейцев? Ее вид совершенно не вязался с грубой обстановкой кордегардии, где валялись седла, оружие, пивные круж- ки.
Гвардейцы играли в карты, дымили синим вонючим дымом из своих трубок, бранились, поминутно затевали драку. Эти гвардейцы еще были верны Трем Толстякам. Они грозили Суок огромными кулаками, делали ей страшные рожи и топали на нее ногами.
Суок относилась к этому спокойно. Чтобы отделаться от их внимания и насолить им, она высунула язык и, оборотившись ко всем сразу, сидела с такой рожей целый час.
Сидеть на бочонке ей казалось достаточно удобным. Правда, платье от такого сиденья пачкалось, но уже и без того оно потеряло свой прежний вид: его изорвали ветки, обожгли факелы, измяли гвардейцы, обрызгали си- ропы.
Суок не думала о своей участи. Девочки ее возраста не страшатся явной опасности. Они не испугаются направленного на них пистолетного дула, но зато им будет страшно остаться в темной комнате.
Она думала так: "Оружейник Просперо на свободе. Сейчас он вместе с Тибулом поведет бедняков во дворец. Они меня освободят".
В то время, когда Суок размышляла таким образом, к дворцу прискакали три гвардейца, о которых мы говорили в предыдущей главе. Один из них, голубоглазый, как вы уже знаете, вез какой-то таинственный сверток, из которого свисали ноги в розовых туфлях с золотыми розами вместо пжек.
Подъезжая к мосту, где стоял караул, верный Трем Толстякам, эти три гвардейца сорвали со своих шляп красные кокарды.
Это было необходимо для того, чтобы караул их пропустил.
Иначе, если бкараул увидел красные кокарды, он начал бы стрелять в этих гвардейцев, потому что они перешли на сторону народа.
Они пронеслись мимо караула, едва не опрокинув начальника.
- Должно быть, какое-нибудь важное донесение, - сказал начальник, поднимая свою шляпу и стряхивая пыль с мундира.
В этот момент настал для Суок последний час. Государственный канцлер вошел в кордегардию.
Гвардейцы вскочили и стали смирно, вытянув свои огромные перчатки по швам.
- Где девчонка? - спросил канцлер, поднимая очки.
- Иди сюда! - крикнул девочке самый главный гвардеец.
Суок сползла с бочонка.
Гвардеец грубо схватил ее поперек пояса и поднял.
- Три Толстяка ожидают в Зале Суда, - сказал канцлер, опуская очки. - Несите девчонку за мной.
С этими словами канцлер вышел из кордегардии. Гвардеец шагнул за ним, держа Суок одной рукой на весу.
О, золотые розы! О, розовый шелк! Все это погибло под безжалостной рукой.
Суок,оторой было больно и неловко висеть поперек страшной руки гвардейца, ущипнула его повыше локтя. Она собрала силы, и щипок получил- ся основательный, несмотря на плотный рукав мундира.
- Черт! - выругался гвардеец и уронил девочку.
- Что? - обернулся канцлер.
И тут канцлер почувствовасовершенно неожиданный удар по уху. Канц- лер упал.
И за ним немедленно упал гвардеец, торый только что расправлялся с Суок.
Его тоже ударили по уху. Ноак! Можете себе представить, какой силы должен быть удар, чтобы свалить без чувств такого огромного и злого гвардейца.
Прежде чем Суок успела оглянуться, чьи-то руки снова подхватили ее и потащили.
Это тоже были грубые и сильные руки, но они казались добрее, и в них Суок чувствовала себя ловчей, чем в руках гвардейца, который валялся те- перь на блестящем полу.
- Не бойся! - шепнул ей чей-то голос.
Толстяки нетерпеливо дожидались в Зале Суда. Они сами хотели судить хитрую куклу. Вокруг сидели чиновники, советники, судьи и секретари. Разноцветные парики - малиновые, сиреневые, ярко-зеленые, рыжие, белые и золотые - пылали в солнечных лучах. Но даже веселый солнечный свет не мог украсить надутые физиономии под этими париками.
Три Толстяка по-прежнему страдали от жары. Пот сыпался с них, как го- рох, и портил лежащие перед ними бумажные листы. Секретари ежеминутно меняли бумагу.
- Наш канцлер заставляет себя долго ждать, - сказал Первый Толстяк, шевеля пальцами, как удавленник.
Наконец долгожданные появились.
Три гвардейца вошли в зал. Один держал на руках девочку. О, как пе- чально она выглядела!
Розовое платье, поражавшее вчера своим сиянием и дорогой искусной от- делкой, превратилось теперь в жалкие лохмотья. Увяли золотые розы, осы- пались блестки, измялся и истрепался шелк. Голова девочки уныло свисала к плечу гвардейца. Девочка была смертельно бледна, и ее лукавые серые глаза погасли.
Пестрое собрание подняло головы.
Три Толстяка потирали руки.
Секретари вынули длинные перья из-за своих не менее длинных ушей.
- Так, - сказал Первый Толстяк. - А где же государственный канцлер?
Гвардеец, державший девочку, стал перед собранием и доложил. Голубые глаза его весело блестели:
- У господина государственного канцлера по дороге случилось расстройство желудка.
Объяснение это всех удовлетворило.
Суд начался.
Гвардеец усадил бедную девочку на грубую скамью перед столом судей. Онсидела, поникнув головой.
Первый Толстяк начал допрос.
Но тут встретилось весьма важное препятствие: Суок не хотела отвечать ни на один вопрос.
- Прексно! - рассердился Толстяк. - Прекрасно! Тем хуже для нее. Она не удостаивает нас ответом - хорошо... Тем стшней мы выдумаем для нее кару!
Суок не шелохнулась.
Три гвардейца, точно окаменев, стояли по сторонам.
- Позвать свидетелей! - распорядился Толстяк.
Свидетель был только один. Его привели. Это был уважаемый зоолог, смотритель зверинца. Всю ночь он провисел на уку. Его только теперь сняли. Он так и вошел: в цветном халате, в лосатом белье и в ночном колпаке. Кисть колпака волочилась за ним земле, как кишка.
Увидев Суок, которая сидела на скамье, зоолог зашатался от страха. Его поддержали.
- Расскажите, как было дело.
Зоолог принялся обстоятельно рассказывать. Он сообщил о том, как, влши на дерево, он увидел между ветвями куклу наследника Тутти. Так как он никогда не видел живых кукол и не предполагал, что куклы по ночам лазят на деревья, то он очень испугался и лишился чувств.
- Каким образом она освободила оружейника Просперо?
- Не знаю. Я не видел и не слышал. Мой обморок был очень глубок.
- Ответишь ли ты нам, гадкая девчонка, как оружейник Просперо очутил- ся на свободе?
Суок молчала.
- Потрясите ее.
- Хорошенько! - приказали Толстяки.
Голубоглазый гвардеец встряхнул девочку за плечи. Кроме того, он пре- больно щелкнул ее в лоб.
Суок молчала.
Толстяки зашипели от злости. Разноцветные головы укоризненно закача- лись.
- Очевидно, - сказал Первый Толстяк, - никаких подробностей нам не удастся узнать.
При этих словах зоолог ударил себя ладонью по лбу:
- Я знаю, что нужно сделать!
Собрание насторожилось.
- В зверинце есть клетка с попугаями. Там собраны попугаи самых ред- ких пород. Вам, конечно, известно, что попугай умеет запонать и повто- рять человеческую речь. У многих попугаев чудный слух и великолепная па- мять... Я думаю, что они запомнили все, что ворилось ночью в зверинце этой девчонкой и оружейником Просперо... Птому я предлагаю вызвать в Зал Суда в качестве свидетеля какого-нибудь из моих удивительных попуга- ев.
Гул одобрения прошел по собранию.
Зоолог отправился в зверинец и вскоре вернулся. На его указательном пальце сидел большой, старый попуй с длинной красной бородой.
Вспомните: когда Суок бродила ночью по зверинцу, - вспомните! - ей показался подозрительным один из попугаев. Помните, она видела, как он смотрел на нее и как, притворившись спящим, улыбнулся в свою длинную красную бороду.
И теперь на пальце зоолога, так же удобно, как и на своей серебряной жердочке, сидел этот самый краснобородый попугай.
Теперь он улыбался весьма недвусмысленно, радуясь, что выдаст бедную Суок.
Зоолог заговорил с ним по-немецки. Попугаю показали девочку.
Тогда он хлопнул крыльями и закричал: