Вдруг дубовая дверь ящика раскрыласьНикакого механизма внутри не оказалось, вся часовая машина была выломана. И вместо медных кругов и пружин в этом шкафчике сидела розовая, сверкающая и сияющая Суок.
- Суок! - вздохнул зал.
- Су! - завопили дети.
- Суок! Суок! Суок! - загремели рукоплескания.
Голубоглазый гвардеец вынул девочку из шкафа. Это был тот же самый голубоглазый гвардеец, который хитил куклу наследника Тутти из картон- ной коробки учителя танцев Раздватриса. Он привез ее во дворец, он пова- лил удам кулака государственного канцлера и гвардейца, который тащил бедную живую Суок. Он спрятал Суок в часовой шкаф и подменил ее мертвой, изорванной куклой. Помните, как в Зале Суда он тряс это чучело за плечи и как он отдал его на растерзание зверей?
Девочку передавали из рук в руки. Люди, которые называли ее лучшей танцовщицей в мире, которые бросали ей на коврик последние монеты, при- нимали ее в объятия, шептали: "Суок!", целовали, тискали на своей груди. Там, под грубыми, рваными куртками, крытыми сажей и дегтем, бились исстрадавшиеся, большие, полные нежности сердца.
Она смеялась, трепала их спутанные волосы, вытирала маленькими руками свежую кровь с их лиц, тормошила детей и строила им рожи, плакала и ле- пала что-то неразборчивое.
- Дайте ее сюда, - сказал оружейник Просперо дрогнувшим голосом; мно- гим показалось, что в глазах его блеснули слезы. - Это моя спасительни- ца!
- Сюда! Сюда! - кричал Тибул, размахивая зеленым плащом, как огромным листом лопуха. - Это мой маленький дружок. Иди суда, Суок.
А издали спешил, пробиваясь сквозь толпу, маленький улыбающийся док- тор Гаспар...
Трех Толстяков загнали в ту самую клетку, в которой сидел оружейник Просперо. ЭПИЛОГ
Спустя год был шумный и веселый праздник. Народправлял первую го- довщину освобождения из-под власти Трех Толстяков.
На Площади Звезды был устроен спектакль для детей. На афишах красов лись надписи: СУОК! СУОК! СУОК!
Тысячи детей ожидали появления любимой актрисы. И в этот праздничный день она представляла не одна: маленький мальчик, слегка похожий на нее, только с золотыми волосами, вышел вмте с ней на эстраду.
Это был ее брат. А прежде он был наследником Тутти.
Город шумел, трещали флаги, мокрые розы сыпались из мисок цветниц, прыгали лошади, разукрашенные разноцветными перьями, крутились карусели, а на Площади Звезды маленькие зрители, замирая, следили за предсвлени- ем.
Потом Суок и Тутти были засыпаны цветами. Дети окружили их.
Суок вынула маленькую дощечку из кармана своего нового платья и кое-что прочла детям.
Наши читатели помнят эту дощечку. В одну страшную ночь умирающий та- инственный человек, похожий на волка, передал ей дощечку из печальной клетки в зверинце.
Вот что было написано на ней:
"Вас было двое: сестра и брат - Суок и Тутти.
Когда вам исполнилось по четыре года, вас похитили из родного дома гвардейцы Трех Толстяков. Я - Туб, ученый. Меня привезли во дворец. Мне показали маленькую Суок и Тутти. Три Толстяка сказали так: "Вот видишь девочку? Сделай куклу, которая не отличалась бы от этой девочки". Я не знал, для чего это было нужно. Я сделал такую куклу. Я был большим уче- ным. Кукла должна была расти, как живая девочка. Суок исполнится пять лет, и кукле тоже. Суок станет взрослой, хорошенькой и печальной девоч- кой, и кукла станет такой же. Я сделал эту куклу. Тогда вас разлучили. Тутти остался во дворце с куклой, а Суок отдали бродячему цирку в обмен на попугая редкой породы, с длинной красной бородой. Три Толстяка прика- зали мне: "Вынь сердце мальчика и сделай для него железное сердце". Я отказался. Я сказал, что нельзя лишать человека его человеческого серд- ца. Что никакое сердце - ни железное, ни ледяное, ни золотое - не может быть дано человеку вместо простого, настоящего человеческого сердца. Ме- ня посадили в клетку, и с тех пор мальчику начали внушать, что сердце у него железное. Он должен был верить этому и быть жестоким и суровым. Я просидел среди зверей восемь лет. Я оброс шерстью, и зубы мои стали длинными и желтыми, но я не забыл вас. Я прошу у вас прощения. Мы все были обездолены Тремя Толстяками, угнетены богачами и жадными обжорами. Прости меня, Тутти, - что на языке обездоленных значит: "Разлученный". Прости меня, Суок, - что значит: "Вся жизнь"...".