- Мы не хотим строить плахи для ремесленников и рудокопов! - возмуща- лись они.
- Это наши братья!
- Они шли на смерть, чтобы освободить всех, кто трудится!
- Молчать! - орал начальник конвоя таким страшным голосом, что от крика валились доски, приготовленные для постройки. - Молчать, или я прикажу хлестать вас плетьми!
С утра толпы народа с разных сторон направлялись Площади Суда.
Дул сильный ветер, летела пыль, вывески раскачивались и скрежетали, шляпы срывались с головы и катились под колеса прыгающих экипажей.
В одном месте по причине ветра случилось совсем невероятное проис- шествие: продавец детских воздушных шаров был унесен шарами на воздух.
- Ура! Ура! - кричали дети, наблюдая фантастичкий полет.
Они хлопали в ладоши: во-первых, зрелище было интересноамо по себе, а во-вторых, некоторая приятность для детей заключалась в неприятности положения летающего продавца шаров. "Дети всегда завидови этому про- давцу. Зависть - дурное чувство. Но что же делать! Воздушные шары, крас- ные, синие, желтые, казались великолепными. Каждому хотелось иметь такой шар. Продавец имел их целую кучу. Но чудес не бывает! Ни одномумальчи- ку, самому послушному, и ни одной девочке, самой внимательной, продавец ни разу в жизни не подарил ни одного шара: ни красного, ни него, ни желтого.
Теперь судьба наказала его за черствость. Он летел над городом, по- виснув на веревочке, к которой были привязаны шары. Высоко в сверкающем синем небе они походили на волшебную летающую гроздь разноцветного ви- нограда.
- Караул! - кричал продавец, ни на что не надеясь и дрыгая ногами.
На ногах у него были соломенные, слишком большие для него башмаки. Пока он ходил по земле, все устраивалось благополучно. Для того чтобы башмаки не спадали, он тянул ногами по тротуару, как лентяй. А теперь, очутившись в воздухе, он не мог уже прибегнуть к этой хитрости.
- Черт возьми!
Куча шаров, взвиваясь и поскрипывая, моталась по ветру.
ин башмак все-таки слетел.
- Смотри! Китайский орех! Китайский орех! - кричали дети, бежавшие внизу.
Действительно, падавший башмак номинал китайский орех.
По улице в это время проходил учитель танце Он казался очень изящ- ным. Он был длинный, с маленькой круглой головой, с тонкими ножками - похожий не то на скрипку, не то на кузнечика. Его деликатный слух, при- выкший к печальному голосу флейты и нежным словам танцоров, не мог вы- нести громких, веселых криков детворы.
- Перестаньте кричать! - рассердился он. - Разве можно так громко кричать! Выражать восторг нужно красивыми, мелодичными фразами... Ну, например...
Он стал возу, но не успел привести примера. Как и всякий учитель танцев, он имел привычку смотреть главным образом вниз, под ноги. Увы! Он не увидел того, что делалось наверху.
Башмак продавца свалился ему на голову. Головка у него была ма- ленькая, и большой соломенный башмак пришелся на нее как шляпа.
Тут уж и элегантный учитель танцев взвыл, как погонщик ленивых волов. Башмак закрыл половину лица.
Дети схватились за животы:
- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Учитель танцев Раздватрис
Смотрел обыкновенно вниз.
Пищал учитель, точно крыса,
Был у него длиннюший нос,
И вот к носишу Раздватриса
Башмак соломенный прирос!
Так распевали мальчики, сидя на заборе, готовые каждую минуту сва- литься по ту сторону и улепетнь.
- Ах! - стонал учитель танцев. - Ах, как я страдаю! И хоть бы бальный башмачок, а то такой отвратительный, грубый башмак!
Кончилось тем, что учителя танцев арестовали.
- Милый, - сказали ему, - ваш вид возбуждает ужас. Вы нарушаете об- щественную тишину. Это не следует делать вообще, а тем более в такое тревожное время.
Учитель танцев заламывал руки.
- Какая ложь! -ыдал он. - Какой поклеп! Я, человек, живущий среди вальсов и улыбок, я, сама фигура которого подобна скрипичному ключу, - разве я могу нарушить общественную тишину? О!.. О!..
Что было дальше с учителем танцев - неизвестно. Да, наконец, и неин- тересно. Гораздо важней нать, что стало с летающим продавцом воздушных шаров.
Он летел, как хороший одуванчик.
- Это возмутительно! - вопил продавец. - Я нхочу летать! Я просто не умею летать...
Все было бесполезно. Вет усиливался. Куча шаров поднималась все вы- ше и выше. Ветер гнал ее за город, в сторону Дворца Трех Толстяков.
Иногда продавцу удавалось посмотреть вниз. Тогда он видел крыши, че- репицы, похожие на грязные ногти, кварталы, голубую узкую воду, лю- дей-карапузиков и зеленую кашу садов. Город поворачивался под ним, точно приколотый на булавке.
Дело принимало скверный оборот.
"е немного, и я упаду в парк Трех Толстяков!" - ужаснулся продавец.
А в следующую минуту он медленно, важно и красиво проплыл над парком, опускаясь все ниже и ниже. Ветер успокаивался.
"Пожалуй, я сейчас сяду на землю. Меня схватят, сначала побьют осно- вательно, а потом посадят в тюрьму или, чтобы не возиться, сразу отрубят голову".
Его никто не увидел. Только с одного дерева прыснули во все стороны перепуганные птицы. От летящей разноцветной кучи шаров падала легкая, воздушная тень, подобная тен облака. Просвечивая радужными веселыми красками, она скользнула по дорожке, усыпанной гравием, по клумбе, по статуе мальчика, сидящего рхом на гусе, и по гвардейцу, который заснул на часах. И от этого с лицом гвардейца произошли чудесные перемены. Сра- зу его нос стал синий, как у мертвеца, потом зеный, как у фокусника, и наконец красный, как у пьяницы. Так, меняя окраску, пересыпаются стек- лышки в калейдоскопе.
Приближалась роковая минута: продавец направлялся к раскрытым окнам дворца. Он не сомневался, что сейчас влетит в одно из них, точно пушин- ка Так и случилось.
Продавец влетел в окно. И окно оказалось окном дворцовой кухни. Это было кондитерское отделение.
Сегодня во Дворце Трех Толстяков предполагался парадный завтрак по случаю удачного подавления вчерашнегоятежа. После завтрака Три Толстя- ка, весь Государственный совет, свита и почтенные гости собирались ехать на Площадь Суда.
Друзья мои, попасть в дворцовую кондитерскую - дело очень заманчивое. Толстяки знали толк в яствах. К тому же и случай был исключительный. Па- радный завтрак! Можете себе представить, какую интересную работу делали сегодня дворцовые повара и кондитеры.
Влетая в кондитерскую, продавец почувствовал в одно и то же время ужас и восторг. Так, вероятно, ужасается и восторгается оса, летящая на торт, выставленный на окне беззаботной хозяйкой.
Он летел одну минуту, он ничего не успел разглядеть как следует. Сперва ему показалось, что он попал в какой-то удивительный птичник, где возились, с пением и свистом, шипя и треща, разноцветные драгоценные птицы южных стран.
А в следующее мгновение он подумал, что это не птичник, а фруктовая лавка, полная тропических плодов, раздавленных, сочащихся, залитых собственным соком. Сладкое головокружительное благоухание ударило ему в нос; жар и духота сперли ему горло.
Тут уже все смешалось: и удивительный птичник, и фруктовая лавка.
Продавец со всего размаху сел во что-то мягкое и теплое. Шаров он не выпускал - он крепко держал веревочку. Шары неподвижно остановились у него над головой.
Он зажмурил глаза и решил их не раскрывать - ни за что в жизни.
"Тепе я понимаю все, - подумал он: - это не птичник и не фруктовая лавка. Это кондитерская. А я сижу в торте!"
Так оно и было.
Он сидел в царстве шоколада, апельсинов, гранатов, крема, цукатов, сахарной пудры и варенья, и сидел на троне, как повелитель пахучего раз- ноцветного царства. Троном был торт.
Он не раскрывал глаз. Он ожидал невероятного скандала, бури - и был готов ко всему. Но случилось то, чего он никак не ожидал.
- Торт погиб, - сказал младший кондитер сурово и печально.
Потом наступила тишина. Только лопались пузыри на кипящем шоколаде.
Что будет? - шептал продавец шаров, задыхаясь от страха и до боли имая веки.
Сердце его прыгало, как копейка в копилке.
- Чепуха! - сказал старший кондитер так же сурово. - В зале съели второе блюдо. Через двадцать минут нужно подавать торт. Разноцветные ша- ры и тупая рожа летающего негодяя послужат прекрасным украшением для па- радного торта. - И, сказав это, кондитер заорал: -авай крем!!
И действительно дали крем.
Что это было!
Три кондитера и двадцать поварят набросились на продавца с рвением, достойным хвалы самого толстого из Трех Толстяков. В одну минуту его облепили со всех сторон. Он сидел с закрытыми глазами, он ничего не ви- дел, но елище было чудовищное. Его залепили сплошь. Голова, круглая рожа, похожая на чайник, расписанный маргаритка, торчала наружу. Ос- тальное было покрыто белым кремом, имевшим прелестный розовый оттенок. Продавец мог показаться чем угодно, но сходство с самим соб он поте- рял, как потерял свой соломенный башмак.
Поэт мог принять теперь его за лебедя в белоснежном оперении, садов- ник - за мраморную статую, прачка - за гору мыльной пены, а шалун - за снежную бабу.
Наверху висели шары. Украшение было из ряда вон выходящее, но, одна- ко, все вместе составляло довольно интересную картину.
- Так, - сказал главный кондитер ном художника, любующегося собственной картиной. И потом голос, так же как и в первый раз, сделался свирепым, и кондитер заорал: - Цукаты!!
Появились цукаты. Всех сортов, всех видов, всех форм: горьковатые, ванильные, кисленькие, треугольные, звездочки, круглые, полумесяцы, ро- зочки.
Поварята работали вовсю. Не успел главный кондитер хлопнуть три раза в ладоши, как вся куча крема, весь торт оказался утыканным цукатами.
- Готово! - сказал главный кондитер. - Теперь, пожалуй, нужно сунуть его в печь, чтобы слегка подрумянить.
"В печь! - ужаснулся продавец. - Что? В какую печь? Меня в печь?!"
Тут в кондитерскую вбежал один из слуг.
- Торт! Торт! - закричал он. - Немедленно тор В зале ждут сладкого.
- Готово! - ответил главный кондитер.