нужны на корм, -- сказал Крабс.
-- Вот еще! -- проворчал Скуперфильд. -- Ну и пусть дураки
деньги зверям на корм дают, а мне это не по карману. Думаю,
звери как-нибудь и без меня проживут.
-- Но вы, я вижу, все-таки очень любите животных, -- сказал
господин Крабс.
-- Люблю, чтоб мне провалиться, это вы верно подметили. Иной
раз увидишь какую-нибудь зверушку, так и хочется ее приласкать
или погладить, слово какое-нибудь хорошее ей сказать, даже
поцеловать... Вот, не верите? Честное слово! Один раз встретил
на улице собачонку. Настолько хорошенький оказался цуцик, что я
тут же решил зайти в магазин и купить ему ливерной колбасы, да,
к счастью, не оказалось при себе мелких денег, а менять бумажку
в десять фертингов не захотелось. Деньги, знаете, такая вещь:
пока десятка целенькая -- это десятка, а истрать из нее хоть
пять сантиков -- это уже не десятка. Гм!
-- Вот приедем к Миге и Жулио, вы у них увидите разных
животных, -- сказал господин Крабс. -- У них на даче пруд, а на
пруду этом и гуси, и утки, и селезни, даже лебеди есть.
-- Неужели и лебеди?
-- Да, а в саду прямо на воле живут кролики, цесарки,
фазаны. Кроме того, у них маленький ручной медвежонок есть.
Такой симпатичный!
-- Да что вы? И не кусается?
-- Зачем же? Ласковый, как ягненок.
-- И его можно погладить?
-- Конечно. Вот приедем, и можете гладить сколько угодно.
Господин Скуперфильд даже заерзал на месте от нетерпения.
Ему хотелось поскорее увидать медвежонка и приласкать его.
Господин Крабс между тем уже давно свернул с шоссе и вывел
машину на лесную дорогу, по обеим сторонам которой возвышались
лунные кедры, дубы, каштаны, а также заросли лунного бамбука.
Все эти деревья были не такие большие, как наши земные, а
карликовые, как и остальные растения на Луне. Выбрав место, где
деревья росли не особенно густо, господин Крабс сбавил
скорость, повернул руль, и машина поехала по лесу, совсем уж
без всякой дороги.
Ощутив тряску и оглядевшись по сторонам, господин
Скуперфильд обнаружил, что они едут по лесной целине, и
спросил:
-- Зачем же это мы свернули с дороги?
-- А это мы напрямик, -- сказал Крабс. -- Так будет быстрее.
Углубившись достаточно в лес, Крабс неожиданно остановил
машину, после чего вылез из кабины и, открыв капот, принялся
ковыряться в моторе. Выключив незаметно систему зажигания, он
залез обратно в машину и принялся нажимать ногой на педаль
стартера. Стартер скрежетал, словно бил по железу плетью, но
мотор не хотел заводиться.
-- Заело? -- сочувственно спросил Скуперфильд.
-- Заело! -- озабоченно подтвердил Крабс.
Он снова вылез из кабины, поковырялся в моторе, опять
попробовал завести его. Наконец сказал:
-- Должно быть, двигатель перегрелся. Придется нам с вами
пройтись пешочком. Здесь, впрочем, недалеко.
Скуперфильд нехотя вылез из кабины. Господин Крабс открыл
багажник, вынул из него свернутую жгутом веревку и незаметно
сунул ее в карман, после чего захлопнул дверцы кабины и зашагал
прямо в лесную чащу. Господин Скуперфильд плелся за ним,
спотыкаясь о кочки и чертыхаясь про себя на каждом шагу.
Вскоре господин Крабс увидел, что место, куда они зашли,
было достаточно глухое, и, остановившись, сказал:
-- Кажется, мы не туда забрели. Что вы на это скажете?
-- Что же я могу, голубчик, сказать? Ведь не я вас веду, а
вы меня, -- резонно заметил Скуперфильд.
-- Это действительно верно! -- проворчал Крабс. -- Ну
ничего, сейчас я взберусь на дерево и погляжу сверху, в какую
сторону нам идти. Помогите-ка мне вскарабкаться вот хотя бы на
этот кедр.
Они вместе подошли к кедру, который был несколько выше
других деревьев. Поглядев вверх и обнаружив, что сучья, за
которые можно было бы ухватиться руками, находятся на большой
высоте, господин Крабс прислонил Скуперфильда спиной к стволу и
сказал:
-- Стойте здесь, сейчас я заберусь к вам на плечи и тогда
смогу дотянуться руками до веток. Подождите только чуточку, я
сначала сниму ботинки.
Крабс наклонился, но не стал снимать ботинки, а незаметно
вытащил из кармана веревку и в один миг привязал Скуперфильда к
стволу поперек живота.
-- Эй! Эй! -- закричал Скуперфильд. -- Зачем это вы делаете?
-- Ну, мне ведь надо привязать вас к дереву, а то вы еще
упадете, когда я стану взбираться к вам на плечи, -- объяснил
Крабс.
Сказав так, Крабс принялся бегать вокруг кедра, не выпуская
веревки, в результате чего и руки и ноги господина Скуперфильда
были плотно прихвачены к дереву, да и он сам оказался
обмотанным веревкой, словно булонская колбаса.
-- Эй, бросьте шутить! -- кричал Скуперфильд, чувствуя, что
не в силах пошевелить ни одним членом. -- Освободите меня
сейчас же, или я позову на помощь.
-- Зачем же на помощь звать? -- возразил Крабс. -- Я и сам
помогу, если вам что-нибудь надо.
С этими словами Крабс поднял свалившийся со Скуперфильда
цилиндр и водрузил обратно ему на голову, а оброненную им
трость поставил рядышком, прислонив к стволу дерева.
-- Вот видите, как хорошо, -- сказал он.
-- Развяжите меня, или я буду плеваться! -- завопил
Скуперфильд.
-- Зачем же плеваться? Это невежливо, -- ответил Крабс.
Скуперфильд, однако, плюнул, но не попал в Крабса.
-- Вот видите, как нехорошо, -- хладнокровно сказал Крабс.
-- Теперь я вынужден буду заткнуть вам рот.
Он вытащил из кармана кусок грязной тряпки, служившей для
протирки автомашины, скомкал его и сунул в рот Скуперфильду, а
чтоб он не мог выплюнуть этот кляп, завязал ему еще рот носовым
платком. Теперь Скуперфильд имел возможность только потихоньку
мычать и трясти головой.
-- Ну что ж, -- сказал Крабс, внимательно оглядев
Скуперфильда со всех сторон. -- Кажется, все сделано правильно.
Дышите тут воздухом, наслаждайтесь природой. Думаю, что к концу
дня я успею вернуться и освободить вас. А сейчас пока советую
вам не тратить зря силы и не пытаться вырваться. Все равно это
ни к чему не приведет.
Помахав Скуперфильду на прощание ручкой, господин Крабс
вернулся к оставленной посреди леса машине, сел в нее и поехал
обратно в город.
Глава девятнадцатая. БЕГСТВО
Первое, что увидел господин Крабс, вернувшись в гостиницу,
была телеграмма, полученная от Спрутса:
"С ослами кончайте. Два миллиона получите в банке. Об
исполнении телеграфируйте. Спрутс".
Прочитав телеграмму. Крабс тут же позвонил по телефону Миге
и Жулио и вызвал их к себе.
-- Вот что, ребятушки, -- сказал он, как только Мига и Жулио
приехали. -- Теперь надо действовать без промедления. Купите
большой чемодан, уложите в него все денежки, вырученные от
продажи акций, и приезжайте сюда с этими вашими Козликом и
Незнайкой. Здесь вас будет ждать другой чемодан с двумя
миллионами, которые я получу для вас в банке. Отсюда мы с вами
двинемся в Грабенберг, а из Грабенберга вы можете отправляться
дальше, куда вам вздумается. Вы куда решили уехать?
-- В Сан-Комарик. Есть такой город на берегу моря. Поживем в
СанКомарике, пока не надоест, а потом отправимся
путешествовать, -- ответил Мига.
-- Вот и замечательно! -- сказал Крабс. -- В Сан-Комарике
можно прекрасно повеселиться. Впрочем, с деньгами везде хорошо.
-- Думаю, что всем сразу не следует уезжать, -- сказал
Жулио. -- Это может показаться подозрительным. Мы с Мигой уедем
сегодня, а Незнайка с Козликом могут уехать завтра. Мы им купим
билет на поезд.
-- Можно и так, -- согласился Крабс. -- Действуйте, а я
отправлюсь в банк за деньгами.
Расставшись с Мигой и Жулио, Крабс не поехал сразу же в
банк, а заехал сначала в редакцию газеты "Давилонские
юморески". Хозяином этой газеты был не кто иной, как господин
Спрутс, иначе говоря, она издавалась на Спрутсовы средства.
Здание редакции, а также все печатные машины и все оборудование
типографии принадлежали Спрутсу. Все сотрудники, начиная от
редактора и кончая самым незначительным наборщиком,
оплачивались из денег, которые давал Спрутс. Правда, и доход,
который получался от продажи газет, целиком поступал в
распоряжение Спрутса.
Нужно, однако, сказать, что доход этот был не так уж велик и
частенько не превышал расходов. Но господин Спрутс и не гнался
здесь за большими барышами. Газета нужна была ему не для
прибыли, а для того, чтобы беспрепятственно рекламировать свои
товары. Осуществлялась эта реклама с большой хитростью. А
именно: в газете часто печатались так называемые художественные
рассказы, причем если герои рассказа садились пить чай, то
автор обязательно упоминал, что чай пили с сахаром, который
производился на спрутсовских сахарных заводах. Хозяйка,
разливая чай, обязательно говорила, что сахар она всегда
покупает спрутсовский, потому что он очень сладкий и очень
питательный. Если автор рассказа описывал внешность героя, то
всегда, как бы невзначай, упоминал, что пиджак его был куплен
лет десять -- пятнадцать назад, но выглядел как новенький,
потому что был сшит из ткани, выпущенной Спрутсовской
мануфактурой. Все положительные герои, то есть все хорошие,
богатые, состоятельные или так называемые респектабельные
коротышки, в этих рассказах обязательно покупали ткани,
выпущенные Спрутсовской фабрикой, и пили чай со спрутсовским
сахаром. В этом и заключался секрет их преуспевания. Ткани
носились долго, а сахару, ввиду будто бы его необычайной
сладости, требовалось немного, что способствовало сбережению
денег и накоплению богатств. А все скверные коротышки в этих
рассказах покупали ткани какихнибудь других фабрик и пили чай с
другим сахаром, отчего их преследовали неудачи, они постоянно
болели и никак не могли выбиться из нищеты.