Ванька так и покатился.
-- Ой, ну я не могу! -- восклицает он. -- А шубки-то у них для чего!
-- Ты тут не вякай, -- говорит Наташка. -- Лоботряс!
-- Не надо так на брата говорить, доченька. Это нехорошо.
-- Не выучится он у нас, -- говорит Наташка, глядя на Ваньку строгими глазами. -- Потом хватится.
-- Завтра зайду к учительше, -- сказала мать и тоже стро посмотрела на Ваньку, -- узнаю, как он там...
Ванька сосредоточенно смотрит в стол и швыркает носом.
Мать посмотрела в темное окно и вздохнула.
-- Обманул нас Филиппушка... образина косая! Пойдем в березник, сынок.
Ванька быстренько достает с печки стеганые штаны, рукавицы-лохматушки, фуфайку. Мать тоже одевается потеп. Уговаривает Наташку:
-- Мы сейчас, доченька, мигом сходим. Ладно?
Наташка смотрит на них и молчит. Ей не хочется одной оставаться.
Мать с Ванькой выходят на улицу, под окном нарочно громко разговаривают, чтобы Наташка их слышала. Мать еще подходит к окну, стучит Наташке:
-- Таля, мы сейчас придем. Никого не бойся, милая!
Наташка что-то отвечает -- не разобрать что.
-- Боится, -- сказала мать. -- Милая ты моя-то... -- От и
вытерла рукавицей глаза.
-- Они все такие, -- объяснил Ванька.
... Спустились по крутому взвозу к реке. На открытом месте гуляет злой ветер. Ванька пробует увернуться от него: идет боком, идет задом, а лицо все равно жжет как огнем.
-- Мам, посмотри! -- кричит он.
Мать осматривает его лицо, больно трет шершавой рукавицей щеку. Ванька терпит.
В лесу зато тепло и тихо. Удивительно тихо, как в каком-то сонном царстве. Стройные березки молча обступили при и ждут.
Ванька вылетел вперед по глубокому снегу и, облюбовав одну, ударил обухом по ее звонкому крепкому телу. Сверху с шумом тяжко ухнула туча снега. Ванька хотел отскочить, запнулся и угодил с головой в сугроб, как в мягкую постель. Мать смеется и говорит:
-- Ну, вставай!
Пока Ванька отряхивается, мать утаптывает снег вокруг березки. Потом, скинув рукавицы, делает первый удар, вто, третий... Березка тихо вздрагивает и сыплет крохотными сверкающими блестками. Сталь топора хищно всплескивает холодным огнем и раз за разом все глубже вгрызается в белый упругий ствол.
Ванька тоже пробует рубить, когда мать отдыхает. Но посл десяти-двенадцати ударов горячий туман застилает ему глаза. Гладкое топорище рвется из рук.
Снова рубит мать.
Березка охнула и повалилась набок.
Срубили еще одну -- поменьше -- Ваньке и, взвалив их на плечи, вышли на дорогу. Идти поначалу легко. Даже весе. Тонкий конец березки едет по дороге, и березка глуховато поет около уха. Прямо перед Ванькой на дороге виляет хвост березки, которую несет мать. Ванькой овладевает желание наступить на него. Он подбегает и прижимает его ногой.
-- Ваня, не балуй! -- строго говорит мать.
Идут.
Березка гудит и гнется в такт шагам, сильно нажимая на плечо. Ванька останавливается, перекладывает ее на другое плечо. Скоро онемело и это. Ванька то и дело останавливает и перекладывает комель березы с плеча на плечо. Стало жарко. Жаром пышет в лицо дорога.
-- ... Семисит семь, семисит восемь, семисит девять... -- шепчет Ванька.
Идут.
-- Притомился? -- спрашивает мать.
-- Еще малость... Девяносто семь, девяносто восемь... -- Ванька прикусил губу и отчаянно швыркает носом. -- Девя девять, сто! -- Ванька сбросил с плеча березку и с удовольствием вытянулся прямо на дороге.
Мать поднимает его. Сидят на березке рядом. Ваньке очень хочется лечь. Он предлагает:
-- Давай сдвинем обои березки вместе, и я на них лягу, если уж так ты боишься, что я захвораю.
Мать тормошит его, прижимает к теплой груди.
-- Мужичок ты мой маленький, мужичок... Потерпи ма. Большую мы тебе срубили. Надо было поменьше.
Ванька молчит. И молчит Ванькина гордость.
Мать думает вслух:
-- Как теперь наша Талюшка там?.. Плачет, наверно?
-- Конечно, плачет, -- говорит Ванька. Он эту Талюшку изучил как свои пять пальцев.
Еще некоторое время сидят.
-- Отцу нашему тоже трудно там, -- задумчиво говорит мать. -- Небось в снегу сидят, сердешные... Хоть бы уж зи-то не воевали.
-- Теперь уж не остановются, -- поясняет Ванька. -- Раз начали -- не остановются, пока фрицев не разобьют.
Еще с минуту сидят.
-- Отдохнул?
-- Отдохнул.
-- Пошли с Богом.
Было уже совсем темно, когда пришли домой.
Наташка не плакала. Она наложила в блюдце сырых пельменей, сняла с печки две куклы и усадила их перед блюд. Одну куклу посадила несколько дальше, а второй, та, что ближе, говорила ласково:
-- Ешь, доченька моя милая, ешь! А этому лоботрясу мы не дадим сегодня.
... Ванька с матерью быстро распилили березки; Ванька впотьмах доколол чурбаки, а мать в это время затопила каме.
Потом Ванька с Наташкой сидят перед камельком.
Огонь весело гудит в печке; пятна света, точно маленькие желтые котята, играют на полу. Ванька блаженно молчит. Наташка пристроилась у него на коленях и тоже молчит. По избе голубыми волнами разливается ласковое тепло. Наташ клонит ко сну. Ваньку тоже. А в чугунке еще только-толь начинает "ходить" вода. Мать кроит на столе материю, время от времени окликает ребятишек и рассказывает:
-- Вот придет Новый год, срубим мы себе елочку, хоро елочку... Таля, слышишь? Не спите, милые мои. Вот срубим мы эту елочку, разукрасим ее всякими шишками да игрушками, всякими зайчиками -- до того она у нас будет красивая...
Ванька хочет слушать, но кто-то осторожно берет его за плечи и валит на пол. Ванька сопротивляется, но слабо. Голос матери доносится откуда-то, издалека. Кажется Вань, что они опять в лесу, что лежит Ванька в снегу и помал. Странно, что в снегу тепло.
... Разбудить их, наверно, было нелегко. Когда Ванька всплыл из тягучего сладкого сна на поверхность, мать гово:
-- ... Это что же за сон такой, обломон... сморил моих че. Ух,
он сон какой!..
Ванька, покачиваясь, идет к столу.
В тарелке на столе дымят пельмени, но теперь это уже не волнует. Есть не хочется. Наташка та вообще не хочет просы. Хитрая, как та лиса. Мать полусонную усаживает ее за стол. Она чихает и норовит устроиться спать за столом. Мать смеется. Ванька тоже улыбается. Едят.
Через несколько минут Ванька объявляет, что наелся до отказа.
Но мать заставляет есть еще.
-- Ты же себя обманываешь -- не кого-нибудь, -- говорит она.
... После ужина Ванька стоит перед матерью и спит, све голову. Материны теплые руки поворачивают Ваньку: полоска клеенчатого сантиметра обвивает Ванькину грудь, шею -- ему шьется новая рубаха. Сантиметр холодный -- Ванька ежится.
Потом Ванька лезет на полати и, едва коснувшись по, засыпает. Наташка тоже спит. В одной руке у нее за пельмень.
В самый последний момент Ванька слышит стрекот швейной машинки -- завтра он пойдет в школу в новой рубахе.