Ты где всего этого набралась?
- Так, - сказала я сумрачным голосом, - делала одному филологу анальный фистинг...
Я дала себе торжественное слово больше не вступать с ним в спор о культуре, а
использовать его только по прямому назначению, как снаряд для развития силы духа. Но было уже поздно.
*
В современном обществе пагубно поддаваться инстинктам, приобретенным в другие
времена, да еще в очень непохожей культуре. Это как выставленные на погибшей планете
гироскопы: лучше не думать, куда они показывают курс.
В древнем Китае жили люди высокого духа. Покажи я любому ученому подобное знание
классического канона, он залез бы в долги, но наградил бы меня двойной оплатой и еще
прислал бы домой стихотворное письмо, привязанное к ветке сливы. Возможно, по старой
памяти я рассчитывала на нечто подобное, когда заговорила с Павлом Ивановичем о Набокове. Но результат оказался совсем другим.
При следующей встрече Павел Иванович попросил провести сеанс в долг, поскольку он
только что купил холодильник. Свою просьбу он высказал тоном тайного сообщника, давнего
испытанного товарища по странствиям в предгорьях духа. Так мог бы говорить поэт,
одалживающий у собрата флакон чернил. Отказать я не сумела.
Новый холодильник, занявший половину его кухни, походил на выступ айсберга,
пробивший борт корабля и вмявшийся в трюм. Капитан корабля тем не менее был пьян и весел. Я давно заметила - ничто так не радует российского гуманитарного интеллигента (на интеллектуала Павел Иванович не тянул), как покупка нового бытового электроприбора.
Я не люблю пьяных. Поэтому я вела себя немного хмуро. Он, должно быть, отнес это к
тому, что порка производилась в долг, и не проявил особой навязчивости. Мы перешли к делу молча, словно пара сработавшихся эстонских яхтсменов: вручив мне измочаленную плеть, которую он хранил в теннисной сумке с автографом Бориса Беккера, он разделся, лег на тахту и открыл свежий "Эксперт".
Я догадывалась, что дело здесь не в пренебрежительном отношении к моему искусству, и даже не в любви к печатному слову. Видимо, покаяние перед Юной Россией соседствовало в его душе с неведомыми мне вибрациями, и всех своих секретов он мне не раскрыл. Но я не стремилась проникнуть в его внутренний мир дальше оплаченной глубины, поэтому не задавала вопросов. Все шло как обычно - шлепая по его заду воображаемой плеткой, я думала о своем, а он тихо приборматывал, иногда начиная стонать, иногда смеяться. Было скучно, и мне казалось, что я одалиска в восточном гареме, мерными ударами опахала отгоняющая мух. от туши господина. Вдруг он сказал:
- Надо же, какое имечко у адвоката - Антон Дрель. Как это он с таким выжил... Вот
его, наверно, в школе мучили... Люди с такими именами вырастают с душевным отклонением,
факт. Все Козловы, например, нуждаются в помощи психотерапевта. Это вам любой эксперт
скажет.
Мне, конечно, не следовало поддерживать разговор - незачем было выводить ситуацию
за рамки профессиональных отношений. Не сдержалась я потому, что имена для меня -
больная тема.
- Ничего подобного, - сказала я. - Мало ли кого как зовут. Вот у меня есть одна
подруга, у нее очень-очень неблагозвучное имя. Такое неблагозвучное, что вы смеяться будете, если я скажу. Можно считать, почти матерное слово, вот какое имя. А сама она - красивая, умная и добрая Девушка. Имя - еще не приговор.
- Может, милая, вы свою подругу плохо знаете. Если у нее в фамилии матерное слово,
так оно и в жизни вылезет. Подождите, она еще себя проявит. От имени зависит все. Есть
научная гипотеза, что имя каждого человека является первичной суггестивной командой,
которая в предельно концентрированной форме содержит весь его жизненный сценарий. Вы
понимаете, что такое суггестивная команда? Представляете себе немного, что такое внушение?
- В общих чертах, - ответила я и мысленно хлестнула его посильнее.
- Ух... По этой точке зрения, существует ограниченное количество имен, потому что
обществу нужно ограниченное количество человеческих типов. Несколько моделей рабочих и
боевых муравьев, если так можно выразиться. И психика каждого человека программируется на базовом уровне теми ассоциативно-семантическими полями, которые задействует имя и фамилия.
- Чепуха, - сказала я раздраженно. - В мире нет двух похожих людей с одинаковыми
именами.
- Как нет и двух похожих муравьев. Но тем не менее муравьи делятся на
функциональные классы... Нет, имя - серьезная вещь. Бывают имена - бомбы замедленного
действия.
- Что вы имеете в виду?
- Вот вам история из жизни. В Архивном институте работал шекспировед Шитман.
Защитил он докторскую - "Онтологические аспекты "была не была" как "быть или не быть" в
прошедшем времени", или что-то в этом роде - и решил выучить английский, чтобы почитать
кормильца в оригинале, И еще в Англию хотел съездить - "увидеть Лондон и умереть", как он выражался. Начал заниматься. И через несколько уроков выяснил, что shit по-английски - дерьмо. Представляете? Будь он, к примеру, преподаватель химии, было бы не так страшно. А у гуманитариев все вокруг слов вертится, это еще Деррида подметил. Шекспировед Шитман - все равно что пушкинист Говнищер. Трудно служить прекрасному с таким орденом в петлице. Стало ему казаться, что на него в Британском Совете косо смотрят... Британскому Совету тогда вообще не до шекспироведов было, на них налоговая наехала, а Шитман решил, что лично к нему такое отношение. Вы ведь понимаете, милочка, когда человек ищет, чем подтвердить свои параноидальные идеи, он всегда находит. В общем, если опустить грустные подробности, за месяц сошел с ума.
К этому моменту во мне бушевал гнев - мне казалось, что он пытается меня оскорбить,
хотя никаких рациональных оснований для такого предположения не было. Но я помнила, что
важнее всего сохранять контроль. Что мне вполне удавалось.
- Неужели? - спросила я вежливо.
- Да. В сумасшедшем доме он ни с кем не разговаривал, только орал на всю больницу.
Иногда "same shit different day!" , а иногда "same shite different night!" . He зря, значит, английским занимался - кое-что запомнил. В конце концов, увезли этого Шитмана на машине с военными номерами, понадобился спецслужбам, скажем так. И что с ним теперь - никто не в курсе, а кто в курсе, тот не скажет. Такой вот сон в летнюю ночь, деточка. А говорите, ничего от имени не зависит. Зависит, еще как. Если у вашей подруги в фамилии матерное слово, путь у нее один. Сумасшедший дом рано или поздно. Кстати, Шитману еще повезло, что он спецслужбам понадобился. Ведь слышали, наверно, про наши сумасшедшие дома. Там за сигарету минет делают... Тренировка духа с помощью человека-раздражителя похожа на азартную игру, в которой все ставится на кон. Выигрыш в ней велик. Но если не выдерживаешь и срываешься, проигрываешь все начисто. Я вынесла бы и работу в долг, и пушкиниста Говнищера, и его мат, не брось он на чашу весов этот минет за сигарету. К нему я оказалась не готова.
- Деточка! - закричал Павел Иванович. - Деточка, ты что? Ты что делаешь, гадина?
Милиция! Люди! Помогите!
Когда он стал звать милицию, я опомнилась. Но было поздно - Павел Иванович получил
три таких плетки, которых не постыдился бы и Мэл Гибсон. И хоть эти три плетки были
гипнотическими, по его спине потекла настоящая кровь. Конечно, я пожалела о содеянном, но это всегда случается секундой позже, чем надо. К тому же я опять схитрила в своем сердце - зная, что меня вот-вот охватит раскаяние, и уже как бы принимая всей душой позу кающейся грешницы, я напоследок с мстительным сладострастием прошептала:
- Вот тебе от Юной России, старый козел...
Оглядывая сейчас свою жизнь, я нахожу в ней много темных пятен. Но за эту минуту я
испытываю особенно острый стыд.
*
Многие храмы в Азии удивляют путника несоответствием между бедностью пустых
комнат и многоступенчатой роскошью крыши - с загнутыми вверх углами, драгоценными
резными драконами и алой черепицей. Символический смысл здесь понятен: сокровища
следует собирать не на земле, а на небе. Стены символизируют этот мир, крыша следующий.
Посмотреть на само строение - халупа. А посмотреть на крышу - дворец.
Контраст между Павлом Ивановичем и его крышей показался мне настолько же
завораживающим - несмотря на то, что духовный символизм здесь отсутствовал полностью.
Павел Иванович был мелким гуманитарным бесом. Но вот его крыша... Впрочем, все по
порядку.
Звонок раздался через два дня после экзекуции, в восемь тридцать утра, слишком рано
даже для клиента со странностями. Высветившийся номер ничего мне не сказал. Я встала в
четыре утра и успела к тому моменту переделать множество дел, но все равно на всякий случай протянула заспанным голосом:
- Але-е...
- Ад ель? - раздался бодрый голос. - Это тебя по объявлению беспокоят.
Я уже сняла объявление с сайта, но кто-то вполне мог засэйвить его на будущее, клиенты так часто делают.
- Дайте девочке поспать, а?
- Какое поспать, на выезд с теплыми вещами!
- Я еще не проснулась.
- Три тарифа за срочность. Если будешь на месте через час.
Услышав про три тарифа, я перестала ломаться и записала адрес. Одна из моих
латиноамериканских сестричек рассказывала, что панамский генерал Норьега любил пить
виски всю ночь напролет, а рано утром вызывал к себе для секса одну из шести постоянно
состоявших при нем женщин - сестричка это знала, поскольку была одной из них. Но это
Панама - кокаин, горячая кровь. А для наших широт такой ранний жар был странноват. Но
опасности я не ощутила.
Для скорости я поехала на метро и минут через пятьдесят прибыла на место. Клиент жил в тихом центре. Войдя во двор нужного мне дома (высокой бетонной свечи с претензией на архитектурное новаторство), я сперва решила, что ошиблась и тут задворки какого-то банка.