Понятное дело, Фил не ушел из группы той ночью. Хотя, он продолжал пытаться это сделать. Мы ехали в Берлин, и он взялся за старое: «Я ухожу из группы!». Он подошёл к водителю автобуса и заявил ему: «Отвези меня в аэропорт».
- Этот автобус едет на концерт, - сказал я.
Фил не успокаивался:
- Хорошо, я нанимаю автобус и тебя тоже, и мне надо в аэропорт!
- Это рейс оплачен группой, - ответил я, - а ты теперь частное лицо. Группа поедет на концерт на автобусе группы. Так что, если тебе надо в аэропорт, выходи из автобуса и лови, мать твою, такси, понял? Или можешь вызвать его с концерта, потому что ты больше не имеешь права пользоваться мобильником группы. Согласен? Теперь ты частное лицо, Фил!
Он что-то пробурчал в ответ и снова передумал уходить.
Ещё раз он попробовал уйти в начале очередного германского турне. Он бросил группу перед началом нашего первого концерта во Франкфурте. Совершенно неожиданно он решил ехать в аэропорт – и не важно, что было уже пол-двенадцатого, и все самолеты улетели. Он все равно поперся туда и заснул там в зале ожидания. Пока он спал, кто-то увёл все его вещи. Думаю, после этого он сделал для себя соответствующие выводы и больше уже не пытался уйти из группы. Фил играет с нами по сей день и, помимо меня, он самый старый музыкант Motorhead. Он также постоянный источник приколов. Частенько после концерта он залезал на заднее сиденье грузовика с аппаратурой, думая, что садится в автобус. Как-то он лег в кофр бас-гитары - решив, что это его кровать. Уморительный Фил. Он наш Кит Мун. Кстати говоря, он ещё и превосходный гитарист. И «бык» по гороскопу.
Но вернемся к югославским концертам: мы дали два шоу в Любляне. Во время первого Вёрзел провалился сквозь сцену, – только что был рядом со мной и вдруг полетел вниз. Это была не самая новая сцена, надо сказать. Я помню, тоже попал ногой в дыру чуть позади. А на втором концерте случилось то, что могло привести к куда более ужасным последствиям. Во время первой песни, перед соло, какой-то гад метнул на сцену бритву – этот парень, чтобы бритва была более увесистой, даже примотал к ней с боков две монеты - и это лезвие распороло мне руку. Я ничего не почувствовал, я не понял, в чем дело, пока не увидел, что вся сцена залита кровью. Потом посмотрел на свою руку и до меня дошло, что я истекаю кровью, как последний придурок. Но я обмотал тряпкой свою руку, и мы закончили шоу. Однако, это была ужасная рана. Когда мы прошли за кулисами, я снял тряпку, и кровь брызнула струей по всем стенам, под крики отвращения остальных музыкантов группы. Так что меня отвезли в югославскую сельскую больницу и зашили рану, но за следующие четыре дня моя рука постепенно почернела – я получил заражение крови. По дороге домой мы остановились в Нюрнберге, и я пошел к врачу, рассчитывая на опытность немецких докторов, но тот парень сделал только хуже. Я попросил нашего менеджера, Дугласа, срочно доставить меня домой, чтобы там решить проблему, но ему на хотелось оплачивать авиаперелет. По его мнению, надо было всю дорогу тащиться до Англии автобусом. И когда я говорю, что моя рука стала черной, я не хочу сказать, что она посинела, – она стала кроваво-черной. Я чуть было не лишился своих большого и указательного пальцев! Наконец, положение стало настолько критическим, что менеджер сказал «Твою мать!», и отправил меня на самолете. В Англии я две недели провалялся в больнице с рукой на перевязи, - и все по вине какого-то раздолбая, который решил бросить в группу бритву.
А теперь я расскажу вам, как поплатился тот парень – сделав своё дерьмо, он начал бить себя в грудь и восклицать: «Это я!». Естественно, наши роуди направились к нему, потирая руки: «Правда, что ли? Вот ты и попался тепленьким!». Они накостыляли ему, и когда сделали свое дело, за него взялась югославская полиция, а уж они - профессионалы. И поверите вы этому или нет, он так и не ушел, и даже при разборке аппаратуры все ещё орал: «Ну давай, чувак!» и все такое. Настоящий несгибаемый идиот. Я никогда не пойму, за что он меня так ненавидел (это была ненависть, я видел). Он ведь приготовился заранее. Но я не могу понять, зачем он кричал моим людям: «Это сделал я!». Интересно, где теперь этот парень – наверное отрывается, убивая женщин и детей. Может, он стал полицейским.
Во всяком случае, полиция тем вечером полюбила меня, потому что я продолжил играть. Если бы я ушёл на глазах 6000 человек, - был бы бунт. Тогда концерты частенько приводили к массовым беспорядкам... Во всяком случае, я стал для них героем, продолжив концерт, – в том году, по крайней мере. Кто мог представить, что, вернувшись туда во второй раз (словно сглазил кто это место!), мы отменим концерт: Фил Кампбелл и Фил Тэйлор загремят в больницу. Я помню, как в отеле пришел в номер Вёрзела.
- Концерта не будет, Вёрз, - сказал я.
- Это почему?
- Барабанщик и гитарист выбыли из строя. Они в больнице.
- Их что, переехал автомобиль? - спросил Вёрзел.
- Типа этого.
Их свалил «бурый «спид» – хотя это был вовсе не «спид». «Бурый «спид»? - спросил я Фила Кампбелла, - О чем вы думали?». На что он ответил: «Ни о чем». То же самое Фил Тэйлор – они оба должны были знать; «спид» не бывает ни бурым, ни коричневым! Так нет, – и пришлось им теперь бегать наперегонки до туалета по больничному коридору. О чем они думали? Это было почти столь же глупо, как крики того парня; «это сделал я!».
В июне наш фан-клуб отмечал свое десятилетие и устроил вечеринку в ночном клубе «Ипподром». Там я встретил Уэнди – Непристойную Уэнди из Redcar. Я бродил в толпе зрителей и вдруг увидел девчонку с фантастическими глазами. Она была просто потрясающей. Я уже совершенно не помню, что там было на той вечеринке - я был с Уэнди. Она была замечательной девчонкой, очень благосклонной ко мне, во всех смыслах. Мы виделись с ней совсем недавно, когда я был в Англии, и было очень приятно снова встретится с ней. За восемь или девять лет она не превратилась, к счастью, в пускающую слюни ведьму. Такое случается, поверьте!
«Ипподром» был популярной тусовкой в Лондоне – как и по сей день, впрочем! В девятнадцатом веке это место было знаменито танцующими медведями, но к 1985 владельцы клуба могли позволить себе пригласить только нас! Я ходил туда на концерты heavy metal производить впечатление на девчонок, пришедших взглянуть на красавчиков рокеров. Кто мог знать! Я получил куда больше, чем просто связь на одну ночь, когда вышел там на сцену с Джоном Бон Джови (Jon Bon Jovi), Ричи Самборой (Richie Sambora), Дэйвом «Змеем» Сабо (Dave «Snake» Sabo), Рэйчелом Боланом (Rachel Bolan) и Себастьяном Бахом (Sebastian Bach) из Skid Row. Мы исполнили песни «Travelin Band» группы Creedence Clearwater и «Rock 'n' Roll» Led Zeppelin. Когда-нибудь эта запись выйдет на лейбле «Lemmy Goes to the Pub», после того, как все мы отправимся в мир иной!
Позже, тем же летом, я появился на ужасном телешоу, которое называлось Club X. Впрочем, отрывок с нашим участием получился просто замечательным. Темой шоу были черные кожаные куртки, и я написал для этого песню с таинственным (чтоб никто не догадался!) названием - «Черная Кожаная Куртка» («Black Leather Jacket»). Мы быстренько её записали, чтобы прокрутить на шоу. На той записи я играл на басу, но перед камерой играл на фортепиано. Мы записали три партии саксофона, так что саксофонист привел с собой двоих друзей для изображения недостающих партий. Фил Кампбелл играл на гитаре, Филти на барабанах, а Быстрый Эдди на моем басу, который там и украли. Я так и не узнал, кто это сделал, хотя у меня было несколько главных подозреваемых. Как же без них?
Примерно в это же время я также записался на пластинке Нины Хаген (Nina Hagen). Я познакомился с ней на фестивале, и она мне всегда нравилась. Она - сумасшедшая женщина, потрясающая, и к тому же очень симпатичная. В общем, она попросила меня сыграть, а я в тот день был свободен и согласился. Я засветился на множестве альбомов разных исполнителей, – если у меня есть немного свободного времени, почему бы нет?
Motorhead также находились в студии, работая над песнями для нового альбома, и именно в студии я наткнулся на Вёрзела, который кормил своего пса с ложки. Как-то раз я спускался по лестнице, а он стоял там на четвереньках.
- Что ты делаешь, Вёрз? – спрашиваю я.
- Она расстроена, - говорит он. - Она думает, что я ухожу от нее.
- Почему она должна так думать?
- Она видела, как я собирал свой чемодан.
- Вёрзел, - говорю я, - собакам без разницы, чемодан это или что другое. Они не понимают, что нужно собирать вещи в дорогу. Собаки не носят одежду!
- Да, но она думает, что я уезжаю.
Больше мне сказать ему было нечего. Он назвал свою собаку Тутс (Toots - Красотка), потому что у ней на носу была белая полоска. Она научила Вёрзела приносить палку. Он выгуливал ее, а мы сидели и наблюдали за ними. Он бросал палку, и собака смотрела на него до тех пор, пока он, наконец, сам не шел за ней, а потом бросал снова. Очень смышлёная была псина, на самом деле.
Как бы то ни было, когда мы не наблюдали за тем, как Тутс учит Вёрзела этим трюкам, мы записали демо версии песен «No Voices in the Sky», «Goin' to Brazil» и «Shut You Down». Все эти вещи попали на альбом «1916», но когда мы поняли, что новому альбому - быть, наши отношения с лейблом GWR закончились. Последний год мы относились к Дугу Смиту с большим подозрением. Наш адвокат, Алекс Гроуер (Alex Grower), все это время приглядывался к нему, и стало ясно, что Дуг и его жена Ева не были теми, кто искренне поддерживал группу.