навстречу.
Нагнав Ролли Найта, черный полисмен с угрожающим видом пригнулся к нему. Однако голос его звучал мирно:
- Мой напарник решил тебя прижать - и прижмет. Ты дурак - зачем тебе понадобилось рот разевать. И я, собственно, вовсе не обязан защищать тебя. Но я тебя предупреждаю: побудь в тени, а еще лучше - мотай из города, пока старик не остынет.
- Ах ты, нефитянский Иуда! Да с какой стати я должен тебя слушать?
- Ни с какой. - Полисмен передернул плечами. - Что ж, пусть будет, как будет. Моей шкуры это не коснется.
- Как я отсюда уберусь-то? Где мне взять колеса? Чем кормиться? - Хотя Найт и произнес это с издевкой, но уже менее враждебным тоном.
- Тогда не уезжай. Просто держись в тени, как я сказал.
- Ведь тут это нелегко, малый.
Да, это, как отлично знал черный полисмен, было нелегко. Нелегко
остаться незамеченным в течение целого долгого дня и долгой ночи, когда кто-то ищет тебя, а другие знают, где ты. Информацию получить нетрудно, если знать ходы и выходы: достаточно кого-то задержать, кому-то что-то пообещать или пригрозить. Преданность здесь не процветала. А вот если хоть на время убраться куда-то, это уже легче. И полисмен спросил:
- А почему ты не работаешь? Ролли Найт осклабился.
- Ты же слышал, что я сказал этой жирной свинье, твоему дружку...
- Прекрати болтать. Работать хочешь?
- Может быть. - Но за этими словами скрывалась убежденность в том, что возможность трудоустройства для таких людей, как Ролли Найт, крайне ограничена.
- Автомобильные компании набирают людей, - сказал черный полисмен.
- Бордель.
- Там работает много черных. Ролли Найт угрюмо пробурчал:
- Я раз попробовал. Какой-то белый гад ответил мне "нет".
- Попробуй еще раз. Вот. - И черный полисмен достал из кармана куртки карточку, которую накануне вручил ему знакомый из бюро по найму. На карточке были указаны адрес бюро, фамилия сотрудника и часы приема.
Ролли Найт смял карточку и сунул ее в карман.
- Ежели душа захочет, детка, спущу в сортир.
- Поступай, как знаешь, - сказал черный полисмен. И направился назад, в машину.
Белый напарник подозрительно посмотрел на него:
- Ты чего там с ним валандался?
- Остудил его немного, - коротко ответил тот, но распространяться не стал.
Черный полисмен вовсе не хотел, чтобы ему начали читать мораль, не хотел он и препираться - во всяком случае, сейчас. Хотя население Детройта было на сорок процентов черное, полиция до недавнего прошлого продолжала оставаться на сто процентов белой, да и теперь в полицейском управлении продолжали господствовать старые традиции. После бунтов 1967 года под влиянием общественности в Детройте стало больше черных полисменов, но все равно не так много, как белых, они не занимали высоких постов и не обладали достаточным влиянием, чтобы противостоять могучей Ассоциации полицейских офицеров Детройта, в которой господствовали белые, а также не могли быть уверенными, что, если возникнет спор между черным и белым, он будет решен по справедливости.
Словом, патруль поехал дальше в атмосфере враждебности и
неуверенности, отражавшей расовые настроения, господствовавшие в Детройте.
Бравада у людей, как черных, так и белых, часто бывает лишь внешней, и Ролли Найт в глубине души был очень напуган.
Он боялся белого полицейского, которого неразумно вздумал
поддразнить, и только теперь осознал, что слепая, неистребимая ненависть возобладала в нем над элементарной осторожностью. Но еще больше боялся он снова попасть в тюрьму, ибо, если его потянут в суд, не миновать ему долгой отсидки. У Ролли ведь уже было три привода и два тюремных заключения, так что теперь, если с ним что-нибудь случится, никакой пощады не жди.
Только черный в Америке знает всю беспредельность поистине животного отчаяния и унижения, до какого может довести тюрьма. Да, конечно, это правда - с белыми заключенными часто плохо обращаются, и они тоже страдают, но их не терзают так последовательно и бесконечно, как черных. Правда и то, что одни тюрьмы лучше, другие хуже, но это все равно что сказать: в одних частях ада на десять градусов жарче или холоднее, чем в других. В какую бы тюрьму ни попал черный человек, он знает, что ему не избежать оскорблений и унижений и что жестокость, нередко приводящая к серьезным увечьям, является такой же нормой, как отправление естественной надобности. Если к тому же узник, как Ролли Найт, слаб здоровьем - частично от рождения, а частично от многолетнего недоедания, - его мучения непомерно возрастают.
Страх у молодого негра усиливался еще и оттого, что он знал: если полиция произведет обыск в его комнате, она обнаружит немного марихуаны. Он и сам покуривал, но в основном перепродавал, и хотя доходы были незначительны, их все же хватало на еду, а он, с тех пор как несколько месяцев назад вышел из тюрьмы, пока не нашел себе другого источника пропитания. Но полиции достаточно обнаружить марихуану, чтобы завести дело и потом засадить его за решетку.
Поэтому поздно ночью Ролли Найт, волнуясь и нервничая - а вдруг за ним уже следят, - выбросил марихуану на пустыре. Так что теперь и те жалкие средства к существованию, которые у него были, исчезли.
Потому-то на следующий день он и разгладил карточку, полученную от черного полицейского, и отправился в центр города, где находилось бюро по найму автомобильной компании. Отправился он туда без всякой надежды на удачу, потому что (и в этом состоит невидимая пропасть, отделяющая "неимущих и никогда не имевших", вроде Ролли Найта, от "имущих", в том числе и от тех, кто тщетно пытается понять своих менее удачливых собратьев).., потому что он давно уже во всем разуверился и даже понятие "надежда" перестало для него существовать.
Пошел он в бюро по найму еще и потому, что делать ему больше было нечего.
Дом близ Двенадцатой улицы, как и большинство других в этом мрачном "черном дне" города, был грязной развалюхой с выбитыми окнами - лишь некоторые из них были заделаны изнутри досками, чтобы защитить обитателей от непогоды. До недавнего времени дом этот стоял пустой и быстро разрушался. Хоть его и подлатали и кое-как подкрасили, тем не менее он продолжал разрушаться, и люди, работавшие там, выходя из него вечером, не знали, найдут ли его в целости утром.
Однако старый этот дом, как и два других, выполнял важную функцию. Это был своего рода форпост компании по найму неквалифицированной рабочей силы.
Вопрос о необходимости как-то занять людей встал в повестку дня после волнений в Детройте, и созданная программа найма неквалифицированных людей была попыткой обеспечить работой коренное население, главным образом черных, которые на протяжении многих лет трагически не могли найти себе применения. Дело начали автомобильные компании. Остальные последовали их примеру. Естественно, автомобильные компании утверждали, что поступают так из альтруизма, и, лишь только программа по найму была развернута, реклама начала восхвалять больших боссов, заботящихся-де о народе. Однако циничные наблюдатели утверждали, что автомобильная промышленность до смерти боится, как бы атмосфера бунтов не сказалась на бизнесе. Когда в 1967 году дым от подожженного восставшими города достиг штаб-квартиры "Дженерал моторс" (а он ее достиг) и пламя пожаров стало подступать к центру, стало ясно, что какие-то меры приняты будут. Так оно и вышло, только первые шаги сделал "Форд".
Что бы ни послужило поводом для создания такой программы, все были согласны с тем, что это - дело хорошее. И следовало начать ее еще двадцать лет назад. Однако, не случись в 1967 году бунтов, к ней, возможно, так никогда и не приступили бы.
В общем - с ошибками и просчетами, - дело пошло. Автомобильные
компании снизили свои требования и стали принимать на работу даже тех, кого раньше считали абсолютно непригодными. Естественно, некоторые тут же отсеивались, но многие удерживались на работе, доказывая тем самым, что людям надо дать только шанс. К тому времени, когда Ролли Найт явился в бюро по найму, и наниматели, и нанимаемые уже многое успели понять.
Он сидел в приемной, где, кроме него, было еще человек сорок - мужчин и женщин. Все сидели на расставленных рядами стульях разного - как и посетители вида и размера, если не считать того, что все посетители были черные. Почти никто не разговаривал. Ролли Найт прождал целый час. И даже задремал, следуя благоприобретенной привычке, помогавшей ему прожить ничем не занятый день.
Когда наконец его впустили в кабину для собеседования - а таких было отгорожено с полдюжины вдоль одной из стен зала, - он еще не совсем проснулся и широко зевнул прямо в лицо сидевшему за столом сотруднику.
Сотрудник, немолодой круглолицый черный мужчина в очках с роговой оправой, в спортивной куртке и темной рубашке без галстука, любезно произнес:
- Ждать всегда утомительно. Мой отец, бывало, говорил:
"Человек куда больше устает, когда сидит, чем когда дрова колет". Поэтому-то я в своей жизни немало наколол дров.
Ролли Найт взглянул на его руки.
- Но сейчас, видать, вы их не много колете.
- Да, вы правы, - согласился сотрудник. - Но за это время мы еще
кое-чего добились. Теперь черный человек наблюдает и думает. А вот вы хотите колоть дрова или заниматься не менее тяжелой работой?
- Не знаю. - Ролли начал удивляться, зачем он вообще сюда пришел. Вот сейчас они выяснят, что он сидел в тюрьме, и на этом будет поставлена точка.
- Но ведь вы же пришли сюда, потому что хотите получить работу? - Сотрудник компании пробежал глазами желтую карточку, заполненную секретаршей. - Так, мистер Найт?
Ролли кивнул. Он был потрясен тем, что его назвали "мистер". Он
просто не мог припомнить, когда в последний раз к нему так обращались.
- Тогда давайте начнем с ваших анкетных данных. - И сотрудник положил перед собой бланк. Теперь при найме человек, поступающий на работу, не должен был сам заполнять анкету. В прошлом многих, с трудом умевших читать или писать, заворачивали из-за того, что они не могли выполнить элементарного требования современного общества: заполнить анкету.