Залески лишь что-то буркнул в ответ: он почти не слышал, что говорил Паркленд. Недавно над заводским начальством разразилась гроза: руководство требовало увеличить выпуск продукции при одновременном снижении производственных расходов и повышении качества. И хотя эти требования по сути своей трудно совместимы, хозяева настаивали на их выполнении, что никак не способствовало заживлению давно мучившей Мэтта язвы двенадцатиперстной кишки. Одно время язва было приутихла, а теперь снова напомнила о себе. Вот почему Мэтту Залески было сейчас не до конкретных личностей - его волновали лишь цифры, куда входили и люди, складывавшиеся для Мэтта в некую безликую армию труда.
Этим, кстати, объяснялось - хотя Залески не обладал ни склонностью к философствованию, которая помогла бы ему это понять, ни возможностью изменить существующую систему - то, что автомобили, производившиеся в США, были, как правило, более низкого качества, чем те, что выпускаются в Германии, где существует менее жесткая система производства и поэтому рабочий не теряет личного отношения к тому, что он делает.
Как бы там ни было, Фрэнк Паркленд старался выжать из своего участка все, что мог.
Благодаря Паркленду Ролли уже не перебрасывали с одной операции на другую и закрепили за ним более или менее постоянное место. Иногда, правда, Паркленд переводил его на другие участки, но теперь по крайней мере не было тех ежечасных шараханий, от которых у Ролли темнело в глазах. Теперь перестановки объяснялись еще и тем, что Ролли поручали все более сложную и хитроумную работу, о чем Паркленд прямо ему и сказал.
Тогда-то Ролли и сделал для себя открытие, что, хотя большинство
операций по сборке трудны и требуют полного напряжения физических сил, есть и такие, где работать можно с прохладцей. Например, установка лобового стекла. Если рабочие, выполнявшие эту операцию, замечали, что за ними наблюдают, они начинали суетиться, создавая видимость, что заняты трудоемким делом. Ролли тоже довелось этим заниматься, но только несколько дней, потому что Паркленд снова перевел его на одну из самых сложных конвейерных операций - внутри кузова, где и разогнуться-то нельзя: он монтировал арматуру для крепления электрооборудования. Потом ему досталась "операция вслепую" - самая трудная, какая только есть: надо было на ощупь вставлять болты и на ощупь их затягивать.
В один из таких дней Паркленд признался Ролли:
- Несправедливо это. Те, кто работает лучше всех, на кого мастер
может положиться, получают самую паскудную работу, и ни хрена взамен. Вся беда в том, что мне надо кого-то поставить на затяжку этих болтов, такого, в ком я уверен и точно знаю, что он на совесть сработает, а не станет валять дурака.
Фрэнк Паркленд сказал это так, невзначай. Но для Ролли Найта это
замечание мастера имело особый смысл: впервые человек, облеченный властью, заговорил с ним как с равным, посетовал на существующую систему производственных отношений - словом, сказал то, что думал, и о том, что действительно имело место, а не наводил тень на ясный день.
Теперь Ролли, во-первых, правильно затягивал любой самый незаметный болт благодаря своему возросшему профессиональному мастерству и более крепкой физической форме, так как он стал регулярно питаться. А во-вторых, он начал внимательно присматриваться к Паркленду.
Через некоторое время он уже смотрел на мастера чуть ли не с
восхищением - во всяком случае, как на человека, который справедливо относится к другим - будь то белые или черные, - держит слово, честен и не замешан ни в какой коррупции и мерзости, процветавших вокруг него. Ролли почти не встречал в своей жизни людей, о которых он мог бы такое сказать или даже подумать.
Но вскоре, как это часто случается, когда людей чересчур превозносят, забыв, что у них есть человеческие слабости, наступило неизбежное разочарование.
Дело в том, что Ролли Найту предложили распространять лотерейные
карточки на заводе. На этот раз к нему подкатился худощавый настырный молодой негр со шрамом на лице по имени Папочка Лестер, который работал на складе и, как всем было известно, заодно выполнял поручения заправил лотереи и ростовщиков. По слухам, шрам появился у Папочки на лице именно в тот день, когда он не сумел отдать долг. Теперь он работал на тех, кто ссужал деньгами под проценты. Папочка принес Ролли, стоявшему на своем рабочем месте, какие-то детали со склада и, пригнувшись к нему, прошептал:
- Ты им понравился. Но им показалось, что тебе они не по нраву, а раз так, они могут и обозлиться.
На Ролли это не произвело никакого впечатления.
- Ты меня, губошлеп, не запугаешь. Давай отваливай! Ролли уже
несколько недель назад решил для себя, что будет играть в лотерею, но не более. Однако Папочка нажимал:
- Человек должен делом доказать, что он мужчина, а вот ты не
доказываешь. - И, помолчав, добавил:
- Во всяком случае, последнее время.
Без всякой задней мысли, просто чтобы отвязаться, Ролли сказал:
- Думаешь, что говоришь, парень? Как же я буду брать ставки, когда у меня под боком мастер?
И словно в подтверждение его слов на горизонте появился Фрэнк
Паркленд.
- Да плюнь ты на него! Он шума поднимать не станет. Ему ведь платят за это, - презрительно буркнул Папочка.
- Врешь ты все!
- А если я докажу, что не вру, согласишься? Ролли отошел от машины, над которой корпел, плюнул на пол и залез в следующую. Он не знал почему, но его явно охватили сомнения.
- Слово твое гроша ломаного не стоит, - тем не менее сказал он. - Ты вот мне покажи, чтоб я сам увидел.
И на следующий же день Папочка предоставил ему такую возможность.
Словно по какому-то делу он подошел к Ролли и вытащил из кармана
грязный незаклеенный конверт. Ролли увидел, что в него вложены желтая бумажка и два двадцатидолларовых банкнота.
- Ясно, дружище? - сказал Папочка. - Ну, а теперь смотри!
Он шагнул к маленькой конторке Паркленда, который в этот момент
находился где-то в другом месте, и сунул конверт под пресс-папье. Затем прошел вдоль конвейера, отыскал мастера и что-то ему сказал. Паркленд кивнул в ответ и неторопливо, но и излишне не мешкая вернулся к своей конторке, взял конверт, заглянул в него и сунул во внутренний карман.
Улучив момент между отдельными операциями, Ролли стал свидетелем этой сцены - никаких объяснений больше ему не требовалось. Сомнений не было: взятка, подкуп.
До конца смены Ролли так и не сумел взять себя в руки: одни болты он вообще забывал крепить, другие затягивал кое-как. Да кому все это надо?! И почему увиденное так на него подействовало? Разве все не прогнило? Всегда было так. Разве все не берут? И эти, и другие. Ему припомнилось, как инструктор с курсов убедил его подписать чеки, а потом получил по ним деньги, причитавшиеся Ролли и другим курсантам. Сначала инструктор, а теперь вот Паркленд, так почему он, Ролли, не должен быть таким, как все?
В ту ночь Ролли сказал Мэй-Лу:
- Знаешь, детка, из чего сделан этот мир? Из дерьма! Весь этот
огромный мир - одно сплошное дерьмо.
В конце той же недели Ролли стал работать на шайку, распространявшую на заводе лотерейные карточки.
Глава 15
Северная часть штата Мичиган, куда входит и озеро Хиггинса, в
справочниках местной торговой палаты именуется "Зоной развлечений".
Адам Трентон, Бретт Дилозанто и все те, кто приехал в конце мая на уик-энд к Хэнку Крейзелу, убедились, что это действительно так.
Крейзеловский "коттедж", оказавшийся на самом деле просторным,
роскошно обставленным домом с несколькими спальнями, был расположен на западном берегу озера Хиггинса, в северной его части. По своей конфигурации озеро напоминало земляной орех или эмбрион, причем выбор сравнения зависел, наверное, от того, сколь удачным оказывалось для посетителя пребывание на его берегах.
Адам без труда нашел и озеро, и "коттедж", проехав в одиночестве за субботнее утро Понтиак, Саджино, Бэйсити, Мидленд и Хэррисон, то есть большую часть двухсотмильного расстояния по федеральному шоссе ь 75. За пределами городов штат Мичиган утопал в буйной зелени и цветении. Свежий воздух был напоен ароматами. На почти безоблачном небе светило солнце. Из дома Адам выехал в весьма подавленном настроении, но по мере того как колеса автомобиля уносили его все дальше на север, он чувствовал, что начинает понемногу приходить в себя.
Его подавленное настроение объяснялось ссорой с Эрикой.
Когда недели две-три назад он рассказал ей о приглашении на мужской уик-энд, которое Крейзел передал ему через Бретта Дилозанто, она заметила в ответ: "Ну что ж, если присутствие жен нежелательно, придется мне, как видно, самой поискать для себя развлечение, так?" Под влиянием разговора с Эрикой Адам стал раздумывать, не отказаться ли ему вообще от этой поездки, которая с самого начала не очень-то его и привлекала, - просто он уступил Бретту, жаждавшему познакомить его со своим другом Хэнком Крейзелом, и Адам принял приглашение.
Но Эрика, судя по всему, не сумела ничего придумать на уик-энд, и, когда утром Адам, поднявшись с постели, стал упаковывать кое-какие вещи, она спросила его:
- Тебе действительно так уж необходимо ехать? Адам сказал, что
отказываться уже поздно: он обещал приехать, и тогда она язвительно спросила:
- Мужской уик-энд - это значит вообще без женщин или только без жен?
- Без женщин, - ответил он, не зная точно, так ли это на самом деле, хотя в душе почти не сомневался в обратном, потому что уже не раз бывал на подобных уик-эндах.
- Ну разумеется! - Они находились на кухне. Эрика готовила кофе,
сопровождая это грохотом кухонной посуды. - А из напитков самыми крепкими будут, очевидно, молоко и лимонад.
- Будут или не будут - не в этом дело: в любом случае обстановка там будет куда приятнее, чем здесь, - парировал он.
- А кто, по-твоему, в этом виноват?
И тут Адам взорвался:
- Не знаю я, черт возьми, кто! Но если во всем виноват я, то на