Вначале Барбара повезла его в пресс-клуб, но там было необычно шумно и многолюдно, и Ролли чувствовал себя очень скованно. Тогда Барбаре пришла в голову идея поехать к ней домой. На том и порешили.
Она смешала для себя и для гостя виски с содовой, быстро приготовила незатейливую еду - яичницу с ветчиной - и принесла на подносах в гостиную. Ролли постепенно освоился и стал охотно отвечать на все ее вопросы.
Некоторое время спустя Барбара принесла бутылку с виски и еще раз налила себе и ему. За окном сгущались сумерки - ясный погожий день сменялся ночью.
Ролли внимательно оглядел уютную, со вкусом, но, в общем, скромно обставленную комнату.
- Сколько отсюда до угла Блейн и Двенадцатой улицы? - спросил он.
- Около восьми миль, - ответила Барбара.
Он покачал головой и усмехнулся:
- А я думаю, все восемьсот, а?
Ролли как раз жил на углу Блейн и Двенадцатой улицы.
Барбара только что вкратце записала то, что сказал ей Ролли, подумав, что с этого как раз можно будет начать, когда в комнату вошел ее отец.
И замер на пороге.
Не веря своим глазам, он глядел на Барбару и Ролли Найта, сидевших рядышком на диване, со стаканами в руках; на полу между ними стояла бутылка виски, рядом - поднос с грязной после ужина посудой. В растерянности Барбара выпустила из рук блокнот, и он упал на пол.
Хотя Ролли Найту и Мэтту Залески никогда не приходилось разговаривать на заводе, они мгновенно узнали друг друга. Мэтт, ничего не понимая, посмотрел на Ролли, потом на Барбару. Ролли ухмыльнулся, с демонстративным спокойствием опрокинул в рот виски, потом вдруг засуетился. Облизнул губы.
- Привет, папа! - воскликнула Барбара. - А это... Ее прервал резкий голос Мэтта. Выкатив на Ролли глаза, он проговорил:
- Какого черта ты рассиживаешься здесь, в моем доме?..
За долгие годы руководства автомобильным заводом, на котором
значительную часть рабочей силы составляли черные, Мэтт в силу
необходимости приобрел умение терпимо относиться к ним. Но это всегда была только личина. А под нею до сих пор прятались взгляды его польских родителей и их соседей по Уайандотту, которые считали негров неполноценными людьми. И сейчас, увидев, что родная дочь принимает чернокожего в его доме, Мэтта охватила неудержимая ярость, которую лишь усугубляли усталость и напряжение последних дней. Он уже не отдавал себе отчета ни в своих словах, ни в действиях.
- Папа, - резко проговорила Барбара, - это мой друг мистер Найт. Я пригласила его и не...
- Заткнись! - рявкнул Мэтт, поворачиваясь к дочери. - С тобой у нас будет особый разговор. Барбара побледнела.
- Это как понимать - особый?
Мэтт пропустил ее вопрос мимо ушей. Он впился взглядом в Ролли Найта и, указав на дверь в кухню, через которую сам только что вошел, гаркнул:
- Вон отсюда!
- Папа, как ты смеешь?
Барбара соскочила с дивана и кинулась к отцу. Он размахнулся и больно ударил ее по лицу.
Все это напоминало классическую трагедию, и теперь оторопела уже
Барбара. "Нет, это происходит не со мной!" - промелькнуло у нее в голове. Щека у нее пылала и, наверное, распухнет, подумала Барбара, но сейчас это не имело значения. Куда важнее было ее внутреннее состояние. Казалось, будто сдвинули глыбу - столетия человеческого прогресса и понимания - и что же открылось взору? Зловонный гнойник - безрассудная ненависть, фанатизм, продолжавшие жить в душе Мэтта Залески. И Барбара, будучи дочерью своего отца, в этот момент разделяла его вину.
На улице остановилась машина.
Ролли тоже вскочил. Всего несколько мгновений назад он был растерян, ибо все происходило в чуждой ему обстановке. Но сейчас уверенность вернулась к нему.
- А, плевал я на тебя, белая свинья! - бросил он Мэтту.
- Я повторяю: вон отсюда! Убирайся! - дрожащим от гнева голосом
произнес Мэтт.
Барбара в ужасе закрыла глаза. "Плевал я на тебя, белая свинья!"
Впрочем, что же тут удивительного? Так уж устроена жизнь: за ненависть платят ненавистью!
Во второй раз за несколько минут распахнулась боковая дверь, и в дом, ничего не подозревая, вошел Бретт Дилозанто.
- Звоню, звоню, а никто не слышит! - весело заметил он, широко
улыбаясь Барбаре и Мэтту, и тут увидел Ролли Найта:
- Привет, Ролли! Вот так встреча! Ну, как жизнь, дружище?
При виде того, как непринужденно приветствовал Бретт молодого негра, Мэтт Залески немного оторопел.
- Плевал я на тебя тоже, - сказал Ролли Бретту. Презрительно
посмотрел на Барбару. И вышел из дому.
- Что, черт возьми, здесь у вас происходит? - спросил Бретт отца и дочь.
Он приехал сюда прямо из Центрального аэропорта, куда прилетел из Калифорнии менее часа назад. Ему так хотелось поскорее увидеться с Барбарой, рассказать ей о своем решении и о тех планах, которые возникли у него по пути домой. Он был в прекрасном настроении - отсюда и его веселый тон. Теперь же до него дошло, что тут происходит что-то неладное.
Барбара только покачала головой в ответ, не будучи в состоянии
произнести ни слова - слезы душили ее. Бретт пересек комнату и, обняв ее, мягко сказал:
- Я не знаю, что тут у вас произошло, только не надо воспринимать все так серьезно, успокойся! Поговорим об этом потом.
- Послушай, возможно, я... - неуверенно произнес Мэтт.
- Я ничего не желаю слушать! - перебила его Барбара.
Самообладание вернулось к ней, и она отстранилась от Бретта.
- Если вы решили выяснить отношения и хотите, чтобы я ушел... -
сказал Бретт.
- Я хочу, чтобы ты остался, - сказала Барбара. - А когда ты уйдешь, уйду и я. - Она помолчала и добавила, глядя ему прямо в лицо:
- Бретт, ты дважды предлагал мне переехать к тебе и жить вместе. Если ты еще не раздумал, я согласна.
- Ты же знаешь, что не раздумал! - пылко откликнулся он.
Мэтт Залески тяжело опустился в кресло. Сейчас он поднял голову:
- Жить вместе?!
- Совершенно верно, - холодно подтвердила Барбара. - Брак оформлять мы не будем: ни мне, ни ему это не нужно. Просто будем жить в одной квартире как муж и жена.
- Нет! - взорвался Мэтт. - Бога ради, нет!
- Только попробуй мне помешать! - предупредила Барбара.
Их взгляды еще на мгновение встретились, потом Мэтт опустил глаза и обхватил голову руками. Плечи его задрожали.
- Я соберу вещи, которые мне нужны на ночь, - сказала Барбара Бретту, - а завтра заеду за остальным.
- Послушай, - сказал Бретт, глядя на обмякшую фигуру в кресле, - я хотел, чтобы мы были вместе. Ты это знаешь. Но разве по-другому нельзя?
- Если бы ты знал, что здесь произошло, - холодно ответила Барбара, - тебе все было бы ясно. Поэтому либо забирай меня с собой сейчас, либо оставь меня в покое. Если не желаешь, я перееду в гостиницу.
- Заберу, конечно. Барбара пошла наверх.
Когда мужчины остались одни, Бретт, у которого на душе кошки скребли, сказал:
- Мистер Залески, не знаю, что у вас тут стряслось, но я искренне сожалею о случившемся.
Ответа не последовало. Бретт вышел из дому, сел в машину и стал ждать Барбару.
Целых полчаса Бретт и Барбара кружили по близлежащим улицам в поисках Ролли Найта. После того как Барбара вынесла из дома чемодан и машина тронулась, она рассказала, что произошло за несколько минут до появления Бретта. По мере того как она говорила, Бретт все больше мрачнел.
- Бедняга парень! - некоторое время спустя проговорил он. -
Неудивительно, что он и на меня взъелся.
- И на меня тоже.
- Он думает, наверное, что все мы одинаковые. Впрочем, у него есть основания так думать, а?
Они проехали еще одну пустынную улицу, и в конце ее фары выхватили из темноты фигуру идущего человека. Он оказался соседом Барбары, возвращавшимся домой.
- Ролли явно ушел. - Бретт повернул голову и вопросительно посмотрел на Барбару. - Мы ведь знаем, где он живет.
Оба понимали, почему Бретт колеблется. Ночью в Детройте было
небезопасно. В любой момент могли и пырнуть ножом, и ограбить.
Барбара покачала головой.
- Сегодня мы уже ничего не можем сделать. Поехали домой.
- Но сначала самое главное. - Бретт остановил машину у обочины, и они поцеловались. - Теперь твой дом, - произнес Бретт, - уже по новому адресу: Кантри-Клаб-Мэнор, на Уэст-Мэмл.
И хотя события этого вечера гнетуще подействовали на обоих, Бретт, разворачивая машину в северо-западном направлении, почувствовал такое счастливое волнение, от которого захватывало дух.
***
Много позже, когда они лежали в темной спальне Бретта, Барбара тихо спросила:
- У тебя глаза открыты?
- Да. - Бретт лежал на спине и, закинув руки за голову, рассматривал потолок, едва различимый в темноте.
- О чем ты думал?
- Об одной пошлости, которую я тебе однажды сказал. Помнишь?
- Да, помню.
Это было в тот вечер, когда Барбара готовила в этой квартире ужин и Бретт приехал домой с Леонардом Уингейтом, - они тогда впервые встретились вместе. Потом Бретт попытался уговорить Барбару остаться у него на ночь, а когда она отказалась, он заметил: "Тебе ведь двадцать девять лет, ты наверняка уже не девственница, чего же ты боишься?" - Ты тогда ничего не сказала, - продолжал Бретт, - но ведь боялась, да?
В ответ она рассмеялась своим приятным раскатистым смехом.
- Никто же ведь заранее не может знать...
- О'кей, о'кей!.. - Она почувствовала, что Бретт улыбается, потом он повернулся на бок, и они снова оказались лицом к лицу. - Почему ты мне тогда не сказала?
- Ох, не знаю! Обычно об этом не говорят. Ну скажи, неужели это
действительно так важно?
- Для меня, представь себе, важно. Чуточку подумав, Барбара сказала:
- Если тебе обязательно надо знать, то для меня это тоже было важно. Понимаешь, мне всегда хотелось, чтобы впервые это было с тем, кого я по-настоящему полюблю. - Она нежно провела пальцами по его лицу. - В конце концов так оно и вышло.
Бретт обнял ее, и они снова прильнули друг к другу.