И когда позже в тот вечер Эрика объявила Адаму о своем намерении
развестись с ним, это было сказано всерьез. Жить вместе и дальше казалось бесполезным. Ни на другой день, ни в последующие дни Эрика не изменила своего решения.
Она, правда, не предпринимала ничего конкретного и не выехала из дома на озере Куортон, но спала по-прежнему в комнате для гостей. Просто она считала, что требуется время, чтобы попривыкнуть к перемене - пожить в чистилище.
Адам не протестовал. В отличие от Эрики он, по-видимому, считал, что время может сгладить их разногласия. А пока она продолжала вести хозяйство и согласилась встретиться с Пьером, который сообщил ей по телефону, что программа гонок позволяет ему ненадолго заехать в Детройт.
***
- С тобой что-то случилось, - сказала Эрика. - Я это вижу. Почему же ты молчишь?
Пьер был какой-то неуверенный в себе и смущенный. Как все юнцы, он не умел скрывать своего настроения.
- Да вроде ничего особенного, - ответил он, лежа рядом с ней в
постели.
Эрика приподнялась, опершись на локоть. В номере мотеля царил
полумрак: войдя в комнату, они задернули занавески. Тем не менее было достаточно светло, и Эрика четко различала все вокруг: тут было совсем как в других мотелях, где они бывали, - стандартная серийная мебель, дешевые светильники. Эрика бросила взгляд на часы. Было два часа дня. Они находились в пригороде Бирмингема, так как Пьер сказал, что у него нет времени переправляться на другой, канадский берег реки. Погода хмурилась, в сводках предсказывали дождь.
Эрика снова повернулась к Пьеру, чье лицо она тоже видела достаточно четко. Он улыбнулся - чуть устало, как показалось Эрике. Светлые волосы Пьера были взъерошены - должно быть, она тому виной.
Она действительно привязалась к Пьеру. Даже прорывавшаяся в Пьере самоуверенность - звездная болезнь, которую она сразу в нем подметила, - воспринималась ею лишь как привлекательная мужская черта.
- Только давай не крути, - настаивала Эрика. - Скажи мне прямо, в чем дело?
Пьер отвернулся, пытаясь дотянуться до брюк, чтобы достать из кармана сигареты.
- Ну хорошо, - проговорил он, не глядя на нее, - тут, пожалуй, дело в нас самих.
- Что именно?
Он закурил сигарету и выпустил струю дыма в потолок.
- Теперь мне придется чаще бывать на гонках. И реже в Детройте. Я подумал, что обязан тебе об этом сказать.
Воцарилось молчание - словно холодная рука сжала сердце Эрики, но она всеми силами старалась и виду не подать. Наконец она нарушила молчание:
- Это все или ты хотел сказать мне что-нибудь еще? Пьеру явно было не по себе.
- А что еще?
- По-моему, тебе лучше знать.
- Просто.., видишь ли, мы ведь встречались довольно часто. И уже
давно.
- Действительно давно. - Эрика старалась не сбиться с беззаботной интонации, понимая, что ссориться сейчас было бы ошибкой. - Целых два с половиной месяца.
- Вот это да! И только? - В его голосе послышалось искреннее
удивление.
- Тебе явно показалось, что дольше. Пьер изобразил на лице подобие улыбки.
- Не в этом дело.
- А в чем?
- Черт возьми, Эрика, просто мы какое-то время не будем видеться!
- И как долго? Месяц? Полгода? Или даже год?
- Зависит от того, как пойдут дела, - неопределенно ответил он.
- Какие дела? Пьер пожал плечами.
- А потом, - не отступалась Эрика, - по прошествии этого
неопределенного времени ты позвонишь мне или я должна звонить тебе? - Она понимала, что слишком нажимает, но его отговорки начинали ее раздражать. Поскольку он молчал, Эрика сказала:
- Значит, оркестр играет "Пора сказать друг другу "до свидания"?
Значит, ты даешь мне от ворот поворот? Если да, почему так и не сказать, почему не поставить точку?
Пьер тотчас ухватился за представившуюся возможность.
- Да, - сказал он. - Пожалуй, так оно и есть. Эрика судорожно
вздохнула.
- Спасибо, что ты наконец честно ответил на мой вопрос. Теперь по крайней мере я знаю, что к чему.
В общем-то у нее едва ли было основание для обиды. Она ведь сама
настаивала на выяснении отношений и добилась своего, хотя с самого начала разговора чувствовала, что у Пьера на уме. В ее душе теснились разные чувства, и прежде всего оскорбленная гордость, ибо она считала, что если кто-то из них решит поставить точку, то это будет она. Но, как выяснилось, внутренне она еще не была готова на такой шаг, и теперь к чувству обиды примешивались ощущение потери, грусть, сознание грядущего одиночества. Обладая трезвостью суждений, она понимала, что тут не помогут ни мольбы, ни споры. Пьер мог иметь столько женщин, сколько захочет, - это ведь она прекрасно знала, как знала и то, что и до нее были другие женщины, которые наскучили ему. Эрика чуть не разрыдалась при мысли о том, что она всего лишь одна из них, но все-таки сумела взять себя в руки. Нет, черт подери, не даст она пищу его честолюбию, не покажет, как много он для нее значит.
- В такой ситуации, видимо, нет смысла далее здесь оставаться, -
холодно заметила она.
- Эй! - сказал Пьер. - Не злись!
Он хотел было обнять ее, но она увернулась и, выскочив из постели, схватила свои вещи и убежала одеваться в ванную. Раньше Пьер бросился бы за ней, схватил ее и вернул бы в постель, как он однажды сделал, когда они поссорились. Сейчас же этого не произошло, хотя Эрика в какой-то степени и надеялась, что так будет.
Когда она вышла из ванной, Пьер тоже был уже одет; они поцеловались, почти как чужие, и разошлись. Он вроде бы даже рад, подумала она, что они так легко расстались.
Пьер так резко рванул с места, выезжая со стоянки мотеля, что только шины завизжали. Эрика медленно выехала следом за ним в своем автомобиле с открывающимся верхом. Он махнул ей рукой на прощание и улыбнулся.
Когда она доехала до первого перекрестка, Пьера уже и след простыл.
Эрика миновала еще квартала полтора, прежде чем до ее сознания дошло, что она не отдает себе отчета в том, куда едет. Было почти три часа дня, и, как обещали, полил навевавший уныние дождь. Куда же теперь отправиться и чем заняться?.. Чему посвятить остаток дня, остаток жизни? Внезапно в душе у Эрики словно плотину прорвало, и боль, горечь и разочарование - все чувства, которые она в мотеле сдерживала, вырвались наружу. Она чувствовала себя брошенной, никому не нужной, и слезы ручьями потекли по ее щекам. Эрика машинально ехала по Бирмингему, не задумываясь - куда и зачем.
Она знала только, что не хочет ехать домой, на озеро Куортон. Слишком много ждало ее там воспоминаний, не доведенных до конца дел и всяких проблем, заниматься которыми у нее сейчас просто не было сил. Она проехала еще два-три квартала, сделала несколько поворотов и неожиданно увидела, что оказалась на Сомерсет-Молл, в Трое, возле того самого торгового центра, где почти год назад она впервые украла духи. Тогда она впервые поняла, что сочетание ума, проворства и хладнокровия может принести самые неожиданные плоды. Она поставила машину на стоянку и сквозь дождь подошла к навесу над входом в пассаж.
Войдя внутрь, Эрика смахнула с лица капли дождя, смешавшиеся со
слезами.
В большинстве магазинов торгового центра было довольно оживленно. Эрика не спеша прошлась по нескольким из них, посмотрела туфли фирмы "Балли", выставленные в витрине игрушки "Ф. А. О. Шварц", пестрое многообразие витрин дамского магазина. Но делала она это механически, ничто ее не прельщало, настроение было вялое и подавленное. В магазине кожаных изделий она чуть замедлила шаг и уже подошла было к выходу, как вдруг внимание ее привлек портфель. Он был из английской коричневатой кожи и лежал на стеклянном столике в дальнем углу магазина. Взгляд Эрики перекинулся на что-то другое, затем непонятно почему вернулся к портфелю. По правде говоря, подумала она, портфель ей абсолютно не нужен - она никогда ими не пользуется и маловероятно, чтобы он вдруг ей понадобился. Кроме того, портфель был олицетворением столь многого, что она ненавидела: тирании приносимой домой работы, вечеров, которые Адам проводил над бумагами, бесчисленных часов, украденных у нее. И все же ей захотелось иметь этот портфель - захотелось необъяснимо, сейчас, немедленно. И она будет его иметь.
Возможно, подумала Эрика, она подарит его Адаму на прощание -
великолепный подарок, полный многозначительной иронии.
Но так ли уж необходимо за него платить? Она, конечно, может
заплатить, только куда интереснее взять вещь, на которую положила глаз, и уйти - она ведь уже не раз, и притом лихо, это проделывала. К тому же это как-то оживит ее жизнь - день сегодня выдался такой скучный.
Делая вид, будто разглядывает витрины, Эрика осмотрелась. Как и
прежде в момент кражи, ее охватило нарастающее возбуждение, пьянящая смесь страха и бесшабашной отваги.
Она отметила про себя, что в магазине три продавца - девушка и двое мужчин, один из них постарше, по-видимому, управляющий. Все они были заняты с покупателями. А кроме того, еще двое или трое покупателей бродили, как и Эрика, по магазину. В том числе какая-то похожая на мышку старушенция рассматривала бирки для чемоданов.
Стараясь не привлекать к себе внимания, Эрика кружным путем подошла к столику, где лежал портфель. И, словно впервые его увидев, взяла в руки и стала рассматривать. Взгляд, брошенный вокруг, подтвердил, что всем трем продавцам было по-прежнему не до нее.
Эрика чуть приоткрыла портфель и засунула внутрь две висевшие снаружи этикетки. Затем все с тем же небрежным видом она опустила руку, словно собираясь положить портфель на место, но пронесла его мимо столика. И смело оглянулась вокруг. Двое из тех, кто, как она, бродил по магазину, ушли; один из продавцов переключился на другого покупателя. В остальном все оставалось по-прежнему.
Слегка размахивая портфелем, Эрика не спеша направилась к выходу. За дверью находился застекленный пассаж, куда выходили и другие магазины и где покупатели могли не опасаться непогоды. Эрика видела сквозь стекло фонтан в пассаже, слышала плеск воды. Позади фонтана она заметила охранника в форме, но он стоял спиной к магазину кожаных изделий и разговаривал с каким-то ребенком. Даже если охранник увидит Эрику после того, как она выйдет из магазина, у него не будет оснований ее задержать. Вот она уже у двери. Никто ее не остановил, никто не окликнул. Право же, как все просто!