-- Это другое дело.
-- Скажите откровенно, что вы обо всем этом думаете? -- спросил Армстронг.
Ломбард с минуту подумал.
-- Тут есть над чем поломать голову, -- сказал он.
-- Как вы объясните смерть миссис Роджерс? Вы согласны с Блором?
Филипп выпустил в воздух кольцо дыма.
-- Я вполне мог бы с ним согласиться, -- сказал он, -- если бы этот случай можно было рассматривать отдельно.
-- Вот именно, -- облегченно вздохнул Армстронг: он убедился, что Филипп Ломбард далеко не глуп.
А Филипп продолжал:
-- То есть если исходить из того, что мистер и миссис Роджерс в свое время безнаказанно совершили убийство и вышли сухими из воды. Они вполне могли так поступить. Что именно они сделали, как вы думаете? Отравили старушку?
-- Наверное, все было гораздо проще, -- сказал Армстронг. -- Я спросил сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди. Ответ пролил свет на многое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу только, что при некоторых сердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу и дают больному дышать. Если вовремя не дать больному лекарство, это может привести к смерти.
-- Уж чего проще, -- сказал задумчиво Ломбард, -- а это, должно быть, огромный соблазн.
Доктор кивнул головой.
-- Да им и не нужно ничего делать -- ни ловчить, чтобы раздобыть яд, ни подсыпать его -- словом, им нужно было только ничего не делать. К тому же Роджерс помчался ночью за доктором -- у них были все основания думать, что никто ничего не узнает.
-- А если и узнает, то не сможет ничего доказать, -- добавил Филипп Ломбард и помрачнел. -- Да, это многое объясняет.
-- Простите? -- удивился Армстронг.
-- Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли на Негритянский остров. За некоторые преступления невозможно привлечь к ответственности. Возьмите, к примеру, Роджерсов Другой пример, старый Уоргрейв: он совершил убийство строго в рамках законности.
-- И вы поверили, что он убил человека? -- спросил Армстронг.
Ломбард улыбнулся:
-- Еще бы! Конечно, поверил. Уоргрейв убил Ситона точно так же, как если бы он пырнул его ножом! Но он был достаточно умен, чтобы сделать это с судейского кресла, облачившись в парик и мантию. Так что его никак нельзя привлечь к ответственности обычным путем.
В мозгу Армстронга молнией пронеслось: "Убийство в госпитале. Убийство на операционном столе. Безопасно и надежно -- надежно, как в банке..."
А Ломбард продолжал:
-- Вот для чего понадобились и мистер Оним, и Негритянский остров.
Армстронг глубоко вздохнул.
-- Теперь мы подходим к сути дела. Зачем нас собрали здесь?
-- А вы как думайте -- зачем? -- спросил Ломбард.
-- Возвратимся на минуту к смерти миссис Роджерс, -- сказал Армстронг. -- Какие здесь могут быть предположения? Предположение первое: ее убил Роджерс -- боялся, что она выдаст их. Второе: она потеряла голову и сама решила уйти из жизни.
-- Иначе говоря, покончила жизнь самоубийством? -- уточнил Ломбард.
-- Что вы на это скажете?
-- Я согласился бы с вами, если бы не смерть Марстона, -- ответил Ломбард. -- Два самоубийства за двенадцать часов -- это чересчур! А если вы скажете мне, что Антони Марстон, этот молодец, бестрепетный и безмозглый, покончил с собой из-за того, что переехал двух ребятишек, я расхохочусь вам в лицо! Да и потом, как он мог достать яд? Насколько мне известно, цианистый калий не так уж часто носят в жилетных карманах. Впрочем, об этом лучше судить вам.
-- Ни один человек в здравом уме не станет держать при себе цианистый калий, если только он по роду занятий не имеет дело с осами, -- сказал Армстронг.
-- Короче говоря, если он не садовник-любитель или фермер? А это занятие не для Марстона. Да, цианистый калий не так-то легко объяснить. Или Антони Марстон решил покончить с собой, прежде чем приехал сюда, и на этот случай захватил с собой яд, или...
-- Или? -- поторопил его Армстронг.
-- Зачем вам нужно, чтобы это сказал я, -- ухмыльнулся Филипп Ломбард, -- если вы не хуже меня знаете, что Антони Марстон был убит.
-- А миссис Роджерс? -- выпалил доктор Армстронг.
-- Я мог бы поверить в самоубийство Марстона (не без труда), если б не миссис Роджерс, -- сказал Ломбард задумчиво. -- И мог бы поверить в самоубийство миссис Роджерс (без всякого труда), если б не Антони Марстон. Я мог бы поверить, что Роджерс пожелал устранить свою жену, если б не необъяснимая смерть Антони Марстона. Нам прежде всего нужна теория, которая бы объяснила обе смерти, так стремительно последовавшие одна за другой.
-- Я, пожалуй, могу кое-чем вам помочь, -- сказал Армстронг и передал рассказ Роджерса об исчезновении двух фарфоровых негритят.
-- Да, негритята... -- сказал Ломбард. -- Вчера вечером их было десять. А теперь, вы говорите, их восемь?
И Армстронг продекламировал:
Десять негритят отправились обедать.
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Мужчины посмотрели друг на друга. Филипп Ломбард ухмыльнулся, отбросил сигарету.
-- Слишком все совпадает, так что это никак не простая случайность Антони Марстон умирает после обеда то ли поперхнувшись, то ли от удушья, а мамаша Роджерс ложится спать и не просыпается.
-- И следовательно? -- сказал Армстронг.
-- И следовательно, -- подхватил Ломбард, -- мы перед новой загадкой. Где зарыта собака? Где этот мистер Икс, мистер Оним, мистер А. Н. Оним? Или, короче говоря, этот распоясавшийся псих-аноним.
-- Ага, -- облегченно вздохнул Армстронг, -- значит, вы со мной согласны. Но вы понимаете, что это значит?
Роджерс клянется, что на острове нет никого, кроме нас.
-- Роджерс ошибается. А может быть, и врет.
Армстронг покачал головой:
-- Непохоже. Он перепуган. Перепуган чуть не до потери сознания.
-- И моторка сегодня не пришла, -- сказал Ломбард. -- Одно к одному. Во всем видна предусмотрительность мистера Онима. Негритянский остров изолируется от суши до тех пор, пока мистер Оним не осуществит свой план.
Армстронг побледнел.
-- Да вы понимаете, -- сказал он, -- что этот человек -- настоящий маньяк?
-- И все-таки мистер Оним кое-чего не предусмотрел, -- сказал. Филипп, и голос его прозвучал угрожающе.
-- Чего именно?
-- Обыскать остров ничего не стоит -- здесь нет никакой растительности. Мы в два счета его прочешем и изловим нашего уважаемого А. Н. Онима.
-- Он может быть опасен, -- предостерег Армстронг.
Филипп Ломбард захохотал.
-- Опасен? А нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк! Вот кто будет опасен, так это я, когда доберусь до него, -- он с минуту помолчал и сказал: -- Нам, пожалуй, стоит заручиться помощью Блора. В такой переделке он человек нелишний. Женщинам лучше ничего не говорить. Что касается остальных, то генерал, по-моему, в маразме, а сила Уоргрейва в его логике. Мы втроем вполне справимся с этой работой.
Глава восьмая
Помощью Блора они заручились без труда. Он с ходу согласился с их доводами.
-- Эти фарфоровые фигурки, сэр, меняют все дело. Ясно, что здесь орудует маньяк, -- двух мнений тут быть не может. А вы не думаете, что мистер Оним решил проделать эту операцию, так сказать, чужими руками?
-- Объяснитесь, приятель.
-- По-моему, дело было так: после вчерашних обвинений Марстон впал в панику и принял яд. Роджерс тоже впал в панику и отправил на тот свет жену -- в полном соответствии с планами милейшего А. Н. О.
Армстронг покачал головой:
-- Не забывайте о цианистом калии.
-- Ах да, я об этом запамятовал, -- согласился Блор. -- Разумеется, никто не станет носить при себе такой яд. Но каким образом он мог попасть в бокал Марстона?
-- Я уже думал об этом, -- сказал Ломбард. -- Марстон пил несколько раз в этот вечер. Между его предпоследним и последним бокалом виски был немалый промежуток. Все это время его бокал стоял на столике, у окна. Окно было открыто. Кто-то мог подбросить яд и через окно.
-- Так, чтобы никто из нас не заметил? -- недоверчиво спросил Блор.
-- Мы были слишком заняты другим, -- отрезал Ломбард.
-- Вы правы, -- сказал Армстронг, -- обвинений не избежал никто. Все бегали по комнате, суетились, спорили, негодовали. Да, так вполне могло случиться...
Блор пожал плечами:
-- Видимо, так оно и было. А теперь, джентльмены, примемся за работу. Кто-нибудь, случаем, не захватил с собой револьвер? Впрочем, это было б уж слишком хорошо.
-- Я, -- похлопал себя по карману Ломбард.
Блор вытаращил на него глаза.
-- На всякий случай всегда носите револьвер при себе, сэр? -- сказал он нарочито небрежным тоном.
-- Привычка. Мне, знаете ли, пришлось побывать в жарких переделках.
-- Понятно, -- протянул Блор и добавил: -- Одно могу сказать, нынешняя переделка будет пожарче прошлых! Если здесь и впрямь притаился маньяк, он наверняка позаботился запастись целым арсеналом, не говоря уж о ножах и кинжалах.
Армстронг хмыкнул.
-- Тут вы попали пальцем в небо, Блор. Такие маньяки в большинстве своем люди мирные. С ними очень приятно иметь дело.
-- Мой опыт мне подсказывает, что наш маньяк будет не из их числа, -- сказал Блор.
Итак, троица отправилась в обход острова. Обыскать его не составляло особого труда. На северо- западе ровный утес отвесно спускался к морю. Деревьев на острове не было, даже трава и та почти не росла. Трое мужчин работали тщательно и методично, начинали с вершины и спускались по склону к морю, по пути обшаривая малейшие трещины в скале -- а вдруг они ведут в пещеру. Но никаких пещер не обнаружилось.
Прочесывая морской берег, они наткнулись на Макартура. Глаза генерала были прикованы к горизонту. Место он выбрал тихое: тишину его нарушал лишь рокот волн, разбивавшихся о скалы. Старик не обратил на них внимания. Он сидел по-прежнему прямо, вперившись в горизонт. И оттого, что он их не замечал, они почувствовали себя неловко.
Блор подумал: "Что-то тут не так -- не впал ли старикан в транс, если не хуже?" -- откашлялся и, чтобы завязать разговор, сказал:
-- Отличное -- местечко нашли себе, сэр, тихое, покойное.
Генерал нахмурился, бросил на него взгляд через плечо.