Тело генерала вносили в дверь, когда разразился шторм. Гости сгрудились в холле. И тут раздался вой и свист ветра -- на крышу дома обрушились потеки воды.
Блор и Армстронг направлялись со своей ношей к лестнице, как вдруг Вера Клейторн резко повернулась и кинулась в опустевшую столовую. Там все оставалось на своих местах -- нетронутый десерт стоял на буфете. Вера подошла к столу. Постояла минуту-две, и тут в комнату неслышными шагами вошел Роджерс.
Увидев ее, он вздрогнул. Посмотрел на нее вопросительно и сказал:
-- Я... я... пришел только посмотреть, мисс.
-- Вы не ошиблись, Роджерс. Глядите: их всего семь, -- сказала Вера неожиданно охрипшим голосом.
Тело Макартура положили на постель. Осмотрев труп, Армстронг вышел из спальни генерала и спустился вниз. Все сошлись в гостиной -- ждали его. Мисс Брент вязала. Вера Клейторн стояла у окна и глядела на потоки ливня, с шумом обрушивавшиеся на остров. Блор сидел в кресле, не касаясь спинки, тяжело опустив руки на колени. Ломбард беспокойно шагал взадвперед по комнате. В дальнем конце комнаты утонул в огромном кресле судья Уоргрейв. Глаза его были полуприкрыты. Когда доктор вошел в комнату, судья поднял на него глаза и спросил:
-- Что скажете, доктор?
Армстронг был бледен.
-- О разрыве сердца не может быть и речи, -- сказал он. -- Макартура ударили по затылку дубинкой или чем-то вроде этого. Все зашептались, раздался голос судьи: -- Вы нашли орудие убийства? -- Нет.
-- И тем не менее вы уверены, что генерал умер от удара тяжелым предметом по затылку?
-- Уверен.
-- Ну что ж, теперь мы знаем, что делать, -- невозмутимо сказал судья.
И сразу стало ясно, кто возьмет бразды правления в свои руки.
Все утро Уоргрейв сидел в кресле, сонный, безучастный. Но сейчас он с легкостью захватил руководство -- сказывалась долгая привычка к власти. Он вел себя так, будто председательствовал в суде. Откашлявшись, он продолжил:
-- Сегодня утром, джентльмены, я сидел на площадке и имел возможность наблюдать за вашей деятельностью. Ваша цель была мне ясна. Вы обыскивали остров, желая найти нашего неизвестного убийцу -- мистера А. Н. Онима.
-- Так точно, сэр, -- сказал Филипп Ломбард.
-- И, несомненно, наши выводы совпали, -- продолжал судья, -- мы решили, что Марстон и миссис Роджерс не покончили с собой. И что умерли они не случайно. Вы также догадались, зачем мистер Оним заманил нас на этот остров?
-- Он сумасшедший! Псих! -- прохрипел Блор.
-- Вы, наверное, правы, -- сказал судья. -- Но это вряд ли меняет дело. Наша главная задача сейчас -- спасти свою жизнь.
-- Но на острове никого нет! -- дрожащим голосом сказал Армстронг. -- Уверяю вас, никого!
Судья почесал подбородок.
-- В известном смысле вы правы, -- сказал он мягко. -- Я пришел к такому же выводу сегодня утром. Я мог бы заранее сказать вам, что ваши поиски ни к чему не приведут. И тем не менее я придерживаюсь того мнения, что мистер Оним (будем называть его так, как он сам себя именует) -- на острове. Никаких сомнений тут быть не может. Если считать, что он задался целью покарать людей, совершивших преступления, за которые нельзя привлечь к ответственности по закону, у него был только один способ осуществить свой план. Мистер Оним должен был найти способ попасть на остров. И способ этот мне совершенно ясен. Мистеру Ониму было необходимо затесаться среди приглашенных. Он -- один из нас...
-- Нет, нет, не может быть, -- едва сдержала стон Вера.
Судья подозрительно посмотрел на нее и сказал:
-- Милая барышня, мы должны смотреть фактам в лицо; ведь все мы подвергаемся серьезной опасности. Один из нас -- А. Н. Оним. Кто он -- мы не знаем. Из десяти человек, приехавших на остров, трое теперь вне подозрения: Антони Марстон, миссис Роджерс и генерал Макартур. Остается семь человек. Из этих семерых один, так сказать, "липовый" негритенок, -- он обвел взглядом собравшихся. -- Вы согласны со мной?
-- Верится с трудом, но, судя по всему, вы правы, -- сказал Армстронг.
-- Ни минуты не сомневаюсь, -- подтвердил Блор. -- И если хотите знать мое мнение...
Судья Уоргрейв манием руки остановил его.
-- Мы вернемся к этому в свое время. А теперь мне важно знать, все ли согласны со мной?
-- Ваши доводы кажутся мне вполне логичными, -- не переставая вязать, проронила Эмили Брент. -- Я тоже считаю, что в одного из нас вселился дьявол.
-- Я не могу в это поверить... -- пробормотала Вера, -- не могу...
-- Ломбард?
-- Совершенно с вами согласен, сэр.
Судья с удовлетворением кивнул головой.
-- А теперь, -- сказал он, -- посмотрим, какими данными мы располагаем. Для начала надо выяснить, есть ли у нас основания подозревать какое-то определенное лицо. Мистер Блор, мне кажется, вы хотели что-то сказать?
Блор засопел.
-- У Ломбарда есть револьвер, -- сказал он. -- И потом он вчера вечером нам соврал. Он сам признался.
Филипп Ломбард презрительно улыбнулся.
-- Ну что ж, значит, придется дать объяснения во второй раз. -- И он кратко и сжато повторил свой рассказ.
-- А чем вы докажете, что не врете? -- не отступался Блор. -- Чем вы можете подтвердить свой рассказ?
Судья кашлянул.
-- К сожалению, все мы в таком же положении, -- сказал он. -- И всем нам тоже приходится верить на слово. Никто из вас, -- продолжал он, -- по-видимому, пока еще не осознал всей необычности происходящего. По-моему, возможен только один путь. Выяснить, есть ли среди нас хоть один человек, которого мы можем очистить от подозрений на основании данных, имеющихся в нашем распоряжении.
-- Я известный специалист, -- сказал Армстронг. -- Сама мысль о том, что я могу...
И снова судья манием руки остановил доктора, не дав ему закончить фразы.
-- Я и сам человек довольно известный, -- сказал он тихо, но внушительно. -- Однако это, мой дорогой, еще ничего не доказывает. Доктора сходили с ума. Судьи сходили с ума. Да и полицейские тоже, -- добавил он, глядя на Блора.
Ломбард сказал:
-- Я надеюсь, ваши подозрения не распространяются на женщин?
Судья поднял брови и сказал тем ехидным тоном, которого так боялась защита:
-- Значит, если я вас правильно понял, вы считаете, что среди женщин маньяков не бывает?
-- Вовсе нет, -- раздраженно ответил Ломбард, -- и все же, я не могу поверить... -- он запнулся.
Судья все тем же проницательным злым голосом сказал:
-- Я полагаю, доктор Армстронг, что женщине было бы вполне по силам прикончить беднягу Макартура.
-- Вполне, будь у нее подходящее орудие -- резиновая дубинка, например, или палка, -- ответил доктор.
-- Значит, она бы справилась с этим легко?
-- Вот именно.
Судья повертел черепашьей шеей.
-- Две другие смерти произошли в результате отравления, -- сказал он. -- Я думаю, никто не станет отрицать, что отравителем может быть и слабый человек.
-- Вы с ума сошли! -- взвилась Вера.
Судья медленно перевел взгляд на нее. Это был бесстрастный взгляд человека, привыкшего вершить судьбами людей.
"Он смотрит на меня, -- подумала Вера, -- как на любопытный экземпляр, -- и вдруг с удивлением поняла: А ведь я ему не очень-то нравлюсь".
-- Моя милая барышня, я бы попросил вас быть сдержанней. Я совсем не обвиняю вас. И надеюсь, мисс Брент, -- он поклонился старой деве, -- что мое настойчивое требование не считать свободным от подозрений ни одного из нас никого не обидело?
Мисс Брент не отрывалась от вязанья.
-- Сама мысль, что я могу убить человека, и не одного, а троих, -- холодно сказала она, не поднимая глаз, -- покажется нелепой всякому, кто меня знает. Но мы не знаем друг друга, и я понимаю, что при подобных обстоятельствах никто не может быть освобожден от подозрений, пока не будет доказана его невиновность. Я считаю, что в одного из нас вселился дьявол.
-- На том и порешим, -- заключил судья. -- Никто не освобождается от подозрений, ни безупречная репутация, ни положение в обществе в расчет не принимаются.
-- А как же с Роджерсом? -- спросил Ломбард. -- По-моему, его можно с чистой совестью вычеркнуть из списка.
-- Это на каком же основании? -- осведомился судья.
-- Во-первых, у него на такую затею не хватило бы мозгов, а во-вторых, одной из жертв была его жена.
-- За мою бытность судьей, молодой человек, -- поднял мохнатую бровь судья, -- мне пришлось разбирать несколько дел о женоубийстве -- и суд, знаете ли, признал мужей виновными.
-- Что ж, не стану спорить. Женоубийство вещь вполне вероятная, чтобы не сказать естественная. Но не такое. Предположим, Роджерс убил жену из боязни, что она сорвется и выдаст его, или потому, что она ему опостылела, или, наконец, потому, что спутался с какой-нибудь крошкой помоложе, -- это я могу себе представить. Но представить его мистером Онимом, этаким безумным вершителем правосудия, укокошившим жену за преступление, которое они совершили совместно, я не могу.
-- Вы принимаете па веру ничем не подтвержденные данные, -- сказал судья Уоргрейв. -- Ведь нам неизвестно, действительно ли Роджерс и его жена убили свою хозяйку. Не исключено, что Роджерса обвинили в этом убийстве лишь для того, чтобы он оказался в одном с нами положении. Не исключено, что вчера вечером миссис Роджерс перепугалась, поняв, что ее муж сошел с ума.
-- Будь по-вашему, -- сказал Ломбард. -- А. Н. Оним один из нас. Подозреваются все без исключения.
А судья Уоргрейв продолжал:
-- Мысль моя такова: ни хорошая репутация, ни положение в обществе, ничто другое не освобождают от подозрений. Сейчас нам необходимо в первую голову выяснить, кого из нас можно освободить от подозрений на основании фактов. Говоря проще, есть ли среди нас один (а вероятно, и не один) человек, который никак не мог подсыпать яду Марстону, дать снотворное миссис Роджерс и прикончить генерала Макартура?
Грубоватое лицо Блора осветила улыбка.
-- Теперь вы говорите дело, сэр, -- сказал он. -- Мы подошли к самой сути. Давайте разберемся. Что касается Марстона, то тут уже ничего не выяснишь. Высказывались подозрения, будто кто-то подбросил яд в его стакан через окно перед тем, как он в последний раз налил себе виски. Замечу, что подбросить яд из комнаты было бы куда проще. Не могу припомнить, находился в это время в комнате Роджерс, но все остальные запросто могли это сделать. -- Перевел дух и продолжал: -- Теперь перейдем к миссис Роджерс. Здесь подозрения прежде всего падаю г на ее мужа и доктора. Любому из них ничего не стоило это сделать.