Юрий Прокушев. Сергей Есенин --------------------------------------------------------------- Москва, "Детская литература", 1971 OCR: Michael Seregin--------------------------------------------------------------- Сергей Наровчатов. ОБ ЭТОЙ КНИГЕ Автор этой книги Ю. Л. Прокушев много лет занимается исследованиемжизни и творчества замечательного поэта Сергея Есенина. В годы, когдапоэзия Есенина отодвигалась на второй план, он способствовал еерешительной и справедливой переоценке. Ю. Л. Прокушевым был разыскан ивведен в литературный обиход ряд неизвестных произведений поэта, проясненымногие стороны его жизни; им открыты ценные факты, важные для установленияточной биографии знаменитого писателя. Много интересного Прокушев открыл вдетстве и юношестве поэта. Именно эти существенные открытия, сведенные воедино, составили вместе сизвестными ранее фактами основу нынешней книги "Сергей Есенин". Думается,что юный читатель с особым интересом прочтет страницы, посвященные детствув рязанской деревне, школе в Спас-Клепиках, московской и петербургскойюности поэта. Обилие фактов в книге не рассеивает внимания, асосредоточивает взгляд на необычности пути, казалось бы, обычногопаренька. В книге оттенена мысль о том, что выделял Есенина из средысверстников его поистине чудотворный талант. И для обрисовки этого талантаПрокушев находит верные и убедительные слова. Автор приводит много примеров того, как страстно стремился к знаниююный поэт. Любовь к книге, раннее формирование умственных интересов,горячие ученические споры - все это хорошо прослежено в книге. Примеры,взятые из школьных сочинений одноклассников Есенина, вводят читателя ватмосферу спас-клепиковской школы. Подробно рассказано об университете Шанявского, приобщившего молодогоЕсенина к серьезным знаниям. Все эти факты, точно и добросовестнообъясненные, говорят о большой роли знаний в формировании таланта. И ненавязчиво, но решительно снимают с Есенина тривиальную "славу"самородка-неуча, которая долго тянулась за ним. Книга построена своеобразно. В начале читатель получает представление овсем пути и творчестве Есенина, а затем более подробно узнает о наиболееважных моментах жизни и творчества Есенина. В последней главе приведеныисследовательские новеллы. Такая композиция позволила автору избежать скороговорки, болеераскованно вести свое повествование. Читатель сперва получает общеепредставление о поэте, а потом, в последующих главах, уже уточняет его. Долгие годы длилась полемика вокруг имени Есенина. Множество ложныхпредставлений о творчестве поэта отброшено навсегда. Большую роль вочищении поэзии Есенина от несправедливых обвинений сыграл Ю. Л. Прокушев.И здесь, в этой книге, написанной специально для юного читателя, онприводит свои выводы, подтвержденные современным литературоведением. Книга "Сергей Есенин" свежа по материалу. Она воссоздает перед намипрекрасный, обаятельный образ великого поэта России. НА РАССТОЯНЬЕ (Вместо вступления) Вероятно, за всю свою долгую историю старинное русское селоКонстантиново не знало ничего подобного. Это трудно передать словами. Это надо было видеть! В тот памятный день - 2 октября 1965 года с утра шли и ехали вКонстантиново люди. Иные из них добирались пароходом, иные поездом, иныена попутной машине. Их не остановили ни бездорожье, ни плохая погода.Среди них были известные всей стране поэты и те, кто только еще мечталнапечатать свои первые стихи. Рязанцы и москвичи, южане и сибиряки, ленинградцы и горьковчане - всеони собрались на родине Есенина со всех концов России, собрались, чтобы впростой деревенской избе открыть музей великому поэту. Здесь, на рязанской земле, отшумело озорное детство поэта, прошла егоюность, здесь он написал свои первые стихи: Там, где капустные грядки Красной водой поливает восход, Клененочек маленький матке Зеленое вымя сосет. И мог ли тогда кто представить, что пройдут годы и этот рязанскийпаренек станет великим поэтом России... В двенадцать часов дня тысячи людей замерли в торжественной тишине.Перерезана алая лента у калитки дома Есениных: музей открыт. Первымивходят в дом сестры поэта - Екатерина и Александра Есенины. Здесь все как было когда-то в те далекие ранние годы. Вспоминаютсястихи: Изба крестьянская. Хомутный запах дегтя. Божница старая, Лампады кроткий свет... Веет домашним теплом и уютом. Тикают часы, поблескивает на столесамовар. Чистая, светлая горница очень мала и, конечно, не может вместитьсразу всех желающих. А погода между тем окончательно испортилась. Ветер ураганной силы(такого не помнят константиновцы) пронизывает до костей, сбивает с ног,пыль застит глаза. В такое ненастье на улице обычно ни души. А тут -тысячи людей!.. Если бы все это мог видеть Есенин! Когда-то, чувствуя, как вокруг него на селе "кипит" иная жизнь, какзадорно поет над долом "крестьянский комсомол" "агитки Бедного Демьяна",он с тревогой и грустью думал: Моя поэзия здесь больше не нужна, Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен. То были горькие минуты одиночества. Лишь одно тогда врачевало душу,успокаивало сердце: Пускай меня сегодня не поют - Я пел тогда, когда был край мой болен... До позднего вечера шли люди к "низкому дому с голубыми ставнями", чтобыпоклониться родному очагу поэта. Пришли в Константиново они и на другойдень - 3 октября (более трех тысяч человек!), а затем шли во всеоктябрьские дни, шли в ноябре и январе, в марте и июне... И будут идтитуда всегда, как идут в Михайловское к Пушкину, в Тарханы к Лермонтову, наВолгу к Некрасову. Память сердца хранит и другое событие тех дней. Москва... Вся в живых цветах могила Есенина. Звучат стихи, строкикоторых давно стали крылатыми. Но здесь они воспринимаются как-топо-особенному, волнуют до спазмы в горле: Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Кто-то читает стихи Есенина, забравшись на решетку ограды, кто-то -стоя на высокой каменной плите, а кто - и просто на земле. Вокруг люди. Ихмного. Они здесь с самого утра... А стихи все звучат. То звонкие, задорные, радостные, то задумчивые игрустные: Не бродить, не мять в кустах багряных Лебеды и не искать следа. Со снопом волос твоих овсяных Отоснилась ты мне навсегда... Так продолжается два, три, четыре часа... Народ все прибывает. Пришладелегация Союза писателей. Не может пройти... Море людей. Читают стихи, посвященные памяти поэта. А затем вновь - есенинскиестихи, наполненные любовью к России. Их слушают те, для кого поэзияЕсенина - сама жизнь: Спит ковыль. Равнина дорогая И свинцовой свежести полынь. Никакая родина другая Не вольет мне в грудь мою теплынь. Вечереет... Лучи заката скользят по золотистой осенней листве. Кто-тотихо читает: Отговорила роща золотая... Незабываемо, неповторимо! Подлинно народная любовь! Щедрая, бескомпромиссная, мужественная. Этувеликую любовь народ пронес в своем сердце через все преграды прошлого,через все испытания временем. Чем крупнее художник, самобытнее его талант, новаторский поиск, темтруднее порой бывает по-настоящему оценить вклад его в духовную жизньнации, глубоко и всесторонне раскрыть все грани его дарования. Давно двадцатый век потеснил с арены истории век девятнадцатый, авокруг могучих фигур властителей дум "века минувшего" Пушкина иЛермонтова, Гоголя и Некрасова, Чернышевского и Толстого кипят страсти,сталкиваются различные точки зрения, в их бессмертных творенияхоткрываются для пас все новые и новые художественные дали... Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. * I. ПОЭТИЧЕСКОЕ СЕРДЦЕ РОССИИ * К вершинам поэзии Сергей Есенин поднялся из глубин народной жизни."Рязанская земля, где мужики косили, где сеяли свой хлеб", стала странойего детства. Мир народно-поэтических образов окружал его с первых дней жизни: Родился я с песнями в травном одеяле. Зори меня вешние в радугу свивали. Вырос я до зрелости, внук купальской ночи, Сутемень колдовная счастье мне пророчит. И костер зари, и плеск волны, и серебристая луна, и шелест тростника, инеобъятная небесная синь, и голубая гладь озер - вся красота родного краяс годами отлилась в стихи, полные любви к русской земле: О Русь - малиновое поле И синь, упавшая в реку, - Люблю до радости и боли Твою озерную тоску. В сердце Есенина с юных лет запали грустные и раздольные песни России,ее светлая печаль и молодецкая удаль, бунтарский разинский дух икандальный сибирский звон, церковный благовест и умиротворенная сельскаятишина, веселый девичий смех в лугах и горе седых матерей, потерявшихсыновей на войне. От проникновенных стихов о стране "березового ситца", шири ее степныхраздолий, сини озер, шуме зеленых дубрав до тревожных раздумий о судьбахРоссии в "суровые грозные годы", каждый есенинский образ, каждаяесенинская строка согреты чувством безграничной любви к Родине: Но более всего Любовь к родному краю Меня томила, Мучила и жгла. Боли и невзгоды крестьянской Руси, ее радости и надежды - все этоотлилось у Есенина в задушевные и светлые, скорбные и гневные, грустные ирадостные строфы. О чем бы ни писал поэт, даже в самые тяжелые минуты одиночества,светлый образ Родины согревал его душу. Что происходит, что свершается народной Руси сегодня, что ожидает ее завтра - мысли эти неотступно тревожатего. "Моя лирика, - не без гордости говорил Есенин, - жива одной большойлюбовью, любовью к Родине. Чувство Родины - основное в моем творчестве". Таковы его юношеские стихи: "Край любимый! Сердцу снятся...", "Гой ты,Русь, моя родная...", "В том краю, где желтая крапива..." Такованаписанная девятнадцатилетним поэтом "Русь". Среди ранних произведений Есенина, затрагивающих тему войны ("Узоры","Бельгия"), "Русь" - наиболее зрелое в идейном и художественном отношении.В 1915 году поэт печатает "Русь" в журнале "Северные записки". "Этимстихотворением, - вспоминает один из современников Есенина, - он иприобретает себе известность и имя". Война была для крестьянской Руси непоправимым бедствием. Сколькорусских пахарей не вернулось к отчему крову с войны! Миллионы могильныххолмов - таков был кровавый след войны на земле. "Война мне всю душуизъела", - скажет поэт позднее в "Анне Снегиной". Суров, печален, правдив в "Руси" рассказ поэта о Родине в годинувоенных невзгод. Атмосфера тревожного предчувствия надвигающейся беды ужеощутима в начале стихотворения: Потонула деревня в ухабинах, Заслонили избенки леса. Только видно, на кочках и впадинах, Как синеют кругом небеса. Но поэту дорога и близка эта Русь. Ему хочется верить, что беда, можетбыть, обойдет отчий край стороной. А черные тучи уже застилают горизонт...Война! Понакаркали черные вороны: Грозным бедам широкий простор. Крутит вихорь леса во все стороны, Машет саваном пена с озер. Грянул гром, чашка неба расколота, Тучи рваные кутают лес. На подвесках из легкого золота Закачались лампадки небес. Повестили под окнами сотские Ополченцам идти на войну. Загыгыкали бабы слободские, Плач прорезал кругом тишину, Такие строки могли родиться только в сердце художника, для котороговойна - непоправимое человеческое горе. Вот откуда лирический накал этихстрок. Одна за другой развертываются в "Руси" грустные картины деревенскойжизни во время войны. Опустели села. Осиротели избы. Изредканежданно-негаданно приходят в деревню солдатские весточки: Они верили в эти каракули, Выводимые с тяжким трудом, И от счастья и радости плакали, Как в засуху над первым дождем. Всей душой, всем сердцем поэт с народом - ив короткие радостныемгновения, и в долгие годы горя и печали: Я люблю эти хижины хилые С поджиданьем седых матерей. . . . . . . . . . . . . . . . . Ой ты, Русь, моя родина кроткая, Лишь к тебе я любовь берегу. Поджиданье седых матерей... О многом заставляет нас и сегоднязадуматься, многое пережить рассказ поэта о прошлых военных бедах нарусской земле. Стихотворение "Русь" - знаменательная веха во всем дооктябрьскомтворчестве Есенина, программное произведение молодого поэта. В "Руси" отчетливо слышен свой поэтический голос, своя песнь о Родине.И вместе с тем песнь эта как бы продолжает проникновенную кольцовскуюпеснь о русской земле; по настроению "Русь" перекликается с блоковскимискорбными раздумьями о Родине: Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые, - Как слезы первые любви! И едва ли не более всего она заставляет нас вспомнить строки знаменитойнекрасовской песни "Русь": Ты и убогая, Ты и обильная, Ты и забитая, Ты и всесильная, Матушка-Русь!.. И хотя в "Руси" Есенина слышится больше скорбный голос "музы печали",нежели "музы мести", народного гнева, нельзя не уловить, не почувствоватьглавного: в основе своей это произведение, где с такой определеннойсоциальной направленностью, так художественно полнокровно раскрывалосьпоэтом чувство любви к Родине, созвучно некрасовской "Руси". Есенинская лирика уходит глубокими корнями в ту реальнуюдействительность, которая окружала поэта. Сердце поэта гложет "плакучая" дума: "Ой, не весел ты, край мойродной". Образы русских людей-тружеников выписаны в ряде ранних стихов Есенина ссыновней заботой об их судьбе, часто неустроенной и безрадостной. Здесь икрестьяне, у которых "заглушила засуха засевки, сохнет рожь и не всходятовсы"; и девочка-малютка, просящая со слезами "хлеба черствого кусок" уокна больших хором; здесь и "старый дед, согнувши спину, чиститвытоптанный ток"; и старушка мать, у которой сын воюет в далеком краю;здесь и деревенские парни-рекруты, которые и "до рекрутства горе маяли"; идевушка-крестьянка, чей любимый убит на войне. Взор поэта замечает исиротливые избы деревень, и песчаную дорогу, по которой идут люди вкандалах. Выделяя основное, что определяет идейно-эстетическое содержание поэзииЕсенина до 1917 года, нельзя упускать из виду те трудности и противоречиямировоззренческого и художественного порядка, которые пришлось преодолетьпоэту на своем творческом пути, нельзя не видеть того, что порой сковывалопоэтические силы Есенина. Следует прежде всего сказать о религиозных мотивах и образах в стихахЕсенина, особенно ранних, тем более что поэт в этом отношении был самымстрогим критиком. "От многих моих религиозных стихов и поэм, - писалЕсенин в 1925 году, - я бы с удовольствием отказался, но они имеют большоезначение, как путь поэта до революции". Бесспорно, такие стихотворения, как "Микола", "Инок", "Чую радуницубожью", вошедшие в первую его книгу стихов "Радуница", и некоторые другие,во многом лишены той подлинно народной, жизненно реалистической основы,которая так явственно видна в лучших стихах, написанных им до 1917 года(поэма "Русь", "Заглушила засуха засевки...", "Кузнец", "По селу тропинкойкривенькой...", "Гой ты, Русь, моя родная..."). Произведения, подобные "Миколе" и "Иноку", проникнутые религиознымимотивами, снижали идейно-художественное и общественное значениедореволюционной поэзии Есенина. Позднее, характеризуя этот период своеготворчества, он писал: "Я вовсе не религиозный человек и не мистик. Я реалист, и если естьчто-нибудь туманное во мне для реалиста, то это романтика, но романтика нестарого нежного и домообожаемого уклада, а самая настоящая земная... Я просил бы читателей относиться ко всем моим Исусам, божьим матерям иМиколам, как к сказочному в поэзии. Отрицать я в себе этого этапавычеркиванием не могу так же, как и все человечество не может смытьпериода двух тысяч лет христианской культуры, но все эти собственныецерковные имена нужно так же принимать, как имена, которые для нас сталимифами: Озирис, Оаннес, Зевс, Афродита, Афина и т. д.". Любовь Есенина к Родине, озабоченность поэта судьбой крестьянской Руси,ненависть к войне, тяготение, подчас стихийное, к демократическимобщественным силам и идеям, к народности и реализму - все это определяетидейно-эстетическую ценность поэзии Есенина до 1917 года. И было быневерно по старой традиции видеть в ранней поэзии Есенина толькоидеализацию и поэтизацию патриархальной деревенской старины. Время Есенина - время крутых поворотов в истории России. От Руси полевой, патриархальной, уходящей в прошлое, от России,ввергнутой царизмом в пучину мировой войны, - к России, преображеннойреволюцией, России Советской - таков путь, пройденный поэтом вместе сосвоей Родиной, со своим народом. Грандиозен и прекрасен этот путь - путь Великого похода трудовой Россиив будущее. Вместе с тем - и суров, драматичен. И далеко не каждый изписателей того времени смог устоять на палубе корабля - России, когдаразразилась революционная буря. Вспомним Алексея Толстого и егороман-эпопею об утраченной и вновь обретенной Родине. Вспомним трагедиюБунина... Уже в произведениях, созданных Есениным вскоре после февральскихсобытий, отчетливо слышны раскаты крестьянской стихии, мятежного набата: Слышен волховский звон И Буслаев разгул, Закружились под гул Волга, Каспий и Дон. Такой теперь предстает перед взором поэта русская земля - вчера ещепечальный, "покойный уголок", "родина кроткая", "сторона ковыльной пущи".Весь мир для него окрашен в светлые, радужные тона. Русский пахарь,русский крестьянин, еще совсем недавно покорный, мирный, превращается вотважного богатыря-великана Отчаря, который прижимает к плечу"нецелованный мир". Его "могутные плечи - что гранит-гора", он "несказанени мудр", в речах его "синь и песня". Есть в этом образе что-то отбогатырских фигур русского былинного эпоса, Отчарь заставляет вспомнить,пожалуй, прежде всего богатыря-пахаря Микулу Селяниновича, которомуподвластна была великая тяга земли, и он, играючи, распахивал чистое полесвоей чудо-сохой. Определяя свою гражданскую позицию в дни Февральской революции, поэтзаявляет: Довольно гнить и ноять И славить взлетом гнусь - Уж смыла, стерла деготь Воспрянувшая Русь. Следует особо выделить "маленькую поэму" Есенина "Товарищ". Сдержанно-просто и эпически широко начинает поэт свой рассказ о простомрабочем, который в дни разгрома царизма "не сробел перед силой вражьихглаз", а его сын, крошка Мартин, увлеченный героизмом отца, встает назащиту республики. Образ простого рабочего был новым для Есенина. Но поэтнашел скупые, точные, выразительные штрихи, чтобы нарисовать егогероический портрет. В схватке с врагами революции отец Мартина предпочелсмерть предательству. Сын слышит мужественный голос отца, который "не палкак трус", слышит, как он зовет Мартина туда, Где бьется русский люд, Велит стоять за волю, За равенство и труд!.. Каков же исход борьбы? Кто победит? Убит отец Мартина, "пал, сраженныйпулей, младенец Иисус", и вот уже самого Мартина кто-то давит, кто-тодушит, палит огнем. Ночь черная, черна... Трагизм событий нарастает.Кажется, конец... Но все сильнее вьюжит "февральский ветерок" и "спокойнозвенит за окном, то погаснув, то вспыхнув снова, железное слово:"Рре-эс-пу-у-ублика". Резко контрастный поворот повествования в конце стихотворения призванбыл передать драматизм и напряженность событий. Писатель Лев Никулин в своих воспоминаниях о Есенине рассказывает, какему посчастливилось однажды слышать поэта, читающего своего "Товарища".Было это в 1918 году. "В то время, - замечает Никулин, - уже немало былонаписано стихов о революции, свергнувшей царизм, притом разными поэтами,но остались в литературе поэтохроника Маяковского "Революция" и "Товарищ"Есенина". Стихотворение "Товарищ", написанное Есениным под впечатлением похоронжертв революции на Марсовом поле в Петрограде, зримо раздвигалоидейно-эстетические рамки его поэзии. "Товарищ" явился важной вехой напути Есенина к его будущим произведениям о революции. Все, что свершилось в России в годы Октября, было необычно, ни с чем несравнимо. "Сегодня пересматривается миров основа", - утверждал ВладимирМаяковский. "Революционный держите шаг!" - призывал сынов восставшейРоссии Александр Блок. Великие перемены в жизни России предчувствовал иСергей Есенин, когда писал: Сойди, явись нам, красный конь! Впрягись в земли оглобли... Мы радугу тебе - дугой, Полярный круг - на сбрую. О, вывези наш шар земной На колею иную. Полный жизненных сил, уверенности в себе, поэт "сегодня рукой упругоюготов повернуть весь мир". Он восторженно провозглашает: Да здравствует революция На земле и на небесах! Все больше Есенина захватывает "вихревое" начало, вселенский,космический размах событий. Поэт Петр Орешин, вспоминая о встречах с Есениным в годы революции,писал: "Есенин принял Октябрь с неописуемым восторгом, и принял его,конечно, только потому, что внутренне был уже подготовлен к нему, что весьего нечеловеческий темперамент гармонировал с Октябрем..." Судьба Родины, народа, особенно многомиллионной массы русскогокрестьянства в бурную революционную эпоху, - вот что волнует поэта, вотчто главным образом определяет идейно-художественное своеобразие, сильныеи слабые стороны стихов и поэм, написанных им в 1917 - 1918 годах. На первых порах революционная тема решалась поэтом своеобразно. В егостихах зачастую трудно было найти отображение реальных революционныхсобытий. В таких произведениях, как "Преображение", "Инония", "Иорданскаяголубица", написанных на "второй день" октябрьской победы, революционноесодержание заключается подчас в старую поэтическую оболочку; здесь живыеще мифологические образы и отзвуки библейских легенд. Новый мир предстаетлибо в виде утопических картин мужицкого "рая" на земле, либо в видеромантического "града Инонии, где живет божество живых" и господствует"революционная" вера: Новый на кобыле Едет к миру Спас. Наша вера - в силе. Наша правда - в нас! В первых послеоктябрьских произведениях поэта в известной мереотразились настроения и чаяния тех трудовых слоев русской деревни, которыепоначалу (подобно Есенину) восприняли революцию стихийно, как долгожданноеосвобождение от помещиков, но еще не осознали ее истинных целей, еепролетарского социалистического характера. Кипящая в народе ненависть к свергнутому революцией самодержавномустрою, справедливая разрушительная ярость по отношению к прошлым порядкам- все это наполняло поэзию Есенина после Октября гневом и ненавистью кстарому миру. "В начале 1918 года, - отмечал Есенин позднее, - я твердопочувствовал, что связь со старым миром порвана, и... написал поэму"Инония", на которую много было нападок и из-за которой за мнойутвердилась кличка хулигана". В "Инонии" поэт не только поднимается до отрицания казенной церкви с ееханжеством, фальшивой моралью, лживыми легендами. Он открыто восстаетпротив самих основ христианской религии: Время мое приспело, Не страшен мне лязг кнута. Тело, Христово тело Выплевываю изо рта. Поэт отбрасывает прочь мотивы смирения и покорности, звучавшие ранее внекоторых его стихах. Именно в бунтарской, богоборческой теме, характерной для первыхпослеоктябрьских стихов Есенина, прежде всего и проявляласьреволюционность поэта. Высокая патетика, пророческий пафос, метафоричность образов - все этобыли новые черты художественного стиля поэта. Уже в 1917 - 1918 годах религиозные образы и церковная лексика, ккоторым поэт еще прибегал, вступают в противоречие с явным тяготениемхудожника-реалиста к лексике и образам, рожденным Октябрем и передающимреволюционный накал тех незабываемых дней: Небо - как колокол, Месяц - язык, Мать моя - родина, Я - большевик... Эти стихи, написанные летом 1918 года в Константинове и навеянныедеревенскими впечатлениями, передают настроение крестьян, получивших вреволюцию с помощью большевиков долгожданную землю. Спустя некоторое времяЕсенин вновь возвращается к этой теме: Говорят, что я большевик. Да, я рад зауздать землю... Эти строки, конечно, не следует понимать буквально (известно, чтоЕсенин не был в партии). Вместе с тем это не просто фраза. Поэт явносимпатизирует людям, которым под силу даже "зауздать землю", ихнесгибаемой воле в схватке с темными силами старого мира. В этом еще разубеждаешься, читая стихотворение "Небесный барабанщик", написанное им в1918 году. Столкновение двух миров и судьба Родины - вот мысль, волнующаяпоэта. Отсюда и жизнеутверждающий романтический пафос, и гиперболическиеобразы, и ораторски-маршевый ритм стиха. "Небесный барабанщик" в идейно-художественном отношении значительнеетаких произведений Есенина, как "Преображение" и "Инония". В нем открытыйпризыв к борьбе с "белым стадом горилл" - интервентов. Схватка с врагомпредстоит не из легких, она потребует напряжения всех сил и даже жертв. Ипоэт обращается к восставшим: Верьте, победа за нами! Новый берег недалек... Революция несет свободу всем народам России, с ее победой и "калмык итатарин почуют свой чаемый град". Впервые Есенин подходит так близко кмысли о братской солидарности восставших: Ратью смуглой, ратью дружной Мы идем сплотить весь мир. Мы идем, и пылью вьюжной Тает облако горилл. В "Небесном барабанщике" почти отсутствуют образы, навеянные старойхристианской поэтикой; это относится и к развернутому образу-метафоре"солнца-барабана", и к образу "белого стада горилл". Есенин все яснее осознает: о России, преображенной Октябрем, нельзяпеть по-старому. "Революция, - замечает он по поводу некоторых стиховпоэта Николая Клюева, - а он "избяные песни..." На-ка-за-ние! Совсемстарик отяжелел". И тогда же в письме поэту Александру Ширяевцу решительносоветует: "...брось ты петь эту стилизационную клюевскую Русь с еенесуществующим Китежем... Жизнь, настоящая жизнь нашей Руси куда лучшезастывшего рисунка старообрядчества". К значительным явлениям гражданской лирики первых лет революции можноотнести и торжественно-величественную "Кантату", написанную Есенинымсовместно с поэтами М. Герасимовым и С. Клычковым. Из трех частей"Кантаты" Есенину принадлежит вторая. В ней поэт обращается к павшим воктябрьских боях героям революции, чей прах покоится у древних стенКремля: Спите, любимые братья. Снова родная земля Неколебимые рати Движет под стены Кремля. "Кантата" была написана Есениным при участии Михаила Герасимова неслучайно. Стихи рабочего-поэта Есенин выделяет и положительно оценивает всвоей статье (при жизни Есенина не опубликованной) о двух сборникахпролетарских писателей, изданных в 1918 году. Из статьи видно, каквнимательно всматривался Есенин в процесс формирования новой литературы,как справедливы были его суждения о положительных сторонах произведенийрабочих-писателей и как верно чувствовал он их серьезные художественныепросчеты. Но не только гражданской, политической лирики, созданной Есениным в1917 - 1918 годах, коснулось дыхание революционной грозы; оно сказалось ина его лирических стихотворениях, полных любви к родине и тончайшегопроникновения в мир русской природы: "Разбуди меня завтра рано...", "Опашни, пашни, пашни...", "О верю, верю, счастье есть!", "Я по первомуснегу бреду...", "Вот оно, глупое счастье...", "О муза, друг мойгибкий...", "Теперь любовь моя не та...", "Зеленая прическа", "Закружиласьлиства золотая..." Чем больше вслушиваемся и звучание этих стихотворений,тем отчетливее улавливаем в них новый душевный настрой поэта: О, верю, верю, счастье есть! Еще и солнце не погасло. . . . . . . . . . . . . . . . Звени, звени, златая Русь, Волнуйся, неуемный ветер! Или: О муза, друг мой гибкий, . . . . . . . . . . . . . . . Теперь бы песню ветра И нежное баю - За то, что ты окрепла, За то, что праздник светлый Влила ты в грудь мою. Лирическое стихотворение "Тучи - как озера...", написанное Есениным в1918 году, более отчетливо, чем другие, показывает, что именно "вливалорадость" в грудь поэта: Тучи - как озера, Месяц - рыжий гусь. Пляшет перед взором Буйственная Русь. Дрогнул лес зеленый, Закипел родник. Здравствуй, обновленный Отчарь мой, мужик! Все теперь волнует поэта, все согревает его сердце. Даже зима, котораяв иные времена наполняла его душу холодом: Я по первому снегу бреду, В сердце ландыши вспыхнувших сил. . . . . . . . . . . . . . . . Хороша ты, о белая гладь! Греет кровь мою легкий мороз! Так и хочется к телу прижать Обнаженные груди берез. * * * В первых послеоктябрьских произведениях Есенин во многом стихийно, ноискренне, радостно и горячо приветствовал революцию, давшую крестьянамземлю и свободу. Осмыслить же глубоко, осознать все значение историческихи социальных перемен в жизни народа, особенно русской деревни, связанных сборьбой за торжество идей Великого Октября, он смог далеко не сразу. Интервенция, контрреволюция, блокада, голод, холод обрушились намолодую республику. Ценой неимоверных усилий прокладывал пролетариатРоссии иод руководством Коммунистической партии путь в социалистическоебудущее. Революция требовала напряжения всех сил, железной, сознательнойдисциплины, подчинения всей жизни страны единой цели - победить врага.Чтобы спасти от голода рабочих в городах и дать продовольствие фронту, научет были взяты все излишки продуктов у крестьян, установленапродразверстка и запрещена частная торговля хлебом. Политика военногокоммунизма была временным явлением, вызванным войной и разрухой народногохозяйства. Она позволила пролетариату России защитить завоевания Октября,в том числе и полученную крестьянами землю. Введение продразверстки иобострение в связи с этим настороженного (исторически сложившегося)отношения деревни к городу, поиски частью трудового крестьянства "третьегопути" в революции (вспомним махновщину), борьба в сознаниикрестьянина-труженика собственнических чувств с новыми взглядами на жизнь,- все это находит свое преломление в творчестве Есенина. Поэт односторонне воспринимает период военного коммунизма, ему ещетрудно понять, что противоречия этого времени будут быстро преодоленысамой действительностью. Ему кажется, будто железная революционнаядисциплина несовместима со свободой личности. Именно в этот период классовых битв, требовавших от художника особенночеткой и ясной идейной позиции, и проявился наиболее ощутимо "крестьянскийуклон" Есенина. "В годы революции, - писал поэт в автобиографии, - былвсецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянскимуклоном". Не следует думать, что крестьянский уклон - проявление толькосубъективных сторон мировоззрения и творчества поэта. В произведенияхЕсенина этот уклон прежде всего отражал те конкретные, реальные,объективные противоречия, которые были характерны для русскогокрестьянства в период революции. Трудно тогда было многим осмыслить этот исторически неизбежный крутойповорот в жизни революционной России. "Россия во мгле" - так назвал свою книгу английский писатель-фантастГерберт Уэллс, побывавший у нас в 1920 году. "Еще один год гражданской войны, - писал он, - и окончательный уходРоссии из семьи цивилизованных народов станет неизбежным". В это грозное время не выдержало, дрогнуло сердце "последнего поэтадеревни": Россия! Сердцу милый край! Душа сжимается от боли. Мучительно встает перед ним вопрос: "Куда несет нас рок событий?"Ответить тогда на него было нелегко. Всюду вокруг были видны следы войны иразрухи: голодные, опустевшие села, тощие, неухоженные поля, черныепаутины трещин на опаленной засухой, мертвой земле... Особенно тяжело, временами трагически в 1919 - 1921 годах поэтпереживает революционную ломку старых, патриархальных устоев русскойдеревни. Это свое мироощущение с особой лирической взволнованностью иоткровенностью Есенин выразил в поэме "Сорокоуст" (1920). Романтическийрассказ о том, как паровоз обогнал тонконогого жеребенка, имеет глубокийвнутренний смысл: Видели ли вы, Как бежит по степям, В туманах озерных кроясь, Железной ноздрей храпя, На лапах чугунных поезд? А за ним По большой траве, Как на празднике отчаянных гонок, Тонкие ноги закидывая к голове, Скачет красногривый жеребенок? Милый, милый, смешной дуралей, Ну куда он, куда он гонится? Неужель он не знает, что живых коней Победила стальная конница? "Конь стальной, - замечает по этому поводу поэт, - победил коня живого.И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающимобразом деревни..." Поэту кажется, что "электрический восход, ремней и труб глухая хватка"- все это "механически мертвое", что деревне угрожает "железный гость"."Наша песня с тобой не сживется..." - говорит он этому гостю. В"Сорокоусте", так же как и в "Кобыльих кораблях", "Песне о хлебе","Исповеди хулигана", в стихотворениях "Мир таинственный, мир мойдревний...", "Я последний поэт деревни", явственно звучит и неподдельнаятревога за судьбы "полевой России", которую, как казалось поэту, готов былприбрать к рукам "железный гость", и боль, с которой Есенин воспринималтогда ломку старого крестьянского уклада. Все глуше слышатся теперь раскаты буслаевской мужицкой удали, мятежногонабата, еще так недавно раздававшиеся в стихах поэта. И рядом с призывнымивихревыми строками: Шуми, шуми, реви сильней, Свирепствуй, океан мятежный... - все чаще появляются теперь строки, полные душевного смятения и тревоги: Я последний поэт деревни, Скромен в песнях дощатый мост. За прощальной стою обедней Кадящих листвой берез. . . . . . . . . . . . . . . . На тропу голубого поля Скоро выйдет железный гость. Злак овсяный, зарею пролитый, Соберет его черная горсть. . . . . . . . . . . . . . . . Скоро, скоро часы деревянные Прохрипят мой двенадцатый час! Речь здесь идет, конечно, не о физической смерти поэта, а обисторически неизбежной, как тогда казалось Есенину, гибели стихов"последнего поэта деревни" под беспощадной пятой "железного гостя". Ивместе с тем поэт стремится познать смысл происходящего в жизни: О, если б прорасти глазами, Как эти листья, в глубину. Он сердцем чувствует, что вся его жизнь - в песнях, в стихах, что безних нет ему места на земле: Ах, увял головы моей куст, Засосал меня песенный плен. Осужден я на каторге чувств Вертеть жернова поэм. И опять сердце поэта гложет тревога: сможет ли он петь по-новому? Аесли нет? Если "новый с поля придет поэт" и его "будут юноши петь" и"старцы слушать"? И вся эта сложная гамма чувств проникнута любовью к Родине, котораявсегда томила, мучила и жгла чистую душу поэта: Я люблю родину, Я очень люблю родину!.. * * * В годы революции идейное и художественное развитие поэта сдерживалосьчужеродными влияниями на его творчество, особенно начиная с 1919 года,литературной группы имажинистов. В ту пору советская литература развивалась и крепла в идейной борьбе состатками различных мелкобуржуазных групп, пытавшихся под "революционными"лозунгами о новом искусстве протащить в молодое пролетарское искусствочуждые буржуазно-эстетские теории и взгляды. Одной из таких литературныхгрупп и были имажинисты. Организаторы этой группы (В. Шершневич, А.Мариенгоф) в феврале 1919 года опубликовали свой литературный манифест,который был подписан и Есениным. В дальнейшем поэт вместе с имажинистамивыступает на литературных вечерах, участвует в их сборниках и журнале"Гостиница для путешествующих в прекрасное". Большинство имажинистов по своим литературным взглядам были типичнымипредставителями формалистического искусства. "Критикуя" лозунг футуристов"слово - самоцель", они выдвигали "новый" лозунг "образ - самоцель",трактуя его совершенно формалистически. "Искусство - есть форма.Содержание - одна из частей формы", - безапелляционно заявляли они. Что же связывало реалиста Есенина с имажинистами? Главным здесь было стремление Есенина попытаться утвердить своюпоэтическую школу. К этому времени Есенин порывает с литературной группой"Скифов" (Иванов-Разумник, Н. Клюев, А. Белый). Отходит он, посленекоторого сближения, и от поэтов Пролеткульта (М. Герасимов и др.), вернопочувствовав, что наполненные "зовом гудков" их космические стихивоссоздают только фигуру "внешнего пролетария". В первые годы революции Есенин проявляет особый интерес к познаниюприроды художественного образа, отношению поэзии к жизни и другимэстетическим проблемам. В 1918 году он печатает свою теоретическую работу"Ключи Марии". Поэт исключительно строго подходит к оценке и своих стихов, итворчества других писателей. "Я очень много болел за эти годы, - отвечаетон в одном из писем той поры, - очень много изучал язык и к ужасу своемуувидел, что... все мы, в том числе и я, не умеем писать стихов". Сближаясь с имажинистами, Есенин поначалу считал, что его эстетическиепринципы близки к их творческим устремлениям. На самом же делеформалистическое творчество имажинистов было глубоко чуждо есенинскойпоэзии. Не будучи в силах свернуть Есенина с реалистического пути,имажинисты порой уводили его на свои извилистые литературные проселки. В"Стойле Пегаса", литературном кафе имажинистов, Есенина чаще всегоокружали люди богемно-буржуазного толка. Все это оказывало нездоровоевлияние на поэта, и в конечном итоге - на его творчество. Трагическая тема человека, чуждого по духу деклассированной богеме истремящегося вырваться из ее цепких лап, взволнованно раскрываетсяЕсениным в ряде стихотворений "Москвы кабацкой": И уже говорю я не маме, А в чужой и хохочущий сброд: "Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтрему все заживет!" Отрицательно сказалось в таких произведениях Есенина, как "Исповедьхулигана", "Кобыльи корабли", в некоторых стихах цикла "Москва кабацкая"("Сыпь, гармоника. Скука, скука..." и др.) известное увлечение вычурнымиобразами и нарочито вульгарной лексикой, за которые ратовали имажинисты. Художественный авторитет Есенина уже в те годы был высок. Имажинисты,литературная известность которых часто равнялась нулю, всеми силамистарались держаться за Есенина, в то время как он все яснее ощущалразличие между своим творчеством и их отношением к искусству. "Собратьяммоим кажется, - говорил Есенин весной 1921 года об имажинистах, - чтоискусство существует только как искусство. Вне всяких влияний жизни и ееуклада... Но да простят мне мои собратья, если я им скажу, что такойподход к искусству слишком несерьезный... У собратьев моих нет чувствародины во всем широком смысле этого слова, поэтому у них так инесогласованно все. Поэтому они так и любят тот диссонанс, который впиталив себя с удушливыми парами шутовского кривляния ради самого кривляния". Позднее, в автобиографии, поэт отмечал, что "имажинизм был формальнойшколой, которую мы хотели утвердить. Но эта школа не имела под собой почвыи умерла сама собой, оставив правду за органическим образом". Все то, что составляло глубокий идейно-художественный водораздел междуЕсениным и имажинистами в пору их "союза", наиболее полно и выразительнопроявилось в его драматической поэме "Пугачев", написанной им в марте -августе 1921 года. Обращение Есенина к эпохе крестьянской войны подруководством Емельяна Пугачева было связано прежде всего с настойчивымипоисками поэтом ответа на главный вопрос, поставленный перед нимреволюционной эпохой: куда несет революционный "вихрь" крестьянскую Русь.Интерес к историко-революционной теме, к героическому прошлому России, кпереломным периодам в народной жизни, к коренным узловым событиямотечественной истории, когда наиболее полно и ярко раскрывается красотанародной души, был характерен для молодой советской литературы. В эти годыА. Толстой обращается к эпохе Петра Первого, А. Чапыгин пишет историческиероманы, Василий Каменский - поэму "Степан Разин". Над "Пугачевым" Есенин работал много и напряженно. Написанию егопредшествовал довольно длительный период собирания и изучения материаловиз истории пугачевского восстания. Побывал Есенин и в оренбургских степях,в местах пугачевского движения. Задумав свою пьесу как лирическую драму, Есенин не дает в ней эпическихкартин народного восстания. Народность драмы проявляется в художественномраскрытии автором причин восстания, в показе того, что выступление противсамодержавия всех слоев трудовой России - и крепостных крестьян, и яицкихказаков, которые "задаром проливают пот", и населения царских окраин,стонущих "от российской чиновничьей неволи", и уральских рабочих - былоисторически неизбежным: Уже мятеж вздымает паруса. Нам нужен тот, кто б первый бросил камень. В самобытной дерзновенной фигуре вождя крестьянской вольницы -Пугачева, в товарищах его - "местью вскормленном бунтовщике" Хлопуше,смельчаке Зарубине, мечтающем, что "не беда, а нежданная радость упадет намужицкую Русь", раскрыты замечательные черты русского характера: живой уми молодецкая удаль, честность и справедливость, ненависть к рабству иугнетению, верность общему делу и любовь к Родине. Центральный образпроизведения - Пугачев. Это и обусловило своеобразие композиции пьесы."Кроме Пугачева, - замечает сам автор, - никто почти в трагедии неповторяется: в каждой сцене новые лица. Это придает больше движения ивыдвигает основную роль Пугачева". Мы видим Пугачева и в момент, когда только зреет гневный мятеж; и послепервых неудачных выступлений яицких казаков, когда некоторые из них ужеготовы бежать в Турцию; и в дни, когда Пугачев решает объявить себя царем("Больно, больно мне быть Петром, когда кровь и душа Емельянова"); и,наконец, в тяжелые минуты крушения замыслов Пугачева. В заключительныхсценах, где пьеса достигает наивысшего драматического напряжения илирического пафоса, наиболее отчетливо проявилась ограниченностьисторической концепции "Пугачева". Почему рать повстанцев легла неожиданнопод Сарептой, почему "все сорок тысяч за Волгой легли, как один"? Почемубольше Пугачеву не "вскипеть... ни в какой азиатчине"? Все это остаетсябез ответа. В "Пугачеве" нашло свое отражение и тревожное раздумье Есенина обудущем крестьянской Руси, волновавшее поэта в ту пору. Особенно эточувствуется в заключительном монологе Пугачева: "Где ж ты?. Где ж ты,былая мощь?.." В "Пугачеве" сказался Есенин, верно подметил еще в 20-е годы писательД. Фурманов. Заключительный монолог Пугачева, а также монолог ХлопушиЕсенин читал Максиму Горькому при встрече в 1922 году за границей."Взволновал он меня до спазмы в горле, - писал А. М. Горький позднее, -рыдать хотелось. Помнится, я не мог сказать ему никаких похвал, да он - ядумаю - и не нуждался в них". В художественных приемах "Пугачева" ощущается некоторое влияниеимажинизма (обрамление сложными метафорическими узорами речи некоторыхперсонажей, вычурность отдельных образов). Вместе с тем "Пугачев" поражаетсвоей свежестью, новизной образов, вдумчивой работой поэта над словом. Нельзя не согласиться со справедливым и проницательным суждением о"Пугачеве" писателя Сергея Городецкого, который в 1926 году отмечал, что"в этой лирической драме есть блестящие монологи, чисто театральныйлаконизм слова и быстрота действия. При небольшой работе над композициейдрамы Есенин имел все данные разрешить со времени "Бориса" заброшенную ивпоследствии искаженную задачу героической драмы в стихах". После "Инонии", "Иорданской голубицы", "Небесного барабанщика""Пугачев" ознаменовал поворот Есенина к реалистическому воплощению темынародной борьбы. * * * В мае 1922 года Есенин отправляется за границу. Посетив многиеевропейские страны, он едет в Америку. За рубежом он писал мало. И,казалось, можно было предположить, что эта поездка только задержала еготворческий рост. Однако сам Есенин неоднократно подчеркивал важность этойпоездки. "После заграницы, - отмечал он в автобиографии, - я смотрел настрану свою и события по-другому". Эту же мысль он еще более определенновыразил в интервью корреспонденту одной из белоэмигрантских газет вБерлине. "Только за границей, - говорил Есенин, - я понял совершенно ясно,как велика заслуга русской революции, спасшей мир от безнадежногомещанства". В Европе поэт увидел, каково положение писателя в буржуазном мире. Всвоих заграничных письмах он говорит о пагубном влиянии "Господинадоллара" на европейскую жизнь и искусство. "Что сказать мне вам об этомужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? - пишетЕсенин А. Сахарову. - Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрути пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал и не знаю, гдеим пахнет. В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать -самое высшее мюзик-холл. Я даже книг не захотел издавать здесь, несмотряна дешевизну бумаги и переводов. Никому здесь это не нужно... Пусть мынищие, пусть у нас голод, холод... зато у нас есть душа, которую здесьсдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину'". "Там, из Москвы, -замечает он в одном из своих писем, - нам казалось, что Европа - это самыйобширный район распространения наших идей в поэзии, а теперь отсюда явижу: боже мой! до чего прекрасна и богата Россия в этом смысле. Кажется,нет еще такой страны и быть не может". Видя в европейских странах высокое развитие техники, поэт еще остреепочувствовал неизбежность конца полевой, нищей Руси. Перед отъездом изЕвропы в Америку я "вспомнил про "дым отечества", про нашу деревню, гдечуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья споросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазныедороги и стал ругать всех цепляющихся за "Русь", как за грязь и вшивость.С этого момента я разлюбил нищую Россию... С того дня я еще большевлюбился в коммунистическое строительство. Пусть я не близок коммунистам,как романтик в моих поэмах, - я близок им умом и надеюсь, что буду, бытьможет, близок и в своем творчестве". Эти новые взгляды ярко проявились позднее (в 1924 - 1925 годах) в егопроизведениях: Мне теперь по душе иное... И в чахоточном свете луны Через каменное и стальное Вижу мощь я родной стороны... Своему очерку об Америке Есенин дал выразительное название "ЖелезныйМиргород". Поэта поразил резкий контраст между индустриальной мощью,зрелостью технической мысли, размахом строительства в стране и бедностьювнутренней культуры Америки, инертностью мысли среднего американца, егомещанским представлением о счастье в духе героев гоголевского Миргорода."Сила железобетона, громада зданий, - замечает Есенин, - стеснили мозгамериканца и сузили его зрение. Нравы американцев напоминают незабвеннойгоголевской памяти нравы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. Как у последних не было города лучше Полтавы, так и у первых нет лучшеи культурней страны, чем Америка". Характеризуя круг жизненных и культурных интересов американцев, Есенинотмечает, что "владычество доллара съело в них все стремления к каким-либосложным вопросам. Американец всецело погружается в "Business"[*] иостального знать не желает". [* Бизнес.] * * * Все, кому доводилось встречаться с Есениным после его возвращения,отмечали, как пристально всматривается он в преобразования, происшедшие встране за время его отсутствия. Из Америки, замечает Маяковский, Есенинвернулся "с ясной тягой к новому". Утратили во многом для поэта интерес иего прежние литературные связи. В 1924 году Есенин едет на Кавказ, куда, как он писал, Бежал, навек простясь с богемой, Зане созрел во мне поэт С большой эпическою темой. Поэт теперь "полон дум об индустрийной мощи". Неизмеримо расширяется еюмировоззренческий горизонт: Я вижу все И ясно понимаю, Что эра новая - Не фунт изюму вам, Что имя Ленина Шумит, как ветр, по краю, Давая мыслям ход, Как мельничным крылам. Есенин почувствовал себя "просветленным". Он весь в творческихисканиях, в напряженном поэтическом труде. С радостью говорит об этомпочти в каждом письме с Кавказа: "Работается и пишется мне дьявольски хорошо. До весны я могу и неприехать... На столе у меня лежит черновик новой хорошей поэмы "Цветы".Это, пожалуй, лучше всего, что я написал". "Я скоро завалю Вас материалом. Так много и легко пишется в жизни оченьредко. Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, яочень похорошел. Вероятно, оттого, что я что-то увидел и успокоился", -читаем в одном из его писем. "Зрело знающий работу" поэт написал в 1924 - 1925 годах большинствошироко известных "маленьких поэм": "Русь советская", "Русь уходящая","Возвращение на родину", цикл стихов "Персидские мотивы" и болеешестидесяти лирических стихотворений: "Отговорила роща золотая...", "Сукинсын", "Письмо к матери", "Собаке Качалова", "Я иду долиной...", "Спитковыль. Равнина дорогая...", "Ты запой мне ту песню, что прежде...","Мелколесье. Степь и дали..."., "Цветы мне говорят - прощай...". Глубоко лиричны передающие эпический размах событий революционной эпохипоэмы "Анна Снегина", "Песнь о великом походе", "Ленин" (отрывок из поэмы"Гуляй-Поле"), "Баллада о двадцати шести", "Поэма 36". Они выводили поэзиюЕсенина на главную дорогу развития молодой советской литературы. Первая из историко-революционных поэм этого периода, "Песнь о великомпоходе", написана Есениным летом 1924 года. Эпоха Петра и эпоха Октября -к ним приковано внимание поэта в двух "сказах", двух частях поэмы. "Мы (то есть народ. - Ю. П.) всему цари" - эта ведущая идея первого"сказа" получает художественное воплощение в образе "рабочего люда",построившего средь туманов и болот город. Те, кто строил его, погибли, "наих костях лег тугой гранит". Но всесильного царя Петра страшит народноевозмездие. По ночам ему слышится гневный голос погибших: И все двести лет Шел подземный гуд: "Мы придем, придем! Мы возьмем свой труд..." Питерские рабочие, чьи деды и прадеды гордо заявляли: "Мы всему цари",поднявшиеся на защиту города революции, - главные герои второго вольного"сказа". Поэт слагает песнь в честь бойцов "красного стана"; Пусть вас золотом Свет зари кропит. В куртке кожаной Коммунар не спит. Сатирически рисует Есенин "белый стан", передавая обреченность,моральное падение его защитников. Вместе с тем, изображая врага, он непреуменьшает смертельной опасности интервенции. Отсюда острота,напряженность драматического конфликта, сила художественной правды поэмы. Если в "Песне о великом походе" большое внимание уделено рассказу о техисторических предпосылках, которые привели к крушению самодержавия, то в"Анне Снегиной" главная тема - Октябрь в деревне. Поэма полнадраматических коллизий, связанных с судьбой народа, и прежде всего -крестьянских масс в революции. Кульминационная сцена "Анны Снегиной" -тревожный, взволнованный разговор радовских мужиков с поэтом о земле: Кричат нам, Что землю не троньте, Еще не настал, мол, миг. За что же тогда на фронте Мы губим себя и других? Настойчиво их желание узнать от поэта правду о Ленине, который, как онислышали, борется за то, чтобы отдать крестьянам "без выкупа пашни господ": "Скажи, Кто такое Ленин?" Я тихо ответил: "Он - вы". Эти афористические строки о Ленине - народном вожде знаменательны.Здесь поэт поднимается до подлинного историзма в показе революционныхсобытий. С этими событиями тесным образом связана судьба главных героевпоэмы: помещицы Анны Снегиной, весь хутор которой во время революциикрестьяне "забрали в волость с хозяйкой и со скотом"; крестьянина-беднякаОглоблина Прона, борющегося за власть Советов и мечтающего побыстрее"открыть коммуну в своем селе"; старика мельника и его жены - доброй,ворчливой хлопотуньи; рассказчика-поэта, земляка Прона, вовлеченногореволюционной бурей в "мужицкие дела". Отношение Есенина к своим героямпроникнуто лирической задушевностью, озабоченностью их судьбами: Я думаю: Как прекрасна Земля И на ней человек. И сколько с войной несчастных Уродов теперь и калек! И сколько зарыто в ямах! И сколько зароют еще! И чувствую в скулах упрямых Жестокую судоргу щек. В отличие от первых произведений, воспевающих преображеннуюкрестьянскую Русь как единое целое, в "Анне Снегиной" поэт показал разных"мужиков": крестьяне-труженики, особенно деревенская беднота, горячоприветствуют Советскую власть и идут за Лениным; есть среди крестьян итакие, которых, по глубокому убеждению Прона, "надо еще варить"; естьзакоренелые собственники, вроде "отвратительного малого" - возницы; естькрикуны и бездельники, как Лабутя, ищущие в революции "легкой жизни". По-разному воспринимают ломку старых устоев и другие герои поэмы. АннаСнегина, когда-то мечтавшая вместе с юным поэтом о славе, выбитареволюцией из привычного уклада помещичьей жизни. На что-то надеясь, онаотправилась искать счастья на чужбину, но надежды растаяли, и осталасьтолько мечта об утраченной Родине: Я часто хожу на пристань И, то ли на радость, то ль в страх, Гляжу средь судов все пристальней На красный советский флаг. Теперь там достигли силы. Дорога моя ясна... Но вы мне по-прежнему милы, Как родина и как весна... Об "Анне Снегиной" было принято говорить только как о лирической поэме,хотя очевидно, что источник ее художественной силы не только в глубокойлиричности, но и в масштабности изображаемых событий. Лирический герой поэмы объединяет ее эпическое и лирическое течение вединое художественное целое. Взволнованный рассказ-воспоминание оюношеских встречах "с девушкой в белой накидке", о неожиданном свидании сАнной в "радовских предместьях" в дни революции, о ее письме "с лондонскойпечатью", полном тоски по Родине, во многом определяет лиричность поэмы,усиливает ее драматизм. От романтически-условных картин восставшей России в "Инонии" Есенинпришел в "Анне Снегиной" к реалистическому изображению сложного путирусского крестьянства в революции, создал яркие драматические характеры. В последние годы жизни Есенин задумывает большую поэму о революции.Судя по сохранившимся в его архиве черновым вариантам и отдельнымнаброскам, замысел этой поэмы претерпел важные изменения. Отпервоначального намерения сосредоточить внимание на эпизодах гражданскойвойны, связанных с махновщиной, Есенин в дальнейшем отходит. Свой взорпоэт обращает к тому, кто "мощным словом повел нас всех к истокам новым".Смерть Есенина прервала его работу над поэмой "Гуляй-Поле". Но еще в 1924году он печатает большой отрывок, посвященный Ленину. "Есенин, -рассказывает жена поэта С. А. Толстая-Есенина, - относился к ВладимируИльичу с глубоким интересом и волнением. Часто и подробно расспрашивал онем всех лиц, его знавших, и в отзывах его было не только восхищение, но ибольшая нежность. Смерть Ленина произвела на поэта огромное впечатление.Он несколько часов провел в Колонном зале у гроба вождя". Поэт былсвидетелем безмерного человеческого горя, народной скорби и единения. Опережитом в эти дни он написал позднее в поэме. Созданный Есениным образ Ленина глубоко лиричен. Поэт с трепетнымволнением говорит о ленинской человечности и простоте. Ленин "скромней изсамых скромных", и в то же время он человек богатырской внутреннейэнергии, "мятежник", встревоживший весь мир. Веками стонал народ, ждал,надеялся, что придет когда-нибудь человек, который поднимет знамя свободы.И он пришел: Он мощным словом Повел нас всех к истокам новым. Он нам сказал: "Чтоб кончить муки, Берите все в рабочьи руки. Для вас спасенья больше нет - Как ваша власть и ваш Совет". Какой же силой повернул Ленин шар земной? Показ событии революции впоэме подводит читателя к мысли, что сила эта в глубокой народностиленинской политики. Чувствуя всем сердцем правду Ленина, идя порой стихийно за этойправдой, поэт не может еще художественно раскрыть до конца всюпреобразующую силу бессмертных ленинских идей. Но он видит, что начатоеЛениным великое дело обновления России после его смерти увереннопродолжает созданная им партия: Его уж нет, а те, кто вживе, А те, кого оставил он, Страну в бушующем разливе Должны заковывать в бетон. Для них не скажешь: "Ленин умер!" Их смерть к тоске не привела. . . . . . . . . . . . . . . . Еще суровей и угрюмей Они творят его дела... Так возникает в поэме тема ленинского бессмертия. Есенин мечтал написать большую поэму о Ленине. Он говорил своему другу- редактору газеты "Бакинский рабочий" П. И. Чагину: "Я в долгу передобразом Ленина, ведь то, что я писал о Ленине, - и "Капитан земли" и "Ещезакон не отвердел, страна шумит, как непогода", - это слабая дань памятичеловека, который не то что, как Петр I, Россию вздернул на дыбы, авздыбил всю нашу планету". Поняв умом правду Ленина, поэт вновь и вновь пристально вглядывается вкипение жизни, стремясь, по его словам, "постигнуть в каждом миге Коммунойвздыбленную Русь". * * * В стихах, написанных Есениным в 1924 - 1925 годах, особенно на Кавказе,новое берет решительный перевес над старым. Поэт чувствует теперь себя"самым яростным попутчиком" новой жизни: Хочу я быть певцом И гражданином, Чтоб каждому, Как гордость и пример, Был настоящим, А не сводным сыном - В великих штатах СССР. Многие стихотворения Есенина этой поры: "Мой путь", "Письмо матери","Письмо к женщине", "Письмо к сестре", "Письмо деду", "Собаке Качалова",где он как бы оглядывается на свой путь, во многом автобиографичны - эточестная и мужественная исповедь поэта. По-настоящему художественны в нихобразы, без которых трудно представить себе творчество Есенина. П преждевсего высоко поэтичен образ матери, к которому поэт неоднократнообращается в своих стихах. Каждая встреча с матерью после долгой тревожной разлуки, когда,успокоившись душой, сын делился с ней своими самыми сокровенными думами,радостями и неудачами, выливалась в сердечные, задушевные строки. В самые трудные минуты жизни поэт обращается к матери - верному другу: Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет. В 1924 - 1925 годах на Кавказе Есенин написал цикл лирическихстихотворений "Персидские мотивы". Обычные жизненные факты становятся в"Персидских мотивах" источником удивительных по своей художественнойвыразительности стихов. Сколько сердечной, кристальной чистоты в отношениипоэта к "милой Шаганэ": Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа, Может, думает обо мне... Шаганэ ты моя, Шаганэ. Пленительна красота восточной природы, ласков южный ветер, легко сердцус любимой. Но думы о Родине и здесь не покидают поэта, неудержимо влечет ксебе земля дедов и отцов: Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий. Гуманность, чувство дружбы, искренность и романтичность, сочетаниевосточного колорита с поэзией русских раздолий, завершенность формы - всеэто в "Персидских мотивах" показывает, как светла и чиста была песньлюбви, которую пело сердце поэта. Летом 1925 года Есенин вернулся в Москву. С тяжелым предчувствиемоставлял он своих новых друзей - бакинских журналистов, среди которых онтак хорошо себя чувствовал: Прощай, Баку! Тебя я не увижу. Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг. И сердце под рукой теперь больней и ближе, И чувствую сильней простое слово: друг. Приехав в Москву, Есенин хочет "не дружить" с богемой. Об этомнамерении он говорил еще в одном из кавказских писем: "Назло всем не будупить, как раньше. Буду молчалив и корректен. Вообще хочу привести всех внедоумение. Уж очень мне не нравится, как все обо мне думают... Весной,когда приеду, я уже не буду никого подпускать к себе близко... Все этобыло прощание с молодостью. Теперь будет не так". В стихотворении "Мойпуть" поэт говорит: Ну что же? Молодость прошла! Пора приняться мне За дело, Чтоб озорливая душа Уже по-зрелому запела. И пусть иная жизнь села Меня наполнит Новой силой... Но эта позиция не устраивала его "друзей". За спиной у Есенина и принем они говорили, что он "настоящий" поэт не в "Руси советской", а в"Москве кабацкой". Раздавались голоса, что многие из кавказских стиховЕсенина посредственны и что о Марксе и Ленине ему, пожалуй, писать рано. Есенину, отдававшему все, а вернее, жертвовавшему всем ради творчества,у которого, как однажды заметил Д. Фурманов, "вся жизнь - в стихах", этинападки ранили сердце, сбивали его с пути. И все же груз прошлых ошибок, чуждые идейные влияния, раздумья о днях,растраченных напрасно, неустроенность личной жизни, мелкобуржуазнаяимажинистская среда тяжелым бременем ложились на душу поэта. Есенину былоиногда очень трудно шагать в ногу с народом, с новой жизнью. Он с больюписал, что остался в прошлом одной ногой и, стремясь догнать стальнуюрать, скользил и падал другой. Много сил приходилось ему тратить, чтобы избежать падения с кручи и доконца своих дней сохранить сыновнюю любовь к Родине. Как остро поэтчувствовал эти "черные" силы, все настойчивее и ближе подступавшие к нему!Особенно это ощущается в поэме "Черный человек". Работать над поэмой онначал в 1924 году и написал несколько вариантов. Последний из них помечен14 ноября 1925 года. Образ "прескверного гостя" - "черного человека", какэто еще в 1926 году верно подметил в своих воспоминаниях о Есенинелитературовед И. Н. Розанов, конечно, сродни тому, который зловеще гналсяза Моцартом у Пушкина: Мне день и ночь покоя не дает Мой черный человек. За мною всюду, Как тень, он гонится. ("Моцарт и Сальери") В "Черном человеке" ненависть, презрение, гнев неотделимы от боли,мучительных раздумий, тоски и страха, который нагоняет по ночам на поэта"прескверный гость". С трагической искренностью поведал Есенин в своей поэтической исповедио том "черном", что омрачало его чистую душу, что все больше терзало его"непродажное" сердце. Но это только одна грань, одна сторона поэмы. Есенин был подлинным гуманистом, он стремился воспевать то, что было вжизни "крепче и живей", его стихи полны любви к людям и вместе с темпроникнуты тревожным беспокойством об их настоящем и будущем. "Прескверный гость" - "черный человек" у Есенина - это не только еголичный враг. Нет, он враг всего прекрасного, враг Человека. В поэме онолицетворяет черные силы, доставшиеся новому миру в наследство от старого,в котором господствует "философия" - "человек от природы подл". И неслучайно замысел "Черного человека" возник у Есенина в пору его пребыванияза границей. Там особенно явственно встал перед ним этот страшный образ. Всимволической сцене, завершающей словесную дуэль поэта с "чернымчеловеком", летящая трость, брошенная поэтом прямо в его морду, разбиваетлишь зеркало. Но поэмой о "прескверном госте" Есенин так яростно "ударил" "черногочеловека", так бесстрашно обнажил его "черную душу", что необходимостьсуровой, беспощадной борьбы с ним стала еще более очевидной. В ноябре 1925 года Есенин лег в московскую больницу лечиться. Оннадеялся, что уйдет от окружения, которое все больше угнетало и тяготилоего. То же стремление переменить обстановку, избавиться от московских"друзей" приводит его в конце декабря 1925 года в Ленинград. Здесь онпредполагал пробыть до лета, чтобы затем поехать в Италию к М. Горькому.Но намерения эти остались не осуществленными. В ночь на 28 декабря вленинградской гостинице "Англетер" Есенин покончил жизнь самоубийством. Задень до своего трагического конца Есенин написал стихи "До свиданья, другмой, до свиданья..." и дал их знакомому ленинградскому поэту, которыйзашел в номер. Поэт хотел их здесь же прочитать, но Есенин остановил:"Нет, ты подожди! Останешься один - прочитаешь. Не к спеху ведь".Ленинградец вспомнил о них только тогда, когда поэта не стало. Стихи были опубликованы. "Друзья" поэта и некоторые критики пыталисьпредставить их как поэтическое завещание Есенина и даже как выражение"духа" времени. Ухватились за эти строки и те, кто в годы нэпа испытал насебе влияние мелкобуржуазной стихии. "Сразу стало ясно, - писал в связи сэтим Маяковский, - сколько колеблющихся этот сильный стих, именно стихподведет под петлю и револьвер... С этим стихом можно и нужно боротьсястихом и только стихом". И Маяковский пишет стихотворение "СергеюЕсенину", в котором стремится вырвать Есенина у тех, кто пыталсяиспользовать его смерть в своих целях. Эти "почитатели" Есенина после егосмерти стремились доказать неизбежность трагического конца, убедить, чтопричина смерти в том, что он растратил свои поэтические силы, что еголирический талант вступил в конфликт с эпохой. Между тем нельзярассматривать жизнь и оценивать творчество поэта, исходя только изтрагического конца. Поэзия Есенина в высшей степени драматична и правдива, она полна острыхсоциальных конфликтов и поистине трагедийных коллизий, порой, казалось бы,неодолимых противоречий. "Сорокоуст" и "Анна Снегина", "Пугачев" и "Песньо великом походе", "Русь уходящая" и "Капитан земли", "Исповедь хулигана"и "Стансы", "Москва кабацкая" и "Персидские мотивы" - поначалу трудно дажепредставить, что все эти поэмы и стихи написал один человек и за такоекороткое время. И тем досаднее и огорчительнее, что в прошлом противоречия во взглядахи творчестве поэта чаще всего объяснялись лишь индивидуальными чертамихарактера Есенина, "раздвоенностью" его личности, субъективными мотивами. Особенно подчеркивалась мысль о "раздвоенности" лирического герояпоэзии Есенина, об идиллической влюбленности поэта в русскуюпатриархальную старину и "отстраненности" от революционнойдействительности, когда речь заходила о таких стихах и поэмах, как"Сорокоуст", "Черный человек", "Исповедь хулигана", "Москва кабацкая", "Япоследний поэт деревни..." При этом долгое время упускалась из видудругая, объективная сторона жизни и творчества поэта. Драматизм поэзииЕсенина порожден прежде всего теми историческими условиями, в которых поэтжил и создавал свои произведения. Противоречия во взглядах и творчествеЕсенина являлись глубоким и серьезным отражением явлений самой жизни. Ненадо сглаживать противоречия Есенина, не надо выпрямлять его жизненныйпуть. Этого нельзя делать даже при самых благих намерениях. Отнять уЕсенина его противоречия, драматизм, умолчать об одних произведениях, адругие, наоборот, выпятить - это значит обокрасть и поэта, и самих себя. Необходимо ясно представлять объективный характер противоречий поэзииЕсенина и не упускать из виду главную тенденцию, главную линию развитияего творчества, которая приводит поэта от "Инонии" и "Сорокоуста" к "АннеСнегиной", "Руси советской", "Песне о великом походе" и которая утверждаетимя Есенина в ряду выдающихся советских поэтов-классиков. Важную роль в этом решительном повороте к "Руси советской" сыгралапоездка Есенина в Европу и Америку. Но, конечно, решающим фактором "перелома" в настроениях Есенина были теогромные революционные изменения и социальные сдвиги, которые происходилина родине поэта. Русь советская залечивала раны войны и разрухи. Многие изпротиворечий, которые еще недавно казались неразрешимыми, отошли впрошлое. Поэт радуется добрым переменам, происходившим в жизни русскогокрестьянства. "Знаешь, - рассказывал Есенин Юрию Либединскому, - я сейчасиз деревни... А все Ленин! Знал, какое слово надо сказать деревне, чтобыона сдвинулась. Что за сила в нем, а?" Есенин все больше пытается осмыслить все, что происходит в эти годы вРоссии, во всем мире. И как следствие этого - расширяются горизонты,масштабы его поэзии. В последний период творчества Есенина сама жизнь, советскаядействительность отвечала на вопрос, мучительно волновавший поэта: "Куданесет нас рок событий?" С годами все зримее, понятнее представляютсяЕсенину события октябрьской эпохи: Теперь года прошли. Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным вином: Хвала и слава рулевому! Тема деревни, судьбы русского крестьянина в революции, котораявременами, как в "Сорокоусте", принимала в его стихах трагическую окраску,теперь получает исторически верную идейно-художественную трактовку;исчезают и мотивы противопоставления города деревне. Именно в последние годы талант Есенина стал выражаться особенно полно имногогранно. И поэт это чувствовал. В автобиографии, написанной им в июле1924 года, он отмечал: "Здесь не все сказано. Но я думаю, мне пока ещерано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество ещевпереди". Сознание, что жизнь впереди, не покидало поэта и позднее. Даже в стихах конца 1925 года сквозь образ метели, как подснежникранней весной, пробивает себе дорогу светлая радость бытия: Пусть сердцу вечно снится май И та, что навсегда люблю я. Глубоко прав писатель Леонид Леонов, который в январе 1926 года писал:"Могучей творческой зарядкой был отмечен звонкий есенинский талант.Глубоко верю, что многое еще мог бы сделать Сергей Есенин. Еще не иссяклитворческие его соки, еще немного оставалось ждать, и снова брызнули б онииз есенинских тайников, как по весне проступает светлый и сладкий сок наберезовом надрезе". И кто знает, окажись в трагические для поэта дни рядом с ним настоящие,верные друзья, не почувствовал ли бы он опять, после метели на сердце,весну в груди. "Не будем винить только его, - писал после смерти ЕсенинаА. В. Луначарский. - Все мы. - его современники - виноваты более илименее. Это был драгоценный человек. Надо было крепче биться за него. Надобыло более по-братски помочь ему". Сколько радости приносил поэт людям, открывая перед ними светлые дали,новые горизонты прекрасного в жизни! Сколько людей согревало свои сердца учудесного костра поэзии Есенина, сколько наслаждалось задушевными звукамиего лиры. И как часто они были, к сожалению, невнимательны к Есенину -Человеку, как часто он был одинок и беззащитен. "Я видела, как ему трудно,плохо, как он одинок, - вспоминает актриса Камерного театра АвгустаМиклашевская. - Понимала, что виноваты и я и многие ценившие и любившиеего. Никто из нас не помог ему по-настоящему. Он тянулся, шел к нам. С нимбыло трудно, и мы отходили в сторону, оставляя его одного". "Не удержался. Видать, разбился о камень черствых людских сердец", -сказал Сергей Миронович Киров, узнав о смерти поэта. * * * Уйдя из жизни в тридцать лет, Есенин оставил нам чудесное поэтическоенаследство. Его талант раскрылся особенно ярко и самобытно в лирике.Лирическая поэзия Есенина удивительно богата и многогранна по своемудушевному выражению, искренности чувств и драматизму, по своей сердечнойвзволнованности и человечности, лаконичности и живописности образов. На лирике Есенина лежит печать времени. Она проникнута и тревожнойозабоченностью поэта-современника о судьбах страны в бурное революционноевремя; и предчувствием неизбежности конца патриархальной Руси; ипостепенным осознанием важности "индустрийной мощи" для будущего егоРодины; и пафосом любви "ко всему живому на земле". Лирический герой поэта - современник эпохи грандиозной ломкичеловеческих отношений; мир его дум, чувств, страстей сложен ипротиворечив, характер драматичен. Есенин обладал неповторимым даром глубокого поэтического самораскрытия: Несказанное, синее, нежное... Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя - поле безбрежное - Дышит запахом меда и роз. . . . . . . . . . . . . . . . Синий май. Заревая теплынь. Не прозвякнет кольцо у калитки. Липким запахом веет полынь. Спит черемуха в белой накидке. . . . . . . . . . . . . . . . Мелколесье. Степь и дали, Свет луны во все концы. Вот опять вдруг зарыдали Разливные бубенцы. В стихах Есенина нас покоряет и захватывает в "песенный плен"удивительная гармония чувства и слова, мысли и образа, единство внешнегорисунка стиха с внутренней эмоциональностью, душевностью. "В стихах моих,- писал поэт в 1924 году, - читатель должен главным образом обращатьвнимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала путимногим и многим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ, онбыл и есть основа русского духа и глаза, но я первый развил его и положилосновным камнем в своих стихах. Он живет во мне органически так же, как мои страсти и чувства. Это мояособенность, и этому у меня можно учиться так же, как я могу учитьсячему-нибудь другому у других". "Лирическим чувствованием" проникнуто все творчество поэта: егораздумья о судьбах Родины, стихи о любимой, волнующие рассказы очетвероногих друзьях. Теплом и светом согреты и есенинские картины русскойприроды. Есенин был блестящим мастером пейзажной лирики, подлинновдохновенным певцом родной земли. Подобно шишкинскому лесу или левитановской осени, нам бесконечно дорогии близки и "зеленокосая" есенинская березка - самый любимый образ поэта; иего старый клен "на одной ноге", стерегущий "голубую Русь", и цветы, низкосклонившие в весенний вечер к поэту свои головки. Все богатство словесной живописи у Есенина подчинено единственной цели- дать читателю почувствовать красоту и животворящую силу природы: Сыплет черемуха снегом, Зелень в цвету и росе. В поле, склоняясь к побегам, Ходят грачи в полосе. Никнут шелковые травы, Пахнет смолистой сосной. Ой вы, луга и дубравы, - Я одурманен весной. В стихах Есенина природа живет богатой поэтической жизнью. Она вся ввечном движении, в бесконечном развитии и изменении. Подобно человеку, онарождается, растет и умирает, поет и шепчет, грустит и радуется. Визображении природы Есенин использует богатый опыт народной поэзии. Он часто прибегает к приему олицетворения. Черемуха у него "спит вбелой накидке", вербы плачут, тополи шепчут, "туча кружево в рощесвязала", "пригорюнились девушки-ели", "улыбнулась солнцу сонная земля","словно белою косынкой подвязалася сосна", "заря окликает другую", "плачетметель, как цыганская скрипка", "и березы в белом плачут по лесам","клененочек маленький матке зеленое вымя сосет", "тихо - в чаще можжевеляпо обрыву, осень - рыжая кобыла - чешет гриву". Природа у Есенина многоцветна, многокрасочна. Она играет и переливаетсявсеми цветами радуги. Красочными эпитетами поэт пользуется мастерски исмело: Синий туман. Снеговое раздолье, Тонкий лимонный лунный свет... . . . . . . . . . . . . . . . Золотою лягушкой луна Распласталась на тихой воде! . . . . . . . . . . . . . . . Я в твоих глазах увидел море, Полыхающее голубым огнем. . . . . . . . . . . . . . . . О всех ушедших грезит конопляник С широким месяцем над голубым прудом. .............. Гаснут красные крылья заката, Тихо дремлют в тумане плетни. Цветовая гамма способствует передаче тончайших настроений, придаетромантическую одухотворенность, свежесть образам Есенина. Любимые цвета поэта - синий и голубой. Эти цветовые тона усиливаютощущение необъятности просторов России ("только синь сосет глаза", "солнцаструганные дранки загораживают синь" и т. п.), создают атмосферу светлойрадости бытия ("вечером лунным, вечером синим", "предрассветное, синее,раннее", "в летний вечер голубой"), выражают чувство нежности, любви("голубая кофта, синие глаза", "парень синеглазый", "заметался пожарголубой" и т. п.). Эпитеты, сравнения, метафоры в лирике Есенина существуют не сами посебе, ради красоты формы, а для того, чтобы полнее и глубже выразить себя."Искусство для меня, - отмечал Есенин в 1924 году, - не затейливостьузоров, а самое необходимое слово того языка, которым я хочу себявыразить". Реальность, конкретность, осязаемость характерны для образногостроя поэта. Стремление к овеществлению образа - один из важных моментовсвоеобразия его стиля. Вспомним, к примеру, есенинский месяц. Он резвитсяв поле: "ягненочек кудрявый - месяц гуляет в голубой траве"; радуетсяскорому приходу зимы: "рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани";купается в реке: "а месяц будет плыть и плыть, роняя весла по озерам"; какптица, кружит в небе: "посмотри: во мгле сырой месяц, словно желтыйворон... вьется над землей". Есть что-то родственное, близкое в есенинской природе тому, что такволнует нас в картинах природы у Тургенева, Л. Толстого, Шолохова. УЕсенина природа неотделима от человека, от его настроения, от его мыслей ичувств: Отговорила роща золотая Березовым, веселым языком, И журавли, печально пролетая, Уж не жалеют больше ни о ком. . . . . . . . . . . . . . . . Стою один среди равнины голой, А журавлей относит ветер в даль, Я полон дум о юности веселой, Но ничего в прошедшем мне не жаль. Не жаль мне лет, растраченных напрасно, Не жаль души сиреневую цветь. В саду горит костер рябины красной, Но никого не может он согреть. Не обгорят рябиновые кисти, От желтизны не пропадет трава. Как дерево роняет тихо листья, Так я роняю грустные слова. И если время, ветром разметая, Сгребет их все в один ненужный ком... Скажите так... что роща золотая Отговорила милым языком. Белинский однажды заметил, что сила гениального таланта основана наживом, неразрывном единстве человека и поэта. Именно это слияние человекаи поэта в лирике Есенина заставляет учащенно биться наши сердца, страдатьи радоваться, любить и ревновать, плакать и смеяться вместе с поэтом. Все полнее в наши дни вырисовывается образ Есенина - поэта и человека,личности яркой, неповторимой. "Это был крупный, красивый человек. Его внешность, его стихи еще тогда,при жизни, казались мне явлением под стать Шаляпину", - вспоминал народныйхудожник, скульптор С. Т. Коненков. Есенин не переносил фальши, лицемерия, позы, он "всегда оставался самимсобой". Правдивость была главной чертой его таланта. Он имел право сказатьо себе, своих стихах: "Я сердцем никогда не лгу". Есенин любил людей, тянулся к ним всем сердцем, и люди тянулись к нему."В нем было то, - отмечает Петр Орешин, - что дается человеку от рождения:способность говорить без слов". Есенин жил, "волнуясь сердцем и стихом". Как-то один из знакомых поэта заметил: - Вечно ты шатаешься, Сергей. Когда же ты пишешь? - Всегда, - последовал ответ. Есенин говорил одному из поэтов: "Если я за целый день не напишучетырех строк хороших стихов, я не могу спать". А другому по-товарищескисоветовал: "И еще запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыханияработай! Добра желаю!" Живя открытым сердцем, готовый все отдать людям, Есенин не был такпрост, как это казалось иным из его современников. Верно эту чертухарактера Есенина подметил писатель Николай Никитин: "Да, он был оченьобщителен... Но в этой общительности была в то же время и сдержанность. Намой взгляд, Есенин вовсе не был так прост, как думается. Он был человекпо-своему и сложный и простой. И до известной степени замкнутый, как этони странно говорить о нем, прожившем свои дни среди шума". Не потому ли даже те, кто находился с поэтом долго, так и не смоглиоткрыть "секрета" его волшебства. И, к сожалению, проглядели, у какогочистого человеческого родника они находились, какой прометеев огоньбушевал рядом с ними. Тогда-то и сочинялись всяческие "лыгенды" и "романыбез вранья". Из всех легенд о Есенине, пожалуй, самая живучая и самая несправедливаялегенда о "беспечном таланте". И жаль, что бытует она кое-где и поныне. А сколько раз приходилось читать и слушать в прошлом о "пессимизме"Есенина. Но ведь такого жизнелюба, каким был Есенин, найти трудно! Он былнаделен редчайшим даром чувства прекрасного. Красота жизни была открытаему до дна. Что же касается мотивов печали и грустных раздумий, то Есенин былглубоко убежден: "Поэту необходимо чаще думать о смерти, и только памятуяо ней, поэт может особенно остро чувствовать жизнь". И тогда, добавим мыот себя, в сердце поэта рождаются такие стихи: Мы теперь уходим понемногу В ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу Бренные пожитки собирать. Милые березовые чащи! Ты, земля! И вы, равнин пески! Перед этим сонмом уходящих Я не в силах скрыть моей тоски. Слишком я любил на этом свете Все, что душу облекает в плоть. Мир осинам, что, раскинув ветви, Загляделись в розовую водь. Много дум я в тишине продумал, Много песен про себя сложил, И на этой на земле угрюмой Счастлив тем, что я дышал и жил. . . . . . . . . . . . . . . . Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди, Что живут со мною на земле. И еще: в свое время писали много и справедливо о "половодье чувств"поэзии Есенина. А вот о другом - о крылатой мысли есенинского стиха, мысли всегдаищущей, открытой, эмоциональной, порой мучительно беспокойной - все ещеговорится очень и очень редко. Есенин - яркий, самобытный, глубокий мыслитель. Характерно признаниеодного из современников поэта: "Собеседнику всегда казалось... что Есенинвысказался в данную минуту до самого дна, тогда как до самого днаесенинской мысли на самом деле никогда и никто донырнуть не мог!" В поэзии Есенина чувства и мысли слиты нераздельно. Достаточно назватьхотя бы такие его стихи: "Возвращение на родину", "Не жалею, не зову, неплачу...", "Несказанное, синее, нежное...", "Заметался пожар голубой...","Письмо к женщине", "Спит ковыль. Равнина дорогая..." В них и "половодье чувств" и половодье мысли.., * * * Все очевидней ныне масштабы поэтического дарования Есенина,идейно-эстетическое значение его лучших произведений, реалистический духесенинского стиха, живая, кровная связь его творчества снародно-поэтическими традициями и русской классической литературой: Писали раньше Ямбом и октавой. Классическая форма Умерла, Но ныне, в век наш Величавый, Я вновь ей вздернул Удила. Есенин имел основания для такого заявления. В пору становления молодойсоветской литературы было немало ниспровергателей классических традиций.Преодолевая их влияние, Есенин настойчиво обращается к поэтическому опытуклассиков. В последние годы жизни его все более неудержимо привлекал"могучий дар" того, "кто русской стал судьбой". "В смысле формальногоразвития теперь меня тянет все больше к Пушкину", - замечает Есенин вавтобиографии. Остались позади те времена, когда "в смысле формы" ониспытывал известное влияние Н. Клюева и А. Белого. Утверждая в поэзии 20-х годов своими произведениями (особенно последнихлет) традиции Пушкина, Есенин оказывал благотворное влияние на развитиевсей молодой советской поэзии по пути реализма и народности. О реалистическом характере произведений Есенина ныне справедливоговорят многие. Но закономерно возникает вопрос, какой это реализм.Критический? Социалистический? Или это неореализм? Об этом, к сожалению, вработах о Есенине ни слова. Между тем если раннее творчество Есенинасравнительно легко укладывается в русло реализма критического, то такиеего произведения, как "Анна Снегина", "Баллада о двадцати шести", "Песнь овеликом походе", "Письмо к женщине", "Стансы", "Русь советская", "Ленин"(отрывок из поэмы "Гуляй-Поле"), уже никак не отнесешь к реализмукритическому. Какую правду утверждает Есенин в этих произведениях, ради чего ихсоздает? Как относится в них к историческим событиям, о которыхрассказывает, и самое главное - каков идеал поэта? К чему он стремится, очем мечтает? На это нам отвечает сам поэт: Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик. . . . . . . . . . . . . . . . За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ламанша. Конечно, было бы наивно думать, что все совершилось легко и просто.Нет! И еще раз нет! И мы могли бы здесь привести другие строки, другие,горькие откровения поэта о днях, растраченных напрасно. Но важно главное -тенденция. В середине 20-х годов Есенин, решительно переступив через всеформалистические "измы", создает произведения, которые с полным основаниемследует отнести к поэзии социалистического реализма. "О России и революции", "Русь советская", "Страна советская" - такназывает Есенин новые книги, которые выходят у него в это время в Москве ина Кавказе. В них голос новой России, ее мечты, надежды, тревоги; в нихдуша народа, душа поэта, в них сама жизнь в вечном борении добра со злом.Мы чувствуем, как трудно было поэту окончательно расстаться с прошлым,видим, как нелегко ему было порой шагать по неизведанным дорогам новойжизни. А кому из поэтов - современников Есенина было легко? Блоку?Маяковскому? "Поэзия - вся! - езда в незнаемое". Порой творчество Блока, Бедного, Есенина, Маяковскогопротивопоставляется друг другу. Бывает и так, что одного поэта "поднимают"за счет других. Или, что еще досаднее, творчество одного поэта становитсянеким эталоном, а произведения, которые не подходят под этот "эталон" итребуют своего конкретного анализа, иногда остаются за бортомсоциалистического реализма. Все это приводило и приводит к одностороннему,обедненному представлению о поэзии эпохи Октября. А ведь при всем идейно-художественном своеобразии Блок, Бедный,Маяковский, Есенин были едины в главном - в неподдельной тревоге за судьбывосставшей России. Каждый из них "в годы революции был всецело на сторонеОктября", каждый сказал свое вдохновенное слово о тех незабываемых днях. "Двенадцать" Блока, "Главная улица" Бедного, "Анна Снегина" Есенина,"Хорошо!" Маяковского - неповторимые страницы бессмертного эпосареволюции. * * * Творчество Есенина - творчество подлинно великого национального поэта.Оно не укладывается ни в какие рамки "крестьянской поэзии". Однако прижизни Есенин был накрепко привязан критикой к группе "крестьянскихпоэтов". Близкий друг Есенина поэт Сергей Городецкий рассказывает: "Онтерпеть не мог, когда его называли пастушком, Лелем, когда делали из негоисключительно крестьянского поэта. Отлично помню его бешенство, с которымон говорил мне в 1921 году о подобной трактовке его". Позднее, в 1924году, Есенин признавался одному из друзей: "Если бы ты знал, до чего мненадоело быть крестьянским поэтом! Зачем? Я просто поэт, и дело с концом!" "Традиционный" взгляд на Есенина как на крестьянского поэта, явносужающий идейные, эстетические, тематические границы его поэзии и заведомоснижающий ту огромную роль, которую сыграло творчество Есенина в развитиивсей советской и мировой поэзии, долго господствовал в критическойлитературе о поэте. В известной мере он дает знать о себе и сегодня. Бесспорно корни поэзии Есенина - в рязанской деревне. Не случайно стакой гордостью говорил он в стихах о своем крестьянском первородстве: "Уменя отец - крестьянин, ну, а я - крестьянский сын". Не случайно вреволюционные дни семнадцатого года Есенин видит себя продолжателемкольцовских традиций. Но не следует забывать и упускать из виду еще одно очень важноеобстоятельство. Россия была страной крестьянской. Три русские революции XXвека - это революции в крестьянской стране. Крестьянский вопрос всегдаволновал передовые умы России. Вспомним Радищева, Гоголя,Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого. Историей был дан России один-единственный путь решения "крестьянскоговопроса" - путь социалистического переустройства русской деревни. Принимаяэтот путь умом, Есенин чувствовал сердцем, что преодолеть его Русикрестьянской будет далеко не так легко и просто, как это казалось иным егосовременникам. Отсюда постоянные тревожные, порой мучительные раздумьяЕсенина о будущем крестьянской Руси: Полевая Россия! Довольно Волочиться сохой по полям! Нищету твою видеть больно И березам и тополям. Я не знаю, что будет со мною... Может, в новую жизнь не гожусь, Но и все же хочу я стальною Видеть бедную, нищую Русь. И не эта ли обжигающая сердце правда чувств особенно дорога нам встихах Есенина, не в этом ли подлинное величие поэта?! Есенин глубоко знал жизнь крестьянской России и был кровно связан с нею- все это объективно способствовало тому, что он смог стать истиннонародным, национальным поэтом и в ярких реалистических произведенияхсказать свое правдивое слово о главных событиях своей эпохи. * II. РОЖДЕНИЕ ПОЭТА * ТРАВНОЕ ОДЕЯЛО Знаменитое приокское село. - Крестьянский сын. - Разлад в семье. - В доме деда. - Сказки бабушки. - Друзья детства. - Первая "серьезная"обязанность. - Крест и книга. - Песни матери. - Первые "сложенные" стихи. Родина Сергея Есенина - село Константиново привольно раскинулось поправому, высокому холмистому берегу Оки. Как и во времена поэта, здесь Одна, как прежняя, белеется гора, Да у горы Высокий серый камень. Отсюда открывается необъятный простор заливных лугов, утопающих вцветах, поблескивающая гладь луговых озер и Старицы, затерявшейся вкамышовых зарослях, убегающие вдаль перелески, а у самого горизонта -синяя дымка лесов Мещеры. Синее небо, цветная дуга, Тихо степные бегут берега, Тянется дым, у малиновых сел Свадьба ворон облегла частокол. Снова я вижу знакомый обрыв С красною глиной и сучьями ив, Грезит над озером рыжий овес, Пахнет ромашкой и медом от ос. Многое повидали на своем веку эти мирные "малиновые" рязанские села. Вглубокое прошлое уходит их история. Далекие предки сегодняшних старожиловэтих сел - "соколы-дружники" Евпатия Коловрата - стояли насмерть, защищаярязанскую землю от вражеских полчищ Батыя. А спустя столетия, когда ураганкрестьянских восстаний Разина и Пугачева потряс до основания тронроссийских самодержцев, многие холопы рязанских князей и крепостныекрестьяне бежали на Дон и Волгу, становились под знамена крестьянскойвольницы. И не случайно с некоторыми героями этих легендарных временвстречаемся мы в юношеских произведениях Есенина "Песнь о ЕвпатииКоловрате" и "Ус". Да и само Константиново - одно из старейших рязанскихприокских сел. Упоминания о Кузьминской волости и родном селе поэта можновстретить в старинных документах, относящихся к истории Рязанского краяXVI - XVII веков. В начале XVII века село Константиново было вотчиной родовитого бояринаВасилия Петровича Морозова. Позднее судьбами константиновских крестьянраспоряжались двое крепостников-помещиков - княгиня Крапоткина и Олсуфьев,владевшие в Кузьминской волости лучшими земельными угодьями. Потомконстантиновские пастбища и барскую усадьбу в селе прибрал к рукам новый"хозяин", небезызвестный Кулаков, державший на Хитровом рынке ночлежные"дома и трактиры, так выразительно описанные Гиляровским в его книгах остарой Москве. Господский дом вместе с прилегающим к нему старинным парком Кулаковпожаловал в наследство своей дочери - Л. И. Кашиной, которая владела этойземлей до революции. "В нашем Константинове, - рассказывает сестра поэта АлександраАлександровна, - не было ничего примечательного. Это было тихое, чистое,утопающее в садах село. Внизу у склона горы, на которой расположено старое кладбище, былвысокий бревенчатый забор, вдоль которого были рассажены ветлы. Этот забортянулся почти до самой реки; огораживая чуть ли не одну треть всегоконстантиновского подгорья, отделял участок, принадлежавший помещице Л. И.Кашиной... На противоположной стороне села выстроились в ряд ничем непримечательные, обыкновенные крестьянские избы, за дворами тянулись узкиедлинные полоски приусадебных огородов или садов". Как и во всем малоземельном, бедном рязанском крае, константиновскиемужики в большинстве своем имели жалкие, крохотные наделы земли. "Земля наполях не одинакова по своему плодородию, поэтому каждое поле делится натри-четыре части, и в каждой из них семья получает свою "долю". Доли этитак малы, - вспоминает сестра поэта, - что измеряются ступней или лаптем.Из-за недостатка земли и малоурожайности суглинистой почвы крестьяне наши,чтобы прокормить семью, вынуждены были искать дополнительных заработков".Нужда гнала людей в город. Отрывались от земли и константиновцы, смалолетства уходя "в ученики", иные всю жизнь занимались отхожимипромыслами. Только некоторым удавалось на время выбиться в люди: овладетькаким-нибудь мастерством, стать во главе ватаги плотогонов или плотницкойартели; иные, скопив "деньгу", пытались искать торговой удачи. Но ихпроглатывали более крупные торговые дельцы. Нелегким трудом доставался вцарской России хлеб и мастеровому человеку. По-своему через все эти тернии деревенской жизни прошли поколение запоколением Есенины и Титовы (родные матери поэта), потомственныеконстантиновцы. Здесь крестьянствовали прадеды поэта; выбивались в людидеды; здесь вырос его отец, провела свою нелегкую жизнь его мать; вКонстантинове отшумело озорное деревенское детство будущего поэта. "Я родился, - писал Есенин в 1924 году в автобиографии, - в 1895 году21 сентября в селе Константинове Кузьминской волости Рязанской губ. иРязанского уез. Отец мой крестьянин Александр Никитич Есенин, мать ТатьянаФедоровна. Детство провел у деда и бабки по матери в другой части села,которое наз. Матово". В этой и других автобиографиях, в своих письмах истихах Есенин нигде не говорит, почему его детство прошло в доме деда. Вавтобиографии "О себе" он лишь уточняет время, с которого он находился вдоме своего деда - Федора Андреевича Титова. "С двух лет, - пишет поэт, -был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которогобыло трое взрослых неженатых сыновей..." Когда-то на месте крестьянской избы, что стоит на усадьбе Есениных вКонстантинове, возвышался на пригорке ветхий двухэтажный дом, построенныйдедом поэта - Никитой Осиповичем Есениным. "В молодости, - рассказываетЕкатерина Александровна, - наш дедушка Никита Осипович Есенин собиралсяпойти в монахи, но до 28 лет никак не мог собраться, а в 28 лет женился на16-летней девушке. За это намерение в селе прозвали его "монах", абабушку, его молодую жену, - "монашка". С тех пор все поколение нашегодома носило прозвище "монахи" и "монашки"... После раздела со своимибратьями дедушка купил небольшой клочок земли и построил себе двухэтажныйдом. Вся усадьба дедушки заключалась под домом..." Судя по всему, Никита Осипович Есенин был человек незаурядный, владелдля того времени довольно прилично грамотой, часто сочинял односельчанамразного рода прошения, много лет был сельским старостой... и пользовался вселе большим уважением, как трезвый и умный человек. Не получив по разделус братьями земли, Никита Осипович решает попытать счастья в другом деле иоткрывает мелочную лавочку, помещавшуюся в первом этаже его дома. В 1887году, сорока лет, он умирает, оставив свою жену - бабушку поэта - АграфенуПанкратьевну с шестью малыми детьми. Вскоре после смерти мужа онавынуждена была прикрыть мелочную лавочку. Основной доход ей давали жильцы,которых она охотно пускала в свой дом. "В течение многих лет, - замечаетсестра Есенина, - наш дом, который находился напротив церкви, заселялимонахи и художники, работавшие в церкви, которая в то время отделывалась". Когда первый сын Аграфены Панкратьевны, Александр, подрос, его отдалина выучку мясному делу к купцу Крылову в Москву. Позднее он стал работатьтам приказчиком[*]. "Отец наш, - рассказывает Екатерина Александровна, -был старшим сыном. В детстве он пел в церковном хоре. У него былпрекрасный дискант. По всей округе возили его к богатым на свадьбы ипохороны. Когда ему исполнилось 11 - 12 лет, бабушке предложили отдатьмальчика в Рязанский собор, но в последний момент отец раздумал. Ему незахотелось всю жизнь носить черную рясу, и вместо собора его отправили вМоскву "мальчиком" в мясную лавку". В 1893 году Александр Никитич Есенинженился на своей односельчанке Татьяне Федоровне, дочери константиновскогокрестьянина Федора Андреевича Титова, которая после свадьбы перешла жить вдом Есениных. В этом доме родился и провел с матерью первые годы будущийпоэт. Когда Есенин родился, Александра Никитича не было в селе. Порассказам односельчан, "дали знать отцу в Москву, но он приехать не мог.Поднялись хлопоты подготовки к крестинам и придумывание имениноворожденному. Остановились на имени "Сергей". Татьяне понравилось, абабка Агра фена Панкратьевна запротестовала и "встала на дыбы". Ейказалось, что люди, носящие одно имя, обязательно походят друг на друга, иона боялась, что мальчик будет иметь сходство с их соседом Сергеем,носящим прозвище "кулак", которого Аграфена Панкратьевна видеть не могла.Свои опасения она высказала и священнику Смирнову, производившему"таинство крещения", тот сказал: "Что вы, что вы, Аграфена Панкратьевна,не бойтесь, он таким не будет, это будет хороший, добрый человек!" СергейЕсенин был первым ребенком, оставшимся у Татьяны Федоровны в живых.Поначалу голубоглазый крепыш был любимцем и баловнем в доме Есениных. Новот на семейном горизонте сгустились тучи. [* После революции по желанию служащих, работавших у Крылова, АлександрНикитич стал заведовать государственным магазином, открытым в помещениибывшей купеческой лавки. В 1918 году ввиду плохого состояния здоровья онуезжает в родное село, где остается до конца своей жизни (умер отецЕсенина в 1932 году). "Страдая хронической астмой, отец почти не могработать на земле, все хозяйство вела мать. Когда я подросла, то сталавместе с матерью заниматься крестьянским трудом. Трудно в эти годыприходилось нашей семье. Ведь мы даже лошади не имели. Помогал нам Сергей,в 1921 году он взял меня к себе в Москву жить и учиться, а когда подросламладшая сестра Шура, то он и ее, позднее, в 1924 году, забрал к себе"(сообщено Е. А. Есениной в беседе с автором 29 февраля 1956 года).] "Наши родители, - рассказывает Александра Александровна, - поженилисьочень рано, когда отцу было восемнадцать, а матери шестнадцать с половинойлет. Сыграв свадьбу, отец вернулся в Москву, а мать осталась в домесвекрови. С первых же дней они невзлюбили друг друга, и сразу началисьнеприятности. Полной хозяйкой была бабушка. В доме ее по-прежнему стоялипостояльцы, их было много, и для них нужно было готовить, стирать, носитьводу, за всеми убирать. Почти вся работа легла на плечи матери, а внаграду она получала воркотню и косые взгляды свекрови. По-прежнему нашотец высылал свое жалованье бабушке". Между матерью и отцом Есенинавспыхнула ссора, и они несколько лет жили порознь: Александр Никитич - вМоскве, Татьяна Федоровна - в Рязани. В своих воспоминаниях старшая сестрапоэта указывает еще на одну важную причину разлада между родителями: ихдед Федор Андреевич Титов поссорился с семьей Есениных, когда ТатьянаФедоровна была еще невестой. "Эта ссора тяжело отразилась на всей дальнейшей жизни матери, аособенно на детстве Сергея... Дедушка поздно хватился улаживать жизньматери и после неудачных попыток тоже стал чуждаться ее. Через нескольколет мать наша, имея на руках трехлетнего Сергея, ушла от Есениных. Дедушкавзял Сергея к себе, но мать послал в город добывать хлеб себе и своемусыну... Мать пять лет не жила с нашим отцом, и Сергей все это время был навоспитании у дедушки и бабушки Натальи Евтеевны. Сергей, не видя матери иотца, привык считать себя сиротою, а подчас ему было обидней и больней,чем настоящему сироте". Детство без родителей оставило в душе Есенина глубокую травму иотозвалось не одной грустной нотой в его юношеских стихах. Будто жизнь на страданья моя обречена; Горе вместе с тоской заградили мне путь; Будто с радостью жизнь навсегда разлучена, От тоски и от ран истомилася грудь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Догадался и понял я жизни обман, Не ропщу на свою незавидную долю. Не страдает душа от тоски и от pan, Не поможет никто ни страданьям, ни горю, - писал шестнадцатилетний Сергей Есенин в стихотворении "Моя жизнь". И,конечно, не только литературными влияниями, которые, как и все начинающиепоэты, испытал молодой Есенин, можно объяснить подобные строки. "Первые мои воспоминания, - пишет Есенин в автобиографических заметках,- относятся к тому времени, когда мне было три-четыре года. Помню лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкиймонастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, елеволочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: "Иди, иди, ягодка,бог счастье даст". Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, пелидуховные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе... Нянька - старуха приживальщица, которая ухаживала за мной, рассказываламне сказки, все те сказки, которые слушают и знают все крестьянские дети. Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам ивоскресным дням он рассказывал мне библию и священную историю". В беседе с литератором И. Н. Розановым Есенин как-то заметил:"Оглядываясь на весь пройденный путь, я все-таки должен сказать, что никтоне имел для меня такого значения, как мой дед. Ему я больше всегообязан... Это был удивительный человек. Яркая личность, широкая натура,"умственный мужик"... О нем говорю я в своем стихотворении "Пантократор".Дед имел прекрасную память и знал наизусть великое множество народныхпесен, но главным образом духовных стихов". И в стихах и в автобиографиях Есенин подчеркивал роль. которую сыграл вего жизни дед Федор Андреевич Титов: Года далекие, Теперь вы как в тумане. И помню, дед мне С грустью говорил: "Пустое дело... Ну, а если тянет - Пиши про рожь, Но больше про кобыл". По свидетельству родных поэта, многие черты характера Есенинунаследовал от деда, человека интересного и своеобразного. Федор Андреевич Титов в делах был удачлив и смел, в работе спор, знал,чем расположить собеседника, понравиться окружающим. Имея приятный голос,неплохо пел, любил слушать старинные народные песни, с детьми был добр иласков, вместе с тем вспыльчив, временами даже жесток. По весне Федор Андреевич вместе с другими односельчанами отправлялся вПетербург - на заработки. Там они нанимались рабочими на плоты или набаржи и плавали по воде все лето. Некоторые из них даже приобрели своинебольшие баржи., Была одно время собственная баржа и у деда Есенина.Возвращаясь в село из Петрограда глубокой осенью, константиновские мужики"благодарили бога", а затем потчевали своих односельчан. Обычно в такоевремя в доме Титовых "...веселье продолжалось неделю, а то и больше, потомстановилось реже, от базара до базара, а к концу зимы и вовсе прекращалосьза неимением денег. Тогда наступали черные дни в семье Титовых. То и делослышались окрики дедушки: "Эй, бездомники! Кто это там огонь вывернул?" Иначиналась брань за соль, за спички, керосин", - рассказывает ЕкатеринаАлександровна Есенина. Картина эта в какой-то мере напоминает обстановку в каширинском доме,где прошло детство Горького. Да и печальный конец питерской истории, когдапожар и наводнение уничтожили баржу Титова и он оказался почти разоренным,заставляет вспомнить последние дни каширинского красильного дела. Ко времени, когда дед Есенина взял маленького внука к себе, его деласильно покачнулись. Отправляя дочь - мать поэта - в Рязань, ФедорАндреевич приказал ей высылать на содержание внука три рубля в месяц. Трое взрослых неженатых сыновей Ф. А. Титова каждый по-своемузанимались "воспитанием" Есенина. Ребята они были, как говорил поэтпозднее, озорные и веселые. Они сажали трех-четырехлетнего мальчугана налошадь и пускали ее в галоп или "учили" плавать, бросая из лодки в водучуть ли не на середине Оки. Позднее, лет восьми, одному из них Есенинчасто доставал в луговых озерах подстреленных уток. По-матерински заботилась о Есенине в доме Титовых бабушка НатальяЕвтеевна. "Бабушка любила меня из всей мочи, и нежности ее не былограниц", - признавался поэт. Отправляясь на богомолье, она брала внука ссобой, зная, что без нее в доме его могут обидеть. В долгие зимние вечераона рассказывала ему сказки, пела песни, духовные стихи, унося воображениемальчика в мир старинных преданий и легенд: Под окнами Костер метели белой, Мне девять лет. Лежанка, бабка, кот... И бабка что-то грустное, Степное пола, Порой зевая И крестя свой рот. Есенин не только слушал с интересом, но иногда и сам под впечатлениемрассказанного начинал фантазировать и "сочинять". "Толчки давала бабка, -пишет Есенин. - Она рассказывала сказки. Некоторые сказки с плохимиконцами мне не нравились, и я их переделывал на свой лад". В стихотворении "Бабушкины сказки", опубликованном в 1915 году вдетском журнале "Доброе утро", Есенин вспоминает, как в долгие зимниевечера они, деревенские ребятишки, с любопытством слушали увлекательныеистории: В зимний вечер по задворкам Разухабистой гурьбой По сугробам, по пригоркам Мы идем, бредем домой. Опостылеют салазки, И садимся в два рядка Слушать бабушкины сказки Про Ивана-дурака. И сидим мы, еле дышим... Жизнь Есенина в доме Титовых отмечена и таким примечательным событием:по настоянию деда он рано начал одолевать грамоту по церковным книгам."Читать начал с 5 лет", - отмечал поэт. Так рос маленький Есенин под "призором" бабки и деда. Еще сравнительно недавно время, проведенное им в доме деда, пишущие опоэте рассматривали по преимуществу только в плане чуждых религиозныхвлияний. Все же доброе, положительное, что способствовало пробуждению уЕсенина фантазии, интереса к народным .песням, легендам, сказкам, любви кприроде и что во многом разбужено в его душе не без доброго влияния деда ибабки, не принималось ими в расчет. В литературе о Есенине крайне глухоговорилось о его жизни вне дома Титовых. А жизнь эта проходила совсемпо-иному, чем в семье деда. "Уличная же моя жизнь, - писал поэт в 1924году, - была не похожа на домашнюю. Сверстники мои были ребята озорные. Сними я лазил вместе по чужим огородам. Убегал дня на 2 - 3 в луга ипитался вместе с пастухами рыбой, которую мы ловили в маленьких озерах,сначала замутив воду руками, или выводками утят. После, когда явозвращался, мне частенько влетало". Привольно чувствовал себя будущий поэт в константиновских лугах. "Раздольны, красивы наши заливные луга, - рассказывает сестра поэтаАлександра Александровна. - Вокруг такая ширь, такой простор, что неокинешь оком... В траве, в кустарниках, в небе на разные голоса поют,заливаются птицы. Любопытные чибисы, далеко завидев нас, допытываются:"Чьи вы?" И хоть мы и кричим им насколько хватает голоса, что мыконстантиновские, они все равно не отстают от нас и задают все один и тотже вопрос: "Чьи вы?" С весны до глубокой осени нас, ребят, манят к себе своими богатствамичудесные луга". Один из сверстников Есенина, товарищ по деревенским играм ипохождениям, Кузьма Васильевич Цыбин вспоминает: "...Наши ребячьи походы в луга за Оку я хорошо помню. Бывало, раннимлетним утром забегаешь к Есенину: - Аида в луга! - Сейчас выйду, жди на улице. И вот мы уже на Оке. Переправившись на другой берег, отправляемся черезлуга к дальней косе. Песчаный берег косы, где такое раздолье для купания,ее высокие травы с ежевикой и другими ягодами - наше любимое место. Иногдамы идем к Старице, затерявшемуся в лугах старому руслу Оки, берегакоторого покрыты зарослями ивняка и камыша. Помню, как однажды по пути к этой косе мы решили половить утят в одномиз луговых озерец. Стремительный и ловкий Есенин был по этой части большоймастак. Поймав быстро одного за другим трех утят, он передал их мне снаказом: "Держать крепко". Не успел Есенин отойти и несколько шагов, какодин утенок, вырвавшись из моих рук, нырнул в воду и скрылся в камышах.Увидя это, Есенин взял у меня утят и начал распекать меня. Потом вдругнеожиданно подошел к берегу и... пустил одного, затем другого утенка вводу. И долго смотрел им вслед... И еще вспоминаю, очень любил Есенин цветы. Весной до покоса наши луга -разноцветный ковер. Каких только цветов в них нет! Для него цветы - чтоживые друзья были". Особенно любил бывать Есенин в лугах во время сенокоса. В эти дни селокак бы вымирало, все перебирались за Оку, жили там дружной артельнойсемьей в шалашах, привольно, весело, шумно. По вечерам не затихали в лугахпесни, пляски, переливы тальянки, кругом слышались шутки, смех. Я люблю над покосной стоянкою Слушать вечером гуд комаров. А как гаркнут ребята тальянкою, Выйдут девки плясать у костров. Загорятся, как черна смородина, Угли-очи в подковах бровей, Ой ты, Русь моя, милая родина, Сладкий отдых в шелку купырей. Часто вместе с деревенскими ребятами Есенин отправлялся в ночное, ездилна Оку поить лошадей. "Ночью луна, - вспоминал он, - при тихой погодестоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вотвыпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от ихртов". Среди сверстников и товарищей по уличным забавам Серега Монах (прозвищеЕсенина в детстве) был признанным коноводом, неутомимым выдумщиком изаводилой по части различных мальчишеских игр и забав, драчуном изабиякой: Худощавый и низкорослый, Средь мальчишек всегда герой, Часто, часто с разбитым носом Приходил я к себе домой. "За озорство, - вспоминает Есенин, - меня ругала только одна бабка, адедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: "Ты уменя, дура, его не трожь. Он так будет крепче". Постоянными спутниками во всех его похождениях были Клавдий Воронцов -сирота, выросший в доме константиновского священника Смирнова, и ТимофейДанилин - сын деревенской нищенки. Немного позднее Есенин подружился сНиколаем Сардановским - сыном учительницы, каждое лето с 1907 годаприезжавшей со своими детьми в Константиново. С самого раннего утра Есенин отправлялся с друзьями на Оку, где оничасто проводили весь день. Бывало, вспоминает Николай Сардановский,"далеко отплыв от берега, мы ложились на спину и запевали традиционное"Вниз по матушке по Волге". Пели с большим чувством". Когда Оку перекрыли плотиной у соседнего села Кузьминское, глубина иширина ее значительно увеличились, и никто в Константинове не рисковал еепереплыть. И вот в один из июньских дней Есенин с друзьями при встречномветре переплыл Оку. "Подвиг" этот они решили воспеть. "Есенин, - каквспоминает Н. Сардановский, - написал на дверной притолоке дома, где частособиралась наша дружная компания, стихотворение, кажется, из трех строф...Я помню последнюю строфу: Сардановский с Сергеем Есениным, Тут же Рович Костюшка ухватистый, По ту сторону в луг овесенепный Без ладьи вышли на берег скатистый". По вечерам, вернувшись с реки в село, Есенин с друзьями частоотправлялся в пустовавший дом. Порой в этом доме они коротали все летниеночи. "Засыпали мы зачастую уже тогда, - вспоминает Н. Сардановский, -когда начинало светать, на улицах мелодично голосили петухи и мимо окон,бодро позвякивая ведрами, бабы шли доить коров. Уже в постелях выслушивалисказки или загадывали загадки. Особенно много загадок знал Сергей...Очевидно, и в ночь нам не оставалось ничего, кроме того, как настраиватьсебя на игры во сне". Любил Сергей Есенин с товарищами поиграть в лапту, бабки, городки. Онписал в автобиографии 1923 года, что его "детство прошло среди полей истепей". Очень жаль, что долго это важное замечание, по сути дела, непринималось во внимание, когда речь заходила о раннем периоде жизни поэта. Сколько раз позднее согревали и успокаивали поэта бесконечно дорогиеего сердцу воспоминания детских лет: До сегодня еще мне снится Наше поле, луга и лес, Принакрытые сереньким ситцем Этих северных бедных небес. . . . . . . . . . . . . . . . Как бы я и хотел не любить, Все равно не могу научиться, И под этим дешевеньким ситцем Ты мила мне, родимая выть. Девяти лет у коновода константиновских ребят появилась первая серьезнаяобязанность в жизни: он переступил школьный порог и сел за парту. К этомувремени ссора между родителями Есенина, продолжавшаяся почти пять лет,улеглась. Мать вернулась в Константиново, отец по-прежнему работал вМоскве приказчиком в мясной лавке. Несколько раз в год он приезжалпроведать семью. Сергей вновь стал жить с матерью в доме Есениных. Когдастарый двухэтажный дом деда Есениных в 1910 году сгорел, родители поэтапостроили новый. "Вспоминая нашу прошлую жизнь, - рассказывает А. А.Есенина, - мы всегда представляем ее себе именно в этом доме. Это былапростая деревенская изба. Ее внутреннее расположение было удобно, а сулицы она выглядела очень красивой. Наличники, карниз и светелка на крышебыли причудливо вырезаны и выкрашены белой краской; железная крыша,водосточные трубы и обитые тесом углы дома, срубленного в лапу,выкрашенные зеленой краской, делали избу нарядной. Из наших окон был виденсинеющий вдали лес, излучина Оки и заливные луга". Навсегда сохранилСергей Есенин светлые и волнующие воспоминания о днях, проведенных подотчим кровом: А сейчас, как глаза закрою, Вижу только родительский дом. Вижу сад в голубых накрапах, Тихо август прилег ко плетню. Держат липы в зеленых лапах Птичий гомон и щебетню. Я любил этот дом деревянный... Недалеко от есенинского дома, на пригорке, в центре села, стоялоодноэтажное скромное деревянное здание. В нем помещалось земскоечетырехклассное Константиновское училище; здесь с 1904 года начал учитьсяЕсенин. Это же училище когда-то посещал его отец. Константиново - довольно большое село, оно растянулось на несколькокилометров. Но в каждом классе насчитывалось не более 10 - 12 учеников,немногие имели возможность учиться. Первый школьный наставник Есенина,учитель Иван Матвеевич Власов, был человек хорошо образованный, любилдетей, отдавал им много сил и времени, всячески стремясь привитьребятишкам любовь к знаниям, книге. Вместе со своей женой, ЛидиейИвановной Власовой, которая тоже была учительницей, он сумел на скудныесредства, отпускаемые земскими властями, создать школьную библиотеку. "Сергей Есенин, - рассказывает двоюродная сестра поэта, - был в третьемили четвертом классе, когда я пошла в школу. Учителями у нас тогда былиИван Матвеевич и Лидия Ивановна Власовы. Любознательного, озорноговесельчака Есенина они любили, хотя и держали "в строгости". Пожалуй, малокто больше в школе стоял в углу, чем Есенин. Дома он занимался меньше нас,но отвечал в школе много лучше остальных ребят. Большой интерес был у негок чтению. Книги он доставал и в школе и у отца Ивана. К окончанию школыпорядочно было у него и своих книг. Имел он отличную память и много стиховзнал наизусть". Кроме Власовых, в школе был еще законоучитель, отец Иван,священник константиновской церкви Смирнов. Многие годы провел он вКонстантинове. Крестьяне относились к нему с уважением. "Невысокого роста,с крупными чертами лица, с умными черными глазами, он так хорошо умелладить с людьми, что не было во всей округе человека, который могчто-нибудь сказать плохое об отце Иване", - вспоминает Е. А. Есенина. Школьные товарищи Есенина отмечают, что Смирнов религиознойфанатичностью не отличался, относился к деревенским ребятам, посещавшимшколу, отзывчиво и заботливо. Нам довелось встречаться с теми, кто занимался в Константиновскомучилище в те же годы, что и Есенин. Все они - и Николай Петрович Калинкин,и Павел Михайлович Любушкин, и Кузьма Васильевич Цыбин, и КлавдийВоронцов, и двоюродная сестра поэта Анна Ивановна Власова - говорили отом, что Есенин занимался легко, как бы шутя, и по праву считалсяспособным учеником. Окончил школу Сергей Есенин с похвальным листом. Сохранился "списокучащихся Константиновского училища Рязанского уезда, подвергнутыхиспытанию при окончании в оном курса в мае месяце 1909 года". Из одиннадцати учеников испытания на "пять" выдержали четыре человека,в том числе Есенин. Н. П. Калинкин, занимавшийся вместе с Есениным четыре года, отмечает,что "и учителя, и мы, ученики, любили Есенина за его прямоту и веселыйнрав, был он среди нас, как говорится, первый заводила, бедовый идрачливый, как петух". Другой однокашник Есенина, К. В. Цыбин,рассказывает: "Помню, как-то раз в начале зимы, во время большой перемены Есенин увелнас всех кататься на льду реки. Село наше стоит на высоком, холмистомберегу Оки, и, пока мы добрались до реки, прошло порядочно времени.Увлеченные катаньем, мы не только не заметили, как прошла большаяперемена, но прокатались еще добрых тридцать минут и вернулись к концуурока. Учитель спрашивает нас: - Где это вы, голубчики, были? - На реке. На льду катались, - отвечаем мы нестройным хором. - Вот молодцы! Кто же эту затею выдумал? Молчим. Переглядываемся. Никто не хочет выдавать товарища. - Так кто же из вас такой храбрый? А? - вторично спрашивает учитель. - Это я их увел, - говорит, улыбаясь, Есенин. Даже в эту минуту он не в силах был скрыть свою веселую, добродушнуюулыбку. - Ну что ж, - говорит учитель, - всех, и зачинщика, и соучастников,всех без обеда. И верно, после уроков всех нас оставляют в школе. Учитель пишет надоске несколько предложений. - Вот когда так же хорошо перепишете все это в свои тетради, я васотпущу домой. Проходит немного времени, и первым к столу с тетрадью подходит Есенин. - Молодец, хорошо, - говорит учитель. - Но ты ведь зачинщик, так чтострадай, жди остальных. Наконец все написали. Проверив тетради, учитель уходит. Есенинподбегает к доске, берет мел и быстро пишет несколько стихотворных строк.Мы стоим, разинув рты. А он уже с веселым шумом первый выбегает из класса.Мы гурьбой за ним..." Но не только о похождениях "деревенского озорника" помнят школьныетоварищи Есенина. Н. П. Калинкин рассказывал, что Есенин был одарен яснымумом, отвечал на уроках бойко, особенно когда декламировал стихиНекрасова, Кольцова, Никитина. Все сверстники Есенина единодушно признают, что уже в школьные годы онбыл заядлый книголюб и его почти всегда можно было видеть с какой-нибудькнигой[*]. [* "По внешнему виду Есенин тогда мало чем отличался от прочихконстантиновских ребят, - вспоминает Сергей Николаевич Соколов,встречавшийся с ним в Константинове с 1910 года. - Ходил он обычно в белойдлинной рубахе, с открытым воротом. В руках или под рубахой у него почтивсегда была какая-нибудь книга. Это последнее обстоятельство выделяло егосреди сверстников" (цитируется по авторизованной записи беседы с С. Н.Соколовым в Константинове летом 1956 года).] Позднее Есенин говорил, что "книга не была у нас совершенноисключительным и редким явлением, как во многих других избах. Насколько ясебя помню, помню и толстые книги в кожаных переплетах". Жадность молодого Есенина до книг - а он ухитрялся читать не толькоднем, но и ночью, с коптилкой, - доставляла много беспокойства его матери."Я вот смотрю, - говорила Татьяна Федоровна, обращаясь к сыну, - ты всечитаешь и читаешь, брось ты свои книжки, читай, что нужно, а попустунечего читать". И добавляла при этом: "Вот так в Федякине (соседнем селе.- Ю. П.) дьячок очень читать любил, все читал, читал и до того дочитался,что сошел с ума". При всей глубокой любви к матери "бросить свои книги"Есенин не мог. Когда летом 1911 года он впервые ненадолго приехал в Москвук отцу, то, возвращаясь, захватил с собой более двадцати книг, купленныхим в городе. В юношеских письмах к Г. Панфилову Есенин упоминает именаГоголя, Чернышевского. Он зачитывался стихами Пушкина, Лермонтова,Кольцова, Некрасова, знал на память почти все "Слово о полку Игореве". Поэт Николай Полетаев рассказывает о встрече с Есениным в 1918 году: "Говорили мы с ним о литературе. Я спросил его, чем он сейчас большевсего интересуется. - Изучаю Гоголя. Это что-то изумительное! Есенин даже приостановился, а потом неподражаемо прочел на памятьнесколько гоголевских фраз из описаний природы. Передо мной, - замечает Полетаев, - вырос человек, до самозабвениялюбящий красоту русского слова". Родная природа и книга уже в школьные годы формировали сознаниедеревенского подростка. "В бога верил мало, - писал Есенин о годах детства в автобиографии. - Вцерковь ходить не любил. Дома это знали и, чтоб проверить меня, давали 4копейки на просфору, которую я должен был носить в алтарь священнику наритуал вынимания частей. Священник делал на просфоре 3 надреза и брал заэто 2 копейки. Потом я научился делать эту процедуру сам перочинным ножом,а 2 коп. клал в карман и шел играть на кладбище к мальчишкам, играть вбабки". Односельчане вспоминают, что с "10 - 11 лет Сергей уже смотрел иначе нарелигию, начал отлынивать от церкви и вместо того, чтобы идти в церковь,бегал с ребятишками на реку купаться... С этих же, приблизительно, лет онперестал носить крест и к прозвищу Серега Монах прибавилось еще другоепрозвище - Безбожник"[*]. [* Об этом же сообщает и К. Воронцов, который вспоминает, что еще в1912 - 1914 годах Есенин "скинул с себя крест и не носил его, за что егоругали домашние, а если кто его называл "безбожником", несмотря па то, чтоэто слово в тогдашнее время было самым оскорбительным, он усмехался иговорил "дурак" (Воспоминания о Есенине. 1926. Рукописный отдел ИМЛИ имениГорького).] * * * Благотворное влияние на будущего поэта в юные годы оказала его мать. "Сранних детских лет, - вспоминает А. А. Есенина, - мать наша приучала нас ктруду, но не заставляла, не неволила и к неумению нашему относилась оченьтерпеливо. Помню, как она приучала меня полоть в огороде картошку. Уходяна огород, не звала меня с собой. Через час-другой я сама прибегала зачем-нибудь и вертелась около нее. Вот тут-то она и скажет: "А ты рвитравку, рви. Видишь, вот это картошка. Ее нужно оставлять, а траву рвать,а то она не дает никакого хода картошке". И невольно принимаешься заработу... За вырванную случайно картофельную плеть мать никогда не ругала,а спокойно говорила: "Ну что ж, бывает". После вынужденной почтипятилетней разлуки с сыном Татьяна Федоровна стала относиться к нему с ещебольшей заботой и любовью. "Когда Сергей, .одевшись в свой хороший, хоть иединственный, костюм, отправлялся к Поповым (так называли дом священника.- Ю. П.), мать не отрывая глаз смотрела в окно до тех пор, пока Сергей нескрывался в дверях дома. Она была довольна его внешностью и каждый разлюбовалась им, когда он не мог этого заметить", - вспоминает Е. А.Есенина. Живя почти все время одна с детьми, Татьяна Федоровна старалась их небаловать, держать в строгости, не любила их ласкать и нежить на людях, ина первый взгляд могло показаться, что она была излишне сдержанна и дажесуховата в отношениях с детьми. На самом же деле, замечает А. А. Есенина,"каша мать не была строга, хотя никогда и не ласкала нас, как другиематери: не погладит по голове, не поцелует, так как считала этобаловством. Когда у меня были уже свои дети, она часто говорила: "Не целуйребенка, не балуй его. Хочешь поцеловать, так поцелуй, когда он спит"...Долгие годы она жила одна только с маленькими детьми, и у нее вошло впривычку разговаривать вслух. Это смешило отца, и иногда в шутку онговорил мне: "Пойди послушай, как мать с чертом разговаривает". Наделенная от природы недюжинным умом, красотой, чудесным песеннымдаром, Татьяна Федоровна обладала редким мастерством исполнения русскихнародных песен... Каких только песен она не знала: и шуточных, ивеличальных, и игровых, и обрядовых, и полюбовных! "Мне кажется, - говоритАлександра Александровна, - что нет такой русской народной песни, которуюбы не знала наша мать... Топила ли она печку, шила, пряла ли, за любойработой можно было услышать ее пение". Даже рассказывая детям сказки,Татьяна Федоровна, как вспоминает Е. А. Есенина, обязательно пела."Например, сказка об Аленушке. Аленушка так жалобно звала своего братца,что мне становилось невмочь, и я со слезами просила мать не петь этогоместа, а просто рассказывать. Мать много рассказывала о святых, и святыетоже у нее пели". Задушевно пела Татьяна Федоровна о тяжелой, беспросветной женской доле.Щемящей болью отзывались в песнях грустные думы "терпеливой матери",которой судьба послала не одно суровое испытание. Сергей Есенин и егосестры, постоянным спутником которых с колыбели была материнская песня,незаметно сами приобщались к "песенному слову". "И каждый из нас, еедетей, - рассказывает А. А. Есенина, - с пеленок слушал ее напевы,подрастая, невольно запоминал их и подпевал ей". Ты запой мне ту песню, что прежде Напевала нам старая мать. . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты мне пой, ну, а я с такою, Бот с такою же песней, как ты, Лить немного глаза прикрою - Вижу вновь дорогие черты. . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты мне пой, ну, а я припомню И не буду забывчиво хмур: Так приятно и так легко мне Видеть мать и тоскующих кур, - взволнованно писал поэт позднее, обращаясь к сестре Шуре. АлександраАлександровна рассказывает, что, "приезжая в деревню, Сергей очень любилслушать, как пела мать, а мы с сестрой ей подпевали. А то и он запоет снами. Голос у него был небольшой, но пел он с каким-то своим, особеннымчувством. Песни, которые ему нравились, мы с сестрой часто напевали и вМоскве. Отсюда и возникло название стихотворения "Ты запой мне ту песню,что прежде...". Ласковые материнские песни детства особенно дороги и памятны.Воспоминания о них сохраняются на всю жизнь. "Когда я был трех лет, - писал рано потерявший мать Лермонтов, - тобыла песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, по уверен,что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мнепокойная мать". А "Зимний вечер" Пушкина! Едва ли не самыми светлыми и дорогами былидля него в детстве вечера, когда он слушал, "не дыша", песни и сказкиАрины Родионовны. Любовь к матери, к ее проникновенным песням Есенин сохранил и пронесчерез всю жизнь. * * * Первые стихи были написаны Есениным в восьми-девятилетнем возрасте. Внаброске к автобиографии 1915 - 1916 годов он помечает: "Стихи началписать с 8 лет". В краткой автобиографической заметке 1916 года читаем:"Пробуждение творческих дум началось по сознательной памяти до 8 лет". Встихотворении "Мой путь" поэт говорит, что, когда "империя вела войну сяпонцем", Тогда впервые С рифмой я схлестнулся. От сонма чувств Вскружилась голова. И я сказал: Коль этот зуд проснулся, Всю душу выплещу в слова. "О том, что Есенин сочиняет стихи, - вспоминает один из его школьныхтоварищей, - мы впервые узнали в третьем или четвертом классе. Как-то раззимой он пришел в класс и, подав учителю клочок бумаги, на котором что-тобыло написано, сказал: "Посмотрите, я вот что сам сочинил". Эти первые стихи, "сложенные" Есениным в школьные годы в Константинове,до нас не дошли. Н. Сардановский, К. Воронцов утверждают, что к 1909 -1910 годам у Есенина было довольно много стихотворений. "Развитие еголитературного таланта я имел возможность наблюдать еще с 1910 года, -замечает Н. Сардановский, - когда он впервые показал мне свои стихи,остановив меня тайком на улице... Стихи были, главным образом,описательного и частью лирического содержания. Описание природы составлялоглавную тему его стихотворений. Совершенно неожиданно для меня стихов унего оказалось довольно много. Собирался он посылать их чуть ли не в"Сельскохозяйственный вестник". "Стихов и в то время у него было много, которые до настоящего временине печатались", - пишет и К. Воронцов. Некоторые из юношеских стихов Есенина были напечатаны в первом издании"Радуницы" (конец 1915 года) в разделе "Маковые побаски". "Эти "Маковыепобаски", - говорил Есенин в 1921 году в беседе с литератором И. Н.Розановым, - написаны были мною, когда мне было около четырнадцати лет". Итут же добавлял, что он выкинул большинство из них во втором издании"Радуницы". Позднее, в 1924 - 1925 годах, готовя к изданию свое собраниестихотворений, Есенин по настоянию близких включил в первый том несколькоранних стихотворений, пометив их 1910 годом. Первое из них - "Вот ужвечер. Роса...". за ним шло "Там, где капустные грядки..." Жена поэта С. А. Толстая-Есенина, принимавшая участие в подготовкеэтого собрания сочинений, вспоминает: "По словам Есенина, это его первыестихи. Считая их слабыми, он не хотел включать их в "Собрание". Согласилсянапечатать стихи только благодаря просьбе своих близких. Текст былпродиктован им. Дата поставлена по его указанию". По выразительности поэтических образов как-то трудно представить, чтоэти стихи принадлежат 15-летнему деревенскому пареньку. Вспомним "самоепервое" стихотворение Есенина: Вот уж вечор. Роса Блестит на крапиве. Я стою у дороги, Прислонившись к иве. От луны свет большой Прямо на нашу крышу. Где-то песнь соловья Вдалеке я слышу. Хорошо и тепло, Как зимой у печки. И березы стоят, Как большие свечки. И вдали за рекой. Видно, за опушкой, Сонный сторож стучит Мертвой колотушкой. Красота родной природы и русского слова, песни матери и сказки бабушки,Библия деда и духовные стихи странников, деревенская улица и земскаяшкола, песни Кольцова и стихи Лермонтова, частушки и книги - все эти поройкрайне противоречивые влияния способствовали раннему поэтическомупробуждению Есенина, которого мать-природа столь щедро наделиладрагоценным даром песенного слова. ОТКУДА ИДЕТ "РАДУНИЦА" Семейный совет. - Отъезд в Спас-Клепики, - Экзамен и побег. - В классе и интернате. - "Встреча" с Пушкиным. - Учитель и ученик. - Поэтическиесоперники. - Признание таланта. - Новые друзья. - Кружок у Панфилова. - В поисках идеала. - Рождение исторической темы. - Думы о Москве. Есенину шел четырнадцатый год, когда он окончил Константиновскоеземское училище. Обычно константиновские ребята, проходив четыре зимы вшколу, начинали свою трудовую жизнь. По-разному складывалась их судьба;большинство, как правило, дальше не училось. Так когда-то было и с отцомЕсенина. Не сладкой была эта жизнь. И родителям Есенина, конечно, хотелосьпоучить сына дальше. Недалеко от Константинова находилась Спас-Клепиковская второкласснаяцерковно-учительская школа. Туда-то и решено было на семейном советенаправить Есенина. Е. А. Есенина рассказывает об этом важном событии вжизни брата так: "...Однажды приехал отец из Москвы, привез гостинцев,пробыл у нас три дня и уехал. После отца мать часто ходила к соседямПоповым, что-то шила, принесла маленький сундучок и уложила туда вещиСергея. Потом к нашей избе подъехала лошадь, вошел чужой мужик, молилисьбогу, и мать с Сергеем уехали, оставив меня дома с соседкой. Сергей уехалучиться... в Спас-Клепики". Расположенное на берегу реки Пра старинное торговое село Спас-Клепикисо всех сторон окружали знаменитые мещерские леса с непроходимымизавалами, топями и лесными озерами. Двухэтажное каменное здание школыстояло на самом краю села. Сюда осенью 1909 года приехал Есенин. Выдержаввступительный экзамен, Есенин был зачислен в школу. Поначалу чувствовалсебя одиноким, тосковал по дому. Пробыв несколько дней в школьноминтернате, он совершил "побег" и вернулся в родное село. "Когда отвезли вшколу, - рассказывал Есенин, - я страшно скучал по бабке... и однаждыубежал домой... пешком. Дома выругали и отвезли обратно". Около трех лет провел Есенин в Спас-Клепиковской школе. О жизни его вэти годы долгое время было известно очень немногое. Между тем именно здесьначал поэт свое "сознательное творчество", мечтая всю душу "выплескать вслова"; здесь впервые задумался над невзгодами народной жизни, полной"вздохов да слез"; здесь смог удовлетворить в какой-то мере свой интерес клитературе; и здесь же он оказался под воздействием религиозной среды, скоторой неизбежно сталкивались воспитанники церковно-учительских школ. Спас-Клепиковская церковно-учительская школа была открыта в 1896 году.Находилась она в ведении церковных властей и готовила учителейцерковноприходских школ грамоты. Программа, рассчитанная на три года,включала церковную общую и русскую историю, закон божий, русский язык,церковнославянский язык, отечественную историю, географию, арифметику,геометрическое черчение, рисование, дидактику. "В школах подобного типа, -пишет в своих воспоминаниях бывший ученик этой школы Я. А. Трепалин, тригода проучившийся вместе с Есениным, - обращалось внимание главным образомна то, чтобы будущий учитель церковноприходской школы был* вполнеподготовлен к воспитанию детей в духе православия". Специальный режим во второклассных школах, религиозная окраскасодержания изучаемых предметов, конечно, оказывали влияние на учеников:некоторые, пробыв в церковно-учительской школе три года, становилисьглубоко религиозными людьми, другие - противниками религии, а третьи,таких было больше всего, относились к своим религиозным обязанностямформально, без каких-либо внутренних духовных побуждений. Все это в той или иной мере было присуще и Спас-Клепиковскойцерковно-учительской школе, которая являлась учебным заведением закрытоготипа. Во главе школы стоял священник, он же вел занятия по церковной общейи русской истории и закону божьему. Правда, когда Есенин поступил вСпас-Клепиковскую школу, заведовал ею священник Алексей Асписов. Каквспоминают бывшие ученики, Асписов не придавал большого значения церковнымдисциплинам, по которым вел занятия в школе, и вообще особым религиознымусердием не отличался. Вне церкви был человек живой, общительный, сюмором, больше всего на свете увлекался математикой. Очевидно, все этозаставило церковное начальство прислать в школу более надежного и"правоверного" священника - Павла Агрономова, который появился вСпас-Клепиках в 1912 году. Весь день воспитанники были в здании школы: утром - на занятиях,вечером готовили уроки под наблюдением учителей. В субботу и в воскресенье- обязательное присутствие на церковной службе. Есенин также обязан был посещать церковь, ходить ко всенощной, обедням,наряжаться в стихарь, читать шестипсалмие, хотя, как свидетельствуюттоварищи поэта, Есенин, как и многие из них, был далек от преклоненияперед ритуалами церковной службы, а при удобном случае был не прочьосвободиться от них. "Религиозность мало или почти совсем к нам непрививалась, - рассказывает А. Н. Чернов. - Нам вменялось в обязанностьчитать шестипсалмие в церкви во время всенощной, по очереди. Сергей Есенинобычно сам не читал, а нанимал за 2 копейки своего товарища Тиранова. Одинраз Тиранов почему-то отказался читать шестипсалмие, и Есенину пришлосьсамому читать. Между прочим, мы надевали стихарь и выходили читать передцарскими вратами на амвон. Сергей Есенин долго не выходил. Священник сталволноваться и хотел уже поручить читать другому. Оказывается, СергейЕсенин в это время никак не мог надеть стихарь, и, когда его поторопили,он надел его задом наперед и в таком виде вышел к верующим читатьшестипсалмие. Конечно, не все заметили это, но священник-то заметил ивпредь запретил ему читать шестипсалмие. Есенин этим был мало огорчен". При школе находился интернат. Без разрешения дежурного педагогаотлучаться не разрешалось. "Питание было плохое. Да и улучшить его,пожалуй, было трудно. Каждый живущий в интернате платил за питание иобщежитие 30 руб. в год. Да и эту мизерную плату не все могли уплатить", -рассказывает А. Н. Чернов, три года проучившийся с Есениным. Однако, замечает бывший учитель Спас-Клепиковской школы ВикторАлексеевич Гусев[*], были в школе и другие, очень важные моменты,характеризующие обстановку в ней. Казенно-официальный режим, установленныйв школах подобного типа, вызывал обычно недовольство учащихся. Средивоспитанников по рукам тайно ходила недозволенная литература. [* Виктор Алексеевич Гусев проучительствовал в Спас-Клепиках всю своюдолгую жизнь. С 1908 года он стал преподавать в церковно-учительскойшколе. Почти сорок лет отдал он воспитанию советских школьников, за чтобыл отмечен несколькими правительственными наградами.] По вечерам ученики собирались обычно в одной из комнат интерната.Завязывались беседы о прочитанных книгах, обсуждались стихи Пушкина,Лермонтова, Некрасова, Кольцова, а потом кто-либо читал свои стихи. Чащевсего это бывал Есенин. Порой между учениками вспыхивали жаркие споры. При этом наиболееактивных спорщиков называли именами писателей и критиков: Есенина -Пушкин, Смирнова - Белинский, Тиранова - Чернышевский. В. А. Гусев подчеркивает, что крестьянские дети шли- вцерковно-учительскую школу в большинстве случаев не из каких-либорелигиозных убеждений, а потому, что здесь за незначительную плату можнобыло получить образование. В этом еще раз убеждаешься, когда знакомишься со школьными сочинениямиодного из товарищей Есенина по учебе - Григория Панфилова. Уже одноназвание их поучительно: "Сравнение времен года с возрастами жизничеловека", "Значение внешних и внутренних вод в истории развития народов","Передача теплоты посредством лучей", "Внешнее и внутреннее отличиячеловека от млекопитающих животных", "Нравственные качества учителя приобращении с детьми", "Отличие сказки от былин". Еще более примечательно ихсодержание. Ни в одном из сочинений не чувствуется религиозность автора.Ученики Спас-Клепиковской школы получали неплохие основы знаний пообщеобразовательным предметам. Так, в сочинении по географии "Значениевнешних и внутренних вод в истории развития народов" Панфилов приводитмного конкретных фактов из истории России, европейских государств, ДревнейГреции и Рима. "Возьмем другой просвещенный и образованный народ древности- греков, - пишет он. - Там получила начало такая серьезная наука, как,например, философия. В Греции, кроме того, получила начало и литература,представителем которой был поэт Гомер, написавший две знаменитые поэмы"Илиада" и "Одиссея", которые и в настоящее время пользуются всемирноюизвестностью; там же впервые появились гражданские законы, которые затембыли приняты в основание всеми народами. Выгодное положение Греции уберегов Средиземного моря содействовало развитию торговли ипромышленности... Возьмем, наконец, римлян... Недавние раскопки римскихгородов Геркулапа и Помпеи, засыпанных лавою во время извержения Везувия,еще более убеждают нас в высоком развитии у них наук и искусств; найденныетам статуи отличаются художественностью своей работы". Спас-Клепиковская школа давала неплохие знания и по литературе. Так,сочинение Гриши Панфилова "Отличие сказки от былин" поражает зрелостьюмысли и хорошим литературным языком. Рассматривая конкретныеидейно-художественные признаки, отличающие сказку от былины, он так пишетоб их различной роли в духовной жизни людей: "Цель, для которойсоставлялись сказки, двоякая: или служить как занимательный и интересныйфантастический рассказ, или - чтобы вывести какое-нибудь нравоучение.Былины же составлялись затем, чтобы дать потомству некоторое понятие ожизни, веровании, обычаях предков или чтобы показать примеры гражданскихподвигов, доблести, храбрости, мужества и этим возбудить народныйпатриотизм". Такие сочинения не были исключением. Интерес и любовь воспитанников к литературе всячески поощрял и развивалшкольный учитель словесности Евгений Михайлович Хитров, первыйлитературный наставник поэта. Это был человек талантливый, ищущий.Литература была его страстью, призванием. Он прекрасно читал стихи,увлекался музыкой, дирижировал хором, рисовал. Все это, очевидно, побудилогубернского инспектора предложить сыну почтаря место старшего учителя вСпас-Клепиковской второклассной школе, куда он и перебрался с семьей в1902 году. Более тридцати лет прожил и проучительствовал Е. М. Хитров вСпас-Клепиках. Интересы его не замыкались школьными занятиями. Его всегдаволновал "крестьянский вопрос". Он организовал в Спас-Клепикахсельскохозяйственное кредитное товарищество и с 1910 года был бессменнымего председателем. В годы Советской власти при его деятельном участии былосоздано в Клепиках товарищество по совместной обработке земли, появился вселе первый трактор. Евгений Михайлович в отношениях с учениками был строг, предмет свойзнал хорошо, учебный материал давал шире программы. Особенно любилиученики классное чтение. "У меня было в обычае, - рассказывает Е. М.Хитров, - сначала задавать ученикам для прочтения те или иные литературныепроизведения, а потом прочитывать те же произведения самому в классе. Такя делал и с большими произведениями, вроде "Евгения Онегина", "БорисаГодунова" и пр. Читал я в течение нескольких часов и всегда почти всепроизведение целиком. Ребята очень любили такое чтение и часто просилименя об этом. Но думаю, не было такого жадного слушателя у меня, какЕсенин. Он впивался в меня глазами, глотал каждое слово. У него первогозаблестят глаза и потянутся слезы в печальных местах, первый расхохочетсяпри смешном. Сам я в особенности любил Пушкина. Пушкиным больше всегозанимался с учениками, читал его, разбирал и рекомендовал, как лучшегоучителя в литературе, Есенин полюбил Пушкина". В школе Есенин стал признанным верховодом среди товарищей. Весной иосенью он почти не бывал в интернате. "Возле Спас-Клепиков, - вспоминаетодин из товарищей Есенина, - тогда была березовая роща. Сюда мы частоходили читать и мечтать". В зимнее время Есенин увлекался коньками."Бывало, на коньках по льду уходили мы километров на 20, вплоть до Евлева.Зимой часто Сергей катался на лыжах". Любил Есенин бывать на больших базарах, которые собирались вСпас-Клепиках по праздничным дням. Одно из его ранних стихотворений рисуетвеселую картину базарного праздника: На плетнях висят баранки, Хлебной брагой льет теплынь. Солнца струганые дранки Загораживают синь. . . . . . . . . . . . . . . . Дробь копыт и хрип торговок, Пьяный пах медовых сот. Берегись, коли не ловок: Вихорь пылью разметет. Вначале учителя не придавали серьезного значения тому, что Есенинувлекается поэзией и пишет стихи, потому что "в ту пору, - вспоминает Е.М. Хитров, - в школе было много стихотворцев, некоторые были чрезвычайноплодовиты, закидывали меня ворохами своих произведений. Приходилосьпринимать часто особые меры, чтобы умерить их пыл, особенно когда видишь,что "хоть охота смертная, да участь горькая". Поэтому и Есенина я слегкапоощрял, но относился к его стихотворству сдержанно". Один из воспитанников школы, Е. Тиранов, писал не только стихи, но ипробовал свои силы в прозе, за что нарекли его "прозаиком", а Есенина - впротивоположность ему "поэтом". В классе "поэт" и "прозаик" сидели наодной парте. Тиранов был старше Есенина. До поступления вСпас-Клепиковскую школу он некоторое время работал на Великодворскомстекольном заводе. "Произведения его, - вспоминает Е. М. Хитров, - былиобширны по объему, простираясь до поэм, мысли в них кипели, чувствоклокотало". Что же касается стихов Есенина, то они подкупали своей поэтичностью.Постепенно Хитров начинает уделять все больше внимания Есенину. "В первыйраз, - пишет Е. М. Хитров, - когда я особенно встрепенулся, это - когда онпринес мне свое стихотворение "Звезды". Это произведение поразило меня.Помню, что я как-то заторопился, чего-то как будто испугался. Несколькораз вместе с ним прочел стихотворение, кое-что изменили, переставили. Мнестало как-то совестно, что я недостаточно много обращал внимания наЕсенина. Сказал ему, что стихотворение это мне очень понравилось, что егоможно даже напечатать, что вообще у него ясно выраженный талант". В этомнаписанном под влиянием Лермонтова, еще несовершенном стихотворении юныйпоэт говорит о вечных тайнах мироздания: Звездочки ясные, звезды высокие! Что вы храните в себе, что скрываете? Звезды, таящие мысли глубокие, Силой какою вы душу пленяете? Частые звездочки, звездочки тесные! Что в вас прекрасного, что в вас могучего? Чем увлекаете, звезды небесные, Силу великую знания жгучего? И почему так, когда вы сияете, Маните в небо, в объятья широкие? Смотрите нежно так, сердце ласкаете, Звезды небесные, звезды далекие! Есенин не стал печатать "Звезды". Вероятно, не все в этом стихотворенииудовлетворяло его. Но в одном школьный учитель Есенина был прав: "Звезды"подкупали душевной чистотой, поэтичностью. Поддержка Хитрова была очень своевременной. Есенин уже несколько летписал стихи, но редко слышал одобрительные слова. "Пустое дело", -рассуждал дед поэта о стихотворных занятиях внука. Сверстники Есенина вродном селе больше восхищались ловкостью, с которой Серега Монах ловилраков и опустошал птичьи гнезда. Один из них вспоминает, что намерения испособности Есенина "писать стихи ничуть не возвышали его в наших глазах,а его заносчивость при оценке своего таланта и его постоянные разговоры освоих стихах казались нам скучными". Он не подавал виду, что его этоволнует, хотя с надеждой думал о том заветном дне, когда будут впервыеопубликованы его стихи. Еще в 1910 году он собирался направить их в"Сельскохозяйственный вестник". И вот наконец ему говорят, что у него ясновыраженный талант, и советуют попытаться напечатать кое-что. Он стремитсятеперь при любом удобном случае показать новые стихи учителю. "Приходил онк нам домой, - вспоминает сын Хитрова, - порой даже без спроса, благосемья наша жила в школьном здании. Приносил стихи, читал их отцу". Онприносил их даже тогда, когда приходил к учителю с "повинной" после своихозорных проделок. С благодарностью вспоминал Есенин позднее обнадеживающее слово учителя.Когда вышла его первая книга "Радуница", он прислал ее своему первомулитературному наставнику с таким проникновенным автографом: "Доброму старому учителю Евгению Михайловичу Хитрову от благодарногоученика, автора этой книги. 1916. 29 янв. Петроград". * * * Основные занятия по литературе были отнесены в Спас-Клепиковской школек третьему году обучения. Именно в это время Есенин и выдвинулся средидругих своих товарищей как стихотворец. В последний год пребывания в школе, пишет Е. М. Хитров, в произведенияхЕсенина "стали просачиваться и серьезная мысль, и широта кругозора, иобаяние поэтического творчества". Когда в ноябре 1911 года школу посетил сказенной ревизией епархиальный наблюдатель И. Д. Рудинский, ему показалистихи Есенина. В классе, в присутствии всех учеников, Рудинский похвалилЕсенина. Этот сам по себе не очень значительный эпизод взволновал поэта."К нам, - замечает по этому поводу Е. М. Хитров, - постоянным своимучителям, он уже привык... Но отзыв свежего, стороннего человека проник доглубины души его". В 1912 году Есенин закончил учительскую школу, получив "звание учителяшколы грамоты". По окончании учебы Есенину было вручено свидетельство, в которомуказывалось: "Предъявитель сего сын крестьянина села Константинова Рязанского уездаСергей Александрович Есенин, родившийся в тысяча восемьсот девяносто пятом(1895) г., месяца сентября 21 дня, православного исповедания, обучался с1909 г. в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе, в которой иокончил курс в 1912 г.; оказав при отличном (5) поведении следующиеуспехи: по 1) закону божию оч. хорошие (4) " 2) церковной общей и русской истории оч. хорошие (4) " 3) церковному пению оч. хорошие (4) " 4) русскому языку отличные (5) " 5) церковнославянскому языку хорошие (3) " 6) отечественной истории отличные (5) " 7) географии в связи с сведениями и явлениями природы отличные (5) " 8) арифметике оч. хорошие (4) " 9) геометрическому черчению и рисованию оч. хорошие (4) " 10) дидактике оч. хорошие (4) " 11) начальным практическим сведениям по гигиене оч. хорошие (4) " 12) чистописанию отличные (5) " 13) практич. занятиям в нач. школе оч. хорошие (4) За каковые и удостоен Советом сей школы, на осн. ст. 44 высочайшеутвержденного (1 апреля 1902 г.) Положения о церковных школах, званияучителя школы грамоты... В удостоверение чего и дано ему, Есенину Сергею, сие свидетельство отСовета Спас-Клепиковской второклассной учительской школы Рязанского уездаза надлежащим подписанием и приложением печати Совета. Заведующий школой свящ. Павел Агрономов. Старший учитель Евгений Хитров. Учителя: Виктор Гусев, Дмитрий Головин". * * * Много светлых минут принесла Есенину в Спас-Клепиках дружба с ГригориемПанфиловым, любимым школьным товарищем. Есенин познакомился с ним вскорепосле приезда в Спас Клепики. Панфилов по характеру чем-то напоминалнекрасовского Гришу Добросклонова. С юных лет он задумывался о смыслежизни, о путях служения народу, его волновали свободолюбивые идеи. И хотяПанфилов был несколько старше Есенина и занимался в школе уже второй год,они быстро подружились, почувствовав духовную близость. Есенин относился кПанфилову с большим доверием, одному из первых читал свои новые стихи,внимательно прислушивался к советам и замечаниям друга. Это хорошо видноиз переписки, которую Есенин вел с Панфиловым в 1911 - 1914 годах.Оборвала эту переписку ранняя смерть Григория Андреевича Панфилова,который умер от чахотки в феврале 1914 года. Отец Гриши, Панфилов А. Ф.,писал Есенину, находившемуся в то время в Москве, что Гриша, прикованныйболезнью к постели, все время вспоминал о нем, с волнением ждал журнала сего стихами, ответных писем. "Я прихожу в 6 часов вечера, - писал отецГриши Есенину о последних предсмертных часах сына, - первым его вопросомбыло: "А что, папа, от Сережи письма нет?" Я отвечаю - нет. "Жаль,говорит, что я от него ответа не дождусь. А журнал-то прислал?" Я сказал -нет. "Скверно - повсюду неудача". В конце письма А. Ф. Панфилов указывал:"Видно, Сережа, что у вас была истинная и искренняя дружба. Почтиежедневно он вспоминал о тебе, жаль, говорит, что около меня нет Сережи инекому успокоить мою наболевшую душу". О духовном облике клепиковского друга Есенина мы можем судить по егосочинению "Нравственные качества учителя при обращении с детьми". Любовь кчеловеку, справедливость, честность и правдивость, сдержанность итерпеливость, вместе с тем твердость характера - вот качества, которыми,по мнению Панфилова, должен обладать учитель и которые он стремитсяразвивать в себе самом. "Учитель, - замечает он, - который будет обладатьистинной, нелицемерной любовью к детям, в то же время будет обладать идругими добрыми качествами... Справедливость, - продолжает Панфилов, -есть качество учителя, посредством которого он может заслужить авторитетучеников, может иметь на них нравственное влияние". Особо он подчеркиваетту мысль, что "учитель должен иметь твердость характера", которая "делаетучителя устойчивым, последовательным в своих действиях". Родители Панфилова жили в Спас-Клепиках. Отец его служил приказчиком уместного купца-лесопромышленника. В просторном, уютном панфиловском домечасто собирались сверстники Гриши, которым надоедал казенный духинтерната. В свободное от занятий время Есенин стал бывать в семье своегодруга, а иногда оставался там ночевать. Мать Гриши, Марфа НикитичнаПанфилова, вспоминает: "Из школьных товарищей сына я особенно полюбилаСережу Есенина. Может, потому, что видела, как он тоскует по дому, поматеринской ласке. Вот и жалела я его, как родного, Гриша был постаршеЕсенина. В доме у нас всегда было полно молодежи - товарищей Гриши. Чащедругих, кроме Сережи Есенина, приходили Митя Пыриков, Анна Шилона, ГришаЧерняев. Зимними вечерами засиживались они допоздна. Пели, играли,танцевали, а иногда сидели тихо, кто-либо читал, другие слушали, потомначинали беседовать между собой, горячо убеждать в чем-то друг друга". Более подробно о настроении, литературных интересах, спорах, которыевременами вспыхивали среди молодежи в доме Панфиловых, мы узнаем израссказов Григория Львовича Черняева, который с детских лет дружил сПанфиловым. Григорий Львович начал заниматься в церковно-учительской школе в 1909году. "Наш кружок у Панфилова, - вспоминает он, - образовался почтистихийно. Вначале мы собирались, чтобы сообща развлечься, поговорить ошкольных делах, поспорить о книгах. Потом, когда ближе узнали друг друга,мы в наших беседах и спорах стали касаться вопросов тогдашней общественнойжизни. Читали и обсуждали роман Л. Толстого "Воскресение", его трактат "Вчем моя вера?" и другие книги писателя. Мечтали побывать в Ясной Поляне(поездка не состоялась из-за денежных затруднений). Толстовские идеисильно захватили тогда и Есенина. Однако сложившихся взглядов и убежденийу нас не было. Мировоззрение наше только еще формировалось. Помню, как мыспорили о Горьком и его книгах. С особым интересом воспринимались намиранние рассказы писателя. Захватывал нас их романтический дух, горьковскаявера в человека. Мы были знакомы со стихами Есенина. Он читал их вкружке". Дружеская, демократическая среда панфиловского кружка, пытливый,критический взгляд Панфилова и его товарищей на жизнь, юношеский порывкружковцев к свободе, их мечты о служении народу, споры о любимыхписателях - все это благотворно влияло на духовное развитие молодогоЕсенина, помогало преодолеть церковно-догматические представления о жизни,которые стремилась привить ученикам церковно-учительская школа. Панфиловский кружок несомненно способствовал появлению раннихстихотворений Есенина, в которых отчетливо зазвучали социальные мотивы. Тяжело и прискорбно мне видеть, Как мой брат погибает родной. И стараюсь я всех ненавидеть, Кто враждует с его тишиной. Посмотри, как он трудится в поле, Пашет твердую землю сохой, И послушай те песни про горе, Что поет он, идя бороздой. Или нет в тебе жалости нежной Ко страдальцу сохи с бороной? Видишь гибель ты сам неизбежной, А проходишь ее стороной. Помоги же бороться с неволей, Залитою вином и нуждой! Иль не слышишь, он плачется долей В своей песне, идя бороздой? Интонационно это стихотворение еще недостаточно самостоятельно. Вместес тем гражданский, свободолюбивый пафос его очевиден. Многое дали Есенину три года, проведенные в Спас-Клепиках, особеннодружба с Панфиловым. Желание посвятить свои стихи народу, рассказатьправдиво о любви к Родине - вот о чем все больше и больше начинает мечтатьЕсенин. Тот поэт, врагов кто губит, Чья родная правда мать, Кто людей, как братьев, любит И готов за них страдать. Он все сделает свободно, Что другие не могли. Он поэт, поэт народный, Он поэт родной земли! Так понимал Есенин назначение поэта. История этого стихотворения такова. В 1912 году Есенин подарилПанфилову свою фотографию, а на обратной стороне ее написал стихотворение"Поэт" с посвящением: "Горячо любимому другу Грише". "Поэт" не просто экспромт, написанный в момент расставания со школьнымтоварищем. Эту тему Есенин затронул в еще более раннем стихотворении,относящемся к 1910 - 1911 годам, озаглавленном также "Поэт": Он бледен. Мыслит страшный путь. В его душе живут виденья. Ударом жизни вбита грудь, А щеки выпили сомненья. . . . . . . . . . . . . . . . . . Сидит он в тесном чердаке, Огарок свечки режет взоры, А карандаш в его руке Ведет с ним тайно разговоры. Спустя некоторое время Есенин вновь обращается к этой теме встихотворении "Душою юного поэта". Автограф его до сих пор неизвестен.Однако оно не только существовало, но и подвергалось авторской правке. Обэтом мы узнаем из письма Есенина к Панфилову. Говоря о работе над стихами,написанными в Спас-Клепиках, Есенин рассказывает: "...например, встихотворении "Душою юного поэта" последнюю строфу заменил так: Ты на молитву мне ответь, В которой я тебя прошу, Я буду песни тебе петь, Тебя в стихах провозглашу". Таким образом в трех стихотворениях раннего периода - "Поэт" ("Онбледен. Мыслит страшный путь..."), "Душою юного поэта", "Поэт" ("Тот поэт,врагов кто губит...") - затрагивается главный вопрос, встающий передкаждым истинным поэтом: что ты, поэт, хочешь сказать миру? В чем видишьсвой долг перед народом? Какую правду собираешься утверждать? Когда-то Жуковский, вопрошая: "Кто есть поэт?", отвечал: "Искусныйлжец. Ему и слава, и венец". Затем в русскую литературу пришел поэт-пророкПушкин, жгущий глаголом сердца людей, за ним - мятежный Лермонтов, а чутьпозднее призывно зазвучал голос некрасовской музы: Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая - "страдания народа" И что поэзия забыть ее должна, - Не верьте, юноши! Не стареет она. "Не верьте, юноши!" - писал Некрасов. И молодой рязанский поэт неповерил. Он начинает все больше осознавать, что для поэта недостаточнотолько "ловить сердцем тень былого" и слушать "душевный шум". В этом ещераз убеждаешься, читая одно из писем Есенина к Панфилову, относящееся к1913 году: "Благослови меня, мой друг, на благородный труд. Хочу писать"Пророка", в котором буду клеймить позором слепую, увязшую в порокахтолпу. Если в твоей душе хранятся еще помимо какие мысли, то прошу тебядай мне их, как для необходимого материала. Укажи, каким путем идти, чтобыне зачернить себя в этом греховном сонме. Отныне даю тебе клятву, будуследовать своему "Поэту". Пусть меня ждут унижения, презрения и ссылки. Ябуду тверд, как будет мой пророк, выпивающий бокал, полный яда, за святуюправду с сознанием благородного подвига". * * * В клепиковские годы Есенин написал много лирических стихотворений ипервую свою поэму - "Сказание о Евпатии Коловрате...". Часть стихов техлет не дошла до нас. Некоторые, очевидно, поэт переработал, другие жеуничтожил. Однако ряд стихотворений 1910 - 1912 годов Есенин опубликовал в1914 - 1915 годах, как только начал печататься в московских ипетербургских журналах. При этом отдельные ранние стихи ("Выткался наозере алый свет зари...", "Поет зима - аукает...") перепечатывались понескольку раз. Подготовляя свой первый сборник "Радуница", Есенин включилв него восемь стихотворений клепиковского периода. Все же далеко не все произведения этих лет были напечатаны при жизнипоэта. Из отроческих стихов Есенин лишь немногие включал в свои книги.Так, например, он не стал печатать те стихи, которые в свое время передалЕ. М. Хитрову. Последний рассказывает, что, когда Есенин "учился, он носилмне много своих стихотворений. Они все были написаны на отдельных листках.Но перед окончанием курса его учения в нашей школе я, как бы предчувствуяособую значимость его творений и не доверяя сохранности отдельных листков,просил его написать для меня отдельный сборничек своих стихов на тетради.Он мне принес одну тетрадь с четырьмя стихотворениями. Я сказал, что этогомало. Тогда он принес мне еще тетрадь с пятью стихотворениями. Эти двететради у меня и остались в целости". Еще две ученические тетради с пятнадцатью ранними стихами Есенина,относящимися к 1910 - 1912 гг., долгое время хранились у М. Д. Ильиной. Еебрат - Сергей Ильин был знаком с юным поэтом. Эти стихотворения былиопубликованы в 1966-1967 гг. Вскоре после смерти Есенина были напечатаны стихотворения "Моя жизнь" и"Что прошло - не вернуть", автографы которых находились в одной изхитровских тетрадей. Остальные стихи были опубликованы только в последниегоды. Долгое время оставались неопубликованными и другие забытыепроизведения тех лет ("Поэт", "Тяжело и прискорбно мне видеть"), Внастоящее время известно более 60 стихотворений Есенина, относящихся к1910 - 1912 годам. Вместе со "Сказанием о Евпатии Коловрате..." этистихотворения могли бы составить сборник, несколько больший по объему, чем"Радуница", в первом издании которой было 33 стихотворения. Но важно не только количество. Хотя, конечно, и это имеет значение.Куда более существенна другая сторона. Теперь, когда наше представление отворчестве поэта в клепиковский период его жизни значительно обогатилось ирасширилось, появляется необходимость внести серьезные уточнения в теоценки ранней поэзии Есенина, которые давались в прошлом. Принято считать,что в ранних стихах Есенина много места занимают мотивы и образы,почерпнутые поэтом из религиозных книг и навеянные церковно-христианскимипредставлениями. Это утверждение едва ли справедливо по отношению к стихамклепиковского периода. Только в нескольких стихотворениях этих лет("Калики", "Задымился вечер...", "Дымом половодье...") мы сталкиваемся сцерковной лексикой и образами. Но и в этих стихотворениях возникаютреальные картины деревенского быта. Гонимые кто нуждой и недородом, кто надеждой исцелиться в "святых"местах от тяжелого недуга, брели из конца в конец Руси, по ее большакам ипроселкам, бедные странники, богомольцы, бродяги-монахи и нищие. Много ихвидела и рязанская земля. Есенин позднее вспоминал, что, когда он жил в доме деда, бабка собирала"всех увечных, которые поют по русским селам духовные стихи от "Лазаря" до"Миколы". О незавидной судьбе этих нищих странников и рассказывается встихотворении "Калики", причем у Есенина нет и грана религиозногопреклонения перед святостью калик. Он сочувствует их незавидной судьбе, нодуховные стихи и песни калик не вызывают особых восторгов в его сердце: Проходили калики деревнями, Выпивали под окнами квасу, У церквей пред затворами древними Поклонялись пречистому Спасу. Пробиралися странники по полю, Пели стих о сладчайшем Исусе. Мимо клячи с поклажею топали, Подпевали горластые гуси. . . . . . . . . . . . . . . . . . Вынимали калики поспешливо Для коров сбереженные крохи. И кричали пастушки насмешливо: "Девки, в пляску! Идут скоморохи!" Такие выражения, как "клячи... топали", "ковыляли убогие по стаду","говорили страдальные речи", "подпевали горластые гуси", "идут скоморохи"и т. п., придавали стихам ироническую окраску. Какая уж тут "святость"! К этому времени относится и стихотворение "Дымом половодье...". Здесь улирического героя настроение умиротворенности, желание помолиться"украдкой" возникает вовсе не в храме божьем, а у алтаря природы: Дымом половодье Заливало ил. Желтые поводья Месяц уронил. Заунывным карком В тишину болот Черная глухарка К всенощной зовет. Для молодого поэта природа - чудесный и необъятный храм, в котором всепрекрасно. Там, где, казалось, пейзаж обычен, где свет и тени незахватывают внезапно воображения, где, на первый взгляд, в природе нетброских, запоминающихся картин и многое как будто бы давно ужепримелькалось, молодой поэт неожиданно и смело открывает новые краски: Поет зима - аукает, Мохнатый лес баюкает Стозвоном сосняка. Кругом с тоской глубокою Плывут в страну далекую Седые облака. А по двору метелица Ковром шелковым стелется, Но больно холодна. Воробышки игривые. Как дотки сиротливые, Прижались у окна. . . . . . . . . . . . . . . . . . И дремлют пташки нежные Под эти вихри снежные У мерзлого окна. И снится им прекрасная, В улыбках солнца ясная Красавица весна. В этом "морозном" стихотворении много света, тепла. Новизна образа"аукающей зимы", безыскусственность в обрисовке пернатых "героев",напевность, музыкальность стиха, ритм которого ассоциируется с "музыкой"снежной вьюги, колоритность поэтической лексики - все это говорит онезаурядном мастерстве молодого поэта. Еще до отъезда во второклассную школу Сергей Есенин подружился ссестрой своего товарища Анной Сардановской. Приезжая летом изСпас-Клепиков в родное село, он часто встречался с ней. Константиновскиестарожилы вспоминают, как "однажды летним вечером Анна и Сергей,раскрасневшиеся, держа друг друга за руки, прибежали в дом священника ипопросили бывшую там монашенку разнять их руки: "Мы любим друг друга и вбудущем даем слово жениться. Разними пас. Пусть, кто первый изменит иженится или выйдет замуж, того второй будет бить хворостом". Первойнарушила "договор" Анна. Приехав из Москвы и узнав об этом, Есенин написалписьмо, уговорив ту же монашенку передать его Анне, которая послезамужества жила в соседнем селе. Монашка, отдавая письмо, спросила: "ЧтоСережа пишет?" Анна с грустью сказала: "Он, матушка, просит тебя взять пукхвороста и бить меня, сколько у тебя сил хватит". Анне Сардановской Есенин посвятил стихотворение "За горами, за желтымидолами...", опубликованное впервые в 1916 году, и стихотворение "Зачемзовешь...", относящееся к 1911 - 1912 годам. О нем Есенин упоминает водном из писем к Панфилову из Москвы осенью 1912 года. "Перед моимотъездом недели за две, за три, - сообщает он другу, - у нас был праздникпрестольный. К священнику съехалось много гостей на вечер. Был приглашен ия. Там я встретился с Сардановской Анной (которой я посвятил стихотворение"Зачем зовешь т. р. м."). Она познакомила меня со своей подругой (МариейБальзамовой). Встреча эта на меня также подействовала, потому что послетрех дней она уехала и в последний вечер в саду просила меня быть еедругом. Я согласился. Эта девушка тургеневская Лиза ("Дворянское гнездо")по своей душе и по своим качествам, за исключением религиозных воззрений.Я простился с ней, знаю, что навсегда, но она не изгладится из моей памятипри встрече с другой такой же женщиной". Мечтой о любви согреты многие строки ранних стихов Есенина. Чист,непосредствен образ лирического героя этих стихов. Ничто пока не омрачаетего взора, "васильками светится" его сердце. Таинственно влечет и манитего "девичья красота". Он озорно грозится синеокой красавице сорвать фатуи увести "под склоны вплоть до маковой зари". Не все эти стихотворения художественно самостоятельны. Есть среди нихнаписанные с явным подражанием кольцовским стихам ("Темна ноченька, неспится...", "Хороша была Танюша, краше не было в селе...", "Заиграй,сыграй, тальяночка, малиновы меха..."). Есть стихи, навеянные фольклорнымимотивами ("Подражанье песне", "Под венком лесной ромашки"), лирическиидеализирующие деревенскую любовь. "Он, помню, - замечает один изсовременников поэта, - рассказывал... какая бывает любовь в деревне,лирически ее идеализируя. Тут было дело не в личных признаниях... Эта темабыла только поводом вспомнить о рязанских девушках и природе. Ему хотелосьукрасить этим лиризмом самые родные ему и навсегда любимые предметы,образы, пейзажи в глазах тех, кто не может знать их так, как он". Одним из первых стихотворений, где явственно обозначилсясамостоятельный подход молодого поэта к лирической теме, было "Выткался наозере алый свет зари...". В этом стихотворении отчетливо угадывается столь характерное дляесенинской лирики "буйство глаз и половодье чувств". Как замечает Н.Сардановский, сам Есенин "все время был под впечатлением этогостихотворения и читал его мне вслух бесконечное число раз". Вскоре послеприезда в Москву Есенин набрался смелости и поехал со своими стихами кизвестному литературоведу профессору П. Сакулину. Стихи Есенина,по-видимому, понравились. "Из передаваемых им подробностей этого визита, -пишет Н. Сардановский, - я помню, что стихотворение "Выткался на озере..."Сергей для Сакулина читал два раза". В клепиковский период уже начинают проявляться некоторые характерныечерты поэтического стиля Есенина. Опираясь на фольклорные традиции,молодой поэт стремится к овеществлению и олицетворению образов, что станетв дальнейшем очень характерным для его стиля. В ранних стихах Есенина"вьюга с ревом бешеным стучит по ставням", "ели, словно копья, уперлися внебо", "месяц в облачном тумане водит с тучами игру", река "тихо дремлет",зарница "распоясала... в пенных струях поясок", туманы "курятся". Конечно,самобытный талант Есенина в ту пору брал только свой начальный разбег.Отнюдь не всегда в произведениях тех лет ощутим самостоятельный творческийпочерк. Бросается в глаза пристрастие молодого поэта к местным словам ивыражениям ("корогод", "роща саламаткой", "не дознамо печени" и т. п.). Характер лирического героя в ранних стихах Есенина только намечается.Общественные, эстетические, нравственные убеждения поэта толькоскладываются. При всем том реалистическая тенденция развития талантапоэта, демократическая направленность его взглядов в клепиковский периодочевидны. ЛЕГЕНДЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ Впервые в Замоскворечье. - Конторская служба и "разлад" с отцом. - Откровенный разговор. - "Товарищество И. Д.Сытина". - Подчитчик корректора. - Письмо пятидесяти. - Охранка интересуется Есениным. -Загадка одного письма. - В типографии и университете. - Среди "шанявцев-. - "Путешествие" в прекрасное. - О чем плачут "Ярославны". - Суриковцы. - "Друг народа" печатает "Узоры". Семнадцатилетним юношей Есенин оставил "ту сельщину, где жилмальчишкой", держа путь на Москву. Долгое время мы мало знали о детстве и юности поэта. Множество статей,заметок, воспоминаний о Есенине было напечатано у нас и за рубежом; из нихлишь отдельные были посвящены раннему периоду его жизни. В них обычно подчеркивалось влияние религиозно настроенных людей намолодого Есенина, а то и прямо говорилось о "церковно-мистическойзакваске", полученной юным поэтом. Объяснялось все это тем, что Есенин-десерьезно нигде не учился, литературу знал понаслышке, воспитывался врелигиозной среде и приехал в 1915 году в Петроград этаким наивным,идиллически настроенным деревенским пареньком, влюбленным в красотупатриархальной сельской жизни. Одним из первых в этом фальшивом хоре "почитателей" поэзии Есенинараздался в свое время голос декадентской поэтессы 3. Гиппиус. Вскоре послеприезда молодого поэта в Петроград она выступила в журнале "Голос жизни"под псевдонимом Роман Аренский со статьей о Есенине, озаглавленнойдовольно претенциозно "Земля и камень". Салонную поэтессу больше всегоумиляло, что "желтоволосый и скромный" паренек из Рязанской губерниисочиняет свои "земляные" стихи при полном "отсутствии прямой,непосредственной связи с литературой". Вслед за Гиппиус другие литературные "знаменитости" тогдашнегоПетрограда вкупе с некоторыми рецензентами первой книги Есенина"Радуница", изданной в начале 1916 года, в какой-то мере способствовалирождению мифа о поэте, чуждом каких-либо литературных традиций исовременной культуры. Один из рецензентов писал по поводу книги"Радуница": "Соблазны культуры почти ничем еще не задели ясной души"Рязанского Леля". Он поет свои звонкие песни легко, просто, как поетжаворонок... "Микола", открывающий сборник, весь пронизан красотоюкристально чистой, детски трогательной религиозной и бытовой гармонии".Позднее, в 1924 году, Есенин писал по поводу подобных рецензий и отзывов:"...Стихи мои были принимаемы и толкуемы с тем смаком, от которого яотпихиваюсь сейчас руками и ногами". И после смерти Есенина появлялись статьи, в которых упорнорасписывались, правда в слегка подновленном виде, те же "были" и небылицыо юности Есенина. Так, А. Крученых в своих, по меткому и справедливому замечаниюМаяковского, дурно пахнущих книжонках о поэте вполне серьезно "доказывал":"Нездоровая церковно-мистическая закваска первого периода есенинскойпоэзии была сама по себе гибельна. Идиллические образы вымышленной деревнии поповщины не могли вывести его поэзию на настоящую плодотворную дорогу".И Крученых был не одинок в своих "изысканиях". Отголоски легенд, "творимых" в свое время опекунами молодого поэта вПетрограде, а позднее такими литераторами, как Крученых, еще сравнительнонедавно можно было услышать в рассуждениях некоторых современных критикови литературоведов. Например, в статье Марка Щеглова "Есенин в наши дни"(журнал "Новый мир", 1956, N 3) наряду с правильными положениями говоритсяо том, что дооктябрьская поэзия Есенина, "начисто лишенная драматизма инапряженности", полна "гармонии пастушеского "восприятия жизни" и"коровьих вздохов". И, наоборот, долгое время в статьях о поэте частообходили молчанием некоторые важные события его жизни, о которых онкратко, но последовательно говорит в автобиографиях. Есенин во всех автобиографических заметках отмечал одно важноеобстоятельство: занятия в Московском народном университете имениШанявского. В автобиографии "О себе" (1925) читаем: "В эти же годы япоступил в университет Шанявского, где пробыл всего 1, 5 года, и сновауехал в деревню". О занятиях в университете Шанявского идет речь и в двухнезавершенных набросках к автобиографии. В первом, который по почеркуследует отнести к концу 1916 года, Есенин отмечал: "Образование получил вучительской школе и два года слушал лекции в Университете Шанявского". Вдругом наброске, озаглавленном "Нечто о себе" и написанном в 1925 году,приводится такая фраза: "В Университете Шанявского в 1913 - 14 гг.столкнулся с поэтами". Если бы в свое время были исследованы эти и другие важные моменты жизнипоэта, о которых он, к сожалению, столь кратко упоминает в автобиографиях,то стало бы ясно, сколь важное значение для формирования поэта имелаобстановка, в которой он находился в юные годы в Москве, и как призрачнылегенды, возникшие в литературных салонах северной столицы и считавшиесядолгое время близкими к "истине". * * * "Я был в Москве одну неделю, потом уехал. Мне в Москве хотелось ипобыть больше, да домашние обстоятельства не позволили, купил себе книгштук 25", - писал Есенин Панфилову 7 июля 1911 года. Это была его перваявстреча с миром большого города. Рядом с Замоскворечьем, где оностановился у отца, за Москвой-рекой, величественно раскинулисьзлатоглавые соборы и дворцы Московского Кремля. Вдоль Китайгородской стеныот Ильинских ворот причудливо прилепились лотки и палатки знаменитогоНикольского книжного рынка. Настоящее книжное море. Оно неудержимо влеклок себе книголюбов со всех концов города. И как, наверно, волновалсяЕсенин, впервые попавший сюда! Забыв про все на свете, он рассматривалстаринные издания "Слова о полку Игореве", потускневшие от временисборники русских былин, народных песен и сказок, листал заветные томикиПушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова, Никитина. Заядлыйконстантиновский книголюб прихватил с собой 25 книг - целую библиотеку.Юному поэту, конечно, не по сердцу пришелся купеческий дух Замоскворечья.Но и здесь было такое, что не могло не вызвать его интереса. Вблизимясного магазина, где отец Есенина Александр Никитич долгие годы работалприказчиком, возвышались огромные корпуса знаменитой .в России фабрикикниги - типографии Сытина. Рабочие типографии часто заходили в мясноймагазин, Один из них, корректор Воскресенский, заинтересовался приехавшимиз деревни сыном приказчика, пишущим стихи, и отправился с СергеемЕсениным к поэту Ивану Белоусову. Последний в своих воспоминанияхрассказывает: "...Передо мной стоит скромный, белокурый мальчик, - до тогоробкий, что боится даже присесть на край стула, - стоит, молчапотупившись, мнет в руках картузок. Его привел ко мне (помнится, в 1911г.) репетитор моих детей - Владимир Евгеньевич Воскресенский, "вечныйстудент" Московского ун-та, народник, служивший корректором при типографииСытина. "Я к вам поэта привел, - сказал Воскресенский и показал несколькостихотворений, - это вот он написал, Сергей Есенин!.." Не помню, какиестихи он принес. Но я сказал поэту несколько сочувственных слов. А молодойпоэт стоял, потупившись, опустив глаза в землю". Волнение Есенина было понятно. Впервые стихи его слушал поэт, долгиегоды связанный с Суриковским литературным кружком писателей из парода,выпустивший еще в конце прошлого века несколько стихотворных сборниковсуриковцев. Есенину в свой первый приезд к отцу "в Москве хотелось... побытьбольше". Он тогда не предполагал, что скоро вновь появится в Москве, и ужесравнительно надолго. Прошел год. Закончив учебу в Спас-Клепиках, Сергей Есенин возвращаетсяв родное село. "Когда он окончил курс и мы с ним расстались, -рассказывает Е. М. Хитров, - я ему советовал поселиться где-нибудь или вМоскве, или в Питере и там заниматься литературою под чьим-нибудь хорошимруководством. Иначе трудно надеяться, чтобы стать на современный уровеньлитературных исканий и быть замеченным". Лето 1912 года Есенин проводит в Константинове: рыбачит, бродит взаливных лугах, бывает на постройке плотины и шлюза на Оке. "У нас делаютшлюза, - сообщает он Панфилову, - наехало множество инженеров, наши мужикии ребята работают... Уже почти сделали половину, потом хотят мимо наспроводить железную дорогу". Главное, чем живет Есенин, что занимает его, - стихи. В знойный летнийдень, уединившись в амбаре, за домом, он увлеченно работает, создает новыестихи, переделывает "старые", клепиковские, иной раз отказываясь целикомот ранее написанного. Есенин собирается послать стихи в Москву. "Дай мне,пожалуйста, - просит он своего клепиковского друга, - адрес от какой-либогазеты и посоветуй, куда посылать стихи. Я уже их списал. Некоторыеуничтожил, некоторые переправил". Но адрес не понадобился. В конце июля 1912 года Есенин снова едет в Москву. Родные хотели, чтобыон продолжал свое образование. "Надежды их, - замечает Есенин в одной изавтобиографий, - простирались до института, к счастью моему, в который яне попал". Дело не только в том, что за время учебы в Клепиках юномупоэту, по собственному признанию, методика и дидактика настолькоосточертели, что он и слушать не хотел о педагогической профессии. Суть в другом: с ранних лет для Есенина жизнь была неотделима отстихов. С поездкой в Москву у Есенина были связаны совершенно иныенадежды. Он мечтал о поэтическом признании. Ему хотелось напечататься вкаком-нибудь журнале или газете, встретиться с московскими поэтами,почитать им стихи. Но все это произошло далеко не сразу. Поначалу Есенинупришлось заниматься совсем иным делом. "Отец, - рассказывает сестра поэта,Александра Александровна Есенина, - вызвал его к себе в Москву и устроилработать в конторе к своему хозяину, с тем чтобы осенью Сергей поступил вучительский институт". Живет Есенин в это время вместе с отцом на второмэтаже небольшого деревянного дома в Большом Строченовском переулке. Мясноймагазин Крылова помещался рядом, на соседней улице Щипок. Отец Есенина провел в Москве большую часть своей многотрудной жизни."Более тридцати лет, - вспоминает А. А. Есенина, - с тринадцатилетнеговозраста до самой революции, отец проработал мясником у купца... Тяжелая жизнь наложила на глаза отца глубокий отпечаток, и в них иногдабыло столько грусти и тоски, что хотелось приласкать его и сделать длянего все самое приятное. Но он не был ласков, редко уделял нам внимание,разговаривал с нами, как со взрослыми, и не допускал никаких непослушаний.Но зато, когда у отца было хорошее настроение и он улыбался, то глаза егостановились какими-то теплыми, и в их уголках собирались лучеобразныеморщинки. Улыбка отца была заражающей. Посмотришь на него - и невольностановится весело и тебе. Такие же глаза были у Сергея". По своему характеру Александр Никитич Есенин был человек оченьвыдержанный, скромный и справедливый. Односельчане относились к немувсегда с большим уважением. Наделен он был острой наблюдательностью,неплохо рисовал. В семье Есениных сохранился рисунок их старого дома вКонстантинове, сделанный Александром Никитичем. Отец Есенина былинтересным собеседником. Он "...очень хорошо и красочно умел рассказыватькакие-нибудь истории или смешные случаи из жизни, - вспоминает А. А.Есенина, - и при этом сам смеялся только глазами, в то время как слушающиепокатывались от смеха. Иногда отец пел. У отца был слабый, но оченьприятный тенор. Больше всего, - замечает Александра Александровна, - ялюбила слушать, когда он пел песню "Паша, ангел непорочный, не ропщи нажребий свой..." Слова этой песни, мотив, отцовское исполнение - все мненравилось. Эту песню пела и мать, и мы с сестрой, но у отца получалосьлучше. Мы с Катей (старшая из сестер поэта, Екатерина Александровна. - Ю.П.} любили эту песню, а Сергей использовал ее слова в "Поэме о 36". Впесне поется: Может статься и случиться, Что достану я киркой, Дочь носить будет сережки, На ручке перстень золотой... У Сергея эти слова вылились в следующие строки: Может случиться С тобой То, что достанешь Киркой, - Дочь твоя там, Вдалеке, Будет на левой Руке Перстень носить Золотой". Есенин с большим уважением относился к отцу. Это единодушно отмечаютродные и близкие поэта. "Он любил отца, - подчеркивает сестра, - и не разс глубоким сочувствием говорил мне о трудной отцовской жизни". С годамиЕсенин все больше чувствовал, как нелегко складывалась жизнь его отца,сколько унижений, невзгод выпало на его долю. "Даже в периоды полногоразлада Есенина с отцом мне приходилось слышать о нем от Сергеявосторженные отзывы. По его словам выходило, что папаша его и красавцембыл в молодости, и очень умен, и необычайно интересен как собеседник", -вспоминает часто встречавшийся с Есениным в Москве в 1912 - 1914 годахНиколай Сардановский. "Разлады" юного поэта с отцом, о которых упоминает Н. Сардановский,были вызваны прежде всего тем, что Александр Никитич, зная по своемугорькому жизненному опыту, как трудно выбиться в люди без образования,сетовал на сына, что тот весьма прохладно относился к родительской затее -сделать из него учителя. Расстраивало Александра Никитича и тообстоятельство, что сын, явно тяготясь службой в конторе, увлечен былтолько одним - стихами. Он был искренне убежден, что стихи длякрестьянского парня вещь несерьезная, "пустое дело", как говаривал дедЕсенина. "Отец, - рассказывает А. А. Есенина, - не верил, что можно прожить наденьги, заработанные стихами. Ему казалось, что ничего путного из этого невыйдет". Все это очень огорчало и угнетало Сергея Есенина. Получив впервые в начале 1914 года деньги за стихи, напечатанные вжурнале, Есенин принес их отцу. "Свой первый гонорар, кажется, около трехрублей, - пишет по этому поводу Николай Сардановский, - Сергей целикомотдал отцу, о чем у нас с ним был специальный обмен мнений. Насколько яСергея понял, на эти деньги он смотрел не как на обычный заработок, а какна нечто высшее, достойное лучшего применения. Отдать эти деньги отцу, поего словам, надо было для того, чтобы оттенить священность этих денег дляпоэта, кроме того, отдавая первый гонорар отцу, Сергей хотел расположитьотца в сторону своих литературных занятий". Удалось это сделать Есенину,правда, позднее. А пока все складывалось не очень хорошо. Отец был противстихов, на службе в конторе радости тоже было мало. К этому добавлялосьедва ли не самое большое огорчение. В редакциях журналов и газет к стихамнеизвестного крестьянского паренька относились довольно сдержанно, неторопясь с их публикацией. "Настроение было у него угнетенное, -вспоминает близко знавшая Есенина в те годы А. Р. Изряднова, - он поэт, иникто не хочет этого понять, редакции не принимают в печать". Есенин чувствует себя одиноким. Единственный человек, с кем Есенинведет откровенный разговор, кому поверяет свои мысли, - спас-клепиковскийдруг Григорий Панфилов. "Я вижу, тебе живется не лучше моего, - пишет ониз Москвы осенью 1912 года. - Ты тоже страдаешь духом, не к кому тебеприютиться и не с кем разделить наплывшие чувства души; глядишь на жизнь идумаешь: живешь или нет? Уж очень она протекает-то слишком однообразно, ичто новый день, то положение становится невыносимее, потому что все староестановится противным, жаждешь нового, лучшего, чистого, а это старое-тослишком пошло. Ну ты подумай, как я живу, я сам себя даже не чувствую."Живу ли я или жил ли я?" - такие задаю себе вопросы после недолгогопробуждения. Я сам не могу придумать, почему это сложилась такая жизнь,именно такая, чтобы жить и не чувствовать себя, то есть своей души и силы,как животное. Я употреблю все меры, чтобы проснуться. Так жить - спать ипосле сна на мгновение сознаваться, слишком скверно". Письмо другу поэт заканчивает стихотворением, сообщая ему: "Я недавнонаписал "Капли". Капли осенние, сколько наводите На душу грусти вы, чувства тяжелого, Тихо скользите по стеклам и бродите, Точно как ищете что-то веселого. Стихотворение "Капли" далеко еще не совершенно. Это скорей поэтическийнабросок. Есенин как бы договаривает в нем то, о чем до этого вел речь вписьме. Чувствуется озабоченность поэта неустроенной судьбой "несчастных,жизнью убитых людей". По настроению "Капли" созвучны стихотворению "Мояжизнь", написанному Есениным в 1911 - 1912 годах в Спас-Клепиках: Даль туманная радость и счастье сулит, А дойду - только слышатся вздохи да слезы... Те же мысли и настроения звучат и в "Каплях". На какое-то мгновение миркажется поэту прекрасным, хочется верить, что просвет, надежда близки, ночем пристальнее вглядывается он в жизнь, тем несбыточнее эти мечты,золотая осень видится теперь поэту черной; действительность беспросветна,сурова, неумолима. "...Ох, Гриша! - с грустью замечает он в другом письме к Панфилову. -Как нелепа вся наша жизнь. Она коверкает нас с колыбели, и вместодействительно истинных людей выходят какие-то уроды. ...Человек! Подумай, что твоя жизнь, когда на пути зловещие раны.Богач, погляди вокруг тебя. Стоны и плач заглушают твою радость. Радостьтам, где у порога не слышны стоны. ...Да, Гриша, тяжело на белом свете. Хотел я с тобой поговорить о себе,а зашел к другим. Свет истины заманил меня к своему Очагу. Там лучше, тамдышится вольней и свободней, там не чувствуется того мучения и угрызенийсовести, которые окружают всех во мраке злобы и разврата. Хоть поговоришь-то о ней (об истине), и то облегчишь свою душу, асделаешь если что, то счастлив безмерно. И нет пределам земной радости,которая, к сожалению, разрушается пошлостью безвременья..." Судя по переписке с Панфиловым, у Есенина все больше осложняютсяотношения с отцом. На короткое время он наведывается в родное село, оттудав Рязань, а затем опять в Москву. "Гриша, сейчас я нахожусь дома, -сообщает он из Константинова Панфилову. - Каким образом я попал, объяснитьв этом письме не представляется возможности... Сейчас я совершенноразлаженный. Кругом все больно... Не знаю, много ли времени продолжитсяэто животное состояние. Я попал в тяжелые тиски отца. Жаль, что я молод!.. Никак не вывернешься. Не знаю, что и писать, и голова тяжела, как свинец... Удрученноесостояние. Скоро поеду в Рязань". И "еще одно письмо другу, теперь уже изМосквы: "Черт знает, что такое. В конторе жизнь становится невыносимой.Что делать? Пишу письмо, а руки дрожат от волненья. Еще никогда я не испытывалтаких угнетающих мук: Грустно... Душевные муки Сердце терзают и рвут, Времени скучные звуки Мне и вздохнуть не дают. . . . . . . . . . . . . . Доля, зачем ты дана! Голову негде склонить, Жизнь и горька и бедна, Тяжко без счастия жить". В стихотворении "Грустно... Душевные муки..." ясно слышны отзвукистихотворения Надсона "Умерла моя муза...". Достаточно только вспомнитьнекоторые строфы: Умерла моя муза!.. Недолго она Озаряла мои одинокие дни... . . . . . . . . . . . . . . . . . А теперь - я один... Неприютно, темно. Опустевший мой угол в глаза не глядит, Словно черная птица, пугливо в окно Непогодная полночь крылами стучит... Стихотворение это как-то особенно взволновало Есенина. "...и опять, -замечает он в письме к Панфилову, - тяжело тогда, и приходится говорить: Облетели цветы, догорели огни, Непроглядная ночь, как могила, темна". В другом письме: "Почему-то невольно ползут в голову мрачные строчки",и далее приводит эти же строки. Со стихами Надсона Есенин впервые познакомился, еще будучи вСпас-Клепиках. Томик поэта ему дал тогда учитель Е. М. Хитров. Потом, вМоскве, он раздобыл себе такой же томик. "Я купил Надсона... - писал онПанфилову, - как у Хитрова..." Трагическая судьба поэта, погибшего отчахотки, его грустные стихи - все это принималось Есениным близко ксердцу. В отдельных ранних стихах Есенина - "Что прошло - не вернуть","Поэт" ("Он бледен. Мыслит страшный путь..."), "Капли" и др. - видны следыподражания Надсону. Но было бы неверно даже в этих стихах все сводить клитературным влияниям. Главное в них - действительность, раздумья Есенинао жизни. Сомнения все чаще тревожат его: "Жизнь... Я не могу понять ееназначения, и ведь Христос тоже не открыл цель жизни. Он указал только,как жить, но чего этим можно достигнуть, никому не известно. Невольнопочему-то лезут в голову думы Кольцова: Мир есть тайна бога, Бог есть тайна мира. Да, однако если это тайна, то пусть ей и останется. Но мы все-такидолжны знать, зачем живем. Ведь я знаю, ты не скажешь: для того, чтобыумереть. Ты сам когда-то говорил: "А все-таки я думаю, что после смертиесть жизнь другая". Да, я тоже думаю, но зачем она, жизнь? Зачем жить? -взволнованно спрашивает Есенин друга. - На все ее мелочные сны истремления положен венок заблуждения, сплетенный из шиповника. Ужели так иневозможно разгадать? Кто скажет и откроет мне, Какую тайну в тишине Хранят растения немые И где следы творенья рук. Ужели все дела святые, Ужели всемогущий звук Живого слова сотворил. Из "Смерть", начатой мною", - замечает Есенин, приводя в письме этистроки. Был ли завершен этот замысел? Есенин нигде больше не упоминает обэтом стихотворении. Нет его и в литературном наследстве поэта. И все жесохранившиеся строчки важны сами по себе. Это не подражание кому-то. Здесьвсе свое. Есенин далек от модного в ту пору прославления смерти. Нет унего и страха перед смертью. Разгадать тайну мироздания, тайну бытия,понять назначение и цель жизни - вот к чему стремится молодой поэт. Онжаждет "нового, лучшего, чистого". Каким образом изменить жизнь,проснуться самому, разбудить других? Он мучительно ищет ответы на этивопросы. И пока не находит. Так когда-то страдал Алексей Кольцов. Девяти лет оставил он школу,чтобы помогать отцу торговать скотом. В стихотворении "Ответ на вопрос омоей жизни" юный воронежский поэт писал: Со всех сторон печаль порою Нависнет тучей надо мною, И, словно черная волна, Душа в то время холодна: Позднее он с горечью и грустью говорил: "Тесен мой круг, грязен мокмир: горько мне жить; и я не знаю, как я еще не потерялся в нем давно". Долгие часы по настоянию отца проводил в лавке за подсчетами копеечныхдоходов и маленький Чехов. "В детстве у меня не было детства", - с грустьюписал он позднее. Максим Горький говорил о Чехове, что "Россия долго будетучиться понимать жизнь по его писаниям, освещенным грустной улыбкойЛюбящего сердца, по его рассказам; пронизанным глубоким сознанием жизни,мудрым беспристрастием и состраданием к людям, не жалостью, а состраданиемумного и чуткого человека, который понимал все". Не такой ли "грустнойулыбкой любящего сердца" освещена поэзия Есенина, полная, как отмечалГорький, "неисчерпаемой "печали полей", любви ко всему живому в мире имилосердия, которое - более всего иного - заслужено человеком". По своему проникновенному лиризму, правде чувств, душевной красотепоэзия Есенина очень близка поэтической прозе Чехова, наполненнойсердечной теплотой, гуманностью, мягким юмором. И не порождена ли (хотя быотчасти) эта близость, равно как и стремление того и другого сделать жизньчище, радостней, благородней, тем, что довелось им пережить,перечувствовать и испытать в годы юности? Вспомним, как "свинцовыемерзости жизни", с которыми на каждом шагу сталкивался в свое времямолодой Горький, побуждали его все чаще задумываться над тем, почему такплохо и неустроенно живут люди, кто в этом виноват, а затем настойчивоискать чистое и красивое в жизни. "Я шел босым сердцем по мелкой злобе игадостям жизни, как по острым гвоздям, по толченому стеклу. Иногдаказалось, что я живу второй раз - когда-то, раньше жил, все знаю, и ждатьмне - нечего, ничего нового не увижу, - писал Максим Горький о пережитомим в ранние годы. - А все-таки хотелось жить, видеть чистое, красивое: оносуществует, как говорили книги лучших писателей, оно существует, и ядолжен найти его!" * * * Письма Есенина к Панфилову многое приоткрывают в душе поэта. МолодойЕсенин был настроен далеко не так идиллически, как это казалось долгоевремя иным его критикам. Юный поэт не хочет мириться с "пошлостьюбезвременья" и равнодушно взирать на жизнь купеческого Замоскворечья; всеболее обременительным становится для него пребывание в мясной лавке.Есенин бросает конторские занятия и на время уходит от отца. "Теперьрешено. Я один. Жить теперь буду без посторонней помощи. После пасхи, каки сказал мне дядя, еду в Петербург... - сообщает Есенин другу. - Эх,теперь, вероятно, ничего мне не видать родного. Ну что ж! Я отвоевал своюсвободу". Временно Есенин устраивается в книжный магазин на Страстнойплощади. Пробыл он там недолго. Отпадает и поездка в Петербург. В начале 1913 года Есенин поступает в типографию "Товарищества И. Д.Сытина", где поначалу работает в экспедиции, а затем в корректорскомотделении. Более полутора тысяч рабочих трудилось в то время в цехах и отделахсытинской типографии. Каждая новая четвертая книга, выходившая в те годы вРоссии, печаталась здесь. И. Д. Сытин был одним из техпросветителей-самородков, которые помогали России стать грамотной.Четырнадцатилетним подростком пришел он из костромских лесов в Москву, безгроша в кармане. Сын "писарчука" стал "учеником для всех надобностей" вкнижной лавочке Шарапова на Никольском рынке, где чистил хозяйские сапоги,носил воду из бассейна, бегал на рынок, отворял дверь покупателям. У этойдвери, вспоминал Сытин позднее, он простоял бессменно четыре года. "Призванный "отворять дверь" в книжную лавку, Сытин впоследствии... вовсю ширь распахнул двери к книге - так распахнул, - замечает писатель Н.Телешов, - что через отворенную им дверь он вскоре засыпал печатнымилистами города и деревни и самые глухие "медвежьи углы" России". К дешевойсытинской книжке тянулась вся грамотная и трудовая Россия. "Это настоящеенародное дело... единственная в России издательская фирма, где русскимдухом пахнет и мужика-покупателя не толкают в шею", - говорил Чехов. "Ваместь чем гордиться", - писал в 1916 году Максим Горький Сытину. Любовь ккниге, желание сделать ее подлинно народной брали у Сытина верх надинтересами предпринимателя. В февральские дни 1917 года И. Д. Сытинмечтал: "На этом деле, которое строилось в течение 48 лет, мы оснуемнастоящий фундамент нашей общественности, чисто идейное издательство,которое будет общественным учреждением, которое действительно дало бынастоящую пищу для народа. Я бы умер счастливым, если бы осуществилось этовеликое, не сытинское, а общественное дело, которое ждет всех нас". Послеоктября 1917 года типография Сытина, как и другие, была национализирована.Издание книг для народа становилось предметом особой заботы Советскойвласти. Сытин начинает помогать налаживать работу Госиздата. Он верил, чтонайдет "себе применение в делах нового строительства". И не ошибся. Сытин умел ценить труд тех, кто делал книгу своими руками. "Если быиностранец, - писал он, - спросил меня, что я думаю о русском рабочем икаково мое общее впечатление после 60-летнего знакомства с рабочей средой,я бы сказал: "Это великолепный, может быть, лучший в Европе рабочий!Уровень талантливости, находчивости и догадки чрезвычайно высок... этозамечательные умельцы... Во главе моей фабрики, которая как-никак быласамой большой в России и насчитывала сотни машин, стоял сын дворника,человек без образования и без всякой технической подготовки, В. П. Фролов.Как он вел дело? Выше всякой похвалы". Такова была типография и ее "хозяин", где более года проработал Есенин.Легко представить, с каким волнением впервые он переступил порогсытинского "Товарищества". Волнение это понятно и объяснимо. В отличие отСпас-Клепиковской школы, от конторы купца Крылова в типографии все былоново и необычно. Давно ли деревенский паренек, идя на всяческие ухищрения,стремился раздобыть какую-нибудь новую книгу; давно ли на урокахсловесности юный стихотворец переживал неподдельную радость от чудеснойвстречи с героями Пушкина; давно ли в панфиловском кружке друзья читалироман "Воскресение", обсуждали толстовский трактат "В чем моя вера?",спорили о Горьком, его ранних рассказах. Мог ли тогда предполагать идумать Есенин, что пройдет совсем немного времени - и он попадет втипографию, где бывали Толстой, Чехов; станет в какой-то мере причастным кизданию книг известных русских писателей; в 1914 году вместе стипографскими рабочими будет встречать Горького, которого сытинцыпринимали как самого дорогого и желанного гостя. Эта первая встреча сГорьким произвела тогда на Есенина сильное впечатление. "Когда в 1914году, - рассказывает Н. Сардановский, - в Москву был разрешен въездМаксиму Горькому и сытинские рабочие отнесли Горького из типографии наруках до его автомобиля, Есенин, обсуждая этот случай, зашел в своихвыводах так далеко, что, по его мнению, писатели и поэты выставлялись каксамые известные люди в стране". Поначалу, очутившись в типографии в необычной для него обстановке,Есенин испытывает некоторую робость, скованность. "Пришел он кроткий,застенчивый, стесняющийся всех и всего", - рассказывает А. Р. Изряднова,работавшая в корректорском отделении с 1909 года. Она же замечает, чтоЕсенин "по внешнему виду на деревенского парня похож не был... На нем былнадет коричневый костюм, высокий крахмальный воротничок и ярко-зеленыйгалстук и... копна золотистых кудрей. Окружающие окрестили его по первомувпечатлению "Вербочный херувим". Но это было только первое впечатление.Кротость скоро прошла. Он был по-мальчишески озорник. У него было многонаписано стихов, которые он читал сослуживцам". В корректорском отделениик новичку, пишущему стихи, отнеслись по-разному. А. М. Демидов, замещавшийзаведующего корректорской, очень покровительствовал Есенину, интересовалсяего стихами. Однако иные не прочь были поиронизировать над молодым поэтом, которогопока еще никто не печатал. Другие стремились приободрить Есенина. Срединих С. П. Кордия, посещавший народный университет Шанявского, М. М.Мешкова, брат которой поэт Николай Мешков уже тогда печатался в журналах. "В корректорской я работала вместе с Есениным, - рассказывает М. М.Мешкова. - Он был у меня подчитчиком. Я знала, что он пишет стихи. Есенинчитал их мне и сестрам Изрядновым, с которыми я дружила. Однажды япредложила Есенину показать стихи моему брату, у которого незадолго передэтим вышла книга стихов. Есенин охотно согласился. Прочитав стихи Есенина,брат сказал, что автор недостаточно владеет литературной техникой, ноталант у него есть. Это бесспорно. Я передала Есенину все, что услышала отбрата. Он был очень обрадован. Лицо его просветлело. Тогда ему был важенлюбой сочувственный отзыв о его стихах". Вскоре после поступления втипографию Есенин поближе познакомился с корректором Анной РомановнойИзрядновой и ее сестрой Надеждой Романовной, тоже корректором. Молодойпоэт стал бывать в их доме, где встречал живое участие и поддержку в своихлитературных делах. "В эти годы, - рассказывает Надежда Романовна, - мыжили на Смоленском бульваре. Семья наша коренная московская. Отец работалв рисовальном отделении типографии Сытина рисовальщиком, учился вСтрогановском художественном училище, потом стал преподавать рисование.Старшая сестра Серафима служила секретарем у редактора сытинских изданийТулупова Н. В., много читала, увлекалась поэзией. Вместе с Анной онибегали на лекции, рабочие собрания, митинги. Есенин приходил к нам часто.Читал свои стихи. Спорил с моим мужем и сестрами о Блоке, Бальмонте идругих современных поэтах". Близким и хорошим знакомым Изрядновых былмолодой талантливый литератор В. А. Попов, редактировавший сытинскиедетские журналы. Он и помог Есенину напечатать первые его стихи. "УСергея, - рассказывает А. Р. Изряднова, - крепко сидело в голове - онбольшой поэт. Поэт-то поэт, а печатать нигде не печатают, тогда пришлосьобратиться к редактору печатающихся у Сытина журналов "Вокруг света" и"Мирок" Влад. Алек. Попову. Первые его стихи напечатаны в журнале "Мирок"за 1913 - 1914 гг.". А. Р. Изряднова вспоминает, как по вечерам и в воскресные дни вместе сЕсениным они ходили в народный университет Шанявского. В 1914 году СергейЕсенин вступил в гражданский брак с А. Р. Изрядновой. "Я с нимпознакомилась, - пишет она в своих воспоминаниях, - вскоре после егопоступления в типографию. Он был такой чистый, светлый, у него была такаянетронутая, хорошая душа - он весь светился". Работа в типографии позволяла Есенину удовлетворять свой интерес клитературе. Здесь печатались в качестве приложения к газете "Русскоеслово" и другим периодическим изданиям Сытина книги писателей-классиков."Очень хорошо помню, - рассказывает Н. Р. Изряднова, - как мы сверяли поподлиннику произведения Льва Толстого". Есенин имел возможностьзнакомиться и с творчеством современных писателей, книги которыхиздавались Сытиным. Порой Есенин читал гранки заинтересовавшей его книги, забывая о прямыхкорректорских обязанностях. "Есенин работал со мной на первой корректуре,- рассказывает М. М. Мешкова. - Откровенно говоря, я им порой была неочень-то довольна. Как сейчас помню, шло у нас собрание сочиненийСенкевича. Я считывала с Есениным один из томов. Он буквально не давал мнеправить корректуру, торопил: скорей, скорей! Все хотел узнать, что жебудет дальше с героями. Дочитав гранки, Есенин, не дожидаясь, пока изнаборного отделения поступят новые, направлялся туда сам. И такповторялось не один раз". В типографии перед Есениным проходил весьпроцесс рождения книги, здесь он видел, как взыскателен большой художник кслову, как он тщательно шлифует книгу в гранках, добиваясьвыразительности, красочности, пластичности повествования. "Проявляягромаднейшую настойчивость в своем стремлении научиться писать, - замечаетН. Сардановский, - Есенин боготворил поэзию и лучших художников слова...Вскоре эрудиция его в области поэзии была незаурядной... Заметно было, чтои тогда он "прицеливался" к технике искусства. Помню, он как-то делился сомной своими впечатлениями о внешности писательских рукописей Бальмонта идругих поэтов". * * * После купеческого Замоскворечья в типографии Есенину открылся иной мир:живой, ищущий, беспокойный. "Фабрика с ее гигантским размахом и бурливой,живой жизнью произвела на Есенина громадное впечатление. Он был весьзахвачен работой на ней..." - вспоминает писатель Г. Деев-Хомяковский.Здесь Есенина окружала молодая рабочая поросль. Настроены многие печатникибыли демократически. Кое-кто из них, как и Есенин, увлекался литературой,посещал университет Шанявского, вечерние общеобразовательные курсы длярабочих. Прошло немного времени, и у Есенина появляются товарищи и друзьясреди молодых наборщиков, переплетчиков. "Он как-то незаметно для нас,очень скоро сумел установить довольно близкие отношения с рабочимипереплетного, наборного цехов, - рассказывает Н. Р. Изряднова. - Они привстрече дружески называли его "Сережа". Есенин работал в типографии Сытина в то время, когда после Ленскихсобытий 1912 года на фабриках и заводах рабочий класс России готовился кновым схваткам с царизмом. В стачечном движении в эти годы активноучаствуют сытинцы, имеющие боевой опыт борьбы с самодержавием. В революционные дни 1905 года выступление рабочих типографии Сытинапослужило сигналом к забастовке всех московских печатников. Во времядекабрьского вооруженного восстания дружинники-сытинцы с оружием в рукахсражались на баррикадах, возведенных на Пятницкой улице. Первый и третийномера газеты "Известия Московского Совета рабочих депутатов"(единственной, которая выходила в дни восстания) были напечатанырабочими-сытинцами. Стремясь сломить революционный дух сытинцев, царскиевойска по приказу адмирала-карателя Дубасова подожгли типографию. Все, что довелось узнать, услышать Есенину в типографии о событиях 1905года, взволновало его, заставило задуматься, иной предстала перед молодымпоэтом окружающая его действительность. "Вот и гаснет румяное лето сосвоими огненными зорями, а я не видал его за стеной типографии, - сгрустью пишет Есенин в октябре 1913 года Панфилову. - Куда ни взгляни,взор всюду встречает мертвую почву холодных камней, и только видим серыездания да пеструю мостовую, которая вся обрызгана кровью жертв 1905 г."."Да, Гриша, все-таки они отодвинули свободу лет на 20 назад", - добавляетон в другом письме, имея в виду жестокую расправу царизма с героямиреволюции пятого года. Среди сытинцев были такие, которые знали, что надоделать для изменения существующих условий, как бороться с пошлостьюбезвременья. Еще недавно Есенин чувствовал себя одиноким, и ему, пособственному признанию, было не с кем разделить наплывшие чувства души.Теперь картина меняется. "Здесь хоть поговорить с кем можно и послушатьесть чего", - пишет он другу, призывая его вырваться на волю. Есенинпосещает нелегальные рабочие собрания и массовки; выполняет отдельныепоручения: распространяет среди рабочих журналы, листовки. "Сережа былочень ценен в своей работе на этой фабрике (то есть типографии. - Ю.П.}... как умелый и ловкий парень, способствовавший распространениюнелегальной литературы", - вспоминает один из современников поэта. Срабочими, настроенными демократически, Есенин сближается вскоре послетого, как поступает в типографию. В конце апреля 1913 года он сообщает вписьме Панфилову: "Недавно я устраивал агитацию среди рабочих письмами. Яраспространял среди них ежемесячный журнал "Огни" с демократическимнаправлением. Очень хорошая вещь... Ты должен обязательно подписаться". Журнал "Огни" в ноябре 1912 года стала выпускать группа демократическихлитераторов во главе с писателем Н. Ляшко. Сотрудничали в нем С. Дрожжин,И. Белоусов, А. Ширяевец, С. Обрадович и другие. "...Дать широкому слоючитателей доступный по форме и разнообразию материал для всестороннегодуховного развития" - такую цель ставил журнал "Огни". Проявляя интерес кжурналу "Огни", участвуя в его распространении, Есенин предполагал вдальнейшем напечатать там свои стихи, однако весной 1913 года журнал былзакрыт. "В 1912 году, - рассказывает С. Обрадович, - я стал сотрудникомжурнала "Огни". Журнал на шестом номере был закрыт. Фактический редакторжурнала Н. Н. Ляшко отправился на два года в "сидку". О сближении Есенинав этот период с революционной молодежью рассказывает А. Р. Изряднова. Всвоих воспоминаниях она пишет, что Есенин "состоял в революционном кружке.Помню, приходил домой с целой охапкой прокламаций, возбужденный,взволнованный, - надо прокламации разослать по адресам". В письмах кПанфилову Есенин рассказывает (насколько это позволяли цензурные условия)об участии рабочих типографии в забастовках и демонстрациях, об арестах иобысках и о том, в какой мере все это касается его лично. "...Твоянеосторожность, - сообщает он другу, - чуть было <не> упрятала меня вказенную палату. Ведь я же писал тебе: перемени конверты и почерка. Замной следят, и еще совсем недавно был обыск у меня на квартире. Объяснятьв письме все не стану, ибо от сих пашей и их всевидящего ока не скроешь ибулавочной головки. Приходится молчать. Письма мои кто-то читает, но сбольшой аккуратностью, не разрывая конверта. Еще раз прошу тебя, резкихтонов при письме избегай, а то это кончится все печально и для меня, и длятебя. Причину всего объясню после, а когда, сам не знаю. Во всяком случае,когда угомонится эта разразившаяся гроза". О связи Есенина в 1913 - 1914 годах с революционными рабочими сталоизвестно в последние годы еще из одного важного источника. В Центральномгосударственном архиве Октябрьской революции в Москве обнаружено дело,заведенное на Есенина московским охранным отделением. Нам довелосьознакомиться с этим делом, а также с документами о Есенине особого отделадепартамента полиции в Петрограде и московского охранного отделения.Удалось разыскать в архивах охранного отделения и интересные сведения обучастии поэта в революционном движении рабочих типографии Сытина. В картотеках московской охранки и департамента полиции имеютсярегистрационные карточки, составленные на Есенина в 1913 году. Болееподробные сведения приводятся в регистрационной карточке московскойохранки. В московской охранке сохранились донесения сыщиков, которые вноябре 1913 года вели за ним слежку. Там же имеется запрос охранного отделения о Есенине, где отмечено егопрежнее и новое местожительство, время прибытия в Москву, место рождения,звание, возраст, вероисповедание, по какому документу он прописан, род егозанятий. В охранке Есенин имел кличку "Набор". Когда, листая пухлые тома дел охранки, докапываешься до есенинскихматериалов, держишь в руках эти потускневшие и пожелтевшие от полувековойдавности документы, читаешь их, еще раз убеждаешься, как ошибались все те,кто считал Есенина в молодые годы лишь идиллически настроенным, влюбленнымв патриархальную старину юношей, далеким от какой-либо политики идемократических идеалов. Так, к примеру, журналист Л. Повицкий, много раз встречавшийся сЕсениным, пишет в своих воспоминаниях: "Дух Замоскворечья началадевятисотых годов... Помесь мещанства и мелкокупечества... Идеал молодогокупчика - уличный герой, хулиган, ловкий вор и мошенник. Там он рассталсясо своей детской наивной верой в бога и святых: Я на эти иконы плевал, Чтил я грубость и крик в повесе... Но больше ничему его не научило Замоскворечье. Освежающая буря 1905 г. пронеслась мимо него... И отроческие его годысовпали с годами мрачной реакции. Эти черные годы, да еще пропитанныеспецифическим замоскворецким духом, формировали его душевный строй, егоюношеское сознание. Какие могли быть у него идеалы, кроме идеалов улицы: Если не был бы я поэтом, То, наверное, был мошенник и вор". В действительности оказывается, что в свои 18 - 19 лет Есенин былнастолько связан с политикой, общественной жизнью, что московская охранкапроявляла к нему повышенный интерес. На титульном листе дневника наружного наблюдения, заведенного охранкойна Есенина, вверху крупно написано: "1913 год", ниже: "Кл. наблюдения -"Набор", под этим: "Установка: Есенин Сергей Александрович, 19 л.". Судяпо донесениям полицейских шпиков, слежка за Есениным была установлена одновремя довольно тщательная. "Набор" проживает в доме N 24 по Б. Строченовскому пер., - сообщали всвоем донесении сыщики за 2 ноября 1913 года. - В 7 час. 20 мин. утр.вышел из дому, отправился на работу в типографию Сытина с Валовой ул. В 12 час. 30 мин. дня вышел с работы, пошел домой на обед, пробыл 1час. 10 мин., вышел, вернулся на работу. В 6 час. 10 мин. вечера вышел с работы типографии Сытина, вернулсядомой. В 7 час. вечера вышел из дому, пошел в колониальную и мясную лавкуКрылова в своем доме, пробыл 10 мин., вышел, вернулся домой. В 9 час. 10 мин. веч. вышел из дому, пошел вторично в упомянутую лавку,где торгует отец, пробыл 20 мин., то есть до 9 час. 30 мин. веч., и вместес отцом вернулся домой". Читая записи полицейских филеров, видишь, что поначалу они не выпускалиЕсенина из поля зрения ни на минуту. В донесении за 3 ноября говорится: "В 3 час. 20 мин. дня вышел из дому "Набор", имея при себе свертокверш. 7 длины квадр. 4 верш., по-видимому, посылка, завернутый в холстинуи перевязанный бечевой. На Серпуховской ул. сел в трамвай, на Серпуховскойплощ. пересел, доехав до Красносельской ул., слез, пошел в дом N 13 поКраснопрудному переулку во двор во вторые ворота от фонаря домового N 13,где пробыл 1 час. 30 мин., вышел без упомянутого свертка на Красносельскойул., сел в трамвай на Серпуховской площ., слез и вернулся домой, болеевыхода до 10 час. веч. замечено не было". Шпики интересовались не только самим Есениным, но и теми людьми, скоторыми он встречался. Полиция сразу же брала этих людей "на заметку". Водин из дней в доме у Есенина побывала А. Р. Изряднова. Вечером онаотправилась к себе домой. Филер следовал за ней до квартиры; в донесенииот 5 ноября 1913 года он записал: "В 9 час. 45 мин. вечера вышел из дому снеизвестной барынькой, дойдя до Валовой ул., постоял минут 5, расстались."Набор" вернулся домой, а неизвестная барынька села в трамвай, наСмоленском бульваре слезла, прошла в дом Гиппиус, с дворцового подъезда,пошла в среднюю парадную красного флигеля N 20, с Теплого пер., во дворефлигеля, правая сторона, квар., парад., внизу налево, где и оставлена;кличка будет ей "Доска". За Есениным не только была установлена слежка. Осенью 1913 года наквартире, где он жил, был произведен обыск. Об этом мы узнаем из письмаЕсенина к Панфилову: "Ты просишь рассказать тебе, что со мной произошло,изволь. Во-первых, я зарегистрирован в числе всех профессионалистов,во-вторых, у меня был обыск, но все пока кончилось благополучно. Вот ивсе". Полиция отнюдь не случайно заинтересовалась Есениным. В марте 1913 года в руки московского охранного отделения попал важныйдокумент, заставивший охранку обратить внимание на молодого рабочеготипографии. Документ этот - письмо "пяти групп сознательных рабочихЗамоскворецкого района", резко осуждающих раскольническую деятельностьликвидаторов и антиленинскую позицию газеты "Луч". Авторы письма горячоподдерживают решение рабочих депутатов-большевиков, членов Государственнойдумы А. Бадаева, Г. Петровского, Ф. Самойлова, Н. Шагова, выступивших вгазете "Правда" 1 февраля 1913 года с заявлением, в котором указывали, чтоони не считают возможным покрывать своим именем проповедуемые "Лучом"ликвидаторские взгляды и просят редакцию исключить их из составасотрудников. В письме рабочих Замоскворецкого района также резкоосуждалось стремление депутатов-меньшевиков, входивших поначалу вместе сшестью большевиками в общую социал-демократическую думскую фракцию,использовать формальное большинство в один голос для протаскиванияликвидаторских взглядов. "Мы возмущаемся, - говорится в письме, - темнасилием, производимым семи против шести..." Пятьдесят подписей стоит под письмом рабочих Замоскворечья. Среди них -подпись Сергея Есенина. Письмо было направлено одному из членов "шестерки"Р. В. Малиновскому, избранному в думу рабочими Московской губернии. В этовремя многие рабочие обращались к депутатам, входившим в "шестерку", илинепосредственно в "Правду", одобряли их выступления против ликвидаторов."Каждый русский социал-демократ должен сделать теперь выбор междумарксистами и ликвидаторами", - писал В. И. Ленин. В "Правде" под рубрикой "Рабочие и социал-демократическая фракция"печатались резолюции социал-демократических организаций, решения, наказырабочих собраний, письма из различных мест России, решительноподдерживающих действия большевистской "шестерки". Письмо рабочих Замоскворецкого района в "Правде" не появилось.Малиновский, будучи провокатором охранки (что стало известно только после1917 года), судя по всему, передал его в департамент полиции. Охранка проявила к этому письму острый интерес. 27 марта 1813 годадепартамент полиции направил начальнику московского охранного отделения сгрифом "совершенно секретно" копию письма "для выяснения подписавшихся". По документам, имеющимся в архиве московского охранного отделения,видно, что работники охранки стремились досконально выяснить и собратьподробные сведения о лицах, подписавших письмо, в том числе и о Есенине. В полицейские части города охранкой был разослан список рабочихЗамоскворецкого района, подписавших письмо. 4 декабря 1913 годаполицейский надзиратель 2-го участка Пятницкой части сообщал в московскоеохранное отделение: "Доношу отделению, что по списку рабочихЗамоскворецкого района г. Москвы, не будут ли следующие лица и служащиеЗамоскворечья". Среди лиц, указанных приставом, вторым был Есенин. 19декабря 1913 года начальник московского охранного отделения направил вособый отдел департамента полиции в Петербург донесение, в котором писал:"Во исполнение предложения департамента полиции от 27 марта сего года за N97101 доношу, что упоминаемыми в приложении к означенному номеру рабочимиЗамоскворецкого района могут являться..." Далее приводились сведения о 16рабочих, подписавших письмо, среди них - и Есенин. О нем московскоеохранное отделение сообщало в департамент полиции: "Есенин С." - ЕсенинСергей Александрович. кр. Рязанской губ. и уезда, Кузьминской вол., селаКонстантинова, 19 лет, корректор в типографии Сытина, по Пятницкой ул.,проживает в доме N 24, кв. 11 по Строченовскому пер.". Есенин не только подписывает письмо "пяти групп сознательных рабочихЗамоскворецкого района", не только распространяет нелегальную литературу,не только бывает на рабочих собраниях и митингах. Вместе с рабочимитипографии он участвует в забастовках, демонстрациях протеста исолидарности, проводимых на фабриках и заводах по призыву Московскогокомитета РСДРП. Из обнаруженных нами архивных документов видно, чтосытинцы выступали в дни забастовок единодушно и организованно. Работупрекращали, как правило, все цехи и отделения. Бастовало свыше тысячичеловек. Собирались во дворе типографии. Звучали боевые песни, призывы кбратской солидарности. Собравшись, отправлялись на улицы города. Легко представить, какой эмоциональный след оставляло все это в душемолодого поэта. Когда позднее, в февральские дни 1917 года, Есенин писалсвою "маленькую поэму" "Товарищ", не вспоминал ли он и своих товарищей потипографии, с которыми вместе трудился, вместе мечтал о свободе и жизнькоторых помогла ему шире взглянуть на мир? Он был сыном простого рабочего, И повесть о нем очень короткая. Только и было в нем, что волосы как ночь Да глаза голубые, кроткие. Отец его с утра до вечера Гнул спину, чтоб прокормить крошку... . . . . . . . . . . . . . . . . . Жил Мартин, и никто о нем не ведал. Грустно стучали дни, словно дождь по железу. И только иногда за скудным обедом Учил его отец распевать марсельезу. "Вырастешь, - говорил он, - поймешь... Разгадаешь, отчего мы так нищи!" И глухо дрожал его щербатый нож Над черствой горбушкой насущной пищи. Но вот под тесовым Окном - Два ветра взмахнули Крылом; То с вешнею полымью Вод Взметнулся российский Народ... Прежде чем пробил этот последний, смертный час самодержавия,потребовались десятилетия суровой и мужественной борьбы пролетариатаРоссии с царизмом. Сколько безымянных героев погибло на каторге, в ссылке!Сколько борцов за свободу томилось в сырых тюремных казематах!.. Много в России Троп. Что ни тропа - То гроб. Что ни верста - То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. Были среди тех, кто открыто выступал против самодержавия, когопреследовали царские власти, и рабочие-сытинцы. У Есенина есть одно"странное" письмо к Панфилову. Оно предельно кратко, но кажется, судя попочерку, что писали его несколько человек. Сделано это Есениным неслучайно, что ясно из текста письма: "Писать подробно не могу. Арестовано8 человек товарищей за прошлые движения из солидарности к трамвайнымрабочим. Много хлопот, и приходится суетиться. А ты пока пиши свое письмо, я подробно на него отвечу". Обнаруженные в архивах охранного отделения документы позволяютвосстановить довольно точную картину событий, о которых идет речь в письмеЕсенина. 12 сентября 1913 года постановлением Московской судебной палатыбыло приостановлено издание рабочей газеты "Наш путь". 16 сентября вредакции вновь состоялось совещание, на котором было решено обратиться крабочим с призывом к однодневной забастовке, а также назначены день, часзабастовки, пункты демонстрации. 21 сентября было отпечатано ираспространено по фабрикам и заводам воззвание "Ко всем московским рабочимтоварищам", призывающее к общемосковской забастовке 23 сентября. 23 сентября во всех намеченных пунктах: на Страстной площади, Цветномбульваре, Крымской набережной, Садовой-Триумфальной, на Тверской, вЕкатерининском парке, на Пятницкой состоялись демонстрации протеста. Воднодневной забастовке участвовали рабочие многих московских заводов ибольшинство рабочих-печатников. По распоряжению московскогоградоначальника против демонстрантов были направлены усиленные нарядыполиции и конная жандармерия. Более пятидесяти человек - активныхучастников и организаторов демонстраций в различных частях города былиарестованы полицией. Среди задержанных полицией была группа рабочихтипографии Сытина. Именно об их аресте идет речь в письме Есенина. Какпроходила забастовка у сытинцев, в которой участвовал и Есенин, кто израбочих-печатников был арестован, мы узнаем из донесений полицейскогопристава Пятницкой части в московское охранное отделение. "Рабочиетипографии Сытина 23 сего сентября 8 ч. 10 м. утра кончили работу вколичестве 1650 чел., выражая сочувствие арестованным служащим трамвая.Выйдя во двор, запели песни, а на Пятницкой улице, против зданиятипографии, остановили вагон трамвая N 557, - докладывал пристав в своемрапорте 23 сентября 1913 года полицмейстеру 1-го отделения. - ...Задержанытрое и замечены в толпе агитирующие. Список коих при сем прилагается". 24сентября на рапорте пристава о забастовке сытинцев появилась резолюциямосковского градоначальника об аресте рабочих типографии, указанных всписке. В тот же день они были арестованы, -что вызвало новую волнупротеста. Узнав, что их товарищей арестовали, сытинцы вновь прекратилиработу. Несмотря на протест рабочих типографии, московский градоначальникраспорядился подвергнуть задержанных полицией аресту на три месяца.Несколько позднее, 25 октября 1913 года, он же, "признавая пребываниеозначенных лиц в Москве вредным для общественного спокойствия и порядка...постановил: воспретить поименованным лицам жительство в Москве и пределахмосковского градоначальства на все время действия Положения об усиленнойохране, о чем им и объявить". Родные и близкие арестованных, товарищи по работе не примирились стаким решением. Они начали ходатайствовать перед московскимградоначальником об отмене запрета на жительство в Москве. Вместе с другими рабочими типографии участие во всех этих делахпринимал и Есенин. В письме к Панфилову, сообщая об аресте товарищей, онуказывал: "Много хлопот, и приходится суетиться". Корректор М. Мешковарассказывает: "Когда арестовали несколько наборщиков, мы все это видели,возмущались. Есенин был особенно взволнован и расстроен случившимся". Все, что произошло после 23 сентября 1913 года - аресты организаторовдемонстраций и забастовок, полицейские репрессии против бастующих,усилившиеся гонения на рабочую печать, полицейские обыски, слежка шпиков,- глубоко растревожило юного поэта: Сбейте мне цепи, скиньте оковы! Тяжко и больно железо носить. Дайте мне волю, желанную волю, Я научу вас свободу любить. Этими стихами начинается письмо Есенина к Панфилову, отправленноевскоре после тревожных сентябрьских дней. "Тебе ничего там не видно и неслышно в углу твоего прекрасного далека, - писал он. - Там возле тебямирно и плавно текут, чередуясь, блаженные дни, а здесь кипит, бурлит исверлит холодное время, подхватывая на своем течении всякие зародышиправды, стискивает в свои ледяные объятия и несет бог весть куда в далекиекрая, откуда никто не приходит. Ты обижаешься, почему я так долго молчу,но что я могу сделать, когда на устах моих печать, да и не на моих одних. Гонима, Русь, ты беспощадным роком, За грех иной, чем гордый Биллеам, Заграждены уста твоим пророкам И слово вольное дано твоим ослам. Мрачные тучи сгустились над моей головой, кругом неправда и обман.Разбиты сладостные грезы, и все унес промчавшийся вихорь в своем кошмарномкруговороте". Жертвы, которые приходилось нести рабочим в схватках с царизмом,временные неудачи, наконец, непосредственная опасность, которойподвергался Есенин и особенно его товарищи по революционной работе, - всеэто молодой поэт искренне принимал к сердцу и тяжело переживал. Есенин,впервые участвующий в событиях такого рода, не имел еще боевой закалки.Романтически настроенному юноше, пока еще больше стихийно захваченномумогучей волной нового революционного подъема, подавление царскими властямивыступления рабочих в сентябрьские дни 1913 года казалось непоправимойбедой, крушением надежд. "Печальные сны охватили мою душу. Снова навеваетна меня тоска угнетенное настроение. Готов плакать и плакать без конца, -пишет он другу. - Все сформировавшиеся надежды рухнули, мрак окутал ипрошлое и настоящее. "Скучные песни и грустные звуки" не дают мне покоя.Чего-то жду, во что-то верю и не верю. Не сбылися мечты святого дела.Планы рухнули, и все снова осталось на веру "Дальнейшего будущего". Оновсе покажет, но пока настоящее его разрушило. Была цель, были покушения,но тягостная сила их подавила, а потом устроила насильное триумфальноешествие. Все были на волоске и остались на материке. Ты все, конечно,понимаешь, что я тебе пишу... На Ца+ Ря не было ничего и ни малейшегонамека, а хотели их, но злой рок обманул, и деспотизм еще будетвладычествовать, пока не загорится заря. Сейчас пока меркнут звезды ирасстилается тихий легкий туман, а заря еще не брезжит, но всегда передэтим или после этого угасания владычества ночи, всегда бывает так. А зарянедалека, и за нею светлый день..." Здесь много недосказано по цензурнымсоображениям. Есть в этом письме и налет наивной юношеской таинственности("на Ца+ Ря не было ничего", то есть на царя), и характерное для молодостистремление к "преувеличению", романтизации опасности. Вместе с тем в немчувствуется глубокая убежденность Есенина, что заря свободы недалеко.Молодой поэт опечален трагической судьбой тех, кто безо времени "сгиб",восстав против владычества деспотизма. Об одном из таких безымянных"страдальцев земли" рассказывает Есенин в стихотворении "У могилы",которое приводит в письме: В этой могиле под скромными ивами Спит он, зарытый землей, С чистой душой, со святыми порывами, С верой зари огневой. Тихо погасли огни благодатные В сердце страдальца земли, И на чело никому не понятные Мрачные тени легли. Спит он, а ивы над ним наклонилися, Свесили ветви кругом, Точно в раздумье они погрузилися, Думают думы о нем. Тихо от ветра, тоски напустившего, Плачет, нахмурившись, даль, Точно им всем безо времени сгибшего Бедного юношу жаль. Кто он, этот юноша с "верой зари огневой" в душе, мы не знаем. Новместе с поэтом мы низко склоняем голову у могилы юного поборника свободы. Говоря о связи Есенина с революционно настроеннымирабочими-печатниками, о его участии в демонстрациях и забастовках,распространении нелегальной литературы, конечно, не еле дуетпреувеличивать революционность всех этих дел и поступков молодого поэта.Но не следует упускать из виду и то. обстоятельство, что рабочая среданесомненно оказала благотворное влияние на Есенина, помогла емуосвободиться от некоторых патриархальных иллюзий и почувствоватьнеобходимость борьбы трудовой России против самодержавного гнета, * * * Пробуждению демократических настроений молодого поэта способствовалоеще одно важное обстоятельство. Осенью 1913 года Есенин поступает вМосковский городской народный университет имени А. Л. Шанявского. Он всеострее чувствует недостаточность своего образования, особеннолитературного. Почти двухлетнее пребывание в этом необычном для царскойРоссии высшем учебном заведении - примечательная страница в жизни поэта.Долгое время она, к сожалению, оставалась неосвещенной. Основанный вскоре после революции 1905 года при активном содействиипередовых русских ученых, университет Шанявского ставил своей цельюраспространение просвещения и пробуждение интереса к науке в народе.Возникновение народного университета в Москве связано с именем А. Л.Шанявского. Считая, что просвещение - "источник добра и силы", онобратился в 1905 году в Московскую городскую думу с просьбой "принять отнего в дар дом в Москве для почина, в целях устройства и содержания в немили из его доходов народного университета". Летом 1905 года при участиивидной московской профессуры были выработаны основы Московского городскогонародного университета. Однако потребовалось три года, прежде чем этотвопрос был решен окончательно в Государственной думе. Царскоеправительство всячески оттягивало открытие университета. "Если мысанкционируем почин Шанявского, - заявлял Пуришкевич, - то разрушим вконце концов Россию... ибо мы знаем, что школа взята революционерами, чтоона будет источником новых вспышек революции, которая явится, если мы еено предупредим". За короткое время университет вырос и окреп, ставфактически первым народным университетом России. Более двух тысяч человекзанимались в университете Шанявского; большинство из них - наакадемическом отделении. "Академическое отделение, - указывалось вуниверситетском справочнике, - является высшим учебным заведением,преследующим цели систематического научного образования, рассчитанным налиц с подготовкой в пределах среднего учебного заведения". В составакадемического отделения входили естественно-исторический,общественно-юридический и историко-философский циклы. Двери университетабыли широко открыты всем истинно жаждущим знаний демократическим силамстраны. В университет мог поступать каждый, кому исполнилось 16 лет, безразличия национальности и вероисповедания. Слушатели университета имеливозможность учиться и работать. Писатель Д. Семеновский, поступивший вуниверситет вместе с Есениным, подчеркивает в своих воспоминаниях, что"университет Шанявского был для того времени едва ли не самым передовымучебным заведением страны. Широкая программа преподавания, лучшиепрофессорские силы, свободный доступ - все это привлекало сюда жаждущихзнаний со всех концов России. И кого только не было в пестрой толпе, наполнявшей университетскиеаудитории и коридоры: нарядная дама, поклонница модного Юрия Айхенвальда,читавшего историю русской литературы XIX века, и деревенский парень вподдевке, скромно одетые курсистки, стройные горцы, латыши, украинцы,сибиряки. Бывали тут два бурята с кирпичным румянцем узкоглазых плоскихлиц... На одной из вечерних "лекций, - рассказывает Д. Семеновский, - яочутился рядом с миловидным пареньком в сером костюме... Юноша держалсяскромно и просто. Доверчивая улыбка усиливала привлекательность его лица".Это был Сергей Есенин. Он занимался на историко-философском отделении, гдеслушал лекции по русской и западноевропейской литературе, истории России иФранции, истории новой философии, политической экономии, логике (все этипредметы читались на первом и втором году обучения). "В большой аудиториисадимся рядом, - вспоминает один из товарищей Есенина по университету, - ислушаем лекцию профессора Айхенвальда о поэтах пушкинской плеяды. Он почтиполностью цитирует высказывания Белинского о Баратынском. Склонив голову,Есенин записывает отдельные места лекции. Я сижу рядом с ним и вижу, какего рука с карандашом бежит по листу тетради: "Из всех поэтов, появившихсявместе с Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит Баратынскому". Онкладет карандаш и, сжав губы, внимательно слушает. После лекции идет на первый этаж. Остановившись на лестнице, Есенинговорит: "Надо еще раз почитать Баратынского". Легко представить, что чувствовал Есенин, посещая занятия вуниверситете Шанявского! После Спас-Клепиковской школы здесь все былоиным: и огромный, полный света и воздуха большой лекционный зал, гдесвободно рассаживались 300 - 400 слушателей и выступали известные всейРоссии ученые - ботаник К. А. Тимирязев, физик П. Н. Лебедев и другие; ипросторные аудитории, в которых Есенин вместе с другими слушал лекциивидных московских профессоров П. Н. Сакулина, А. Е. Грузинского, М. Н.Розанова, М. Н. Сперанского, А. А. Кизеветтера. Представление осерьезности и полноте лекционных курсов, которые читались, дают учебныепрограммы. Так, программой "Русская литература середины XIX века" на1913/14 учебный год предусматривалось, к примеру, раскрытие в лекцияхтаких важнейших разделов и тем (курс этот вел профессор П. Н. Сакулин): Первая половина шестидесятых годов. Обличительное направление влитературе и подведение итогов в форме художественных обобщений."Губернские очерки" Щедрина. "Доходное место" Островского. Произведения С.Т. Аксакова. "Обломов" Гончарова. Произведения Тургенева: "Рудин", "Ася" и"Дворянское гнездо". Литературные типы новых людей: Штольц, Инсаров, Жадов, Калинович,Молотов, Базаров. Нигилизм. Его сущность. Эстетика и критика шестидесятников. Основныепринципы этики "мыслящего реалиста". Новые общественные идеалы. Народ в литературе шестидесятых годов. Чернышевский и его роман "Чтоделать?". Поэзия шестидесятых годов: Плещеев, Некрасов, Никитин. Поэты "чистогоискусства": Майков, Фет, Полонский. Творчество Достоевского в эпоху шестидесятых годов. Л. Н. Толстой в туже эпоху". А сама атмосфера университета! Свобода мысли, независимость,товарищеская спайка, острота научных и политических споров, дискуссии оновых книгах, картинах Третьяковки, спектаклях Художественного театра - отвсего этого буквально захватывало дух. Товарищ Есенина по университетуШанявского Борис Сорокин вспоминает, как после посещения ТретьяковкиЕсенин делился с ними своими впечатлениями: "- Смотрел Поленова. Конечно, у его "Оки" задержался, и так потянуло отбулыжных мостовых... домой, в рязанский простор... Сродни мне и Левитан...Помните, есть у Левитана, как видно, этюд, - вечер, осенний лес, луна и ееотражение в воде? Мне казалось, что я иду в этот синий сумерк... Все такблизко и понятно. Это тема для стихотворения - художник дал то настроение,от которого отталкиваясь, можно писать. - А как тебе, Сергей, - говорит Наседкин, - нравится "Над вечнымпокоем"? - Нет, не нравится! Может быть, больше поживу, то пойму эту картину. Асейчас мне от нее холодно... Как бы тебе объяснить, Василий, ото чувство -я не вхожу в эту картину, она меня не трогает... Мы говорим о своих впечатлениях от Третьяковской галереи, вспоминаемкартины знаменитых русских художников, и кажется, что немеркнущий светискусства освещает нашу комнату... - Иногда я записываю свои впечатления, - говорит Сергей. - Вот ввоскресенье, придя домой из Третьяковки, перегруженный красотой, записал всвоей тетради о том, какое большое волнение испытал в этот день. И яназвал его днем "путешествия" в прекрасное. Наседкин вскочил и, широко улыбаясь, громко повторил: - "Путешествие" в прекрасное! Здорово, Сергей! Я напишу поэму под такимназванием... - Пиши, Вася, пиши! - смеясь, говорит Сергей. - Но только один ты кэтой стране не дойдешь..." С особым интересом Есенин относился к лекциям и семинарским занятиям политературе. "Состоя слушателем университета Шанявского, - замечает Н.Сардановский, - Сергей сосредоточил свое внимание исключительно наизучении литературы". Он же подчеркивает, что "к науке в то время Есенинотносился с достаточным уважением..." Типографские обязанности не всегда позволяли Есенину бывать вуниверситете, он "был этим удручен". Зато, когда выпадал свободный вечер,Есенин вместе с другими шанявцами отправлялся бродить по Москве, а еслиудавалось раздобыть билеты на галерку в Художественный (кто в юные годы небредил этим театром!), то шел на спектакль. "Студеный осенний вечер. Мыидем по Тверской улице, не чувствуя резкого ветра, - вспоминает Б.Сорокин, - наши сердца полны ожидания встречи с театром, о котором зналитолько по статьям в театральных журналах. Дрогнув, раскрывается занавес свышитой на нем белой чайкой... Раневскую играет Книппер-Чехова, студентаТрофимова - Качалов, Епиходова - Москвин, Лопахина - Леонидов... Вантракте пошли в фойе. Облокотившись на кресло, Сергей молчит. И толькотогда, когда Наседкин спросил его, нравится ли спектакль, он, словноочнувшись, сердито проронил: "Об этом сейчас говорить нельзя! Понимаешь?"- и пошел в зрительный зал". Занимаясь в университете Шанявского, Есенин испытывал материальныезатруднения. За учебу надо было ежегодно платить. Сумма была невелика, нодля скромного заработка Есенина ощутима. При всем том Есенин придавалсвоим занятиям в университете серьезное значение. "Может быть, выговоритемне прислать деньжонок к сентябрю, - писал он летом 1915 года в Петроград,прося выслать гонорар за стихи. - Я был бы очень Вам благодарен. Проездомя бы уплатил немного в Университет Шанявского, в котором думаю серьезнозаниматься. Лето я шибко подготовлялся". И все же осенью 1915 года Есенинне смог продолжать учебу в "Шанявке", ибо "должен был уехать обратно поматериальным обстоятельствам в деревню". Пребывание в университете Шанявского имело еще одно большое значениедля Есенина. Здесь он познакомился с молодым поэтом Василием Наседкиным,дружбу с которым поддерживал потом все годы; здесь же встретился сивановским поэтом Николаем Колоколовым, а немного позднее - с ИваномФилипченко и Дмитрием Семеновским и другими. В свободные вечера собиралисьу кого-нибудь из шанявцев, читали свои стихи. "Комната Колоколова, -вспоминает Д. Семеновский, - на некоторое время стала моим пристанищем.Приходил Есенин. Обсуждались литературные новинки, читались стихи,закипали споры. Мои приятели относились друг к другу критически, онипридирчиво выискивали один у другого неудачные строки, неточные слова,чужие интонации". Как-то в один из таких вечеров, сидя у Колоколова иперелистывая "Журнал для всех", "Есенин встретил в нем несколькостихотворений Александра Ширяевца; стихи были яркие, удалые... Есенинзагорелся восхищением. - Какие стихи! - горячо заговорил он. - Люблю я Ширяевца! Такой онрусский, деревенский!" Весенние, пахнущие смолистой сосной и луговыми травами, озорные игрустные стихи Есенина, с их неожиданно прекрасной и вместе с тем такойестественной образностью были встречены шанявцами с интересом. "На фонемодных декадентских поэтических течений его стихи, - вспоминает Б.Сорокин, - для нас явились радостной неожиданностью". "Даже строгий кпоэтам непролетарского направления Филипченко, пренебрежительно говорившийо них: "мух ловят", - даже он, - подчеркивает Д. Семеновский, -прочитав... свежие и простые стихи Есенина, отнесся к ним с заметнымодобрением". Май 1914 года. Есенин читает новые стихи. "Его голос то задумчиворассказывал о равнинах, "где льется березовое молоко" и "рассвет рукойпрохлады росной сшибает яблоки зари", то грустил "о радости убогой", тозвенел и трепетал, как птица, рвущаяся в полет... И тогда нам стало ясно,- замечает Б. Сорокин, - что Сергей уже переступил тот порог, за которымлежит большой путь мастерства и вдохновения". Поэты-шанявцы интересовались не только стихами. Их волновалиполитические вопросы: закрытие властями газеты "Правда", выступлениепротив войны Максима Горького. "Раза два мне пришлось быть в кругутоварищей Есенина, - вспоминает Я. А. Трепалин. - Как он говорил мне, этобыли молодые писатели. Говорили, спорили до поздней ночи. Помню -толковали о литературе, цензуре, конфискации номеров журналов, штрафах,слежке полиции за работниками типографии, издательств и т. п. Есенин, каквсегда, говорил громко, жестикулируя". "В одном еженедельнике илидвухнедельнике, - рассказывает Д. Семеновский, - мы нашли статью Есенина огоре обездоленных войной русских женщин, о Ярославнах, тоскующих по своиммилым, ушедшим на фронт. Помнится, статья, построенная на выдержках изписем, так и называлась "Ярославны". Эта тема звучит в стихотворении "Узоры", написанном Есениным вскорепосле начала войны и опубликованном в январе 1915 года в журнале "Другнарода". Девушка в светлице вышивает ткани, На канве в узорах копья и кресты. Девушка рисует мертвых на поляне, На груди у мертвых - красные цветы. . . . . . . . . . . . . . . . . . Он лежит, сраженный в жаркой схватке боя, И в узорах крови смяты камыши. . . . . . . . . . . . . . . . . . Траурные косы тучи разметали, В пряди тонких локон впуталась луна. В трепетном мерцанье, в белом покрывале Девушка, как призрак, плачет у окна. Несколько позднее, как мы знаем, тема войны получит более глубокоеосвещение в есенинской "Руси". Еще более отчетливо гражданские мотивы выражены в стихах некоторыхдругих поэтов-шанявцев. Так, например, Иван Филипченко открыто бросаетвызов власть имущим: Вы все, кто имеет дворцы, Небоскребы, особняки, Магазины, заводы и рудники, У кого от безделья мигрень, Посторонитесь, рабочий идет! Уступите асфальты, к фундаментам встаньте, Дайте дорогу ему, современному Данте. Ясно слышны в его стихах раскаты народного гнева: Массы куют себе долю орла, Плавят себя в тиглях века. Стихи "С работы", "Массы" были написаны поэтом в 1913 - 1914 годах. Сюных лет Иван Филипченко был связан с революционным движением, в 1913 годувступил в большевистскую партию, преследовался охранкой, арестовывался.Близко к партии, рабочей печати стоял и Д. Семеновский, печатавший своистихи в "Правде" с 1912 года. Революционно настроены были и другие молодыепоэты, товарищи Есенина, - Василий Наседкин, Николай Колоколов, ГеоргийЯкубовский. Можно предположить, что некоторые из них, равно как и Есенин, были вкакой-то мере связаны с большевистской группой, которая организовалась вуниверситете Шанявского. "В Народном университете имени Шанявского, - сказано в агентурнойзаписке охранки по РСДРП от 22 января 1914 года, - в настоящее времяимеется сорганизованная марксистская группа, которая намерена получитьсвязи с местными рабочими клубами и профессиональными обществами, пославзатем в клубы и общества "своих людей" для налаживания в них партийныхячеек". Спустя несколько дней в агентурной записке охранки сообщалось:"Группа социал-демократов партийцев, организовавшаяся при университетеимени Шанявского, на этих днях направила четырех своих представителей дляпартийной работы во 2-е общество торговых служащих". Члены большевистскойгруппы университета устанавливают контакт с рядом большевистских групп,существующих в других высших учебных заведениях. "При Народномуниверситете имени Шанявского имеется вполне определившаясясоциал-демократическая группа, стремящаяся связаться с таковыми жегруппами, существующими при Императорском Московском университете иМосковском коммерческом институте", - отмечалось в одном из донесениймосковской охранки. В день рабочей печати, 22 апреля 1914 года, членыгруппы распространили среди слушателей листовки, призывавшие к поддержкерабочей печати, и организовали сбор средств в фонд "Правды". В листовкеговорилось: "Товарищи. 22-го апреля 1912 года, ровно два года тому назад,усилиями пролетариата всей России была создана первая русская ежедневнаяс.-д. рабочая газета "Правда". С тех пор по всей России звучит бодрое, сильное, свободное словорабочей печати - яркой выразительницы нужд и запросов всегопролетариата... Пусть каждый товарищ помнит и знает, что только в свободном государствевозможна свободная наука - а защитница ее рабочая печать. Пусть же в сегодняшний день - 22-го апреля - в праздник нашей рабочейпечати - каждый из нас пожертвует в ее железный фонд... Сбор будет производиться посредством сумки во время лекции и поподписным листам у товарищей. Завтра будет в Москве юбилейный номер рабочей газеты "Путь правды".Товарищи, покупайте и распространяйте, его. Группа сознательных марксистов". А. Р. Изряднова, посещавшая вместе с Есениным народный университет,вспоминает: "Как в типографии, так и в университете он слыл за передового,посещал собрания, распространял нелегальную литературу". * * * Был в Москве еще один огонек, к которому всей душой потянулся молодойпоэт, - Суриковский литературно-музыкальный кружок. История этого кружкатесно связана с именем талантливого русского самородка, поэта-крестьянинаИвана Захаровича Сурикова. "Из среды народа, - подчеркивал Горький в"Заметках о мещанстве", - выходили Ломоносовы, Кольцовы, Никитины,Суриковы..." "Рассвет" - так назвал Суриков подготовленный им первыйсборник "писателей из народа". Он вышел еще в восьмидесятых годах прошлоговека. Эпиграфом к нему могли бы стать строки суриковских "Наших песен": Мы родились для страданий. Но душой в борьбе не пали; В темной чаще испытаний Наши песни мы слагали. . . . . . . . . . . . . . . . . . Для изнеженного слуха Наше пенье не годится; Наши песни режут ухо, - Горечь сердца в них таится! . . . . . . . . . . . . . . . . . В этих песнях миллионы Мук душевных мы считаем; Наши песни, наши стоны Мы счастливым завещаем. За "Рассветом" Суриковым был издан сборник "Народные поэты и певцы".Так было положено начало кружку писателей из народа. Много сделали дляразвития этого кружка такие писатели, как Спиридон Дрожжин и ИванБелоусов. Позднее, в начале 900-х годов, организационное оформление кружказавершает писатель М. Л. Леонов-Горемыка. В 1903 году М. Л. Леоновполучает официальное разрешение властей на деятельность кружка и егонаименование: "Суриковский литературно-музыкальный кружок". В 1905 году онорганизует кооперативное издательство "Искра"; тогда же им был разработанустав кружка. "Суриковский кружок, - указывалось в нем, - имеет цельюобъединить писателей, общественных деятелей и музыкантов, вышедших изнарода и не порвавших с ним духовной связи". Вместе с М. Л. Леоновым в этовремя во главе кружка стояли рабочие поэты Егор Нечаев и Федор Шкулев. В Суриковский кружок входили писатели-самоучки, разные поталантливости, творческим установкам, мастерству, идейной зрелости. Истихи они писали разные: от печально-созерцательных пейзажных лирическихкартинок и горьких песен страдания до призывно-тревожных, гневных,наступательных гражданских стихов. Суриковцы - это небольшая, но весомая и зримая частица тойдемократической культуры России, о которой говорил В. И. Ленин. В годы первой русской революции, в рядах дружинников Красной Пресниродились гимны и песни поэта-суриковца Федора Шкулева "Красное знамя","Вставайте, силы молодые!", "Я - раскаленное железо!". Тогда же призывнозазвучал над баррикадами его марш "Кузнецы": Мы кузнецы, и дух наш молод, Куем мы к счастию ключи!.. Вздымайся выше, тяжкий молот, В стальную грудь сильней стучи! . . . . . . . . . . . . . . . . . Ведь после каждого удара Редеет тьма, слабеет гнет, И по полям родным и ярам Народ измученный встает. В 1912 - 1915 годах Суриковский кружок развертывает литературную иобщественную деятельность. Писатель Г. Деев-Хомяковский, один изруководителей кружка, в своих воспоминаниях отмечает, что в 1912 годукружок был одной из значительных организаций пролетарско-крестьянскихписателей. Кружок начал выпускать журнал "Семья народников", а позднеежурнал "Друг народа". Пополнился и состав кружка. "В него, - пишет Г.Деев-Хомяковский, - входило много революционных деятелей, как близкостоящих к социал-революционерам, так и к социал-демократам. В него вошелтолько что вернувшийся из ссылки Е. А. Афонин, А. Д. Хвощенко, Кормилицын,Веревкин и другие. Деятельность кружка была направлена не только в сторону выявлениясамородков-литераторов, но и на политическую работу. Лето после Ленскогорасстрела было бурное. Наша группа конспиративно собиралась часто вКунцеве, в парке бывш. Солдатенкова, близ села Крылатского, под "заветным"старым вековым дубом. Там, под видом экскурсий литераторов, мы впервые иввели Есенина в круг общественной и политической жизни. Там молодой поэтвпервые стал публично выступать со своим творчеством. Талант его былзамечен всеми собравшимися". В 1913 году Есенин вступает в действительныечлены Суриковского кружка. Есенин принимает самое живое участие в деятельности кружка. "В течениепервых двух лет, - рассказывает Деев-Хомяковский, - Есенин вел непрерывнуюработу в кружке. Казалось нам, что из Есенина выйдет не только поэт, но ихороший общественник. В годы 1913 - 14-й он был чрезвычайно близок ккружковой общественной работе, занимая должность секретаря кружка. Ончасто выступал вместе с нами среди рабочих аудиторий на вечерах и выполнялзадания, которые были связаны с значительным риском". Когда на средства, собранные от рабочих и служащих, члены Суриковскогокружка стали выпускать журнал "Друг народа", Есенин был избран секретаремего редакции. Он "с жаром готовил первый выпуск. Денег не было, но журналвыпустить необходимо было. - Собрались в редакции "Доброе утро". Обсудилиположение и внесли по 3 - 5 рублей на первый номер. - Распространим сами, - говорил Есенин. Выпущено было воззвание о журнале, в котором говорилось: "Цель журналабыть другом интеллигента, народника, сознательного крестьянина, фабричногорабочего и сельского учителя". Еще раньше, в августе 1914 года, социал-демократическая группасуриковцев выпустила воззвание против войны. Есенин написал поэму "Галки",в которой, по воспоминаниям современников, ярко отобразил поражение нашихвойск, бегущих из Пруссии, и плач жен по убитым. Молодой поэт намеревалсяпоместить свою поэму о войне в первом номере журнала "Друг народа". Однакоеще в ноябре 1914 года сданная в печать поэма "Галки" привлекла к себевнимание цензуры и была конфискована полицией. Демократические, социальные устремления Есенина в эти годы поройпереплетались с религиозными исканиями "новой" веры", идеализацией образаХриста. Но Есенину было чуждо слепое мистическое преклонение передцерковными догмами. "Христос для меня совершенство, - замечает он в одномиз писем к Панфилову. - Но я не так верую в него, как другие. Те веруют изстраха, что будет после смерти? А я чисто и свято, как в человека,одаренного светлым умом и благородною душою, как в образец в последованиилюбви к ближнему". В годы работы в типографии Сытина, учебы в университетеШанявского мировоззрение Есенина еще только формируется. Молодой поэтиспытывает стихийное тяготение к передовым общественным силам.Демократическая поэзия Есенина определила отрицательное отношение его кимпериалистической войне. Вместе с тем молодому поэту еще во многом неясенвопрос о конкретных путях революционной борьбы за свободу трудовогонарода. Говоря о противоречиях во взглядах и раннем творчестве поэта, неследует упускать из виду объективные противоречия в самойдействительности, те реальные жизненные условия, в которых молодой поэтформировался. НЕ НАДО РАЯ "Аристон" или Есенин, - "Песнь о Коловрате". - Новгородское вече. - Есенинский "Кузнец" на страницах газеты "Путь правды". - Стихотворение "Русь". - Поэт и Родина. В начале 1914 года в печати появляются первые стихи. Есенина. В первомномере детского журнала "Мирок" за 1914 год, который издавался Сытиным,было помещено стихотворение "Береза", написанное Есениным в 1913 году. Белая береза Под моим окном Принакрылась снегом, Точно серебром. На пушистых ветках Снежною каймой Распустились кисти Белой бахромой. И стоит береза В сонной тишине, И горят снежинки В золотом огне. А заря, лениво Обходя кругом, Обсыпает ветки Новым серебром. Об этом стихотворении, очевидно, идет речь в письме Есенина к Г.Панфилову: "Посылаю тебе на этой неделе, - пишет Есенин. - детский журнал,там мои стихи". Это стихотворение было опубликовано Есениным за подписью"Аристон". Вслед за "Березой" в журнале "Мирок" появляется еще несколькоесенинских стихов: "Пороша", "Поет зима - аукает...", "С добрым утром!","Село" (из Тараса Шевченко) и др. Печатаются в 1914 году стихи Есенина и вдетских журналах "Проталинка", "Доброе утро", в газетах "Путь правды","Новь". Молодой поэт с радостью сообщает Г. Панфилову: "Распечатался я вовсю ивановскую. Редактора принимают без просмотра и псевдоним мой"Аристон" сняли. Пиши г-рят под своей фамилией. Получаю 15 к. за строчку.Посылаю одно из детских стихотворений". Ранние стихи Есенина полны ароматной земной красоты: Задремали звезды золотые, Задрожало зеркало затона, Брезжит свет на заводи речные И румянит сетку небосклона. Улыбнулись сонные березки, Растрепали шелковые косы. Шелестят зеленые сережки И горят серебряные росы. У плетня заросшая крапива Обрядилась ярким перламутром И, качаясь, шепчет шаловливо: "С добрым утром!" В стихотворении "С добрым утром!", написанном Есениным в 1914 году,столько радости бытия, образных находок; даже заросшая крапива становитсянеожиданно прекрасной! Из ранних произведений поэта по своим социальным мотивам примечательностихотворение "Кузнец". Оно было написано в 1914 году и напечатано в маетого же года за подписью Есенина в большевистской газете "Путь правды"(под таким названием тогда выходила газета "Правда"). На третьей полосеэтим стихотворением открывалась большая подборка "Жизнь рабочих России". Втом же номере газеты на второй полосе было напечатано стихотворение Д.Бедного "Быль". Так впервые "встретились" С. Есенин и Д. Бедный. В 1912 - 1914 годах, кроме лирических стихов, Есенин пишетпроизведения, в которых обращается к волнующим страницам героическогопрошлого русского народа. В 1912 году он создает в традициях былинногоэпоса свою "Песнь о Евпатии Коловрате": От Ольшан до Швивой Заводи Знают песни про Евпатия. Их поют от белой вызнати До холопного сермяжника. Хоть и много песен сложено, Да ни слову не уважено, Не сочесть похвал той удали, Не ославить смелой доблести. "Песнь о Евпатии Коловрате" написана Есениным под влиянием известногопамятника древнерусской литературы "Повесть о разорении Батыем Рязани в1237 г.", в одном из эпизодов которой рассказывается о богатырском подвигерязанского воеводы Евпатия Коловрата. Как вспоминает писатель И. Розанов,Есенин читал поэму "Песнь о Евпатии Коловрате" на вечере в "Обществесвободной эстетики" в Москве 21 января 1916 года; он выступал вместе споэтом Н. Клюевым. "Он тоже начал с эпического. Читал об ЕвпатииРязанском. Этой былины я никогда потом в печати не видел и потому плохо еепомню. Во всяком случае, тут не было того воинствующего патриотизма,которым отличались некоторые вещи Клюева. Если тут и был патриотизм, торазве только краевой, рязанский". Поэма "Песнь о Евпатии Коловрате" имеет две редакции. Первоначальнаяредакция, датированная 1912 годом, была напечатана в 1918 году в газете"Голос трудового крестьянства". В 1925 году для "Собрания стихотворений"Есенин создал новую редакцию, значительно отличающуюся от первой не толькоменьшим объемом (35 строф вместо 56), заглавием, но и содержанием. Вокончательной редакции поэт освобождает свою "Песнь" от религиозныхобразов и церковной лексики. Он стремится сделать поэму болеереалистической, приблизив ее форму и содержание к народнопоэтическимпамятникам о борьбе русского народа с татарским нашествием. Однако сюжет "Песни" Есенина во многом отличен от той части "Повести оразорении Батыем Рязани в 1237 г.", где повествуется о борьбе ЕвпатияКоловрата с Батыем. Евпатий Коловрат в "Повести" - княжеский дружинник.Евпатии у Есенина - кузнец-силач, выразитель патриотических настроенийнарода. Н. К. Гудзий отмечает, что рассказ о Евпатии Коловрате в "Повести оразорении Батыем Рязани в 1237 г.", очевидно, "восходит к особым народнымисторическим песням"; "в основу ее легло устное эпическое произведение".Можно предположить, что наряду с "Повестью о разорении Батыем Рязани в1237 г." одним из источников в работе над "Песнью о Евпатии Коловрате"послужили народнопоэтические рассказы, легенды, предания о ЕвпатииКоловрате, которые Есенин мог слышать в годы юности в родном рязанскомкраю. К драматическим событиям последних дней Новгородской республикиобращается Есенин в поэме "Марфа Посадница", написанной им в 1914 году.Товарищ Есенина по университету Шанявского Борис Сорокин рассказывает: "Вначале июня студенты разъехались на каникулы. Увиделись мы только всентябре, когда уже шла война, и на одном из вечеров Сергей читал поэму"Марфа Посадница". В основу своей поэмы Есенин положил известное народное предание о МарфеПосаднице, мужественной поборнице новгородской вольницы. "В нашей истории,- отмечает русский ученый Ключевский, - немного эпох, которые были быокружены таким роем поэтических сказаний, как падение Новгородскойвольности". Воскрешая страницы героической истории Новгородскойреспублики, Есенин мечтает о времени, когда "загудит нам с веча колокол,как встарь". Мысль эта - главная в поэме. Увлеченный ею, поэт в какой-томере даже идеализирует образ Марфы Посадницы. При всем этом написанная вначале империалистической войны "Марфа Посадница" воспринималасьсовременниками Есенина прежде всего как произведение с отчетливовыраженными демократическими устремлениями: А и минуло теперь четыреста лет. Не пора ли нам, ребята, взяться за ум, Исполнить святой Марфин завет: Заглушить удалью московский шум? . . . . . . . . . . . . . . . . . Ты шуми, певунный Волхов, шуми, Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш! Выше, выше, вихорь, тучи подыми! Ой ты, Новгород, родимый наш! В стихотворении "Ус" (1914) Есенин обращается к образу крестьянскоговожака, сподвижника Степана Разина, поднявшего против "пяты Москвы"калужских, рязанских, тамбовских мужиков: Не белы снега по-над Доном Заметали степь синим звоном. Под крутой горой, что ль под тыном, Расставалась мать с верным сыном: "Ты прощай, мой сын, прощай, чадо, Знать, пришла пора, ехать надо! Захирел наш дол по-над Доном, Под пятой Москвы, под полоном!" . . . . . . . . . . . . . . . . . Отвечал ей сын напоследок: "Ты не стой, не плачь на дорогу, Зажигай свечу, молись богу. Соберу я Дон, вскручу вихорь, Полоню царя, сниму лихо". Если в поэме "Марфа Посадница" и в стихотворении "Ус" молодой поэтпытается выразить свободолюбивые чувства, то в стихотворении "Русь" - онем мы уже говорили выше - поэт рассказывает о тяжелых испытаниях, которыепереживала Россия в настоящем. Народу не нужна война, ибо и без нее многогоря, - вот главная мысль есенинской "Руси". В ней слились в единуюпоэтическую симфонию о Родине и задушевные мелодии таких чудесныхлирических стихотворений о родной природе, как "С добрым утром!", "Крайлюбимый! Сердцу снятся...", и звонкие, задорные ритмы стихотворений "Гойты, Русь, моя родная...", "По селу тропинкой кривенькой...". И едва ли невсего слышнее в "Руси" тревожные, невеселые думы о тяжелой крестьянскойдоле, полной вздохов и слез, характерные для таких стихотворений, как"Черная, потом пропахшая выть...", "Заглушила засуха засевки...". В "Руси" нет и тени ученического подражания, копирования литературныхприемов других авторов, что нетрудно обнаружить в ряде раннихстихотворений у Есенина ("Моя жизнь", "Тяжело и прискорбно мневидеть..."). Стихотворение "Русь" давало Есенину право сказать позднее о том, чтоотделяло его творчество от буржуазно-декадентской литературы в годымировой войны: "Резкое различие со многими петербургскими поэтами в туэпоху сказалось в том, что они поддались воинствующему патриотизму, а я,при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегдарезко относился к империалистической войне и к воинствующемупатриотизму... У меня даже были неприятности из-за того, что я не пишупатриотических стихов на тему "Гром победы, раздавайся", но поэт можетписать только о том, с чем он органически связан". Пережитое в юные годы помогло поэту увидеть чуждый народу характервойны 1914 года и преодолеть декадентское наступление на его поэзию. Какбы отвечая всем тем, кто хотел увести его поэзию от главного - служенияРодине, еще в 1914 году юный поэт писал: Если крикнет рать святая: "Кинь ты Русь, живи в раю!" - Я скажу: "Не надо рая, Дайте родину мою". Есенин остался верен этой юношеской клятве до последних дней своейжизни. ПРИЗНАНИЕ Решение. - Контрасты столицы. - Война и литература. - Встреча на Офицерской улице. - "Чистые, голосистые стихи". - "Сделайте все, чтовозможно". - Необычайное богатство. - Все петроградские журналы. - Первая книга. К каждому хоть раз в жизни приходит его весна. И каждый навсегдасохраняет ее в своей памяти. Единственную. Неповторимую. Такой незабываемосчастливой весной стала для Есенина весна тысяча девятьсот пятнадцатогогода: Мечтатель сельский - Я в столице Стал первокласснейший поэт. Поэтическое дарование Есенина развивалось и крепло стремительно, скаждым днем он все больше ощущает потребность непосредственного контакта сбольшой столичной литературой. "Чуть ли не в самом начале нашего знакомства, - вспоминает Д. Н.Семеновский, встречавшийся с поэтом в университете Шанявского, - Есенинсказал мне о своем намерении переселиться в Петроград... - Весной уеду в Петроград. Это решено. Ему казалось, что там, в центре литературной жизни, среди борьбыразличных течений, легче выдвинуться молодому писателю". Давно ли первые стихи Есенина были опубликованы в детском сытинскомжурнале "Мирок" и он с радостью сообщал об этом Панфилову. Теперь, черезнесколько месяцев, его уже не удовлетворяют подобные публикации. Быстрокрепнет его мастерство. Внимательно следит он за творчествомпоэтов-современников, особенно молодых. В. Чернявский, встречавшийся сЕсениным в те годы, вспоминает: "Не только к Блоку и к поколению старших,но и ко многим, едва печатавшимся и случайно попавшимся ему на глаза вкаком-нибудь мелком журнале, у него было определенное отношение. Виднобыло, что он читал их с зорким и благожелательным вниманием..." Есенин устанавливает личные связи с теми из молодых поэтов, которыеблизки ему творчески. Характерно в этом отношении письмо, отправленное имв январе 1915 года поэту Александру Ширяевцу, находившемуся в то время вТуркестане. "Я рад, что мое стихотворение помещено вместе с Вашим, - писалЕсенин Ширяевцу. - Я давно знаю Вас из ежемесячника и по 2 номеру "Весьмир". Стихи Ваши стоят на одинаковом достоинстве стихов Сергея Клычкова,Алексея Липецкого и Рославлева. Хотя Ваша стадия от них далека. Есть у нихкрасивые подделки под подобные тона, но это все не то". В этом же письмеЕсенин сообщает, что стихотворение Ширяевца "Городское" будет напечатаново втором номере "Друга народа", и просит автора поправить последнююстрочку: "Не встречу ль я любезного на улице в саду" - переправьтекак-нибудь на любовную беду. А то уж очень здесь шаблонно". Заканчивая письмо, Есенин выражает надежду, что Ширяевец "ещепознакомится" с его стихами: "Они тоже близки Вашего духа и Клычкова". Так заочно познакомились два поэта. В дальнейшем Александр Ширяевецстанет одним из самых близких друзей Есенина. В феврале 1915 года Есенин вместе с поэтом Фоминым был избран вобновленный состав редакции журнала Суриковского кружка "Друг народа".Вскоре на обсуждении материалов, предназначенных для публикации, Есенинрешительно выступил против помещения в журнале "красивых подделок" -стихов слабых, подражательных. Руководители кружка продолжали настаивать на публикации всех ранеепринятых материалов, независимо от их художественного уровня. В письме Дееву-Хомяковскому Есенин высказывает сожаление, беспокойствои тревогу по поводу обстановки, сложившейся в кружке. "Желаю от всегосердца С<уриковскому> л<итературно-> м<узыкальному> к<ружку> поменьшеразноголосицы. Вечер повлиял на мои нервы убийственно. Оскорбления г.Кашкарова... по адресу г. Фомина возмутительны. Это похоже на то, что "мыхозяева". Рад поговорить по этому поводу, но ведь Вы, кажется, тоже стоите за то,чтоб "материал не проверяли". Вскоре Есенин оставляет Суриковский кружок. Есенин не только взыскательно относился к стихам молодыхпоэтов-суриковцев. Прежде всего он был предельно требователен к себе,своему творчеству. Многие юношеские стихи поэта при жизни не былиопубликованы. Этот взыскательный самоконтроль способствовал раннемувыявлению яркой индивидуальности поэта. Все неудержимей тянет его в северную столицу. Все чаще теперь онмечтает о встрече с первым поэтом России - Александром Блоком. "В этовремя, - отмечал поэт позднее в автобиографии, - у меня была написанакнига стихов... Я послал из них некоторые в петербургские журналы и, неполучая ответа, поехал туда сам". Поехал в неизвестность. Без денег, безрекомендательных писем, с одним богатством - стихами. За окном поезда была его Россия. Серое небо. Поля, перелески. Избы,вросшие в землю... Где-то "вдалеке машет хвостом на ветру тощаялошаденка..." Сердце гложет плакучая дума... Ой, не весел ты, край мой родной. Эта Россия - солдаты, мужики, бабы - была вместе с ним и здесь, втесном вагоне третьего класса. Об их судьбе, печальной, неустроенной, онрассказал в своей "Руси", которую сейчас среди других стихов вез с собой вПетроград: Затомилась деревня невесточкой - Как-то милые в дальнем краю? Отчего не уведомят весточкой, - Не погибли ли в жарком бою? . . . . . . . . . . . . . . . . . Сберегли по ним пахари памятку, С потом вывели всем по письму. Подхватили тут родные грамотку, За ветловую сели тесьму. Собралися над четницей Лушею Допытаться любимых речей. И на корточках плакали, слушая, На успехи родных силачей. Дорогой ценой доставались эти "успехи". Да и были ли они? Сколькорусских солдат погибло на войне! Сколько матерей не дождались своихсыновей! Сколько девичьих надежд убила война! Девушка в светлице вышивает ткани, На канве в узорах копья и кресты. Девушка рисует мертвых на поляне, На груди у мертвых - красные цветы. Среди стихов, которые поэт взял в Петроград, была антивоенная поэма"Галки". Есенин надеялся опубликовать ее в столице. Поезд приближался к Петрограду. Навстречу все чаще попадались воинскиеэшелоны. На станциях в товарные вагоны грузились новобранцы. Петроградское небо мутилось дождем, На войну уходил эшелон. Без конца - взвод за взводом и штык за штыком Наполнял за вагоном вагон. . . . . . . . . . . . . . . . . . И, садясь, запевали Варяга одни, А другие - не в лад - Ермака. И кричали ура, и шутили они, И тихонько крестилась рука. Эти строки Александр Блок написал в те дни, когда оборвалась мирнаяжизнь России. Война еще только начиналась. Теперь, по пути в столицу,перед рязанским поэтом зримо вставали печальные, серые будни войны,наполненные народным горем и страданием. Тревожной грустью отзывалась на них его чуткая душа: Занеслися залетною пташкой Панихидные вести к нам. Родина, черная монашка, Читает псалмы по сынам. Волновали Есенина и некоторые личные обстоятельства. В конце декабря1914 года родился его сын - Юрий. "Есенину, - вспоминает А. Р. Изряднова,- пришлось много канителиться со мной (жили мы только вдвоем). Нужно быломеня отправить в больницу, заботиться о квартире. Когда я вернулась домой,у него был образцовый порядок... На ребенка смотрел с любопытством, все твердил: "Вот я и отец". Потомскоро привык, полюбил его, качал, убаюкивал, пел над ним песни. Заставлялменя, укачивая, петь: "Ты пой ему больше песен". В марте поехал вПетроград искать счастья". Трудно было Есенину предугадать, как сложится его судьба в столице:сумеет ли он напечатать свои стихи в петроградских журналах, выпуститьсвой сборник; обретет ли здесь настоящих друзей; наконец, добьется лиглавного: признания своего таланта. Как же встретил Петроград молодого рязанца? Чем жила столица в те дни,когда Есенин, сойдя с поезда, буквально прямо с вокзала отправилсяразыскивать Александра Блока. "Начиналось второе полугодие войны, и чувствительный тыл под сеньювеселого национального флага заметно успокаивался. Запах крови излазаретов мешался с духами дам-патронесс, упаковывавших в посылкипапиросы, шоколад и портянки... В пунктах сбора пожертвований навозбужденном Невском пискливые поэтессы и женственные поэты - розовые изеленолицые, окопавшиеся и забракованные - читали трогательные стихи овойне и о своей тревоге за "милых". Некоторые оголтелые футуристы, недоросшие до Маяковского, но достаточно развязные и бойкие, играли насозвучиях пропеллера и смерти. Достигший апогея модности Игорь Северянинпел под бурные рукоплескания про "Бельгию - синюю птицу...".Патриотическое суворинское "Лукоморье" печатало на лучшей бумагевторостепенные стихи о Реймсском соборе под портретамиглавнокомандующего". Это свидетельство одного из современников Есенинапередает ту "ура-патриотическую" атмосферу "войны до победного конца",которую ощущал каждый, кто оказывался тогда в столице. Петроград жил войной. Россия жила войной. Но каждый класс, каждаясоциальная группа по-разному относилась и воспринимала войну. В шумном хоре "защитников" царя и "отечества" особенно громко ивоинственно звучали голоса поэтов-акмеистов: И поистине светло и свято Дело величавое войны. Серафимы ясны и крылаты За плечами воинов видны, - писал Н. Гумилев в стихотворении "Война". Незадолго до приезда Есенина в Петрограде прозвучали другие стихи,ничего общего не имеющие с "ура-патриотической" поэзией акмеистов и прочихдекаденствующих пиитов: Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?! Знаете ли вы, бездарные, многие, думающие, нажраться лучше как, - может быть, сейчас бомбой ноги выдрало у Петрова поручика?.. Если б он, приведенный на убой, вдруг увидел, израненный, как вы измазанной в котлете губой похотливо напеваете Северянина! Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?! . . . . . . . . . . . . . . . . . Стихи эти в февральские дни пятнадцатого года в кафе "Бродячая собака"прочитал автор - Маяковский. Позднее в автобиографии "Я сам" он писал:"Война. Принял взволнованно. Сначала только с декоративной, с шумнойстороны. Стихотворение - "Война объявлена"... Зима. Отвращение и ненавистьк войне. "Ах, закройте, закройте глаза газет". Последняя фраза - этострока-рефрен из стихотворения "Мама и убитый немцами вечер": По черным улицам белые матери судорожно простерлись, как по гробу глазет. Вплакались в орущих о побитом неприятеле: "Ах, закройте, закройте глаза газет!" . . . . . . . . . . . . . . . . . Звонок. Что вы, мама? Белая, белая, как на гробе глазет. "Оставьте! О нем это, об убитом, телеграмма. Ах, закройте, закройте глаза газет!" 20 ноября 1914 года Маяковский впервые напечатал это стихотворение вмосковской газете "Новь". Через три дня, 23 ноября, в этой же газетеЕсенин опубликовал стихотворение "Богатырский посвист". Отдельные мотивыэтого стихотворения получат свою дальнейшую разработку в есенинской"Руси". Так "встретились" два поэта. Через год они познакомятся лично. Позднее- будут встречаться на литературных вечерах, в редакциях, спорить надиспутах и в печати о России и Америке, о футуризме и имажинизме. Доходяпорой в этих спорах до "отрицания". При всем том горькие и живые строки Маяковского о войне Есенин запомнитнадолго, если не навсегда. "Вечер. Идем по Тверской, - вспоминает ИванГрузинов одну из своих встреч с Есениным в 1920 году. - Есенин критикуетМаяковского, высказывает о Маяковском крайне отрицательное мнение. Я: - Неужели ты не заметил ни одной хорошей строчки у Маяковского? Ведьдаже у Тредьяковского находят прекрасные строки? Есенин: - Мне нравятся строки о глазах газет: "Ах, закройте, закройте глазагазет!" И он вспоминает отрывки из двух стихотворений Маяковского о войне:"Мама и убитый немцами вечер" и "Война объявлена". Читает несколько строк с особой, свойственной ему нежностью игрустью..." Стихи Маяковского о войне тогда же, в февральские дни пятнадцатогогода, впервые услышал Горький, который незадолго до этого писал одному изсвоих адресатов в Сибирь: "...Общее впечатление - и не мое только -таково, что люди потихоньку разбираются в хаосе эмоций, возбужденныхвойною, начиная кое-что критиковать, желая в чем-то разобраться. Особенно- ничего, однако - веет некий новый дух, становится свежее, умнее". Этого веяния "нового духа" царизм страшился едва ли не больше, чемнемецких штыков Вильгельма. Каждому, кто поднимал мужественный голоспротеста, грозила тюрьма, каторга, ссылка. Царизм не останавливался ниперед чем. В феврале 1915 года были сосланы в Сибирь выступавшие противвойны депутаты-большевики. В те дни В. И. Ленин, решительно осуждая беззаконие и произвол царскихвластей, писал: "Расправа с "внутренними врагами" проведена быстро, и наповерхности общественной жизни опять не видно и не слышно ничего, кромебешеного воя тьмы буржуазных шовинистов..." В те же дни, в связи с позорным судилищем над депутатами -большевиками, Горький в одном из писем замечает: "Помолчим до времени. Инемота, порой, красноречива". К этому времени Горький освобождается отнекоторых эмоциональных заблуждений, касающихся характера и социальнойсущности войны, которые возникли у части русской интеллигенции в первыенедели военных действий и которые он поначалу в чем-то разделял. Онстремится объединить и сплотить вокруг задуманного им издательства ижурнала тех писателей, которые пытались поднять свой голос против "тьмыбуржуазных шовинистов и честно разобраться в происходящих событиях. В условиях жестокой военной цензуры казалось почти невозможным создатьтакой журнал. И все же такой журнал стал выходить. Это была горьковская"Летопись". "Журнал имеет резко оппозиционное направление с социал-демократическойокраской, - докладывает "по начальству" царский цензор. - В отношении кпереживаемой Россией великой отечественной войне журнал "Летопись" следуетотнести к числу пораженческих изданий". Вскоре после того, как Горький услышал Есенина, он напечатал в"Летописи" его стихотворение "Молебен" ("Заглушила засуха засевки...").Алексей Максимович намеревался поместить в журнале и поэму Есенина "МарфаПосадница". Но царская цензура запретила ее печатать... Все это ждалоЕсенина впереди... А пока никому не известный в столице молодой рязанский поэт шагал пооживленному и шумному Невскому проспекту. Считанные минуты отделяли его отзаветной цели. Позднее, в 1924 году, Есенин рассказывал одному изпоэтов-современников: "Блока я знал уже давно - и только по книгам,конечно. Был он для меня словно икона, и еще проездом через Москву ярешил: доберусь до Петрограда и обязательно его увижу. Хоть и робок былтогда, а дал себе зарок: идти к нему прямо домой. Приду и скажу: "Вот я,Сергей Есенин, привез вам свои стихи. Вам только одному и верю. Какскажете, так и будет". Ну, сошел я на Николаевском вокзале, с сундучком за спиной, стою наплощади и не знаю, куда идти дальше - город незнакомый. А тут еще такаятолпа, извозчики, трамваи - растерялся совсем. Вижу - широкая улица, иконца ей нет. Невский. Ладно, побрел потихоньку. А народ шумит, толкается,и все мой сундучок ругают. Остановил я прохожего, спрашиваю: где здесьживет Александр Александрович Блок? - Не знаю, - отвечает, - а кто онтакой будет? Ну, я не стал ему объяснять, пошел дальше. Раза два ещеспросил - и все неудача. Прохожу мост с конями и вижу - книжная лавка.Вот, думаю, здесь уж наверно знают.. И что же ты думаешь, действительнораздобылся там верным адресом. Блок у них часто книги отбирал, и они ему смальчиком на дом посылали. Тронулся я в путь. А идти далеко. С утра ничего не ел, ноша все плечиоттянула. Но иду и иду. Блока повидать - первое дело. Все остальное потом"(подчеркнуто мной. - Ю. П.). 9 марта 1915 года Блок отмечает в записной книжке: "Перемышль сдался. -Усталость. - Днем у меня рязанский парень со стихами". Документы,свидетельства современников позволяют довольно точно воссоздать атмосферуи важнейшие моменты первой встречи двух поэтов, встречи, которой сужденобыло сыграть такую важную роль в творческой судьбе Есенина. Как быпредчувствуя это, Есенин настойчиво просит Блока принять его. "АлександрАлександрович, - обращается он к Блоку. - Я хотел бы поговорить с Вами.Дело для меня очень важное (подчеркнуто мной. - Ю. П.). Вы меня не знаете,а может быть, где и встречали по журналам мою фамилию. Хотел бы зайти часав 4. С почтением. С. Есенин". На этом коротком есенинском письме Блок,после встречи, записывает: "Крестьянин Рязанской губ., 19 лет. Стихисвежие, чистые, голосистые, многословный язык. Приходил ко мне 9 марта1915". Менее известна другая, очень важная записка Есенина: "Я поэт, приехализ деревни, прошу меня принять". Почему Есенин вынужден был дважды обращаться к Блоку? Возможно, он незастал Блока дома. Но вероятнее всего другое. В те дни Блок чувствует себяособенно одиноким и усталым. 28 февраля 1915 года он записывает вдневнике: "Плохо в России". И далее о себе: "Гулянье. Шлянье - апатия". 1 марта: "Брожу, ленюсь, тоскую..." 2 марта: "Нашел равновесие в работе над стихами". 3 марта: "Корректура Григорьева и "Стихов о России". - Бодро, хотьпочти не спал". 5 марта: "Усталость. Стихи". 7 марта: "Тоска, хоть вешайся". 8 марта: "Усталость". Так бывало и раньше. Вспомним стихи: Ночь, улица, фонарь, аптека. Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Все будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала. И повторится все, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. То был двенадцатый год. А теперь - эта страшная, чуждая народу война."Плохо в России..." Нервы поэта обострены. В таком душевном состоянии недо встреч. Особенно с незнакомым человеком. Вот почему, вероятнее всего,первая записка Есенина к Блоку остается без ответа. Но просительнастойчив. За первой он посылает вторую записку. Из нее Блоку становитсяочевидным, что на этот раз его просит принять не просто один из начинающихстоличных стихотворцев, а поэт-крестьянин. Это, очевидно, побуждает Блокаизменить свое намерение и принять Есенина. Ведь это он, Блок, а некто-нибудь другой еще в 1908 году писал в своих стихах: Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые - Как слезы первые любви! Не принять поэта-крестьянина, который пришел к нему, Блоку, он,конечно, не мог. Россия, ее судьба давно стали смыслом жизни Блока: О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! . . . . . . . . . . . . . . . . . И вечный бой! Покой нам только снится... Эти строки, наполненные любовью к России, родились в сердце Блока еще вте годы, когда "крестьянский сын" Сергей Есенин только-только начинал"слагать" свои первые стихи. Позднее, в тревожном 1914 году, Александр Блок, сознавая меруответственности художника перед историей и будущим, взволнованно писал: Рожденные в года глухие Пути не помнят своего. Мы - дети страшных лет России - Забыть не в силах ничего. Осенью того же четырнадцатого года Блок отмечает в дневнике: "Последнийсрок для представления в "День" отчета о своих чувствах, по возможности кБельгии, в стихах или прозе. Я же чувствую только Россию одну". Характерно свидетельство одного из современников Блока, относящееся кмарту 1915 года: "В зале Армии и Флота был большой вечер поэтов. Читалвесь цвет стихотворчества. Седовласый Сологуб, явясь публике в личинедобродушия, славословил "невесту Россию". И неожиданно, не в лад сдругими, весь сдержанный и точно смущенный, появился на эстраде - в черномсюртуке - Александр Блок. Его встретили и проводили рукоплесканиямисовершенно иного звука и оттенка, нежели те, с которыми только что обонялизапах северянинской пачули. Волнуясь, он тоже прочел стихи о России, освоей России и о человеческой глупости, прочел обычным, холодноватым ивсе-таки страстным, слегка дрожащим голосом, приглушенным и чистымодновременно..." Чувство кровной сопричастности к судьбе России становится все болееопределяющим и для молодого рязанского поэта. Поначалу при встрече с Блоком Есенин сильно волновался. "Когда ясмотрел на Блока, - с улыбкой рассказывал он позднее, - с меня капалпот..." Волнение вскоре прошло. Помог этому Блок, обладавший редким даромчуткого и отзывчивого собеседника. "Больше всего меня поразило, -вспоминает один из поэтов, который еще в 1909 году пришел к Блокушкольником, с тетрадкой стихов, - как Блок заговорил со мной. Как с давнознакомым, как со взрослым, и точно продолжая прерванный разговор.Заговорил так, что мое волнение не то что прошло - я просто о нем забыл". Так же непосредственно, как с равным, Александр Блок разговаривал сСергеем Есениным. Позднее, будучи известным поэтом, Есенин с благодарностью вспоминал,как Блок во время первой встречи посвящал его и "секреты" поэтическогомастерства. "Иногда важно, - говорил он в 1924 году одному начинающемустихотворцу, - чтобы молодому поэту более опытный поэт показал, как нужнописать стихи. Вот меня, например, учил писать лирические стихи Блок, когдая с ним познакомился в Петербурге и читал ему свои ранние стихи. Лирическое стихотворение не должно быть чересчур длинным, говорил мнеБлок. Идеальная мера лирического стихотворения 20 строк. Если стихотворениеначинающего поэта будет очень длинным, длиннее 20 строк, оно, безусловно,потеряет лирическую напряженность, оно станет бледным и водянистым. Учисьбыть кратким!.. Помни: идеальная мера лирического стихотворения 20 строк". Да, "все на свете повторимо...". Прошло всего десять лет, и вот Есенин,как старший, по-блоковски мудро уже напутствовал начинающего поэта. В годы юности Есенин считал Блока "первым поэтом". Доверие и любовь кБлоку родились у него еще задолго до того времени, когда он впервые пришелк Блоку на Офицерскую улицу: "...Я уже знал, что он хороший и добрый,когда прочитал стихи о Прекрасной Даме". Спустя несколько дней после встречи Есенин, как свидетельствует В. С.Чернявский, "...говоря о Блоке, с нежностью вспоминал, как тот беседовал сним об искусстве. "Не столько говорил, сколько вот так объяснял руками..."Искусство - это, понимаете..." А сказать так и не умел. По-видимому, -замечает Чернявский, - Блок искал особенного для него языка". Есенин пришел к Блоку со стихами, наполненными подлинно народным"чувством родины": Тебе одной плету венок, Цветами сыплю стежку серую. О Русь, покойный уголок, Тебя люблю, тебе и верую. Но Русь всегда жила беспокойно, тревожно: то грудью вставая противиноземных врагов на поле Куликовом и под Бородином, то озаряясь всполохаминародных мятежей и восстаний. Вместе с картинами родной природы, с образами, "выхваченными"непосредственно из деревенской жизни, героями юношеских поэм СергеяЕсенина становятся и Евпатий Коловрат, и сподвижник Степана Разина -"верный сын" Василий Ус, и Марфа Посадница. Образы эти очерчены молодымпоэтом порой еще как бы пунктиром; они недостаточно конкретны исторически.Но по своим былинно-песенным, народным истокам они были созвучныромантически-легендарным героям блоковского цикла стихов "На полеКуликовом"... Какие есенинские стихи мог услышать Блок? Всего вероятнее, ранниестихи, которые позднее вошли в первую книгу поэта "Радуница". Есенин читал одно, другое, третье стихотворение. Блок слушал. За своюжизнь Блок видел многих поэтов, и начинающих и именитых. Его трудно былоудивить. И все же Есенин удивил, а вернее, взволновал Блока. "Стихисвежие, чистые, голосистые". Не часто, требовательный к себе и другим,Блок столь высоко отзывался о стихах, которые слышал впервые. Лаконичная,вместе с тем в высшей степени емкая и проницательная оценка стихов ЕсенинаБлоком говорит о многом. "Поэт - эхо, - писал в марте 1915 года одному изсвоих корреспондентов Максим Горький, - он должен откликаться на всезвуки, на все зовы жизни... У Вас много ветра, осени, неба, но малочеловека, мало песен души его. А эти песни - самое интересное, именноони-то и являются вечными темами истинной поэзии". В стихах молодого рязанского поэта было много "песен души", душипрекрасной, глубоко народной, порой еще юношески наивной, но всегдасветлой и чистой. В них звучал голос родной земли. Отсюда их живой,многословный язык, их "голосистость". Ни тлен декадентской поэзии, нимутный поток верноподданнических виршей не успел еще коснуться талантаюного рязанца. "Первое впечатление совершенно пронзило слушателей - новизной,трогательностью, настоящей плотью поэтического чувства... - вспоминает В.С. Чернявский, вскоре после Блока услышавший стихи Есенина. - И менее, иболее впечатлительные чувствовали, что здесь - в этих чужих и близких, ноподлинных и кровных песнях - радостная надежда, настоящий русский поэт". Позднее, в 1916 году, один из рецензентов первой книги Есенина"Радуница" писал: "Усталый, пресыщенный горожанин, слушая их, приобщаетсяк забытому аромату полей, бодрому запаху черной, разрыхленной земли, кневедомой ему трудовой крестьянской жизни, и чем-то радостно новымначинает биться умудренное всякими исканиями и искусами вялое сердце". Все это будет сказано уже после Блока. Он первым открыл талант Есенина,первым услышал "песни души" рязанского поэта и "сразу признал" его. Аглавное - ввел в большую литературу. Во время первой встречи Блок сам, лично, отобрал для печати шестьстихотворений Есенина! По существу, это был небольшой цикл, первый в жизнирязанского поэта. Важным был еще один шаг, который предпринимает Блок,озабоченный дальнейшей судьбой Есенина. Понимая, как трудно напечататься встоличных журналах начинающему поэту, зная, что у Есенина в Петрограде нетни друзей, ни знакомых и ему, по существу, на первых порах негде дажеостановиться, Блок с отобранными стихами и своим кратким рекомендательнымписьмом направляет Есенина к поэту С. М. Городецкому и литератору М. П.Мурашеву. И того и другого Блок знал хорошо и был уверен, что онивнимательно отнесутся к Есенину. "Дорогой Михаил Павлович! - писал БлокМурашеву. - Направляю к Вам талантливого крестьянского поэта-самородка.Вам, как крестьянскому писателю, он будет ближе, и Вы лучше, чем кто-либо,поймете его. Ваш А. Блок". Внизу была приписка: "Отобрал 6 стихотворений инаправил с ними к С. М. (Городецкому. - Ю. П.). Посмотрите и сделайте все,что возможно. А. Б.". Как видим, и в этом письме Блок прежде всего подчеркивает одаренностьмолодого рязанского поэта. М. П. Мурашев постарался сделать для Есенина "все, что возможно". "...Впервый раз пришел ко мне Сергей Александрович Есенин, в синей поддевке, врусских сапогах, и подал записку А. А. Блока, - рассказывает в своихвоспоминаниях М. П. Мурашев. - Он казался таким юным, что я сразу стал кнему обращаться на "ты". Я спросил, обедал ли он и есть ли ему гденочевать? Он сказал, что еще не обедал... Сели за стол. Я расспрашивал продеревню, про учебу, а к концу обеда попросил его прочесть свои стихи. Есенин вынул из сверточка в газетной бумаге небольшие листочки и сталчитать. Вначале читал робко и сбивался, но потом разошелся. Проговорили долго. Время близилось к полуночи. Есенин заторопился. Яего удержал и оставил ночевать. Наутро я ему дал несколько записок вразные редакции и, прощаясь, предложил временно пожить у меня, пока неподыщет комнату". Первое время в Петрограде Есенину жилось нелегко. Не было денег, небыло своего жилья. Приходилось ночевать где придется. Временами Есенин жилу Мурашева. Здесь ему всегда были рады. С Мурашевым он мог посоветоватьсяпо своим литературным делам, зная, что получит искреннюю поддержку ипомощь. Позднее Есенин всегда с добрым чувством вспоминал об этом."Первому из первых друзей моих, города Питера, Мише Мурашеву. ЛюбящийСергей, 1920 г.", - такой автограф оставил Есенин на одном из сборниковсвоих стихов, подаренном им М. П. Мурашеву в Москве в 1920 году. "Первомуиз первых друзей..." Не многим Есенин смог бы так написать. Письмо Блока привело Есенина впервые и к поэту Городецкому. Онивстретились 11 марта 1915 года. "Есенин, - вспоминает Городецкий, - пришелко мне с запиской Блока. И я и Блок увлекались тогда деревней... Стихи онпринес завязанными в деревенский платок. С первых же строк мне было ясно,какая радость пришла в русскую поэзию. Начался какой-то праздник песни..." В тот же день Городецкий писал редактору "Ежемесячного журнала" В. С.Миролюбову: "Дорогой Виктор Сергеевич. Приласкайте молодой талант - СергеяАлександровича Есенина. В кармане у него рубль, а в душе богатство". Насборнике своих стихов "Четырнадцатый год", который он подарил Есенину,Городецкий написал: "Весеннему братику Сергею Есенину с любовью и веройлютой". Как видим, и Мурашев и Городецкий самым внимательным образом отнеслиськ просьбе Блока. Каждый из них сделал много доброго для Есенина, особеннов первые месяцы его пребывания в Петрограде. 9 марта 1915 года - день первой встречи с Блоком - стал для Есенинаедва ли не самым радостным и счастливым. Талант его признал первый поэтРоссии. Прощаясь, Блок подарил поэту книгу своих стихов. На ее титульномлисте он написал: "Сергею Александровичу Есенину на добрую память.Александр Блок. 9 марта 1915 г., Петроград". Есенин навсегда сохранил добрую память и чувство огромной благодарностик Александру Блоку. "Я очень люблю Блока", - не раз признавался Есенин друзьям. К нему"только сначала подойти трудно". Это не мешало ему позднее внутреннеспорить с Блоком, временами отходить от него, чтобы затем вновь вернутьсяк его стихам. "Последние книги, которые читал Есенин в своей жизни, -вспоминает С. А. Толстая-Есенина, - были два тома стихотворений Блока". * * * Через день после встречи с Городецким, 12 марта, поэт впервые побывал вредакции "Ежемесячного журнала". Он знакомится с редактором журналаВиктором Сергеевичем Миролюбовым, передает ему письмо Городецкого, читаетсвои стихи. Характерно, что первой рукописью, которую Есенин оставляет дляпубликации в "Ежемесячном журнале", была рукопись его "небольшой поэмы""Галки". Антивоенная направленность "Галок" помешала им в свое времяпоявиться в "Друге народов". Не смог напечатать "Галки" и "Ежемесячныйжурнал". Между тем их публикация имела для Есенина принципиальноезначение. Будучи в 1916 году в Вологде, он вновь пытается напечатать"Галки". И опять безрезультатно. Неопубликованная рукопись "Галок" вархиве поэта не сохранилась [*]. Тем не менее уже сам по себе факт, чтотакая поэма была написана Есениным, а также настойчивое стремлениемолодого поэта, несмотря на запрет московской цензуры, напечатать "Галки",говорят о многом. И прежде всего - об определенной гражданской позиции иочевидных антивоенных настроениях, с которыми молодой поэт появляется встолице. [* Будем надеяться, что рукопись "Галок" со временем будет обнаружена водном из московских или ленинградских архивов. И тогда об этой поэмеЕсенина станет известно не только из воспоминаний современников и книгирегистрации рукописей "Ежемесячного журнала", - мы сможем прочитать этупоэму.] Что же касается дальнейших отношений Есенина с "Ежемесячным журналом",то через некоторое время он вновь посетил его редакцию. 27 апреля 1915года поэт передал в журнал рукопись стихотворения "Девичник". Уже виюльской книжке журнала за 1915 год оно было опубликовано вместе с двумядругими, ныне широко известными стихотворениями - "Сыплет черемухаснегом..." и "Троица" ("Троицыно утро, утренний канон..."). В августовскойкнижке журнала печатаются стихотворения "Выткался на озере алый светзари..." и "Пастух" ("Я - пастух, мои палаты..."). Несколько ранее В. С.Миролюбов сообщил Есенину о публикации этих стихотворений и просил егоприслать новые стихи. "Дорогой Сергей Александрович! Прислали бы Вы намстихов. То, что можно было пустить, пустили... В августе идут "Выткался наозере..." и "Пастух". Судя по этому письму, первые выступления молодого поэта на страницах"Ежемесячного журнала" вызвали положительный отклик. В ответ на просьбуМиролюбова Есенин посылает в редакцию рукопись стихотворений "Белая свиткаи алый кушак..." и "Танюша" ("Хороша была Танюша, краше не было вселе..."). Вскоре он получает письмо из редакции "Ежемесячного журнала",отправленное ему в Константиново 16 сентября 1915 года: "Виктор Сергеевичизвещает Вас, что стихотворения Ваши "Танюша" и "Белая свитка..." можнобудет напечатать. Вашим сообщением о сказках и песнях старинных, -говорилось в письме далее, - Виктор Сергеевич заинтересовался и проситприслать их ему". В ноябре 1915 года стихотворение "Танюша" былонапечатано в "Ежемесячном журнале". Стихотворение "Белая свитка и алыйкушак..." появилось в одном из номеров журнала за шестнадцатый год. Кроменего, в 1916 году в "Ежемесячном журнале" были напечатаны стихотворения:"В том краю, где желтая крапива...", "За горами, за желтыми долами...","Запели тесаные дроги...", "Опять раскинулся узорно...", "День ушел,убавилась черта...", "Исус-младенец". Стихотворения "Нощь и поле, и крикпетухов..." и "Не от холода рябинушка дрожит..." появляются в "Ежемесячномжурнале" в 1917 году. Почти все стихотворения, опубликованные в "Ежемесячном журнале", Есенинвключает в свои первые книги: "Радуница" и "Голубень". Позднее оннеоднократно перепечатывает их в других изданиях. Наконец, почти все онивошли в первый том его Собрания сочинений. Вслед за "Ежемесячным журналом" к стихам Есенина проявляют интерес идругие столичные журналы. "Стихи у меня в Питере прошли успешно, - писалЕсенин 24 апреля 1915 года. - Из 60 принято 51. Взяли "Северные записки","Русская мысль", "Ежемесячный журнал" и другие". Этому успеху способствовали и авторитетное напутствие Блока, идружеская поддержка Городецкого и Мурашева. Однако главным "виновником"этого успеха был сам поэт, его могучий, народный талант. "Когда он пришелк Блоку, потом ко мне... - писал позднее Городецкий, - он и нас такжеушиб, также огорошил своим талантом и своим необычайным богатством,которое он нес в своем голосе". Среди "других" журналов, "взявших" стихи Есенина, был "Новый журнал длявсех". Уже в апреле этот журнал печатает стихотворение Есенина "Кручина"("Зашумели над затонами тростники...") с авторским посвящением поэтуСергею Городецкому [*]. В майской книжке этого же журнала был помещенотрывок из есенинской "Руси". Полностью "Русь" публикуют "Северныезаписки". Издатель этого журнала С. И. Чацкина писала 18 июля 1915 годаЕсенину: "Дорогой Сергей Александрович, очень мы обрадовались Вашемуписьму и тому, что Вы нам рассказ пишете. Ваша "Русь" печатается виюльской книжке и на днях появится. Тогда пришлем Вам и книжку, и денег...Надеюсь, что привезете нам песен и сказок. Я часто вспоминаю Ваши песни"."Русь" была встречена в литературных кругах с особым интересом. Оченьскоро эта "маленькая поэма" Есенина стала широко известна. Газета"Биржевые ведомости" 21 октября 1915 года сообщила о программе "вечеранародной поэзии", проводимого литературно-художественной группой "Краса"25 октября в зале Тенишевского училища и указывала, что на этом вечере"впервые выступит молодой поэт, крестьянин Рязанской губернии СергейЕсенин, так удачно дебютировавший нынешней весной во многих журналах. С.Есенин прочтет известную поэму свою "Русь" (подчеркнуто мной. - Ю. П.) ицикл стихов "Маковые поблеки". [* Несколько ранее Есенин напечатал это стихотворение в московскомжурнале "Млечный путь" N 2 за 1915 год. Включил он его в "Радуницу", апозднее - в другие издания, в Собрания сочинений.] В "Северных записках" Есенин выступил впервые и как прозаик. Еще всентябре 1915 года издатель журнала Чацкина, узнав, что Есенин работаетнад повестью, просит передать ему (поэт в это время находился вКонстантинове), чтобы он "прислал им в "Сев. зап." всю прозу, сколько...есть и поскорее". В феврале - мае 1916 года повесть Есенина "Яр" была уженапечатана в "Северных записках". В шестнадцатом году в этом журналеЕсенин опубликовал стихотворения "Корова" ("Дряхлая, выпали зубы..."), "Затемной прядью перелесец..." и "Устал я жить в родном краю...". В апреле1915 года в журнале "Голос жизни" стихам Есенина была отведена целаяполоса. На ней были помещены: "Темна ноченька, не спится...", "Под венкомлесной ромашки...", "В хате" ("Пахнет рыхлыми драченами...") и "По дорогеидут богомолки...". Еще до публикации в "Голосе жизни", в конце марта, Есенин встречается средактором журнала "Русская мысль" Струве, который, по словам поэта,"принял его стихи в свой толстый и важный журнал". Несколько позднеестихотворения "Инок" ("Пойду в скуфье смиренным иноком..."), "Калики","Вечер" ("На лазоревые ткани...") появляются на страницах "Русской мысли".Одновременно в журнале "Огонек" Есенин печатает стихотворение "Рекруты"("По селу тропинкой кривенькой..."). Вместе с "Каликами", "Иноком" и"Вечером" оно затем было включено поэтом в его первую книгу "Радуница". Вначале мая пятнадцатого года появляется сообщение о подготовке ее кпечати. 4 июля 1915 года Городецкий просит Есенина, находящегося в этовремя в Константинове: "Пришли мне книжку свою теперь же, хоть как онаесть". В этом же письме к Есенину он рассказывает: "Был здесь Бальмонт.Показывал ему твои портреты и стихи, где нищий дает богу хлеб, -понравились чрезвычайно..." Вскоре, в другом письме, он вновь с радостьюсообщает молодому поэту: "Был я в Москве. Молва о тебе идет всюду, всетебе рады..." Не позднее сентября 1915 года владелец книгоиздательства "Прометей" Н.Н. Михайлов направляет Есенину письмо-предложение: "Не будете ли Вылюбезны дать нам оттиски Ваших произведений или в крайнем случае указать,где они печатались. Хотелось бы для дальнейших сборников иметь Ваши вещи,а может быть, нужно было бы издать отдельной (целой) книгой". Как все изменилось в судьбе Есенина за поразительно короткий отрезоквремени! Давно ли Блоку читал стихи деревенский паренек, которого никто незнал в столице. Теперь, через несколько месяцев, известный издательпредлагает ему свои услуги, в печати объявлено о выходе его первой книги,редакторы столичных журналов охотно печатают его новые стихи. В канун нового, 1916 года газета "Биржевые ведомости" назвала читателямимена литераторов, чьи выступления предполагались на ее страницах вбудущем году. Рядом с Александром Блоком, среди известных писательскихимен, стояло имя Сергея Есенина. В самом начале 1916 года вышла перваякнига Есенина - "Радуница". Надо ли говорить, сколь счастлив был в те днидвадцатилетний поэт. "Получив авторский экземпляр, - рассказывает один изсовременников Есенина, - Сергей прибежал ко мне радостный, уселся в креслои принялся перелистывать, точно пестуя свое первое детище. Потом, как быразглядев недостатки своего первенца, проговорил: "Некоторые стихотворенияне следовало бы помещать". В дальнейшем, подготавливая к печати второеиздание "Радуницы", поэт исключает из состава сборника почти половинустихотворений (шестнадцать!!), которые были в свое время помещены иопубликованы им в первом издании. Это очень характерно для Есенина. Приэтом заметим, что предельно взыскательное отношение к публикации своихпроизведений Есенин сохранил на всю жизнь. Когда в двадцать пятом годупоэт готовит к изданию Собрание сочинений, то из пятнадцати тысяч строк,написанных им, отбирает "самое лучшее" - десять тысяч строк и лишь ихвключает в Собрание. Но вернемся к первой книге поэта. Внешне она выглядит подчеркнутоскромно и просто. Переплет из обыкновенного серого картона. Типографскимшрифтом тиснуто довольно крупно красной краской - РАДУНИЦА. Это названиесборника. В художественном оформлении обложки, титульного листа - ничегопоэтического. Лишь необычное звонкое название задерживает внимание:Радуница... Радуга... Радужный... Радость. Без нажима слово "Радуница"навсегда западет в память. Есенин каждому новому сборнику стихов, каждойвновь задуманной книге находил броские, эмоционально выразительные, точныепо мысли названия: "Голубень", "Заренка", "Преображенье", "Руссеянь","Трерядница", "Ржаные кони", "Страна советская", "Березовый ситец","Персидские мотивы". Что же касается "Радуницы", то ее истинная красота и художественностьбыли заключены в самих стихах - "свежих, чистых, голосистых". Перелистаем ее пожелтевшие от времени страницы. Знакомые звонкие стихи:"Край любимый! Сердцу снятся...", "Матушка в Купальницу по лесуходила...", "Выткался на озере алый свет зари...", "Заиграй, сыграй,тальяночка, малиновы меха...", "Гой ты, Русь, моя родная...", "Дымомполоводье...", "В хате", "Дед", "Сыплет черемуха снегом...". "Поэзия разлита всюду. Умей только ощущать ее. А сколько поэзии в самомкрестьянском труде! Можно залюбоваться на старого деда, когда он чиститвытоптанный ток; и - "как в жамковой слюде, и играет зайчик солнца врыжеватой бороде". Можно позавидовать пастуху, чьи хоромы - "в мягкойзелени поля...". Когда нам говорили о поэзии крестьянского труда писатели-народники,например Н. Н. Златовратский, и даже когда сам Кольцов воспевал урожай илипокос, мы не могли не подозревать идеализации. Но в Есенине говоритнепосредственное чувство крестьянина, природа и деревня обогатили его языкдивными красками... Для Есенина нет ничего дороже родины" - так высоко ипроницательно отозвался в те дни о "Радунице" тонкий ценитель и знатокрусской поэзии профессор Сакулин. "Радуница" переиздавалась в восемнадцатом и двадцать первом годах. Трииздания первого сборника стихов!.. * * * В жизни истинного поэта рано или поздно наступают дни, когда талант егощедро открывается людям, а сам он для всех неожиданно радостно, поройвызывающе дерзко входит в литературу. Проходит время, и творчество егостановится неотъемлемой, драгоценной частью национальной культуры. Такбыло когда-то с Пушкиным, талант которого открыл Державин; с Пушкиным, чеймужественный, вольнолюбивый голос услышали декабристы, а затем - всяРоссия. Так было позднее с Лермонтовым. Стихотворение "На смерть Поэта"сделало имя его известным всей России. Затем Некрасов своимвзволнованно-гневным "Разговором у парадного подъезда" заставилсодрогнуться от стыда всю честную, думающую Россию. Так было с Блоком,когда вслед за "Стихами о Прекрасной Даме" зазвучали его "Вольные мысли",а затем трагические строки "Возмездия". Так было с Маяковским, поэтомэпохи Октября, призванным и мобилизованным революцией. Так было сЕсениным... С годами его стихи, проникнутые великой любовью к Земле иЧеловеку, все больше и больше волнуют людские сердца. Растет и ширитсяслава поэта и все зримее встает перед каждым новым поколением егопрекрасный образ... * III. ОБРАЗ ПОЭТА * ЕСЕНИН, КАКИМ ОН БЫЛ Каждый раз, с волнением вглядываясь в строки неизвестного письмаЕсенина, я думаю о примечательной судьбе эпистолярного наследства поэта. В самом деле, долгое время мы мало что знали о письмах Есенина; такмало, что порой казалось, их не было совсем. Письма не печатали. О них почти не говорили. И вдруг - одна, вторая,третья публикации есенинских писем... Какой живой интерес вызвали они учитателей! Было это лет пятнадцать назад. Сколько нового тогда узналчитатель из писем о жизни поэта! Как и в стихах, в письмах не было ниодной фальшивой ноты. Поражала предельная искренность. Сердце, душаЕсенина в них были как на ладони. Вспомним письма молодого поэта к другу юности Панфилову. Как много открыли когда-то мне эти письма! Пожалуй, даже больше, чеминые из ранних стихов поэта. Тогда, в 1955 году, я готовил их к публикациив альманахе "Литературная Рязань". После этих писем многим пришлось по-иному взглянуть на юность Есенина. А заграничные письма поэта. Какая в них любовь к России, какая верностьРодине! Как далеко видел Есенин! Перечитайте эти письма. Поэта потрясла на Западе сатанинская власть доллара и бездушное царствомещанства. "Пусть мы нищие, - писал он из Европы, - пусть у нас голод,холод... зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью варенду под смердяковщину". Теперь опубликовано более ста писем Есенина. Все они вошли в пятый томего Собрания сочинений. Бывает так: тома с письмами иного писателя расходятся далеко не сразу,их даже печатают меньшим тиражом. Пятый том Есенина был выпущен полумиллионным тиражом. Купить его почтиневозможно. Он давно стал библиографической редкостью. Все ли письма Есенина известны? Нет! Далеко не все. Поискипродолжаются. О некоторых письмах можно сказать, когда они примерно былинаписаны и кому адресованы. Неизвестно пока лишь одно: где они находятся. Каждая такая есенинская находка имеет свою историю. Почти за каждой -разные судьбы людей. Адресаты - современники поэта. Воспоминания их как быраздвигают рамки событий, о которых речь идет в письмах Есенина. Об одной из таких памятных для меня историй и хотелось рассказать. В то время я собирал материалы о работе молодого поэта в типографииСытина. Однажды в редакции многотиражки "Правда полиграфиста" узнаю, что вкорректорской Первой образцовой типографии (бывшей Сытина) долгие годыработал корректор, который знал Есенина. Фамилия его Ливкин. Недавно онушел на пенсию. Товарищи из редакции сообщили его адрес. Прямо из редакциия отправился к Ливкину. Мог ли я в ту минуту предполагать, что именно здесь найду одно изинтереснейших ранних писем Есенина! - Ливкин Николай Николаевич, - протягивает мне руку, здороваясь,высокий седой, немного сутуловатый человек с очень доброй, располагающейулыбкой и такими же добрыми, грустными глазами. Во всем его облике былаудивительная простота и естественность. Разговаривать с ним было легко иприятно. Оказалось, что вместе с Есениным у Сытина он не работал. Но встречатьсявстречался. И вот при каких обстоятельствах. В Москве в 1914 году сталвыходить литературный журнал "Млечный путь". Издавал его на свои скромныесбережения Алексей Михайлович Чернышев. Он охотно печатал в журналепоэтическую молодежь. Во втором номере "Млечного пути" за 1915 год Ливкин, тогда студентМосковского университета, опубликовал три своих стихотворения. В этом женомере со стихотворением "Кручина" выступил Есенин. А вскоре онивстретились на одной из литературных "суббот" в редакции "Млечного пути". - В этот вечер, - вспоминает Ливкин, - меня познакомили с оченьсимпатичным застенчивым пареньком в синей косоворотке. Это был СергейЕсенин. Я впервые услышал его стихи: Выткался на озере алый свет зари. На бору со звонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло, Только мне но плачется - па душе светло. В комнате смолкли все разговоры. Звучал лишь взволнованный,неповторимый голос Есенина. Он кончил читать. Все молчали. Не могуобъяснить, как тогда это у меня получилось, но, знаете, я не выдержал этойтишины и воскликнул: "Это будет большой, настоящий поэт. Больше всех нас,здесь присутствующих!" Я заметил, что в ту пору стихотворение "Выткался на озере алый светзари..." покоряло самых взыскательных слушателей. Так, будучи у известногознатока русской словесности профессора П. Н. Сакулина, Есенин по егопросьбе дважды читал это стихотворение. А Сакулин знал толк в поэзии! Надосказать, что и сам поэт первое время был в какой-то мере"загипнотизирован" этим стихотворением. Он повторял его много раз. Николай Николаевич рассказывает о других молодых "млечнопутцах", скоторыми встречался Есенин. Мы рассматриваем тоненькие журнальныететрадочки. Это номера "Млечного пути" за пятнадцатый, шестнадцатый годы.Они - кусочек истории. Потускнели от времени журнальные обложки, пожелтелистраницы. Читаю отдельные стихи, просматриваю рассказы. Известные изабытые авторские имена: Ф. Шкулев и Юрий Зубовский, А. С. Новиков-Прибойи П. Терский, Игорь Северянин и Иван Коробов, Спиридон Дрожжин и СергейБуданцев. Вот номер "Млечного пути", где впервые было напечатано стихотворениеЕсенина "Выткался на озере алый свет зари...". Вглядываюсь в знакомыестроки. - Да, - замечает Николай Николаевич, - стихов в этом номере напечатанобыло, как видите, порядочно, а кто помнит их в наши дни, кроме одного -есенинского! После первого знакомства Ливкин еще несколько раз виделся с Есениным. - Памятен мне один разговор, - рассказывает он. - Было это передотъездом Есенина в Петроград. Поздно вечером мы шли втроем: я, поэтНиколай Колоколов и Есенин - после очередной "субботы". Он возбужденноговорил: "Нет! Здесь, в Москве, ничего не добьешься. Надо ехать вПетроград. Ну что! Все письма со стихами возвращают. Ничего не печатают.Нет, надо ехать самому... Под лежачий камень вода не течет"... Мы шли изСадовников, - продолжает Ливкин, - где помещалась редакция "Млечногопути". Вышли на Пятницкую. Остановились у типографии Сытина, где Есенинодно время работал помощником корректора. Говорил один Сергей: "Поеду вПетроград, пойду к Блоку. Он меня поймет". Наконец мы расстались. А наследующий день он уехал. Как же дальше сложились отношения Ливкина с Есениным? Были ли у них ещевстречи, переписывались ли они? Спрашиваю у Николая Николаевича. Онпочему-то медлит с ответом, словно что-то решает для себя. А потомговорит, что, к сожалению, он сделал тогда, по молодости, один довольнонеобдуманный шаг, поставив им Есенина в несколько затруднительноеположение. Правда, через некоторое время все обошлось и выяснилось. Болеетого, Есенин прислал Ливкину дружеское, откровенное письмо. Надо ли говорить, как хотелось мне после всего, что я услышал, увидетьэто письмо, подержать его в руках, почитать. Но радость была преждевременной. Есенинского письма у Ливкина неоказалось. Еще до Великой Отечественной войны он, уступая настойчивымпросьбам своего близкого друга, собирающего писательские автографы,передал ему письмо Есенина. Я был готов хоть сейчас вместе с нимотправиться к его другу. Но оказалось... что тот умер вскоре после войны.Видя мое огорчение, Николай Николаевич поспешил меня успокоить, сказав,что автограф, по всей видимости, должна была сохранить вдова друга. Яспросил, нельзя ли нам поехать к этой женщине. Ливкин ответил, что онадолгое время болела и, возможно, еще находится в больнице. Он пообещал мнев ближайшее время повидать ее и разузнать о судьбе есенинского письма. Уходил я от Николая Николаевича поздно вечером. Прошло недели две, и я получил от Ливкина открытку. Он просил меняприехать к нему. И вот я держу в руках автограф Есенина. Небольшие четыре страничкиисписаны убористым почерком. Вверху на листе дата "12 августа 16 г.". "Сегодня, - писал Есенин Ливкину, - я получил ваше письмо, которое выписали уже больше месяца тому назад. Это вышло только оттого, что я уже нев поезде, а в Царском Селе при постройке Федоровского собора. Мне даже смешным стало казаться, Ливкин, что между нами, два разавидевшими друг друга, вдруг вышло какое-то недоразумение, которое почтицелый год не успокаивает некоторых. В сущности-то ничего нет. Но зато естьосадок какой-то мальчишеской лжи, которая говорит, что вот-де Есенинпопомнит Ливкину, от которой мне неприятно. Я только обиделся, не выяснив себе ничего, на вас за то, что вы меня исебя, но больше меня, поставили в неловкое положение. Я знал, чтоперепечатка стихов немного нечестность, но в то время я голодал, как,может быть, никогда, мне приходилось питаться на 3 - 2 коп. Тогда, когдавдруг около меня поднялся шум, когда Мережковские, Гиппиусы и Философовоткрыли мне свое чистилище и начали трубить обо мне, разве я, ночующий вночлежке по вокзалам, не мог не перепечатать стихи уже употребленные? Ябыл горд в своем скитании, то, что мне предлагали, отпихивал. Я имел правопросто взять любого из них за горло и взять просто, сколько мне нужно, изих кошельков. Но я презирал их: и с деньгами и со всем, что в них есть, исчитал поганым прикоснуться до них. Поэтому решил перепечатать простостихи старые, которые для них все равно были неизвестны. Это было в ихглазах, или могло быть, тоже некоторым воровством, но в моих ничуть. Икогда вы написали письмо со стихами в н. ж. д. (речь идет о "Новом журналедля всех". - Ю. П.), вы, так сказать, задели струну, которая звучалакорябающе. Теперь я узнал и постарался узнать, что в вас было не отпинкертоновщины все это, а по незнанию. Сейчас, уже утвердившись во многоми многое осветив с другой стороны, что прежде казалось неясным, я судовольствием протягиваю вам руку примирения перед тем, чего между нами небыло, а только казалось. И вообще между нами ничего не было бы, если бы мыпоговорили лично. Не будем говорить о том мальчике, у которого понятие о литературе, какоб уличной драке. "Вот стану на углу и не пропущу, куда тебе нужно". Еслион усвоил себе термин ее, сейчас существующий: "Сегодня ты, а завтра я",то в мозгу своем все-таки не перелицевал его. То, что когда-то казалосьдругим, что я увлекаюсь им, как поэтом, было смешно для меня иногда, ноиногда принимал и это, потому что во мне к нему было некоторое увлечение,которое, чтоб скрыть иногда от других, я заставлял себя дурачиться,говорить не то, что думаю, и чтоб сильней оттолкнуть подозрение на себя,выходил на кулачки с Овагемовым. Парнем разухабистым хотел казаться.Вообще между нами ничего не было, говорю вам теперь я, кроме опутывающихсплетен. А сплетен и здесь хоть отбавляй, и притом они незначительны. Ну, разве я могу в чем-нибудь помешать вам как поэту? Да я просто дрянькакая-то после этого был бы, которая не литературу любит, а потрохавыворачивает. Это мне было еще больней, когда я узнал, что обо мне такмогут думать. Но, а в общем-то, ведь все это выеденного яйца не стоит. Сергей Есенин". Несколько раз перечитываю с волнением есенинское письмо. По фактам,которые в нем приводятся, это бесспорно одно из интереснейших писемЕсенина, относящихся к петроградскому периоду его жизни. То, что до этогоможно было предполагать по другим материалам, то, о чем было известно порассказам современников, теперь мы узнавали от самого поэта. Многое открывает это письмо в характере Есенина, его взглядах написательский труд, литературу. Из письма хорошо видно, как нелегко жилосьЕсенину поначалу в Петрограде. И еще одно очень важное обстоятельство. Известно, что вокруг имениЕсенина вскоре после появления его в Петрограде был поднят сенсационныйшум. Вспомним хотя бы статью о Есенине Зинаиды Гиппиус, озаглавленную"Земля и камень". Чувствовал, понимал ли тогда молодой поэт всю фальшь этих восторженных"ахов" и "охов", подноготную писаний и публичных высказываний о нем,наконец, барски-снисходительный тон в декадентских салонах по отношению кнему? Да, чувствовал. Это отмечали в своих воспоминаниях те, ктовстречался с молодым поэтом в Петрограде. Об этом мы можем судить и поболее поздним высказываниям Есенина. Теперь из письма видно, с какимглубоким презрением уже тогда относился поэт ко всем этим гиппиус иМережковским. Чтобы выяснить поподробнее некоторые моменты, о которых в письме идетречь, я поинтересовался, о какой "перепечатке стихов" упоминает Есенин ичто поставило его в "неловкое положение". Ливкин рассказал мне, чтооднажды - при каких обстоятельствах, он уже не помнит - в его рукахоказался "Новый журнал для всех", издаваемый в Петрограде, где былонапечатано стихотворение Есенина "Кручина", до этого опубликованное в"Млечном пути". Как Ливкин заметил, он относился к "Новому журналу для всех"по-особенному ревностно. Уже печатаясь в московских и петроградскихжурналах, он несколько раз посылал свои стихи в "Новый журнал для всех".Но они возвращались к нему обратно. И вот, когда он увидел в этом журналестихи Есенина, да еще до этого напечатанные в "Млечном пути", он,погорячившись, толком ни о чем не подумав, заклеил в конверт несколькосвоих и чужих стихотворений, ранее опубликованных в "Млечном пути", ипослал их в редакцию "Нового журнала для всех". При этом, - рассказываетНиколаи Николаевич, - я написал, что это, очевидно, не помешает вторичноопубликовать эти стихи в "Новом журнале для всех", так как напечатанные внем недавно стихи Есенина тоже были первоначально опубликованы в "Млечномпути". К сожалению, в тот момент я думал только о том, чтобы мои стихипопали наконец в дорогой моему сердцу журнал. И совсем упустил из виду,что мое письмо ставило Есенина в неудобное положение перед редакцией"Нового журнала для всех". Известно, что вторично печатать в журнале ужоопубликованные стихи всегда считалось неэтичным. Это и послужило поводом кнашей "ссоре" с Есениным. Спустя некоторое время, как я вам говорил, всеобошлось. По совету редактора "Млечного пути" А. М. Чернышева я написалписьмо Есенину с извинениями и объяснениями и получил ответ, который выуже знаете. Но должен вам сказать откровенно, что я никогда не мог простить себесвоего необдуманного, мальчишеского поступка. Что же касается моей мечты о "Новом журнале для всех", то я так и непопал на его страницы. Вот и вся история есенинского неизвестного письма. Нет! Письма Есенинане пропадают бесследно. Не я, так кто-нибудь другой встретился бы сЛивкиным, а если не с ним, то с вдовой его друга, которая бережно хранилаписьмо Есенина все эти годы... "ЭТО МЫ С ТОБОЙ" Как-то во время беседы со мной сестра Есенина, Екатерина Александровна,заметила: - Было бы хорошо вам разыскать Мурашева. Много добрых дел сделал он дляСергея. До войны он жил на Арбате. Я знал о Мурашеве по его воспоминаниям о Есенине, напечатанным еще в1926 году. Позднее имя этого петроградского литератора в журналахпочему-то не появлялось. Через несколько дней после нашего разговора, часов в десять утра, вмоей квартире раздался неожиданный телефонный звонок. - Простите, вас беспокоит Мурашев. Бывает же так! Вы ищете встречи с человеком, пытаетесь разузнать, гдеон, и вдруг этот человек сам, неожиданно для вас, дает о себе знать. А Михаил Павлович продолжал: - Я прочитал ваши работы о Есенине и решил вас разыскать. Условились о встрече. Оказалось, что мы почти соседи. На другой день я был у Михаила Павловича в его старой московскойквартире. Радушный хозяин показал мне книги с автографами поэта, рукописиего стихов, письма, фотографии. ПЕРВАЯ АВТОБИОГРАФИЯ Вскоре после издания первой книги Есенина "Радуница" и появленияотзывов о ней в печати Михаил Павлович Мурашев получил письмо отпрофессора С. А. Венгерова, составителя "Критикобиографического словарярусских писателей и ученых". "Зная, что Есенин часто бывает у меня, -рассказывал М. П. Мурашев, - Семен Афанасьевич просил передать молодомупоэту, чтобы он прислал ему краткую автобиографию. Я сообщил Есенину. Онначал писать ее у меня на квартире". В бумагах М. П. Мурашева сохранился лист с набросками Есенинаавтобиографической заметки для словаря. "Родился в 1895 г. 21 сентября", - начал Есенин, а затем с новойстроки: "...Крестьянин села Константинова Кузьминской волости Рязанскогоуезда и губ. Родился в 1895 году 21 сентября, - подчеркнув своекрестьянское первородство. - Окончил учительскую школу. Учительствовать непришлось..." На этом же листе - еще одно начало автобиографии: "Есенин Сергей Александрович, сын крестьянина Рязанской губернии иуезда, села Константинова, Кузьминской волости. Родился в 1895 г. 21сентября..." Далее поэт рассказывал о себе: "...Образование получил в учительской школе и два года слушал лекции вУниверситете Шанявского. Стихи начал писать с 8 лет. Печататься начал 18лет. Книга вышла через год, как появились стихи, под названием "Радуница"изд. Аверьянова 1916 года". ЧУДЕСНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ БЛОКА Как видим, в этой краткой автобиографической заметке Есенин еще неговорит о своем первом приходе к Блоку, не упоминает имен поэтов СергеяГородецкого, Николая Клюева. Все это будет позднее. Сейчас они были здесь,рядом, в Петрограде. Он встречался с ними, выступал вместе на литературныхвечерах, печатался в одних и тех же журналах. Более других онприслушивался к советам Блока. По праву старшего Блок предостерегал Есенина от опрометчивых шагов,подчеркивая при этом, что "за каждый шаг свой рано или поздно придетсядать ответ...". М. П. Мурашев был свидетелем ряда встреч двух поэтов. Бывали они и вего доме. Рассказывая об этом, он достал с полки старинный альбом. Раскрывего на одной из страниц, я увидел автограф есенинского стихотворения"Слушай, поганое сердце...", написанного поэтом 3 июля 1916 года, а надругой - ответ Блока на это стихотворение Есенина - отрывок из его поэмы"Возмездие", строки которой на этот раз были обращены как бынепосредственно к молодому поэту: Твой взгляд - да будет тверд и ясен. Сотри случайные черты - И ты увидишь: мир прекрасен. Затем Михаил Павлович показал мне небольшое письмо-записку Есенинаконца 1916 года: "Миша! Сей день поневоле у Давыдова, артиста, т. к. звонил тебе, ноглупая ваша Днека (так Есенин звал домработницу Мурашевых Дуняшу. - Ю. П.)говорит, что я не говорил ей своей фамилии. Пробери ее. Твой Сергей..." Записку Есенин положил на письменный стол Мурашева и собрался уходить,но задержался. Внимание его привлекли рукописи, которые он заметил настоле. Они были предназначены для альманаха "Творчество", который в товремя готовил к печати М. П. Мурашев. Среди других здесь был автографнового стихотворения Блока. Есенин прочитал его. Оно ему оченьпонравилось. Взяв свою записку, он внизу написал: "Ой, ой, какое чудесное стихотворение Блока. Знаешь, оно как бы светит мне". ЗАБОТА О ДРУЗЬЯХ Едва встав на ноги, Есенин сам стремился оказать помощь своим новымдрузьям - молодым питерским литераторам. "Есенин, - замечает по этомуповоду М. П. Мурашев, - не только читал мне свои новые стихи (некоторые изних были написаны им у меня), но и приносил ко мне рукописи своихтоварищей с просьбой где-либо их пристроить. Это не всегда удавалось. Несмог я, в частности, тогда быстро "продвинуть" в один из журналов ирукопись Чернявского, что, как видно из письма, очень огорчило Есенина".Вот текст этого письма: "Дорогой Миша! Заглядывал к тебе Есенин и скорбно повернул обратно. Дело в том, чтоЧернявскому очень нужна его рукопись. У него умер в семье старший брат.Сейчас ему нужны деньги, и он хочет статью эту напечатать. Сергей. Скоро зайду". "РАДУНИЦА" И "СТРАДА" Веселый, шумный прибежал Сергей Есенин в это февральское утро кМурашеву. Не терпелось побыстрее показать другу свое первое детище -сборник стихов "Радуница". Давно ли заключил соглашение с издателем М. В.Аверьяновым, в котором говорилось: "1915 года, ноября 16 дня продалМихаилу Васильевичу Аверьянову в полную собственность право первых изданийв количестве трех тысяч экземпляров моей книги стихов "Радуница" на суммусто двадцать пять рублей..." И вот уж в руках только что отпечатанныеавторские экземпляры своей книги. На "Радунице", подаренной в тот день М.П. Мурашеву, он написал: "Другу славных дел о Руси, "Страде великой", Михаилу Павловичу Мурашевуна добрую память. Сергей Есенин. 4 февраля 1916 г. Петроград". - И книга и надпись эта мне многое напоминают, - заметил МихаилПавлович. Вместе с С. М. Городецким и Г. В. Клочковым М. П. Мурашев былучредителем литературно-художественного общества "Страда", в созданиикоторого живое участие принимал Есенин. 17 октября 1915 года у С. М. Городецкого состоялось учредительноесобрание членов общества. Есенин был на этом собрании. Первоначально планыбыли большие. В уставе "Страды" говорилось: "Общество имеет цельювсестороннее содействие развитию и процветанию народной литературы ираспространение ее художественных образцов... Для достижения означеннойцели общество имеет право... издавать книги, журналы, газеты, народныекартины, устраивать публичные собрания, лекции, концерты, спектакли..." - Есенин, - вспоминает М. П. Мурашев, - развивал идею созданиякрестьянского журнала, хотел вести отдел "Деревня", чтобы познакомитьчитателя с тем, как она живет, чем болеет. "Я бы стал писать статьи, - говорил Есенин, - и такие статьи, что всемчертям было бы тошно!" Журнал организовать нам не удалось, но сборник собрали скоро. Сергейпоместил в нем стихотворение "Теплый вечер", которое только что привез издеревни... Было проведено несколько литературных вечеров "Страды", Один из нихпосвятили творчеству Есенина и Клюева. Сохранилось печатное извещение обэтом вечере. В нем говорилось: "Совет литературно-художественного общества "Страда" приглашает Вас назакрытый вечер, посвященный произведениям народных поэтов Н. А. Клюева иС. А. Есенина, имеющий быть в четверг 10 декабря 1915 года в 8 час.вечера, в помещении о-ва "Страда", Серпуховская, 10 (Зал Т-ва Гражданск.инженеров)". Далее приводилась программа вечера: "1. Слово "Страды" о народных поэтах Н. А. Клюеве и С. А. Есенинепрочтет И. И. Ясинский. 2. Н. А. Клюев } 3. С. А. Есенин } прочтут свои стихи. 4. "Русские песни" исполнит хор гусляров под управлением Н. Н.Голосова. 5. Л. А. Арсеньева } артисты Малого театра прочтут 6. В. В. Игнатов } стихотворения Н. Клюева и 7. В. К. Устругова } С. Есенина. Русские сказки и стихотворения Н. А. Клюева". По существу, это был первый творческий вечер Сергея Есенина. В ту поруему было двадцать лет! К сожалению, задуманное издание книг, газет, широкое проведениепубличных лекций, концертов осуществить не удалось. Сказались материальныеи иные затруднения. Вскоре "Страды" не стало. Но те беседы, горячие споры,которые вспыхивали в "Страде", оставили добрый след в душе молодого поэта. "ЗАВТРА ПРИЗЫВАЮСЬ..." Впервые Сергей Есенин призывался в армию у себя на родине, в Рязани,летом 1915 года. Тогда он получил временную отсрочку. "От военной службыменя до осени освободили. По глазам оставили. Сперва было совсем взяли", -сообщал он в письме из Константинова в Петроград В. С. Чернявскому. Послеотсрочки Есенин призывался в Петрограде. В воспоминаниях, написанных в1926 году, М. П. Мурашев рассказывает, какое участие принял он в это времяв судьбе поэта. Значительно позднее в своем архиве Михаил Павлович обнаружил автографписьма Есенина, в котором поэт писал: "Дорогой Миша. Заходил и не застал тебя. Завтра призываюсь. Сергей". - Было это 17 марта 1916 года. Я хорошо помню. Это точная дата, -подчеркивал М. П. Мурашев. В подтверждение своих слов он показал мнедругой автограф Есенина. Он был под портретом поэта, который Есенинподарил, уходя в армию, М. П. Мурашеву. - Перед уходом в армию, -вспоминает Михаил Павлович, - Сергей принес мне на сохранение своирукописи, а черновые наброски на моих бланках передал мне со словами: "Возьми эти наброски, они творились за твоим столом, пусть у тебя иостаются..." После обеда, когда перешли в кабинет, он прочел несколько новыхстихотворений и в заключение преподнес мне свой портрет, написав на нем: "Дорогой дружище Миша, Ты, как вихрь, а я, как замять: Сбереги под тихой крышей Обо мне любовь и память. Сергей Есенин. 1916 г., 15 марта". КОРЗИНКА С РУКОПИСЯМИ Когда Есенин служил санитаром в одном из царскосельских лазаретов, М.П. Мурашев бывал у него не один раз. Радостно встречал его Есенин в своеймаленькой комнатке, где он жил вместе с тремя солдатами-санитарами. Когда же он сам попадал в Петроград, то старался заглянуть к Мурашеву иесли не заставал его, то оставлял короткие письма или записки. Вот один изтаких есенинских автографов: "Дорогой Миша! Ау! Еду в Крым (с поездом). В мае ворочусь. Живи, чтобы всем чертям былотошно, и поминай меня. Что-нибудь для тебя покопаю там. Поезд сегодняуходит в 6 ч. Сережа". - В этом небольшом своем послании ко мне, - рассказывал М. П. Мурашев,- Есенин сообщал о своей первой поездке санитаром с полевым царскосельскимвоенно-санитарным поездом. Иногда Есенин обращался с просьбами к М. П. Мурашеву через своихтоварищей-солдат. В сентябре 1916 года он прислал Михаилу Мурашеву письмо,просил забрать у Клюева его корзинку с личными вещами и рукописями. "Друг Мишель, выручи, пожалуйста, из беды. В Петроград меня ни за что,по-видимому, не пустят, а корзинку мне так хочется к тебе пристроить,прямо-таки слов нет. Поезжай или сходи к Клюевым и скажи, что так, мол, итак, его не пускают и не пустят, поэтому она ему нужна (сиречь корзинката). Ключ я оставил или в замке, или у них на окне. Свободен будешь, заедьна минутку, уж мы давно, кажись, не виделись и не мешало бы поговорить, апоговорить есть кой о чем... Кланяется твоим портретам, которые я таклюблю, граммофону и музыкальным моментам Друг твой Мандолина и если хочешь, пожалуй, он и Сергей Есенин". - В кабинете у меня были портреты Блока, Куприна с их автографами идругие. Им-то и кланялся Есенин, - заметил М. П. Мурашев. - А граммофон? - поинтересовался я. - Я был не очень большой поклонник граммофона, но Есенин говорил, чтоиногда на концерт не попадешь, а музыку послушать хочется. Тогда по егопредложению мы пошли и купили граммофон и пластинки. Есенин очень любилслушать "Музыкальный момент" Шуберта. "ЭТО МЫ С ТОБОЙ" В те памятные дни 1956 года я стал часто бывать у Михаила ПавловичаМурашева. Он передал мне фотокопии рукописей Есенина, подарил фотографии,на одной он снят вместе с поэтом. Каждый раз я узнавал от него что-либоновое, все больше убеждаясь, какой это был большой и настоящий другЕсенина. В одну из наших последних встреч, когда Михаил Павлович был уже тяжелоболен, он показал мне рисунок - у обрыва две березки: одна побольше,другая поменьше; стоят они тихо, о чем-то задумавшись. Вверху крупно: "Этомы с тобой", а ниже: "С. Е". За несколько дней до отъезда в Ленинград в декабре 1925 года СергейЕсенин зашел к Мурашеву. Был он чем-то удручен. Чтобы как-то отвлечь егоот невеселых дум, последний достал из шкафа свои старые альбомы и книги савтографами. - Я знал, - вспоминает Михаил Павлович, - Есенин любил рассматриватьмои альбомы, при этом он всегда оживленно вспоминал свой приезд в Питер,Блока, наши встречи. В этот раз, перелистывая знакомые страницы, онподолгу молчал. Я, не желая ему мешать, по старой своей привычке, сталрисовать большим пером и чернилами. Сам не знаю, почему-то нарисовал яобрыв, две березки. Когда Есенин увидел этот рисунок, он взял карандаш инаписал: "Это мы с тобой". Немного помолчал после этого и неожиданнопопросил проводить его. Так они расстались. Это была их последняя встреча. "КАНТАТА" 7 ноября 1918 года... "К 11 часам Красная площадь запружена народом.Раздаются звуки "Интернационала", и стройными рядами начинают прибыватьвойска. С Театральной площади направляется колонна Всероссийского ЦИК...Колонна подходит к башне, где мемориальная доска. Сюда же подходит иустраивается колоссальный хор и оркестр "Пролеткульта"... По площадидвижется большая колонна членов VI съезда Советов... Торжествоначинается... В. И. Ленин, поднятый на руки окружающими, срезал ножницамипечать на задрапированной доске, и покров падает к ногам. Глазамприсутствующих представляется белокрылая фигура с веткой мира в руке инадписью: "Павшим в борьбе за мир и братство народов". Площадь оглашаетсяскорбными звуками... склоняются знамена. Вся площадь, вся толпа, как одинчеловек, обнажает головы". Скупые строки газетной заметки из "Вечернихизвестий Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов" за 8 ноября1918 года воскрешают знаменательное событие первых лет Октября, с которымнепосредственно связана история одного стихотворения Есенина. Кторжественному открытию кремлевской мемориальной доски вместе с поэтами М.Герасимовым и С. Клычковым он написал "Кантату", посвященную памятипогибших борцов революции: Спите, любимые братья. Снова родная земля Неколебимые рати Движет под стены Кремля. Долгое время оставалось неизвестным, как была написана "Кантата",почему авторами ее стали эти три поэта. Я заинтересовался этим впервые в1957 году и вот при каких обстоятельствах. В одном из архивов я обнаружилтогда автограф неизвестного киносценария "Зовущие Зори", авторами которогооказались все те же три поэта и поэтесса Надежда Павлович. Как мне удалосьустановить, написан сценарий был в том же 1918 году. Я несколько развстречался с Надеждой Александровной Павлович, а затем тогда же, в 1957году, побывал в мастерской у Сергея Тимофеевича Коненкова. Он рассказалмне много интересного о "Кантате" и своих встречах с Есениным. - Привел его ко мне в мастерскую впервые поэт Сергей Клычков. Случилосьэто незадолго до революции. Позднее, после семнадцатого года, Есенин сталбывать у меня в мастерской довольно часто. Много раз он приезжал ко мневместе с Айседорой Дункан, иногда вместе с Клычковым и другими поэтами. Разговор перешел к истории создания мемориальной доски для Кремлевскойстены. - К первой годовщине Октябрьской революции было решено установитьобелиск на Кремлевской стене в память о героях революции, павших в боях засвободу. Московский Совет объявил конкурс. По конкурсу прошел мой проект,и мне было поручено сделать мемориальную доску-надгробие. Я приступил кработе. Времени было мало. В мастерской в те годы у меня бывали Клычков иЕсенин. Как-то в разговоре с ними я сказал, что хорошо бы написать стихидля торжественного открытия мемориальной доски. Они живо и охотнооткликнулись на мое предложение. К ним подключился и поэт МихаилГерасимов, с которым в то время Есенин был близок. Композитор ИванНиколаевич Шведов написал на стихи Есенина, Клычкова и Герасимова музыку.Так появилась "Кантата". На торжественном митинге, посвященном открытиюмемориальной доски, который состоялся в первую годовщину Октября, оркестри хор исполнили "Кантату". На митинге выступал Владимир Ильич Ленин. Уменя сохранилась фотография, на которой запечатлен момент выступленияЛенина. Среди слушающих речь Ленина можно разглядеть и меня. Я интересуюсь, были ли на митинге Есенин, Клычков и Герасимов.Воскрешая в памяти события тех незабываемых дней, Сергей Тимофеевичговорит: - Скорее всего, были. Я помню, что домой с митинга мы шли все вместе.Были с нами и Клычков и Есенин. - Какова же дальнейшая судьба автора музыки, сохранились ли ноты"Кантаты"? - Иван Николаевич Шведов умер. А ноты, - замечает Сергей Тимофеевич, -кажется, потом передали в Большой театр. Заходит разговор о поэзии Есенина. - Есенин - большой поэт, глубоко народный. Он хорошо знал жизнь России.Корнями своими его поэзия уходит в глубины народного творчества. В этом онсхож с Кольцовым. Хотя, несомненно, он крупнее и шире последнего. БедаЕсенина, да и не одного его, в том, что не было у него, Кольцова и другихпоэтов, вышедших из крестьян, той культуры, которая была у Пушкина,Тургенева, Толстого, Блока. Культуры им не хватало, и это не их вина, авина эпохи. Все это, конечно, сказалось и на поэзии Есенина. - Представление о Есенине как народном самородке, который был почтинеобразован, в свете последних материалов о жизни поэта нуждается всерьезных уточнениях, - замечаю я. - Возможно, возможно, - произносит Сергей Тимофеевич и как-то незаметноначинает размышлять вслух о днях нашей жизни, судьбах человечества,будущем народов мира... Прошу Сергея Тимофеевича рассказать, как он создавал скульптурныйпортрет Есенина. - Толчок к этому дал Есенин. Несколько раз он просил меня вылепить егопортрет. Я сделал вначале наброски карандашом, когда он позировал. Этирисунки позднее я подарил Айседоре Дункан, у меня, к сожалению, сохранилсятолько один из них. После этого я приступил к работе над скульптурнымпортретом Есенина. Мне хотелось запечатлеть поэта в тот момент, когда ончитает свои стихи. Во время чтения Есенин обычно, вскинув над головойправую руку, как бы бросал ею в окружающих изумруды своих поэтическихобразов. Именно таким я и попытался его запечатлеть в своем скульптурномпортрете. Примерно в то же время мной был сделан и скульптурный портретАйседоры Дункан. - Сергей Тимофеевич, вы не думаете вернуться к вашей работе над образомЕсенина? Некоторое время скульптор молчит, потом рассказывает: - Живя за границей, я однажды вылепил фигуру Есенина из гипса.Фотографию этой фигуры я тогда послал в Москву. Через некоторое время моидрузья написали мне, что фигура Есенина всем им очень понравилась. Кнесчастью, во время моего переезда в Москву эта гипсовая фигура разбилась. - Сохранилось ли у вас хотя бы ее фото? - Оно было у моей сестры, - замечает жена скульптора МаргаритаИвановна. Затем, обращаясь к Сергею Тимофеевичу, она убежденно говорит: -Тебе обязательно надо вернуться к работе над скульптурным портретомЕсенина. Идя к Сергею Тимофеевичу, я захватил с собой фотографии Есенина. Скульптор с интересом рассматривает их и отбирает наиболее характерные. Маргарита Ивановна вспоминает, как однажды Есенин, будучи у них вгостях, в ответ на ее просьбу мгновенно произнес экспромт, посвященныйСергею Тимофеевичу. - Было это в 1918 году, - добавляет Сергей Тимофеевич. Заговорили об имажинистах. - Сбивали они Есенина с толку, и роман Мариенгофа "Без вранья" -сплошное вранье. Вспоминаю суд над имажинистами. Я был судебнымзаседателем, - говорит Сергей Тимофеевич, - а Брюсов выступал главнымобвинителем. Имажинистов он критиковал довольно резко, показав всю иххудожественную беспомощность и пустоту. Из всех них он решительно выделялЕсенина. О нем Брюсов говорил как о настоящем большом поэте. Во время разговора Сергей Тимофеевич неоднократно возвращался к стихамЕсенина, вспоминая и цитируя их по памяти. - Умел Есенин сказать образно и выразительно, как бы взять за душу...Помните, как он о деде своем писал: Молюсь осинам... Может, пригодится... Образ у него всегда не надуманный, а реальный. Он и о себе оченьискренне и верно говорил во многих стихах... Есенин, как я уже говорил,часто бывал у меня в мастерской вместе с Айседорой Дункан. Бывал и я вособняке Дункан на Пречистенском бульваре. Дункан любила Есенина, правда,много было противоречивого и сложного в их отношениях. Помню, однажды,когда я был у Дункан, она с волнением заговорила о Есенине, о том, чтовременами ей бывает трудно, что ее терпению пришел конец, что она большене любит Есенина и не хочет его видеть... И вдруг в это время кто-то издомашних говорит Дункан, что по улице мимо ее дома идет Есенин. Онамгновенно преобразилась, от ее гневных мыслей не осталось и следа. "Зовитеего сюда, скажите, что я не сержусь на него, что я люблю его по-прежнему",- с волнением говорила она. Дункан была яркая, необычная фигура. Она многодала Есенину, но еще больше забрала у него нравственных и душевных сил. Встречался я с Есениным и после его возвращения из Европы. Осенью 1923года, в первые дни после приезда из-за границы, он пришел ко мне вмастерскую на Красной Пресне. У нас в доме был дворник дядя Гриша. Есенини спрашивает дядю Гришу, как он находит его, Есенина, после заграничнойпоездки. На вопрос этот старик мудро заметил: "Побурел..." Наша беседа длилась более двух часов. Время приближалось к десяти часамвечера, Сергей Тимофеевич сказал: - Прошу меня извинить. Я должен еще потрудиться. Тепло попрощавшись, он направился в мастерскую. ПОЭТ И ГАЗЕТА "Элис-Аленд - небольшой остров, где находятся карантин и всякиеследственные комиссии... Оказывается, что Вашингтон получил сведения онас, что мы едем как большевистские агитаторы. Завтра на Элис-Аленд...Могут отослать обратно, но могут и посадить... Утром нас отправили на Элис-Аленд. Садясь на маленький пароход всопровождении полицейских и журналистов, мы взглянули на статую свободы ипрыснули со смеху. "Бедная, старая девушка! Ты поставлена здесь радикурьеза!" - сказал я... На Элис-Аленде нас по бесчисленным комнатам провели в комнатуполитических экзаменов. Когда мы сели на скамьи, из боковой двери вышелтучный, с круглой головой господин, волосы которого были вздернуты со лбачелкой кверху и почему-то напомнили мне рисунки Пичугина в сытинскомиздании Гоголя. - Смотри, - сказал я спутнику, - это Миргород! Сейчас прибежит свинья,схватит бумагу, и мы спасены!.. Обиженным на жестокость русской революции культурникам не мешало бывзглянуть на историю страны, которая так высоко взметнула знамяиндустриальной культуры. Что такое Америка? Вслед за открытием этой страны туда потянулся весь неудачливый мирЕвропы, искатели золота и приключений, авантюристы самых низших марок,которые, пользуясь человеческой игрой в государства, шли на службу кразным правительствам и теснили коренной красный народ[*] Америки всемисредствами. [* Речь идет об индейцах Северной Америки.] Красный народ стал сопротивляться, начались жестокие войны, и врезультате от многомиллионного народа краснокожих осталась горсточка...которую содержат сейчас, тщательно огородив стеной от культурного мира,кинематографические предприниматели. Дикий народ пропал от виски. Политикахищников разложила его окончательно. Гайавату заразили сифилисом, опоили изагнали догнивать частью на болота Флориды, частью в снега Канады... Тагромадная культура машин, которая создала славу Америке, есть толькорезультат работы индустриальных творцов и ничуть не похожа на органическоевыявление гения народа. Народ Америки - только честный исполнительзаданных ему чертежей и их последователь..." Когда читаешь эти строки, то кажется, что они написаны сегодня. А междутем написаны они почти полвека назад! И напечатаны впервые осенью 1923года. Тогда в двух номерах газеты "Известия" был опубликован очерк Есенинаоб Америке - "Железный Миргород", из которого нами приведены эти строки. Мысли очерка найдут скоро свое выражение в поэзии Есенина. Вспомниммонолог комиссара-большевика Рассветова из пьесы Есенина "Странанегодяев". Как далеко сумел заглянуть поэт в черное будущее АмерикиРокфеллеров и морганов еще тогда, в двадцать третьем году: Места нет здесь мечтам и химерам, Отшумела тех лет пора. Все курьеры, курьеры, курьеры, Маклера, маклера, маклера. . . . . . . . . . . . . . . . . . На цилиндры, шапо и кепи Дождик акций свистит и льет. Вот где вам мировые цепи, Вот где вам мировое жулье. Если хочешь здесь душу выржать, То сочтут: или глуп, или пьян. Вот она - мировая биржа! Вот они - подлецы всех стран. После "Известий" Есенин многие свои новые стихи и поэмы публикует вгазете. Особенно много печатается он в 1924 - 1925 годах в газетах"Бакинский рабочий" и "Заря Востока". По-братски, с живым участием относятся к поэту бакинские журналисты ипрежде всего редакция газеты "Бакинский рабочий" и ее главный редактор П.И. Чагин. В 1924 - 1925 годах Есенин - один из самых активных сотрудниковгазеты "Бакинский рабочий", неоднократно откликается на просьбы ипредложения газеты. П. И. Чагин рассказывает, как была создана Есениным "Баллада о двадцатишести". "Есенин еще в Москве, - вспоминает Чагин, - признавался мне, чтотема гибели 26 бакинских комиссаров волнует его... Я вооружил Есенинаматериалами о 26 бакинских комиссарах - недостатка в них в Баку не было...Есенин жадно набрасывается на эти материалы и запирается в моемредакторском кабинете. Под утро приезжаю в редакцию и вижу: стихи "Баллада о двадцати шести"на столе. И творец этой жемчужины советской поэзии лежит полусонный надиване, шепча еще неостывшие строки: Пой, поэт, песню, Пой. Ситец неба такой Голубой... Море тоже рокочет Песнь. 26 их было, 26. В ближайшем номере, 22 сентября, "Баллада о двадцати шести" быланапечатана в "Бакинском рабочем". Кроме "Баллады о двадцати шести", в "Бакинском рабочем" впервые былинапечатаны стихи: "Отговорила роща золотая...", "Пушкину", "Я иду долиной.На затылке кепи...", "Спит ковыль. Равнина дорогая...", "Русь советская","Сукин сын", "Письмо деду", "Шаганэ ты моя, Шаганэ!..", "Неуютная жидкаялунность...", "Синий май, заревая теплынь..." - сорок шесть стихотворений! 1 и 3 мая 1925 года в газете "Бакинский рабочий" впервые былаопубликована поэма "Анна Снегина", ставшая ныне подлинной классикой. Допоследних дней жизни редакция "Бакинского рабочего" была для Есенинапоистине родным домом. "Дружище Сергей, крепись и дальше. Что пишешь? Персидские мотивыпродолжай, невредно, но работай над ними поаккуратней, тут неряшливостьменьше всего уместна, - дружески советует в одном из писем к Есенину П. И.Чагин. - Вспомни уклон в гражданственность, тряхни стариной - оченьнеплохо было бы, чтобы соорудить что-нибудь в честь урожая, не браваду ине державинскую оду, а вещь, понимаешь?" В 1925 году редакция "Бакинского рабочего" выпустила книгу Есенина"Русь советская", с предисловием П. И. Чагина. В том же году редакциягазеты "Заря Востока", в которой Есенин также много печатался в последниегоды жизни, выпустила книгу поэта "Страна советская". В этих книгах звучалголос новой России, ее мечты, надежды и тревоги. Само революционное время требовало от художника нового подхода кизображению жизни, и Есенин это понимал: Издатель славный! В этой книге Я новым чувствам предаюсь, Учусь постигнуть в каждом миге Коммуной вздыбленную Русь. "ЧУДЕСНОЕ НАСЛЕДСТВО..." Творчество Есенина не сразу предстало перед читателем в своем большом иглавном. После его смерти мутная пена "есенинщины", не без помощи "друзей"поэта, временами скрывала от читателей подлинного Есенина (достаточновспомнить печальной памяти "Роман без вранья" А. Мариенгофа, книжку А.Крученых "Черная тайна Есенина" и др.). М. Горький, А. Толстой, Л. Леонов, Б. Лавренев, Д. Фурманов - многиехудожники слова в своих высказываниях, статьях о Есенине и его поэзиипоказали, в чем неувядаемая сила его стихов, сила великого национальногопоэта. "Мы потеряли великого, русского поэта", - писал Максим Горький,потрясенный смертью Есенина. В 1926 году Горький написал воспоминания о поэте, в которых подчеркивалгуманизм, удивительный размах, силу лиризма его поэзии. Глубоко национальная основа поэзии Есенина всегда волновала АлексеяТолстого. После смерти Есенина он писал: "Умер великий национальный поэт.Он уже стучался во все стены. Он сжег свою жизнь, как костер. Он сгоралперед нами... Его поэзия есть как бы разбрасывание обеими пригоршнямисокровищ его души. Считаю, что нация должна надеть траур по Есенину". "Это был великий художник, - убежденно говорил Александр Серафимович. -С огромной интуицией, с огромным творчеством, единственный в наше времяпоэт. Такой чудовищной способности изображения тончайших переживаний,самых нежнейших, самых интимнейших, - ни у кого из современников...Чудесное наследство". Дмитрий Фурманов записывает в своем дневнике: "...Большое и дорогое мывсе потеряли. Такой это был органический, ароматный талант, этот Есенин,вся эта гамма простых и мудрых стихов. - нет ей равного в том, что у насперед глазами". А Владимир Маяковский, в сердце которого в те дни рождались строкистихотворения "Сергею Есенину", решительно выступал против панибратскогоотношения к памяти поэта и его имени со стороны некоторых "друзей"Есенина: "Сережа как литературный факт - не существует. Есть поэт - СергейЕсенин. О таком просим и говорить". Позднее, вспоминая декабрьские дни 1925 года, когда Москва хоронилаЕсенина, Юрий Либединский рассказывал: "Перед тем как отнести Есенина наВаганьковское кладбище, мы обнесли гроб его вокруг памятника Пушкину. Мызнали, что делали, - это был достойный преемник пушкинской славы". Некоторые пишущие о Есенине старались распространить мнение, что кругесенинских друзей и знакомых из литературной среды был якобы весьмаограничен и включал главным образом имажинистов и близких к ним людей. Мнение это, бытующее и поныне, на самом деле далеко от истины. Всеволод Иванов, Николай Тихонов, Василий Наседкин, Петр Орешин,Александр Ширяевец, Юрий Либединский, Николай Никитин, Владимир Кириллов,Всеволод Рождественский, Сергей Городецкий, Тициан Табидзе, Паоло Яшвили,Сергей Коненков, Василий Качалов, Леонид Леонов, Григорий Якулов, ПетрЧагин и другие видные писатели, художники, журналисты близко зналиЕсенина, относились к поэту заботливо и дружески. "Редкий из писателей ипоэтов с ним не был знаком", - отмечает в своих воспоминаниях поэт ВасилийНаседкин. "Со времени Кольцова земля Русская не производила ничего болеекоренного, естественного, уместного и родового, чем Сергей Есенин...Вместе с тем Есенин был живым, бьющимся комком той артистичности, которуювслед за Пушкиным мы зовем высшим моцартовским началом, моцартовскойстихиею" - так воспринимал стихи Есенина Борис Пастернак. Другой современник Есенина, Николай Тихонов, справедливо утверждает: "Человек будущего так же будет читать Есенина, как его читают людисегодня. Сила и яркость его стиха говорят сами о себе. Его стихи не могутсостариться. В их жилах течет вечно молодая кровь вечно живой поэзии". Многие поэты, чья лира зазвучала уже после Есенина, пережили радостьпервой встречи с его стихами, у каждого из них в душе "свой Есенин",каждый из них сказал свое живое, взволнованное слово о великом поэте. "Мы не знаем, как рождаются великие поэты, - говорит Василий Федоров,один из крупнейших современных русских поэтов, - тайна сия велика есть, -но почему они рождаются, мы знаем. Их рождают великие события, социальныепотрясения, революционные эпохи. Так родился безымянный автор "Слова ополку Игореве", так родились Пушкин и Лермонтов, так родился Некрасов.Эпоха трех русских революций дала нам трех богатырей: Александра Блока,Владимира Маяковского и Сергея Есенина, на долю которого выпалакрестьянская застава". Поэзия Есенина близка и дорога всем народам нашей страны. Стихи егозвучат на украинском и белорусском, латышском и эстонском, грузинском иказахском, молдавском и узбекском и многих, многих иных языках. "Очень русский поэт Сергей Есенин сделался родным и для нас, узбеков, -пишет поэт Гафур Гулям. - И если Есенин "тянулся" к Востоку, то сейчаспоэты Советского Востока тянутся к нему, черпают в его поэзии то, что иморганично, близко". Восхищение Есениным звучит в словах литовского поэта ЮстинасаМарцинкявичюса: "Есенин - чудо поэзии. И, как о всяком чуде, о нем трудно говорить.Чудо нужно пережить. И надо в него верить. Чудо есенинской поэзии нетолько убеждает, но и всегда волнует, как проявление большогочеловеческого сердца". С таким же восхищением писал о Есенине украинский поэт Павло Тычина:"Сергей Есенин! Кого мне поставить в один ряд с ним - такимвысокоодаренным, самобытным певцом России?" "ОДИН ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ПОЭТОВ МИРА..." В руках у меня томик стихов. Листы его заполнены узенькимивертикальными столбцами затейливых знаков, страницы помечены в обратномпорядке - от конца к началу. И только знакомые фотографии говорят, чтоавтор томика, впервые появившегося в книжных магазинах японской столицыТокио в один из февральских дней 1930 года, - русский поэт Сергей Есенин.Об этом же говорят и заглавные иероглифы на обложке "Собраниестихотворений Есенина. Книга вторая избранных советских поэтов". Первойбыла книга Владимира Маяковского Краткое вступление "От переводчика"начинается фразой: "Сергей Есенин является одним из выдающихся поэтовСоветской России". В книгу вошли многие лирические стихи и "маленькие поэмы". Японский читатель смог познакомиться с такими замечательными раннимистихами Есенина, как "Край любимый! Сердцу снятся...", "Топи даболота...", "Черная, потом пропахшая выть...", "Песнь о собаке".Послеоктябрьская поэзия Есенина была представлена стихами: "Я по первомуснегу бреду...", "Не жалею, не зову, не плачу...", "Мелколесье. Степь идали...", "Дорогая, сядем рядом...", "Цветы мне говорят - прощай...","Возвращение на родину", "Русь советская", "Русь уходящая". Произведения подлинно национального художника волнуют и влекут к себене только его соотечественников, они вызывают горячий отклик в умах исердцах людей других стран и наций По справедливому замечанию М. Горького,подлинный поэт всегда эхо мира, а не только нянька своей души. Во многих европейских странах читатель познакомился ( произведениямиЕсенина еще при жизни поэта. К моменту. когда в далекой Японии вышел томикЕсенина, его стихи уже были известны в Париже и Риме, Варшаве и Праге,Софии и Брюсселе, Нью-Йорке и Мадриде, Лондоне и Берлине. В двадцатых - тридцатых годах стихотворения поэта печатались вжурналах, альманахах, газетах в переводах на английский, немецкий,итальянский, румынский, польский, финский. шведский, японский, норвежскийязыки. В 1922 году в одном из английских журналов были напечатаны"Голубень" и другие стихотворения Есенина, в 1923 году во Франции вышелотдельный сборник произведений поэта, в Италии в 1923 - 1925 годах стихи ипоэмы Есенина ("Инония", "Русь советская") опубликовали римские имиланские журналы. Особенно большой интерес к творчеству замечательного русского лирикапроявляют писатели славянских стран, где еще в двадцатые годы есенинскиестихи получили широкую известность. К поэзии Есенина здесь одними изпервых обращаются писатели, чье творчество было связано с народной жизнью,борьбой против буржуазных порядков. В Болгарии, где впервые произведенияЕсенина были напечатаны в 1922 - 1923 годах, писатель Д. Полянов переводитесенинского "Товарища", поэт Л. Стоянов - "Весну" и "Метель", Хр.Радевский - "Русь советскую" и другие стихи. Позднее над переводами стихов Есенина много работает талантливый лирикМладен Исаев. "У нас в Болгарии, - рассказывает он, - еще в первуюполовину двадцатых годов Есенин был встречен с большим интересом состороны молодой тогда группы поэтов, которые искали в литературе нечтоновое, необыкновенное, дерзкое. Молодой тогда поэт Ламар дал в переводе"Инонию" С. Есенина, встреченную с интересом среди болгарских читателей". В Польше одним из первых к поэзии Есенина в двадцатые годы обратилсязачинатель польской пролетарской поэзии, известный переводчик произведенийМаяковского Владислав Броневский. В 1926 году в Варшаве отдельным изданиемвышла лирическая драма "Пугачев", переведенная Броневским. В статье "Поэмао Пугачеве" польский критик-марксист Анджей Ставар в 1926 году писал:"Пугачев" не мог в Польше найти лучшего переводчика, чем Броневский". В Словакии в 1936 году вышла книга стихов Есенина в переводе классикасловацкой поэзии Янко Есенского, который, будучи в 1918 году в России,познакомился с творчеством Есенина. Очень рано стихи Есенина стали известны чешскому читателю. Еще прижизни поэта в газете "Руде право" были напечатаны отрывки из поэм "Песнь овеликом походе" и "Баллада о двадцати шести". Одним из первых переводчиковстихов Есенина в Чехословакии был редактор газеты "Руде право" Иозеф Гора.В 1927 году в Праге выходит получившая широкую известность среди чешскихчитателей книга избранных стихов Есенина под названием "Иная страна" спредисловием И. Горы. В 1931 году вышла в Чехословакии новая книгаизбранных произведений Есенина. В ряде европейских стран реакционные правительства всяческипрепятствовали изданию книг советских писателей. Так было, например, вбуржуазной Румынии. Впервые прогрессивным румынским писателям удалосьнапечатать стихи Есенина только в 1934 году. Сделал эти переводы известныйрумынский писатель Захария Станку. "Томик избранных переводов, -вспоминает Захария Станку, - был готов уже в 1932 году. Рукопись томикапрочли многие румынские поэты, но никто из издателей не решался выпускатьв свет произведения русского советского поэта. Это считалось крамолой. Вконце года удалось договориться с частной типографией на издание тысячиэкземпляров сборника. Но цензор, прочитав небольшой томик, запретил еговыпуск. Однако по городу уже ходили рукописные списки этих переводов.Только через год книга была издана. Издательство "Румынская книга" за дополнительную оплату дало согласиепоставить на титульном листе свою марку". Если некоторые французские, итальянские переводчики Есенина поройобращались к тем его произведениям, в которых звучали патриархальные,религиозные мотивы, то болгарские, словацкие, польские, чешские писателиотбирали прежде всего произведения поэта, где чувствовалось дыхание новой,революционной России. Становится все более очевидным, что реалистическая поэзия Есенина вдвадцатые годы и позднее оказывала благотворное влияние на развитиезарубежной прогрессивной поэзии. Поэтический опыт Есенина уже в двадцатые - тридцатые годы сталдостоянием многих зарубежных литераторов. В 1927 году Владислав Броневскийсреди самых дорогих и близких ему поэтов назвал имена Маяковского иЕсенина, "сильно повлиявших" на него. Выдающийся немецкий поэт ИоганнесБехер считал Есенина одним из самых замечательных поэтов-лириков своеговремени, блестящим мастером стиха. "Сергей Есенин, - отмечает болгарский лирик Младен Исаев, - мой любимыйпоэт еще с начала тридцатых годов, когда я делал первые шаги в литературе.Исключительно теплый лиризм поэзии Есенина, ее песенный ритм, богатствообразов и идей - все это меня глубоко пленило. В тридцатые годы я учился уЕсенина поэтическому мастерству: простоте выражения, непосредственностичувства, предельной искренности". Позднее известный прогрессивный турецкий писатель Назым Хикмет говорил: "Есенин - один из величайших поэтов мира, один из честнейших поэтовмира... Он любил Советскую власть, любил свою Родину... Есенин всегда былс советским народом. Есенин был со всеми пародами мира, которые любятжизнь, любят красоту и честность. Он большой поэт. Мы должны учиться унего честности, ничего не скрывать от Родины". В критических статьях и выступлениях наших зарубежных друзей всеотчетливее вырисовывается взгляд на Есенина как на выдающегося советскогопоэта. Литераторы отмечают, что Есенин отразил в своих стихах самые важныестороны жизни русского народа в годы крушения старого и рождения новогомира. Все больше в странах народной демократии, в прогрессивныхлитературных кругах капиталистического мира привлекают внимание тепроизведения Есенина, которые раскрывают тему Руси Советской. Все большеего книг выходит за рубежом. Конечно, реакционные буржуазные литературоведы, извращающие историюсоветской литературы, ревизионистские критики пытаются представить Есенина"жертвой" советской действительности, "внутренним эмигрантом". Онизамалчивают, что Есенин еще в 1922 году в интервью корреспонденту газеты"Накануне" в Берлине ясно высказал свое отношение к событиям 1917 года. "Ялюблю Россию, - говорил тогда Есенин. - Она не признает никакой инойвласти, кроме Советской". ЛЮБОВЬ НАРОДА Скромные ученические тетради. Одна, вторая, третья... Их много. Все ониныне хранятся в Мемориальном музее Сергея Есенина, на родине поэта, в селеКонстантинове. Перелистаем страницы этих непритязательных книг-отзывов. Записей оченьмного - кратких и более подробных, сделанных карандашом и чернилами, вдальние сороковые годы и нынешние, семидесятые. И все они говорят обискренней, неподдельной любви к поэту. "Мы побывали в доме, где родился и жил наш лучший друг, единственный инеповторимый поэт России - Сергей Александрович Есенин, - записывают вкниге отзывов студенты Краснохолмского гидромелиоративного техникумаКалининской области 4 сентября 1954 года. - Никто так, как Сергей Есенин,не мог вдохновенно писать о природе русской, о любви к родине. Его жизнь,его поэзия, его чудесная богатая душа так помогают в жизни нам". "Мы, учителя Сибири, посетили дом великого русского поэта СергеяЕсенина. Сбылась наша давнишняя мечта!" "Это посещение дома Есенина останется у нас в памяти как самоеволнующее воспоминание. Группа студентов Алма-Атинскогосельскохозяйственного института. 11 июля 1956 г.". "Мы, пионеры села Сельцы, с глубоким чувством уважения ипризнательности посетили дом Сергея Александровича Есенина, любимейшегопоэта советской молодежи, студентов и школьников". Прав был М. Горький: "Сергея Есенина не спрячешь, не вычеркнешь изнашей действительности". Многие для выражения своего лирического чувства обращаются к стихамЕсенина: ...Я не пойму, какою силой Сумел потрясть он шар земной, Но он потряс... И короткие, взволнованно-восторженные отзывы, как признание в любви:"Дорогой Сергеи! Я тебя никогда не забуду", и отзывы-исповеди о своем"прозрении" на родине поэта: "Я не понимала его любви к родине, не знала,откуда у него такая сильная привязанность к Руси. Но, побывав здесь, вэтом тихом домике на Рязанщине, постояв у окна, где, может быть, стоялкогда-то поэт, глядя на необозримые просторы, я поняла, что Есенин - сынсвоей отчизны, неотделим от нее, что он - русский человек в полном смыслеэтого слова. Человек-патриот, которому не нужна жизнь в раю, а нужнатолько родина". Для всех, кто посещает Константиново, поэзия Есенина - драгоценнаячастица России, ее прошлого и настоящего, ее будущего. В этом убеждаютвысказывания самих читателей. "Итак, мы на родине Есенина. Мы строители. Мы строим новые фабрики,заводы, школы... На Рязанщине мы изучали передовой опыт. Мы работаемсовершенно иным материалом, не с тем, с каким работал С. Есенин. Но насроднит то, что он строил новую лирику, нужную нашему народу, а мы строимновый мир, мир счастливого завтра, имя которому коммунизм. Чистота души С.Есенина вдохновляет нас на новые дерзания в науке и строительстве". И еще одна запись: "Сергей Есенин не только история нашей литературы,это и наше настоящее. Читая стихи поэта, еще глубже понимаешь нашупрекрасную действительность". И старые тетради со словами любви к поэту тех, кто посетилКонстантиново в прошлые годы, и новые книги отзывов, которые теперьимеются в музее, - это бесценные и волнующие есенинские реликвии. * * * Время щедро открывает нам новые и новые грани бессмертного образапоэта, его прозорливый взгляд в будущее своей родины и всего человечества.Еще в 1918 году Есенин писал: "Пространство будет побеждено, и в свой творческий рисунок мира люди,как в инженерный план, вдунут осязаемые грани строительства. Воздушныерифы глазам воздушных корабельщиков будут видимы так же, как рифы водные.Всюду будут расставлены вехи для безопасного плавания, и человечествобудет перекликаться с Земли не только с близкими ему по планетамспутниками, а со всем миром в его необъятности". У великих поэтов одна дата рождения - дата рождения их неповторимоготаланта. Казалось бы, все, о чем рассказывал Есенин в стихах, онрассказывал о себе. Но все это глубоко волнует каждого из нас и сегодня.За личной судьбой поэта встает его эпоха. Из далеких двадцатых годовЕсенин незримо шагнул в наши дни и дальше - в будущее...