В какой области – он не знает. У него нет призвания быть писателем, военачальником, государственным деятелем. Но у него есть призвание быть великим.
В одном психиатрическом журнале была опубликована статья «О паранойе у Гоголя». Паранойя – это психическая болезнь, попросту говоря, человек обыкновенный, такой как другие, но у него есть одна навязчивая идея.
У Шенрока есть такие материалы, которые показывают как неожиданно, бывало, вел себя Гоголь. И если не знать его идее быть великим, то некоторые его поступки совершенно непонятны.
Кончил он учение в Нежине. Родители его отнюдь не были богаты – мелкие украинские дворяне с небольшим именьицем, жить можно было безбедно, но содержать сына в Петербурге, как дворяне-аристократы своих детей – такой возможности не было. На медные деньги Гоголь едет в Петербург и поступает писцом.
Жил очень бедно, и отнес в типографию свою первую книгу. Оказывается, он из Нежина привез поэму-идиллию. «Ганц Кюхельгартен».
Примитивная, сентиментальная, из немецкой жизни. Любви он не знал, германии не знал, и вот написал о любви в немецкой жизни. Можете представить, что у него получилось. Он сам был неуверен, потому издал под псевдонимом В.АлоВ.
Отпечатана книжка, и ее не покупают. Несколько критических отзывов появилось, все – осудительные.
Россия, литература, прошла высокий романтизм, теперь, в начале тридцатых годов, входит в жизнь реализм, а здесь даже – не романтизм, а сентиментализм.
Гоголь забрал весь тираж и сжег. Так началась его литературная деятельность.
После этого он попытался поступить на сцену, но это ему не удалось. Мать присылает ему немного денег и что он делает? Он садится на корабль, который идет в Германию. В Гамбурге он пробыл 2 недели, по-видимому, он никуда из Гамбурга не уезжал, сел на корабль и вернулся в Петербург. И вернувшись в Петербург написал стихи про штанишки =)
В то же время гоголь пишет матери письмо и просит присылать ему записи украинских песен, поверий, рассказов, которые бытуют среди крестьян. И в 1831 году он издает первый томик «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Диканька – большое село недалеко от поместья родителей Гоголя. Вечерами крестьяне собираются после работы на посиделки и слушают повести, которые им рассказывает пасечник. По-русски его надо было бы назвать Опанасий, по-уркаински – Опанас, а уменьшительно-ласкательно – Панько. Рудый – значит рыжий.
Крестьяне слушают своего односельчанина, шутника, фантазера, а некто записывает. И вот в этом первом томике Вечеров четыре повести. Выходит этот первый томик. Гоголь говорит, что первыми критиками были типографские наборщики, которые хохотали, когда набирали его рассказы.
А когда книжка вышла в свет, ее восторженно приняли Пушкин, Жуковский, весь цвет литературы. И Гоголь пишет приятелю: «Каждый вечер мв собираемся вчетвером – я, Пушкин, Жуковский, Крылов» и он ощущает, что его предвидение начинает сбываться. В 32-м году выходит второй том. Еще четыре рассказика, которые встречены так же радостно. Тут Аксаковы знакомятся с Гоголем, Щепкин – великий актер.
Казалось бы – все, путь в жизни найден, указан, но нет. Гоголь через Пушкина знакомится с ректором Петербургского университета. И поступает профессором всеобщей истории в университет. 1834 год. Студенты, которые его слушали, оставили чудовищные воспоминания о профессоре. Рассказывали, что иногда он вовсе не приходил, иногда – сильно опаздывал, немножко поговорит – и задремывает на кафедре. По их воспоминаниям Гоголь прочитал в течение года две блестящие лекции – первую, когда он подготовился и всех покорил. И потом, однажды к нему на лекцию пришел Пушкин.
А когда учебный год кончился, Гоголь сказал: «Неузнанный я взошел на кафедру, и неузнанный покидаю ее», - и с этими словами расстался с университетом.
Но, преподавая историю, Гоголь одновременно обратился к историческим темам. Он пишет «Тараса Бульбу» в этом году.
Он еще писал, вернее, попытался написать трагедию в подражание Шексприу, но только начал - и бросил.
Зато в 35-м году выходит новый сборник Гоголя – повести «Миргород». Тоже в двух томиках, но уже не восемь повестей, а четыре, и каждая примерно вдвое больше по объему, чем в «Вечерах».
Сборник «Миргород» у знатоков литературы имел такой же успех, как «Вечера», а у публики – нет. Гоголь в 35-м году издал 3 сборника. Кроме «Миргорода» издал еще «Арабески».От слова Араб – арабский, все видели арабский шрифт – очень красивый, и изысканный, профессионально выполненный текст (в плане написания) – называется арабеской. Остюда в балете особенно изящные па называются арабесками, а Гоголь в литературу перенес.
Но публика не раскупила ни «Миргород», ни «Арабески». Белинский написал потрясающую статью «о русской повести и повестях господина Гоголя», 35-й год.
Белинский родился в 11-м году, а Гоголь – в 9-м. Так вот, 24-хлетний Белинский ставит 26-летнего Гоголя на первое место в литературе при живом Пушкине. Он говорит, что Пушкинский период в литературе кончился, начинается Гоголь, начинается период повестей. Вот момент, когда переведена стрелка, первым это почувствовал Белинский, необыкновенный критик.
Гоголь задумывает комедию «Владимир третьей степени». Странное название, в Российской империи был орден Владимира и там было несколько степеней. Она Гоголю не удалась, Гоголь ее бросил, но он задумал и другую комедию, сначала она называлась «Женихи» и под названием «Женитьба» она стала сценическим произведением.
И тут же пишет «Ревизора».
И в 1836 году он видит свою первую вещь на сцене. «Ревизора» ставят и в Петербурге, и в Москве, в Москве городничего играет Щепкин. Конечно, русский театр 30-х годов не был подготовлен к постановке «Ревизора», репертуар держался на переделках и переводах французских комедий, может, несколько трагедий Шекспира. А это- русский быт. Один только Щепкин соответствовал своему амплуа. Тем не менее публика воспринимала «Ревизора» очень живо, но не так как хотелось Гоголю. Покупались билеты заранее, были аншлаги, но публика принимала комедию враждебно. А Гоголь мечтал исправлять нравы. Он видел себя проповедником. Вот когда впервые проявилось проповедничество Гоголя. 27-летний Гоголь хотел учить своих сограждан, как нужно жить, а они учиться не хотели, шикали, стучали во время спектакля, рецензии были прохладны. По преданию, Николай Первый был на премьере и сказал: «Всем досталось, а мне - больше всех».
Но Гоголю с его хрупкой художественной натурой было невыносимо тяжело вот такое настороженно-враждебное и открыто-враждебное отношение публики.
И Гоголь бежит в Рим. Гоголь живет в Риме годами, и пишет из Рима Жуковскому: «Я в Италии. Она моя, я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр – все это мне снилось».
И в этой обстановке Гоголь начинает работу над «Мертвыми душами». Собственно начал он ее еще в России, он сам в конце жизни рассказал, как это произошло. Пушкин однажды стал его упрекать в лени. Пушкин ему стал говорить – ну чтобы мы знали о Сервантесе, если бы он не написал «Дон Кихота», чтобы мы знале о Данте, если бы он не написал «Божественной комедии». А у Гоголя – все какие-тьо мелочи.
А Гоголь стал оправдываться, говорил, что у него нет сюжета. Тогда Пушкин подарил ему сюжет «Мертвых душ». И Гоголь начал писать, и 5 или 6 глав написал и прочитал их Пушкину. И Пушкин, - вспоминал Гоголь уже после смерти поэта, - слушал с удовольствием, смеялся, а потом по мере чтения становился все грустнее и грустнее. А когда я кончил воскликнул голосом тоски: «Боже! Как грустна наша Россия!». Гоголь вывернул многие пороки русской жизни, вывернул русскую жизнь наизнанку.
Но в Риме Гоголь с самого начала все переделал, он не оставил тех, ПЕРВЫХ глав, что унес с собой в могилу Пушкин.
Рим.
Гоголь снимал комнату, у стены стояла кровать, посреди – кругый стол, у стены – скромный диван, шкаф и бюро. До революции такие бюро были распространены. И Гоголь писал за этим бюро, стоя.
А Анненков сидел за столом, когда приходил к Гоголю. И вот перед Анненковым лежит бумага, и Гоголь с черновиков диктует ему текст мертвых душ. Анненков первым узнавал текст мертвых душ, и понимал, что он узнает.
Гоголь, - рассказывает Анненков, - диктовал медленно, торжественным тоном, - Гоголь тоже понимал, что он диктует. Иногда Гоголь отвлекался и заговаривал с Анненковым о постороннем. В это время он говорил самым обычным тоном. А когда возвращался к работе – начинал точно с того места, с которого начинал диктовку и снова переходил на высокий торжественный тон. И при описании сада Плюшкина Анненков не выдержал и сказал: «Николай Васильевич, это гениально!» а Гоголь ответил: «Павел Васильевич, и все остальное не хуже».
Гоголь всю жизнь был скитальцем. У него не было семьи, не было своего дома. В Риме, в Германии, в Париже…
Он писал «Мертвые души» и только когда закончил первый том, отправился в Россию, чтобы провести «Мертвые Души» через цензуру. Он предвидел цензурные затруднения и не ошибся.
Хотя Гоголь был человек благонамеренный с точки зрения правительства – все равно некоторые вещи…
Гоголь сам выбрал цензора – Микитенко, который к нему хорошо относился. Но были затруднения.
Главных затруднений было два. Во-первых, цензуру не устроило название гоголевского труда. Мы произносим «мертвые души» - и все. А в 19 веке Гоголю сказали, что мертвых душ не бывает, с точки зрения Церкви душа бессмертна. Поэтому название «Мертвые души» было запрещено. А для Гоголя оно было необыкновенно важным, потому что для него это был силлепс. Силлепс – это такой стилистический прием, когда в слове просвечивают два или больше значения, одно сквозь другое.