В основе выделения жанров в литературе Древней Руси лежал объект изображения. Ратные подвиги русичей изображались в воинских повестях, путешествия в другие страны сначала только с паломнической, а затем с торговой и дипломатической целями — в хождениях. Для каждого жанра существовал свой канон. Например, в агиографическом произведении, где объект изображения — жизнь святого, была обязательной трехчастная композиция: риторическое вступление, биографическая часть и похвала одному из «воинства Христова». Тип повествователя в житии — условно-многогрешный человек, «худый и неразумный», что было необходимо для возвышения героя — праведника и чудотворца. В житии преобладала идеализация героя, он освобождался от мелочей быта, внутренних противоречий и грехопадений, представал перед читателем только в парадные моменты своей жизни и действовал как «положительно прекрасный человек». Стиль памятников агиографической литературы, в отличие от летописной, витиеват и словесно украшен, особенно во вступительной и заключительной частях, которые часто называют «риторической мантией» жития.
Среди жанров древнерусской литературы принято различать жанры «объединяющие» и «первичные», последние являются строительным материалом для сборников, какими были, например, летописи и патерики. Жанровой системе и каждому жанру в отдельности присущ динамизм. В XVII веке жанровая система древнерусской литературы обогащается стихотворными формами, жанрами сатиры и драмы, а традиционное житие святого все больше превращается в повесть бытового или мемуарно-автобиографического характера. Развитию жанровой системы литературы Древней Руси способствовало ее творческое взаимодействие с фольклором: топонимические легенды входили в состав летописных сводов, плачи придавали произведениям особую лирическую взволнованность, в свою очередь, русский духовный стих испытал влияние со стороны житий святых. Литературу Древней Руси часто называют «царством прозы», но эта проза особая, ритмически организованная; не случайно большая часть переводов и переложений «Слова о полку Игореве» выполнена стихами.
Судьба древнерусских жанров сложилась по-разному: одни из них ушли из литературного обихода, другие приспособились к изменившимся условиям, третьи продолжают активно функционировать, наполняясь новым содержанием. Очерковая литература XIX—XX веков, литературные путешествия XVIII столетия восходят к традиции древнерусских хождений, одного из самых устойчивых жанровых образований средневековья. Истоки русского романа исследователи видят в бытовых повестях XVII века. Поэтика оды в литературе русского классицизма, безусловно, складывалась под влиянием произведений ораторского искусства Древней Руси. Таким образом, древнерусская литература не мертвое явление, она не ушла в небытие, не оставив потомства. Это явление- живое и плодовитое, неиссякаемый источник вдохновения для писателей нового времени.
* * *
Возникновению литературы предшествовало крещении Руси (988) и ее вхождение в семью христианских народов Европы. Процесс христианизации языческих восточнославянских племен и образования раннефеодального государства обнаружил настоятельную потребность в письменности, а она, в свою очередь, послужила основой для рождения книжной литературы. Христианство пришло на Русь из Византии через посредничество южнославянских стран, прежде всего Болгарии, поэтому первыми книгами, которые стали читать русские, были переводы с греческого, часто выполненные болгарскими книжниками. При этом на Руси между литературным (старославянским) и разговорным (древнерусским) языками не существовало такой пропасти, как в странах Западной Европы, где большая часть прихожан не понимала церковной проповеди, читавшейся на латинском языке. Близость книжного и разговорного языков, безусловно, способствовала ускоренному процессу развития литературы Киевской Руси.
Первые века в истории русской литературы отличает процесс активного жанрообразования. Потребность в знании «откуду есть пошла Русская земля», что было связано с ростом национального самосознания, вызвала к жизни такой типично средневековый жанр, как летописание. Обслуживая определенную сферу общественной жизни, летописи являлись историческим документом большого государственного значения, так как включали договорные грамоты, завещания князей, постановления феодальных съездов и т. п. Фиксируя наиболее значительные вехи исторического развития древнерусского государства, летописец отстаивал мысль о политической, религиозной и культурной независимости страны. Он радел о том, чтобы не прервалась «живая связь времен», чтобы человек не лишился исторической памяти.
Русское летописание в процессе своего становления опиралось на опыт переводной литературы, причем освоение этого опыта носило творческий характер. Летопись, в отличие от византийских хроник, строилась погодно, а не по циклам, соответствующим периодам правления того или иного императора, правящей династии. Она, как плод коллективного труда, отличалась широким масштабом охвата событий, стихийным проявлением народной точки зрения на ход истории. Повествование в летописи носило открытый характер, было разомкнуто в пространстве и времени, то есть могло быть продолжено до сего дня, вобрав события и русской, и мировой истории.
Вопрос о времени возникновения русского летописания относится к разряду спорных в науке. Разрозненные записи важнейших исторических событий, видимо, существовали уже в конце X века, однако летописание еще не имело системного и целенаправленного характера. Становление летописного дела на Руси принято связывать с просветительской политикой князя Ярослава Мудрого и относить к 30—40-м годам XI века. Большая роль в развитии летописания принадлежала Киево-Печерскому монастырю, где около 1113 года монахом Нестором был создан первый из дошедших до нас летописных сводов — «Повесть временных лет».
«Повесть временных лет»— ценнейший исторический источник, который содержит обширные историко-географические сведения о славянских племенах, их обычаях и нравах, взаимоотношениях с соседними народами. Первая датированная 852 годом статья связывалась, летописцем с началом Русской земли. Под 862 годом помещалась легенда о призвании варягов, где устанавливался единый предок русских князей — Рюрик,
в месте с братьями Синеусом и Трувором приглашенный
новгородцами «княжить и володеть» Русской землей.
Эта легенда не свидетельствовала о неспособности русских самостоятельно устроить свое государство, она служила актуальной в то время цели — доказательству политической независимости от Византии. Следующий поворотный этап в истории связан с крещением Руси при князе Владимире Святославиче (988), что приобщило страну к христианской культуре. Дело Владимира, который, по словам летописца, «землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил», продолжил его сын Ярослав Мудрый: он «посеял книжные слова в сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное. Заключительные статьи «Повести временных лет» рассказывали о княжении Святополка Изяславича. Это время омрачено участившимися половецкими набегами на Русь, феодальными распрями и народными бунтами, и иол и ческой антитезой эпохи становится противопостановление «креста» и «ножа», политики единства и вражды между князьями-братьями. Высшей степени драма-пи и конфликт достигал в «Повести об ослеплении Вашим Теребовльского», читающейся под 1097 годом.
«Повесть временных лет» — наиболее значительный использования фольклорной традиции в литературе Киевской Руси. Восстанавливая дохристианский, до-письменный период в истории Руси,, летописец был вынужден обращаться за сведениями к родовым преданиям, топонимическим легендам, дружинной поэзии. Воздействие фольклора, прежде всего сказалось на изображении героев начальной части летописи (Олега, Ольги, Игоря, Святослава, Владимира), которым даются немногословные, но яркие характеристики, выделяющие главную черту в образе героя, причем индивидуального порядка. Эпически лаконична летописная характеристика князя Святослава, сына княгини Ольги. Перед нами человек прямодушный и мужественный, простой в общении с воинами; он предпочитал победу в открытом бою военной хитрости, поэтому, выступая в поход, неизменно предупреждал врагов: «Хочю на вы ити!» Зная о засаде, с малыми силами вступил в бой и погиб, строго следуя закону воинской чести. Причем характеристика герою дается через его поступки, она насквозь действенна и предельно конкретна: «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много и храбрых воинов. И легко ходил в походах, как пардусъ, и много воевал. В походах же не вози,л за собою ни воза, ни котла, не варил мяса, но, тонко нарезав конину или зверину, или говядину, на угляхъ зажарив, ел. Не имел он и шатра, но спал, подостлав войлок, с седлом в головах; такими же были и прочий его воины». В более поздних фрагментах летописи образ князя (становится официальным и парадным; являясь воплощением общих христианских добродетелей: любви к Богу, почитания церкви, милости к убогим, воздержания от похоти и пьянства, — он лишается ярких индивидуальных примет.
О влиянии фольклора на «Повесть временных лет» свидетельствует решение в ней темы воинского подвига. Победа русичей над врагами может изображаться без религиозной мотивировки, без появления на поле боя небесного воинства, как результат единодушного желания «хороброй» русской дружины «не посрамить земли Русской и лечь костьми тут, ибо мертвые срама не имут». Выполненные в эпической манере рассказы летописи содержат больше бытовых реалий, чем эпизоды о деяниях князей-христиан. Это, например, уздечка в руках отрока, который во время осады Киева, якобы в поисках пропавший лошади, пробирается сквозь вражеский стан. В развитии фольклорных по происхождению сюжетов «Повести» часто используется эффект неожиданности. Конь, от которого, по предсказанию волхвов, Олегу Вещему суждено было погибнуть, давно мертв, однако его череп таит смертельную опасность: «выползла змея из черепа и ужалила в ногу», после чего князь «разболелся и умер». Рассказы, выросшие на фольклорной основе, диалогичны, стиль близок к живой разговорной речи. Недаром в летописи так много пословиц и поговорок, впитавших народную мудрость. «Если повадится волк к овцам, то выносит все стадо, пока не убьют его; так и этот, если не им его, то всех нас погубит», — рассуждают древляне, узнав, что князь Игорь идет за повторной данью.