«Повесть» состоит из нескольких самостоятельных эпизодов-новелл и имеет анфиладную структуру. Первая часть— вступительная, объясняет мотивы болезни Петри. В основе ее лежит «любовный треугольник»: к жене муромского князя Павла летает Змей-обольститель, принимая облик ее мужа. Княгиня сообщает об этом Павлу и по его совету выведывает тайну смерти врага, которому суждено погибнуть «от Петрова плеча, от Агрикова же меча» . Ермолай-Еразм творчески использует мотив змееборчества, хорошо известный в русском героическом эпосе. Змей не вредит населению Мурома, лишен былинно-сказочной мощи и низведен до роли любовника. Победа Петра над Змеем не имеет общерусского, государственного значения, у нее другой масштаб: змееборчество — личный подвиг героя, совершенный ради семейного счастья брата. В произведении встречаются и такие сюжетные повороты, которые не имеют аналогов в народном творчестве. Например, автор «Повести» нарушает сказочный обычай: Петр, победив Змея, не обретает жены брата, поединок не завершается свадьбой. От крови Змея тело Петра покрывается язвами, герой заболевает. Описание поединка князя со Змеем лишено сказочной обрядности — в «Повести» отсутствует похвальба Змея и сдержанный ответ на нее героя. В отличие от фольклорных образцов тема змееборчества решается в психологическом ключе: сложность положения, в которое попал Петр, острота его переживаний связаны с тем, что он должен убить Змея, принявшего облик любимого старшего брата.
Вторая часть, центральная, раскрывает историю взаимоотношений между Петром и «мудрой девой» Февронией. Истинным героем ее является не муромский князь, способный на обман, идущий на поводу у спесивых бояр, а крестьянка-целительница, что свидетельствует о демократизации житийного героя, о процессе постепенного обмирщения агиографии. Феврония — носитель крайне активной жизненной позиции, воплощение народной мудрости и душевной красоты. Она обладает магической связью с миром природы, ей присущ дар исцелять людей, приручать зверей. Речи девушки поэтически образны и загадочны, требуют истолкования. По словам Февронии, в ее доме нет «ушей и очей», то есть собаки и ребенка, а родители ушли «плакать взаймы», то есть на похороны. Деятельная натура Февронии отличает ее не только от смиренных праведниц русских житий, но и от сказочных «мудрых дев» («Семилетка», «Стрижена девка»), которые никогда не выставляют брачных условий, вступая в «соревнование умов» с царем, паном, судьей, те сами берут их в жены. Феврония же добивается этого, преодолевая сопротивление князя и никогда не упрекая Петра в малодушии и нарушении им обещания.
Конфликт между Февронией и ее будущим мужем не является главным в произведении. Вторая часть «Повести» завершается свадьбой, но «худородие» жены Петра рождает новый конфликт — между князем и боярством. Боярские жены не могут примириться с тем, что должны подчиняться простолюдинке, которая по крестьянской привычке после еды собирает крошки в ладонь, зная цену хлеба. В третьей части жития Феврония изгоняется боярами из Мурома; как самое дорогое в жизни, она берет с собой мужа. Для княжеской семьи начинается период скитаний; лишь после того, как в борьбе за муромский стол «многие вельможи в городе погибают от меча», Петр и Феврония возвращаются на княжение. Антибоярская направленность «Повести» сближает ее с лучшими памятниками русской публицистики XVI века.
Агиографическое начало становится ведущим в четвертой части «Повести», которая ближе всего к житийному канону: герои состарились и постриглись в монахи, обещав друг другу умереть в один день. Однако и этой части присуща сюжетная напряженность, психологическая сложность внутреннего конфликта. Февронии приходится выбирать между обетом Богу, богоугодной деятельностью монахини, вышивающей «воздух» (пелену для святой чаши), и обещанием, данным мужу, уйти из жизни вместе с ним. Узнав, что Петр умирает, Феврония просит мужа повременить, однако тот не в силах отсрочить смерть. И тогда Феврони:я выбирает главное — воткнув иголку в холст и обмотав ее ниткой, она умирает вместе с Петром. Бог вопреки всем церковным канонам освящает супружескую любовь и верность, соединяя тела муромских святых в едином гробе. Таким образом, в «Повести» поэтизируется земная любовь, служение ближнему расценивается как жизненный подвиг, переосмысляется само понятие «святость». Сложность жанрово-стилевой природы произведения, где причудливо переплетаются традиции фольклора и агиографии, переводной новеллистики и отечественной публицистики, превращают «Повесть» в поэтический шедевр, стоящий в преддверии художественных открытий русской романистики.
Рост внимания к частной жизни человека, к проблемам не только бытийного, общегосударственного масштаба, но и бытового, семейного характера отразил «Домострой» — монументальный памятник XVI века, составление которого приписывают духовному наставнику Ивана IV попу Сильвестру. «Домострой» состоял из трех частей: первая учила, «как веровать» и «как царя чтить»; вторая давала советы, «како жить с женами и с детьми и с домочадцами»; третья касалась хозяйственных вопросов— «домовного строения». Стиль «Домостроя» нелишен образности, богат живыми интонациями разговорной речи, близок к пословицам и поговоркам. «Домострой» наставлял, что гостя надобно «почтити, напоити, накормити, добрым словом привечать и ласковым приветом», что двор следует содержать в порядке, он должен быть «крепко горожен... а ворота всегда приперты, а собаки бы стороживы», что в случае ссоры нельзя противника «ни по уху, ни по видению бити, ни под сердце кулаком». «Домострой» завершал ряд назидательных произведений древнерусской литературы, который открывали «Завещание» Ярослава Мудрого и «Поучение» Владимира Мономаха.
* * *
XVII век вошел в русскую историю как переходный от средневековья к новому времени, «бунташный». Начало столетия называют Смутным временем из-за кризиса царской власти, разразившегося после смерти Федора Ивановича, последнего правителя из дома Калиты, «самозванщины» и польско-шведской интервенции. После Земского собора 1649 года, по Уложению которого произошло окончательное закрепощение крестьянства, трудовые массы «оскудели и обнищали до конца» — так писалось в одной из челобитных. После подавления первой крестьянской войны под предводительством Болотникова страну сотрясает серия новых волнений: «чумные» и «медные» бунты сменяются казацкими и крестьянскими выступлениями в Поволжье; в конце 60-х — начале 70-х годов разгорается вторая крестьянская война под руководством Степана Разина.
Вооруженная борьба посадских людей и крестьян против феодалов нуждалась в идеологическом обосновании. Официальная церковь, сама являвшаяся крупнейшим феодалом, стояла на страже существующего миропорядка, проповедовала в народе смирение и покорность, осуждая все формы борьбы против светской и духовной власти. Однако русская церковь в XVII веке не была единой, церковный раскол 1654—1655 годов разделил ее на два враждующих лагеря: старообрядцев и сторонников Никона.
В реформе, проведенной Никоном и вызвавшей раскол, нельзя видеть лишь внешний конфликт между старообрядцами и приверженцами обновленной церкви, а сам конфликт сводить только к тому, как креститься (двумя или тремя перстами), какие поклоны класть в церкви (земные или поясные), как писать имя Христа (Исус или Иисус) и строить культовые здания. Необходимо видеть в старообрядчестве выступление против неограниченной власти, светской и церковной. Старообрядцы были против ориентации русской церкви на иноземные образцы, защищая веру отцов и дедов, они отстаивали национальную самобытность, традиционный уклад жизни. Выражая социальный протест в религиозной форме, старообрядцы видели свой идеал в прошлом, выступали против всего нового, стараясь воспрепятствовать европеизации русской жизни. Таким образом, русское старообрядчество — явление сложное и внутренне противоречивое.
Старообрядческая среда была богата талантами, из нее вышли многие самобытные писатели, и прежде всего протопоп Аввакум (1620—1682), автор знаменитого жития-автобиографии. Сын сельского священника из Нижегородской земли, начавший службу дьяконом в селе Лопатицы и через десять лет ставший протопопом Вознесенской церкви в Юрьевце Повольском, Аввакум рано оказался вовлеченным в религиозно-политическую борьбу эпохи. Вступая в конфликт то с местными начальниками, то с прихожанами, недовольными строгим пастырем, он не раз бежал в Москву. Здесь Аввакум сблизился с членами кружка «ревнителей благочестия», главная задача которого — возрождение былого нравственного авторитета церкви. Не приняв церковной реформы патриарха Никона, Аввакум большую часть жизни провел в тюрьмах и ссылках. Сосланный в Сибирь, а затем в Даурию, почти одиннадцать лет (1653—1664) протопоп терпел невероятные лишения и голод, видел, как страдает его семья. Дух бунтаря и правдоискателя не смогли сломить ни жестокие расправы с ним воеводы Пашкова, ни смерть детей. В сибирской ссылке родилась его слава мученика за веру, развился его талант проповедника. Попытки склонить Аввакума лестью и богатыми дарами к примирению с властями после его возвращения в Москву окончились неудачей. В 1667 году протопоп был лишен церковного сана, предан проклятию и сослан в Пустозерск, где произошло становление его как писателя.
Аввакум — автор более 80 произведений, часть из которых до нас не дошла. Будучи традиционалистом в области церковной жизни, он стал новатором в литературном деле. В «Житии», которое Аввакум создал в пустозерской тюрьме, «понуждаемый» к этому своим духовным отцом, старцем Епифанием, он выступил сразу в двух ролях: как писатель и как герой, введя в русскую литературу новый тип — «святого грешника», внутренне противоречивый, но до боли жизненный. Двойственная структура образа Аввакума в «Житии» приводила к столкновению в произведении двух планов повествования: торжественной проповеди и покаянной исповеди. В стиле же высокое, книжно-библейское соседствовало с низким, народно-бытовым. Аввакум не «уничижал природного русского языка», а брал на вооружение весь арсенал его средств, от церковнославянизмов до площадной брани.