(42)Nichts kann das gültige Bild ihm verschlimmern;
sei es aus Gräbern, sei es aus Zimmern,
rühme er Fingerring, Spange und Krug.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, VI): 298]
Орфей способен петь, только следуя своему вдохновению. Его сердце подобно прессу, который бесконечно выжимает из людей вино, sein Herz, o vergängliche Kelter eines den Menschen unendlichen Weins [Rilke 1981: 298]. Вино здесь, скорее всего символ слёз. Поэтому виден особый смысл в фразе: «Alles wird Weinberg, alles wird Traube», где с помощью грамматического повтора автор делает акцент на том, какое действие на слушателя производит пение Орфея, когда его охватывает божественное вдохновение. Песни Орфея настолько проникновенны, что никто не может сдержать слёз:
(43)Nie versagt ihm die Stimme am Staube,
wenn ihn das göttliche Beispiel ergreift.
Alles wird Weinberg, alles wird Traube,
in seinem fühlenden Süden gereift.
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, VII): 298]
Следующей разновидностью повторения является перечисление. Перечисление – это последовательность однотипных обозначений предметов, признаков, действий.
Внутри сложного предложения перечисление возникает, когда в него включены подобные придаточные предложения или, когда простые предложения соединены в паратактическую цепочку.
В зависимости от того, следуют ли члены цепочки просто друг за другом или в конце имеется замыкающее слово, различают простое нагромождение – аккумуляция, и нагромождение с выводом в конце – амплификация.
Примером аккумуляции, т.е. простого перечисления, может служить отрывок из десятой элегии «Дуинезских элегий», где лирический герой размышляет над тем, что такое ночь, и приходит к заключению, что это одно из времён тайного года. Тайный год, heimlicher Jahr, на наш взгляд есть всё ночное время календарного года. Но для человека это не только «время года», но ещё и место. Здесь автор применяет приём аккумуляции. Перечисляются слова, родственные по своему значению: Stelle, Siedlung, Lager, Boden, Wohnort, символизирующие, по большому счёту, ту роль, которую играет ночь в жизни каждого отдельного человека:
(44)Wie wir sie absehen voraus, in die traurige Dauer,
ob sie nicht enden vielleicht. Sie aber sind ja
unser winterwähriges Laub, unser dunkles Sinngrün,
eine der Zeiten des heimlichen Jahres – nicht nur
Zeit – , sind Stelle, Siedlung, Lager, Boden, Wohnort.
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Zehnte Elegie): 286]
В восьмом сонете первой части «Сонетов к Орфею» находим пример амплификации. Автор ставит вопрос о том, что такое яблоко. Скорее всего, здесь обыгрывается всем известный библейский сюжет о первородном грехе Адама и Евы, о яблоке познания. Автор перечисляет глаголы, характеризующие процесс созревания фрукта, далее – его свойства. В конце предложения три существительных, которые обобщают сказанное до этого, то есть, являются выводом: Erfahrung, Fühlung, Freude:
(45)Wagt zu sagen, was ihr Apfel nennt.
Diese Süße, die sich erst verdichtet,
um, im Schmecken leise aufgerichtet,
klar zu werden, wach und transparent,
doppeldeutig, sonnig, erdig, hiesig - :
O Erfahrung, Fühlung, Freude – , riesig!
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, VIII): 302]
Звенья цепочки перечисления могут быть семантически равнозначными и неравнозначными. В последнем случае речь идёт о восходящем перечислении, так называемом климаксе или градации, при котором каждое последующее звено содержательно сильнее и точнее предыдущего. Примером градации может служить отрывок из стихотворения «Irre im Garten», где идёт перечисление семантически неравнозначных слов: demütig – смиренный, покорный, безропотный, dürftig – бедный, hingekniet – опустившийся на колени. В данной цепочке каждое последующее слово содержательно точнее предыдущего:
(46)Zwar manche pflegen dort die Frühlingsbeete,
demütig, dürftig, hingekniet;
aber sie haben, wenn es keiner sieht,
eine verheimlichte, verdrehte <…>
[Rilke 1981, Irre im Garten (Der Neuen Gedichte Anderer Teil): 219]
Нисходящее (падающее) перечисление с обратным семантическим порядком есть антиклимакс.
Первый сонет из первой части поэтического цикла «Сонеты к Орфею» повествует о чудесном пении Орфея, слушая которое, звери замерли в молчании. Они внимали певцу всем сердцем. И любой рёв их собратьев раздавался будто издали. Звенья данной цепочки перечисления: Brüllen, Schrei, Geröhr являются семантически неравнозначными, т.к. качество звука убывает. Brüllen – мычание, рёв, Schrei – крик, вопль, Geröhr – крик оленя. То есть, то, что происходит вокруг, воспринимается поэтапно, лишь музыка воспринимается как неделимое единство. Приём антиклимакса, в данном контексте, ещё раз подчёркивает волшебную силу песнопений Орфея:
(47)…sondern aus Hören. Brüllen, Schrei, Geröhr
schien klein in ihren Herzen. Und wo eben
kaum eine Hütte war, dies zu empfangen, …
[Rilke 1981, Die Sonette an Orpheus (Erster Teil, I): 295]
При дистантном расположении повторяющихся элементов возможно несколько видов композиций. Они выходят за рамки одного предложения и могут распространиться по всему макроконтексту. К таким видам композиций относятся: анафора, эпифора, рамочный/ кольцевой повтор (Rahmen-/Ringwiederholung), анадиплозис, лейтмотив.
Повторение в начале предложения или абзаца называют анафорой, повторение в конце предложения или абзаца – эпифорой.
Примером анафоры может служить отрывок из первой «Дуинезской элегии»:
(48)Seltsam die Wünsche nicht weiterzuwünschen.
Seltsam,
alles, was sich bezog, so lose im Raume
flattern zu sehen. Und das Totsein ist mühsam…
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Neunte Elegie): 254]
Автор пытается раскрыть для читателя мир умершего человека. Загробный мир – один из главных вопросов, который не переставал интересовать поэтов-символистов. Повторение слова „seltsam“ в начале каждого предложения звучит рефреном, указывая на всю несхожесть чувств живого человека, и «ощущений» человека мёртвого.
Ещё одной разновидностью повтора является рамочный повтор. Рамочный/ кольцевой повтор представляет собой повторение одних и тех же языковых элементов в начале и в конце предложения или текста.
В восьмой элегии («Дуинезские элегии») находим пример рамочного повтора:
(49)Dieses heißt Schicksal: gegenüber sein
und nichts als das und immer gegenüber.
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Achte Elegie): 280]
По мнению К.Витковского, следуя философии Р.М.Рильке, изложенной в «Дуинезских элегиях», можно сказать, что смерть – внутренне присуща жизни [Витковский 1998]. Ребёнок содержит всю свою смерть в себе ещё до жизни и поэтому он не зол. То, что человек видит перед собой смерть, есть результат утери равновесия. В данном примере, человек, потерявший равновесие, как бы зажат в кольцо: перед ним его судьба, от которой никуда не уйти. Это и призван подчеркнуть в данном случае кольцевой повтор.
В следующем случае с помощью кольцевого повтора раскрывается всё противоречие человеческой сущности. Избегая судьбы, человек стремится к ней:
(50)Warum, wenn es angeht, also die Frist des Daseins
hinzubringen, als Lorbeer, ein wenig dunkler
als alles
andere Grün, mit kleinen Wellen an jedem
Blattrand (wie eines Windes Lächeln) - : warum
dann
Menschliches müssen – und, Schicksal vermeidend,
sich sehnen nach Schicksal?...
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Neunte Elegie): 282]
Особой разновидностью повтора является удвоение или анадиплозис. Анадиплозис (удвоение) – вид синтаксической композиции, при которой последнее слово (словосочетание) одного предложения (или части предложения) повторяется в начале следующего предложения (или части предложения) [Naer 2006: 195]. М.П.Брандес даёт этому стилистическому средству также следующие названия: редуцированный повтор, повтор-подхват [Брандес 1983: 104].
В третьей элегии («Дуинезские элегии») пример анадиплозиса есть в следующем предложении:
(51)Ach, da war keine Vorsicht im Schlafenden; schlafend,
aber träumend, aber in Fiebern: wie er sich einließ.
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Dritte Elegie): 261]
Приём повторения слова в конце первой части предложения и начале второй части этого же предложения призван сделать акцент на состоянии героя, которое, тем не менее, различно. Он спит без опаски, но, в то же время, во сне он лихорадочно мечтает, о том, как попадётся в ловко расставленные любовные сети.
Удвоение в следующем примере указывает на то, что девушки, ушедшие раньше своих любимых, старались надышаться этим счастливым, блаженным воздухом любви:
(52)… wie überholtet ihr oft den Geliebten, atmend,
atmend nach seligem Lauf, auf nichts zu, ins Freie.
[Rilke 1981, Duineser Elegien (Die Siebente Elegie): 276]
Если одно и то же слово беспорядочно, на первый взгляд, возникает на протяжении всего текста, не имея постоянного места, в таком случае говорят о лейтмотиве. Например, как уже говорилось выше, лейтмотивом лирики Р.М.Рильке являются такие слова, как: Dunkel, Gott, Nacht, Ende/Schluß, Tod.
Повтор в литературе символизма, по мнению И.В.Арнольд, служит для выражения: 1) эмоционально-окрашенной речи; 2) монотонности, однообразия, безнадежности, отчаяния, страха; 3) нерешительности, застенчивости; 4) основной идеи лирического произведения. [Арнольд 1990: 215]
2.2.5.Апозиопезиз
Как отмечает Е.Витковский, для поэзии символизма характерна некая недосказанность, оставляющая читателю возможность подумать над замыслом автора, придающая тексту ту таинственность, которая была свойственна произведениям эпохи символизма [Витковский 1990: 18]. Поэтому следует рассмотреть такой стилистический приём как апозипезис, относящийся к области синтаксической стилистики. Апозиопезис относят также к средствам выразительности, которые не создают образов, а повышают выразительность речи и усиливают её эмоциональность при помощи особых синтаксических конструкций [Арнольд 1990: 73].
Б.Совински даёт следующее определение апозиопезиса: апозиопезис – внезапный обрыв мысли в середине высказывания или недоговаривание её до конца, вызванные различными обстоятельствами, ситуативной обусловленностью – осторожностью, нежеланием продолжать неприятный разговор т.п. причинами обрыва речи могут быть: взволнованность говорящего, когда его «обуревают чувства» и «мешаются мысли»; неуверенность, предположение говорящего; осторожность в выражении мысли, поиски подходящего слова; недоговаривание с целью воздержаться от грубости; прерывание речи репликой другого говорящего. Б.Совински также выделяет ситуативно-обусловленный апозиопезис [Sowinski 1972: 112].