эгоистичный джентльмен, не считался с другими людьми". Что за ними стоит? Он
говорил, как судья, - невозмутимо и беспристрастно. Был ли Квентин причастен
к исчезновению лорда Листердейла? Играл ли он активную роль в этой возможной
трагедии? Единственное письмо из Восточной Африки, передающее полномочия
адвокату, как ни нелепо в свое время выглядело предположение Руперта, было
подозрительным.
Однако сколько ни пыталась, она не могла себе представить какой-нибудь
реальный вред, который мог исходить от Квентина. Квентин, говорила она себе
опять и опять, - хороший. Она использовала это слово с детской простотой.
Квентин был хороший. Но он что-то знал!
Она никогда больше не говорила с ним о его хозяине. Предмет разговора,
по-видимому, был забыт. Руперт и Барбара были озабочены другим, и в
дальнейшем споров не возникало.
В конце августа ее неясные догадки наконец приняли форму реальности.
Руперт уехал на две недели в отпуск с другом, у которого был мотоцикл с
прицепом. Через десять дней после его отъезда миссис Сен-Винсент с испугом
увидела, как он вдруг вбежал в комнату, где она сидела и писала.
- Руперт! - воскликнула она.
- Я знаю, мама. Ты не ожидала увидеть меня еще дня три. Но кое-что
произошло. Андерсону - ты знаешь, это мой приятель, - было безразлично, куда
ехать, поэтому я предложил взглянуть на Королевский Чевиот...
- Королевский Чевиот? Но почему?..
- Ты прекрасно знаешь, мама, что я всегда чувствовал нечто
подозрительное вокруг всего, что происходит здесь. Не то чтобы я
действительно ожидал найти тут что-нибудь - я только чувствовал это.
В этот момент Руперт очень напоминал собаку, носящуюся по кругу за
чем-то неясным и непонятным, ведомую инстинктом, деловую и счастливую.
- В самой деревне мы не увидели ничего, но именно в тот момент, когда
мы отъехали от деревни миль на 8-9, это и произошло - я имею в виду то, что
я увидел его.
- Увидел кого?
- Квентина - как раз, когда он входил в небольшой домик. Что-то
подозрительно, - сказал я себе. Мы остановили автобус, и я вернулся обратно.
Постучал в дверь, и он сам мне ее открыл.
- Но, я не понимаю, Квентин же никуда не уезжал...
- Мы к этому еще вернемся, мама. Но если только ты будешь меня слушать,
а не прерывать. Это был Квентин, и это не был Квентин, если ты понимаешь,
что я имею в виду.
Миссис Сен-Винсент совершенно ничего не поняла, и он объяснил ей суть
дела.
- Вне всякого сомнения, это был Квентин, но это был не наш Квентин. Это
был настоящий Квентин.
- Руперт!
- Слушай. Сначала я подумал и сказал: "Вы Квентин, не так ли?" И старик
ответил: "Совершенно правильно, сэр, это мое имя. Чем могу быть полезен?" И
тут я увидел, что это не наш слуга, для меня эта мысль была столь же
драгоценной, как и он сам, его голос и тому подобное. Я задал несколько
вопросов, и все впустую. Старикан не имел никакого понятия о том, что у нас
тут творилось. Он был дворецким у лорда Листердейла, ушел на пенсию и
получил этот домик как раз в то время, когда, как предполагалось, лорд
Листердейл уехал в Африку. Ты сама понимаешь, к чему это нас приводит. Этот
человек - самозванец, он играет роль Квентина для каких-то своих целей. Моя
теория заключается в следующем - он приехал в город в тот вечер, заявил, что
хочет быть дворецким у лорда Листердейла, а сам убил его и спрятал тело за
панелями. Это старый дом, и будь уверена, - тут обязательно должны быть
тайники...
- Опять ты об этом, - резко прервала его миссис Сен-Винсент. - Я просто
не могу больше этого выносить. С какой стати он должен был это сделать,
почему он его должен был убить - вот, что я хочу от тебя услышать? Если же
он совершил подобное - во что я ни на минуту не верю, - то какие причины его
на это толкнули?
- Ты права, - сказал Руперт, - мотив - это важное обстоятельство. Но я
уже произвел расследование. У лорда Листердейла было много собственных
домов. В последние два дня я открыл, что практически все эти дома за
последние 18 месяцев были сданы людям, похожим на нас, практически за
номинальную плату - и с условием, что слуги должны оставаться в доме. В этом
случае сам Квентин, вернее, человек, называющий себя Квентином, - служил в
этих домах некоторое время в качестве дворецкого. Все это наводит на мысль,
что в одном из домов должно было что-то остаться - драгоценности или бумаги,
спрятанные лордом Листердейлом, а вся эта шайка не знала, в каком именно. Я
имею в виду шайку, но, может быть, этот малый Квентин работает в одиночку.
Это...
Миссис Сен-Винсент твердо оборвала его:
- Руперт! Подожди хоть минутку. У меня от тебя голова пошла кругом. Во
всяком случае, все, что ты говоришь, - чепуха: и шайка, и спрятанные бумаги.
- Может быть и другая версия, - согласился Руперт. - Этот Квентин мог
быть человеком, которому лорд Листердейл чем-то навредил. Настоящий
дворецкий поведал мне длинную историю о человеке, которого зовут Самуэль
Лоу, он был садовником, примерно такого же роста и сложения, как и сам
Квентин. У него был зуб на Листердейла.
Миссис Сен-Винсент вздрогнула.
"Не считался с другими людьми". Эти слова возникли в ее сознании во
всей их непривлекательности, усугубив подозрения. Слова скупы, но что должно
за ними стоять?
В тяжелой задумчивости она с трудом слушала Руперта. Он быстро объяснил
ей что-то, чего она не поняла, и вышел из комнаты.
Потом она словно очнулась. Куда пошел Руперт? Что он собирался делать?
Она не уловила его последних слов. Возможно, он пошел за полицией. В этом
случае...
Она резко поднялась и позвонила. Как обычно, Квентин незамедлительно
явился.
- Вы звонили, мадам?
- Да. Входите, пожалуйста, и закройте дверь.
Дворецкий повиновался. Миссис Сен-Винсент некоторое время молчала и с
серьезностью изучала его.
Она думала: "Он был добр ко мне - никто не знает, как добр. Дети
никогда этого не поймут. Дикая история Руперта может целиком оказаться
бессмыслицей, но, с другой стороны, может в ней что-то есть? Кто знает?
Никто. И правда, и неправда. Я рискну, обязательно рискну собой за его
доброе имя!"
Покраснев, миссис Сен-Винсент заговорила срывающимся голосом.
- Квентин, мистер Руперт только что вернулся. Он был в Королевском
Чевиоте - это деревня недалеко отсюда...
Она замолчала, отметив, как он вздрогнул на мгновение и не смог этого
скрыть, и подумала: "Он, кажется, знает. Да, он знает".
- Он видел там кое-кого, - продолжала она, выделив последние слова.
После мгновенной дрожи Квентин опять принял свою обычную невозмутимую
манеру держаться, но его глаза остро и внимательно смотрели ей прямо в лицо,
в них было что-то такое, чего она до сих пор не замечала. Это были глаза
мужчины, а не слуги.
Поколебавшись с минуту, он произнес голосом, который тоже как-то
неуловимо изменился.
- Зачем вы рассказываете мне это, миссис Сен-Винсент?
Она не успела ответить, так как в это время дверь распахнулась настежь
и в комнату ворвался Руперт. С ним вместе вошел средних лет человек, полный
достоинства, с небольшими бакенбардами, похожий на задумчивого архиепископа.
Квентин!
- Он здесь, - сказал Руперт. - Настоящий Квентин. Я держал его на улице
в такси. А теперь, Квентин, посмотрите на этого человека и скажите - это
Самуэль Лоу?
Для Руперта это был момент триумфа. Но он не долго торжествовал, почти
тут же почувствовав, что что-то не так. Некоторое время настоящий Квентин
выглядел смущенным и, похоже, чувствовал себя в высшей степени неуютно, а
второй Квентин улыбался широкой довольной улыбкой.
Он хлопнул своего смущенного двойника по спине.
- Все в порядке, Квентин. Я полагаю, кота когда-нибудь все-таки
придется достать из мешка. Ты можешь рассказать им, кто я такой.
Полный достоинства незнакомец выпрямился.
- Сэр, это, - провозгласил он тоном, полным упрека, - это мой хозяин,
лорд Листердейл, сэр.
В следующую минуту события развивались так. Во-первых, сокрушительный
удар был нанесен петушиной самоуверенности Руперта. Он еще не понял, что
происходит, и рот его еще был открыт под воздействием шока, но услышал, как
его мягко выпроваживает из комнаты дружелюбный, но довольно-таки фамильярный
голос:
- Все в порядке, мой мальчик. Хорошо еще, что кости целы. Но я хочу
поговорить с твоей матерью. Ты хорошо потрудился - все выведал про меня.
Руперт вышел и встал перед закрытой дверью, ожидая чьего-нибудь
появления. Настоящий Квентин стоял рядом с ним, и из уст его струился поток
любезных объяснений. А в комнате лорд Листердейл стоял напротив миссис
Сен-Винсент.
- Позвольте мне все вам объяснить, если я только смогу! Всю свою жизнь
я был дьявольски эгоистичным человеком - и однажды я понял это. Я понял, что
для того, чтобы изменить себя, я должен попытаться хоть немного быть
альтруистом. Я представлял из себя совершенно необыкновенного дурака,
поэтому свою карьеру начал тоже необыкновенно. Я делал ненужные подписки, но
чувствовал, что мне надо совершить что-то... что-то лично. Я всегда
сочувствовал классу обедневших дворян - классу, который не умеет просить и
который страдает молча. Я был собственником многих домов. И у меня появилась
идея - сдать все эти дома людям, которые в них нуждаются и которые бы ценили
их. Молодые пары, начинающие свой жизненный путь, вдовы с сыновьями и
дочерьми, которые тоже начинают самостоятельную жизнь. Квентин был для меня
более чем дворецким - он был моим другом. С его согласия и при его помощи я
в этом деле использовал его внешность. У меня всегда был актерский талант.
Эта идея пришла мне в голову как раз в то время, когда я однажды ночью шел в
клуб, я повернулся и пошел обратно для того, чтобы обсудить ее с Квентином.