Так, большое передвижение гласных (great vowel shift) в английском языке скорее всего обязано датскому и, возможно, французскому суперстрату.
Таковы же субституции (подмены) звуков латинского языка «иберийцами» на территории нынешней Испании, например субституция j через [х] (латинские i = [j] в Julius и в испанскому j [х] в Julio [xulio] и т. п.). Таких примеров можно привести сколько угодно из области развития тех языков, где имело место субстратное влияние.
Итак, то, что можно и должно называть субстратом в лингвистическом смысле, – это изменения, связанные с серьезными перерождениями в структуре языка-победителя, когда носители побежденного языка вносят в принятый ими язык свой «акцент», т. е. подменяют неизвестные звуки и непривычные сочетания звуков своими привычными и переосмысливают слова с их морфологическим составом и их значениями по навыкам своего языка.
«Для правильного понимания явлений субстрата надо принять следующие положения:
1) Субстрат – явление языка как исторической категории, поэтому любые «искажения» и «субституции» в речи отдельных людей или отдельных групп людей, говорящих не на родном, а на вторичном языке (осетины по-русски, русские по-французски и т. п.), никакого отношения к проблеме субстрата не имеют. Это вопрос речи и притом на «чужом» языке, субстрат же касается видоизменения своего родного языка под влиянием другого языка.
2) Влияние субстрата не связано с лексикой, которая заимствуется очень легко и осваивается заимствующим языком в соответствии с внутренними законами его функционирования и развития без нарушения этих законов; если же в лексике обнаруживается субстрат, то это уже связано с грамматикой и фонетикой.
3) Тем самым в лингвистическом плане не имеют значимости факты «чужих» собственных имен: к ономастике здесь не может быть претензий; топонимика интереснее; но если и фонетически и грамматически топонимика «не перечит» законам заимствовавшего языка, то никакого лингвистического субстрата нет. Это остается фактом заимствования и может быть указателем для этнологов.
4) Влияние субстрата – это прежде всего нарушение внутренних законов развития языка (и даже группы родственных языков). И это может сказаться именно в строе языка – в его морфологии и фонетике. Если в целом данный язык получил под влиянием другого языка смещение вокализма или консонантизма (романские языки, английский язык), если будут затронуты парадигмы и смещены парадигматические отношения членов этих рядов (те же романские языки: падение склонения, сокращение спряжения и другие морфологические явления) – то это безусловно действие субстрата.
5) Субстрат в лингвистическом смысле – это реальный факт, он базируется на взаимодействии разноязычных народов, но лингвистически «валентным» влияние субстрата становится только тогда, когда вся масса данного языка в его строе (а не лексическом составе) сдвигается с пути развития по внутренним законам, когда возникает что-то противоречащее этим законам, когда по-настоящему происходит скрещивание языков и один из них «гибнет», подчиняясь другому, но, «погибая», вносит искажение во внутренние законы победившего языка, в его строй: морфологию и фонетику»1.
1 См.: Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. IX, 1956. С. 110 и сл.
Рассмотрим, какие же процессы происходят в области исторических изменений в лексике, фонетике, грамматике.
Словарный состав языка изменяется непрерывно и обновляется гораздо быстрее, чем другие структурные ярусы языка. Это понятно, потому что словарный состав языка, непосредственно отражая в языке действительность с ее переменами, обязан включать новые слова для обозначения новых вещей, явлений, процессов и отстранять в запас старые. Этот процесс всегда является фактом развития лексики языка, ее пополнения и стилистической дифференциации, что обогащает выразительные средства языка. Иначе говоря, при изменении словарного состава прирост его всегда превышает убыль.
Это касается по преимуществу образования производных слов от уже имеющихся, заимствования и собственноязычного создания терминов и различных полисемических переносов значения.
Это, однако, мало касается основных пластов лексики, того, что называют основным словарным фондом или основным фондом лексики, который используется для образования новых производных слов и переносных значений.
Основной фонд лексики изменяется медленнее, чем периферийные и специальные пласты словарного состава, но и здесь происходят изменения либо путем образования новых производных слов от непроизводных, причем само производящее непроизводное слово может и утратиться; например, производные слова работа, работать, рабочий прочно существуют в основном фонде русской лексики, а непроизводное слово роб давно утрачено, но сохранилось в заимствованном из украинского языка и русифицированном сложном слове хлебороб (новое слово робот заимствовано из чешского языка). Либо путем заимствования слов из иных языков, что бывает и тогда, когда появляется новая вещь (в технике, в быту), и тогда, когда появляется необходимость выразить новое понятие в области общественных отношений или идеологии (интернациональные термины демократия, революция и т. п.), и тогда, когда данное слово хотя и дублирует уже имеющееся, но по тем или иным причинам оказывается нужным (пример со словом лошадь, преобразованным из тюркского словосочетания алаша am и потеснившим исконное слово конь).
Выпадение слов из словарного состава никак нельзя себе представлять как внезапное исчезновение того или иного слова; это постепенный переход слов из активного словаря в пассивный; таковы все «исторические» слова, которые когда-то называли современные эпохе реалии (т. е. факты действительности), а затем уже утраченные, например боярин, подьячий, стрелец, кистень, а также нэпман, попутчик (в переносном значении применительно к писателям в 20-е гг. XX в.). К совсем забытым словам можно отнести такие, как ратай, гридень, огнищанин, вершь, кола, млин, ногата и т. п.
Эту категорию слов – «историзмы» – следует отличать от а р х а и з м о в, т. е. устарелых слов, которые обозначали реалии, не утраченные, но называющиеся по-другому (например, вепрь – кабан, стяг – знамя, стогна – площадь, вежды – веки (верхние), грядущий – будущий, глагол – речь, токмо – только, сей – этот, реляция – донесение, рескрипт – указ, виктория – победа и т. п.).
Архаизмы могут в отличие от историзмов воскресать, т. е. из пассивного словаря возвращаться в активный; таковы слова совет, указ, майор, сержант, офицер и др.
Новые слова в языке называются неологизмами; таковы для русского языка XX в. слова большевик, партиец, оборонец, надомница, выдвиженец, значкист, колхоз, комсомол, обезличка, уравниловка, умелец и др., не говоря уже о множестве заимствованных терминов (типа комбайн, контейнер, скутер, глиссер, танк и т. п.).
Словарный запас человека, отражающий словарь языка, подобен «кладовой», где «полки со словами» расположены в известной перспективе: одни – ближе, что нужно каждодневно; другие – дальше, что нужно только в известных случаях и ситуациях, к таким «далеким» словам относятся архаизмы, узкоспециальные термины, слова сугубо поэтические и т. д.
Новые слова появляются в языке разными путями и в связи с разными причинами.
1. Изобретение слов встречается крайне редко, что лишний раз подтверждает устойчивость языка и его словообразовательных элементов.
Известно, что слово изобрел голландский физик Ван-Гельмонт, причем, как он сам писал, в поисках нужного названия для особого рода не твердых и не жидких веществ он думал о греческом слове chaos – «хаос» и немецком Geist – «дух». Таким образом, и в данном случае не было чистого изобретательства, а было создание нового слова по имеющимся уже образцам, так как язык не терпит изолированных явлений, лишенных преемственности, а стремится все расставить в закономерные ряды, образующие систему языка. К искусственно изобретенным словам относятся еще гном, кодак (фотографический аппарат), а также различные термины из кусков реальных слов, как альдегид, солипсизм и т. п. (см. гл. II, § 21).
2. Создание новых слов по имеющимся моделям на базе существующих в языке слов – очень продуктивный способ обновления словаря. Слова на -изация обозначают мероприятия, направленные на осуществление того, что выражено корнем, отсюда по модели легализация, активизация возникли слова военизация, паспортизация, пастеризация, яровизация, советизация. По модели машинист, артиллерист – значкист, очеркист. По модели метраж, тираж – листаж и в журналистском жаргоне – строкаж. Древние греки составили сложное слово hippo-dromos (из hippos – «лошадь» и dromos – «бег») – «место для бегов», «плац» – ипподром, по этой модели позднее были образованы другие слова, связанные с новыми средствами передвижения: велодром, мотодром, аэро(плано)дром, танкодром. По образцу библиотека – картотека, фильмотека, игротека, фонотека, дискотека.
Успешность и продуктивность такого способа состоит в том, что новым оказывается только необычная комбинация известных элементов по известной модели, имеющей свое место в системе языка.
3.Заимствования. Обогащение словарного состава языка за счет словаря других языков – обычное следствие взаимодействия разных народов и наций на почве политических, торговых, экономических отношений.
При заимствовании новое слово чаще всего приходит вместе с новыми вещами (трактор, танк, комбайн), с введением новых организационных форм, учреждений, должностей (дивизия, батарея, офицер, генерал, канцелярия, секретарь, лазарет, ординатор, фельдшер, университет, консерватория, магистратура, доцент, деканат, декан, лекция, семинарий, семестр, консультация, экзамен, балл и т. п.).