Неслась, красуясь мощью дикой,
Шипучей пеной на груди…
Все наготове. А поди – ка,
Встань поперек.
Загороди!..
С утра, с утра
В тот день воскресный,
Во что горазд принаряжен,
И городской народ и местный,
И свой на стройке и безвестный,
Забрав подруг своих и жен
С детьми, - на праздник необычный
Теснился, точно в ГУМ столичный,
Ломился грудью, чтоб места
Занять поближе у моста.
И в самый полдень, как не жарок,
Не убывал людской напор.
И пестр, и ярморочно ярок,
И вместе строг был этот сбор.
Один глазел – Врожденный зритель,
Любитель истый – стар ли, мал;
Другой как раз был сам водитель,
Но в эту смену не попал.
А та пришла, чтоб видеть сына
Иль мужа в самый этот час,
Когда к воде его машина
Пройдет под тысячами глаз.
А кто – то дочку
По платочку,
А кто подружку – на посту
Среди построенных в цепочку
Регулировщиц на мосту –
Распознавал.
Но в этом сборе
Невольно каждый брал в расчет,
Что тут народ –
Не на футболе,
Что праздник – праздник, да не тот,
И речь не та, и смех, и шутки…
А там, у самой Ангары,
Собрался штаб в тесовой будке,
Как улей душной от жары.
Все службы стройки там сидели –
Воды, земли, колес, дорог.
Но всем уже речам о деле,
Как перед боем, срок истек.
Последним кругом для порядка
Поверка старших обошла,
И, на часы взглянув украдкой,
Начальник встал из – за стола.
С последней доброю затяжкой
Вздохнул – как будто с плеч гора.
И виды видевшей фуражкой
Стол обмахнул.
- Ну что ж, пора…
-Пора!
И враз моторы взвыли,
Секунд своих не упустив,
И самосвалы в клубах пыли
Взошли на плящущий настил
И развернулись по теченью
Реки – во всю длину моста,
И строем – в ряд, как на ученье,
Над кромкой вздыбили борта.
Рванулся вниз флажок сигнальный,
И точно вдруг издалека
Громовый взрыв породы скальной
Толкнулся в эти берега.
Так первый сброс кубов бетонных,
Тех сундуков десятитонных,
Раздавшись, приняла река…
Она грядой взметнулась пенной.
Сверкнула радугой мгновенной
И, скинув рваную волну,
Сомкнулась вновь.
И видно было,
Как этот груз она катила,
Гнала по каменному дну.
И над ее волной верченой,
Бренча оснасткою стальной,
Мост всколыхнулся, облегченный.
И, вновь подняв заезд груженный,
Прогнулся вровень с той волной.
И снова – в очередь машины,
Под грузом тужась тяжело,
На цель с боков и середины
Зашли.
И так оно пошло.
С погрузки на мост, с моста в гору –
Заезд в заезд смыкался круг
И был любой шофер шоферу
Как будто кровный брат и друг.
В таком взаимном береженье,
Блюдя черту –
Бортом к борту,-
Кругообразное движенье
Не прерывалось на мосту.
Еще тревожная задача
Наружный сдерживала пыл,
Как бой, что был красиво начат,
Но только – только начат был.
И был труднее с каждым часом
В разгаре памятного дня:
Не подоспей боеприпасы –
Бой захлебнется без огня.
Машины шли, теснясь и пятясь,
Держась на той струне тугой:
Не сплоховать,
Не сбавить натиск,
Не проморгать беды лихой…
То был порыв души артельной,
Самозабвенный, нераздельный, -
В нем все слилось – ни дать, ни взять:
И удаль русская мирская,
И с ней повадка заводская,
И строя воинского стать;
И глазомер, и счет бесспорный,
И сметка делу наперед.
Сибиряки!
Молва не врет,-
Хоть с бору, с сосенки народ.
Хоть сборный он, зато отборный,
Орел – народ!
Как в свой черед
Плечом надежным подопрет,-
Не подведет!
Сибиряками
Охотно все они звались.
Хоть различались языками,
Разрезом глаз и складом лиц.
Но цвет был общего закала:
Сибири выслуженный дар –
Под слоем летнего загара
Еще там зимний был загар.
Тут были: дальний украинец
И житель ближних мест – бурят,
Казах, латыш и кабардинец,
И гуще прочих – старший брат.
И те, кого сюда чин чином
Везли с путевкой поезда,
И те, что по иным причинам
Однажды прибыли сюда;
В труде отбыв глухие сроки,
Перемогли урок жестокий.-
Всего видали до поры,
Бывали дальше Ангары…
Но все теперь как будто дивом,
Своею нынешней судьбой,
Одним охвачены порывом,
В семье сравнялись трудовой,
В сыновней службе не лукавой,
Огнем ученые бойцы.
Деньга – деньгою, слава – славой,
Но сверх всего еще по нраву
Класс показать.
Самим по праву
Сказать:
«А что – не молодцы?»
Как дорог мне в родном народе
Тот молодеческий резон,
Что звал всегда его к свободе,
К мечте, живущей испокон.
Как дорог мне и люб до гроба
Тот дух, тот вызов удалой
В труде,
В страде,
В беде любой,-
Тот горделивый жар особый,
Что – бить, - так бей,
А петь, - так пой!...
Гори вовеки негасимо
Тот добрый жар у нас в груди –
И все нам впору, все по силам,
Все по плечу, что впереди.
Немало жито – пережито,
Что хочешь будь и впредь со мной,-
Ты здесь – венец красы земной,
И песнь моя –
Народ родной!
День отпылал над сталью плеса
И долгий зной увел в закат.
Все так же по мосту колеса
Держали свой тяжелый лад.
Свергали в воду самосвалы
Свой груз, - казалось, там – гора.
Как в пору все. Как не бывало!
И Ангара –
Как Ангара.
Лишь под невидимым вовеки
Огнем прожекторных лучей
Играла,- все на свете реки
Могли завидовать бы ей.
В лучах играла вся окрестность,-
Сверкала, что дворцовый бал.
И неохотно люд воскресный
Домой с площадки убывал.
Работам ночь не помешала,
Забыто было есть и пить,
И смена смене не желала
Добром штурвалы уступить.
И ночь прошла.
И новый полный
День на дежурство заступил.
И все вились жгутами волны,
Все тот же был
Байкальский тыл.
И только в полдень, в лад со сроком,
Что был назначен не спроста,
Как над невидимым порогом,
Вода забилась у моста,
И крупной пеной богатея,
Пошла в десяток рукавов,
Когда означилась над нею
Углы бетонных сундуков.
Ярясь, грозясь, кипела пуще,
Гремел с бортов за сбросом сброс,
Над быстриной, ревмя ревущей,
Ходил гармонью зыбкий мост.
За сбросом сброс гремел в придачу,
Росла бетонная гряда,
Но не хотела стать стоячей
Весь век бежавшая вода,
Не собиралась кончить миром…
Я помню миг, как тень беды
Прошла по лицам командиров,
Не отходивших от воды.
Ей зоркий глаз людской не верил…
Чуть стихла, силы притаив,
И вдруг, обрушив левый берег,
В тот узкий кинулась прорыв…
Слова команды прозвучали,
Один короткий взмах флажка –
И, точно танки РГК,
Двадцатитонные «минчане»,
Качнув бортами, как плечами,
С исходной, с грузом – на врага.
И на мгновенья передышки –
За самосвалом – самосвал,
Что в точку!
В душу!
Наповал!
Так путь воде закрыл завал.
И оператор с киновышки
Хватился поздно –
Кадр пропал.
И знать, для сходного конфуза,
На верхотуре выбрав пост,
Отваги полный, член Союза
Художников сидел, как дрозд.
Высоким долгом, не корыстью,
Он в эти движим был часы –
У Ангары своею кистью
Перехватить ее красы.
Но жалок был набросок смутный,
Не поспевала кисть вослед
Реке, менявшей поминутно
Своей волны летучий цвет…
И я над кипенью студеной,
В числе растроганных зевак,
Стоял, глазел, как пригвожденный…
Начальник подошел.
- Ну, как?
Поэма будет? Чем не тема! –
И я, понятно, не простак,
Ответил:
- Вот она, поэма! –
Он усмехнулся:
- Так – то так…
Под нами шла река, стихая.
Мы понимали – он и я:
Поэма, верно, неплохая,
Да жаль: покамест – не твоя…
Тем часом мост махал флажками.
Не остывая, длился бой.
Вслед за кубами – сундуками
Пошел в отгрузку дикий камень,
Бетонный лом, кирпичный бой…
Уже бульдозеры, направив
На перемычку лемеха,
Пошли пахать песок и гравий,
На ней сближая берега.
Уже слабел напор в запруде.
Но день тревожен был и труден,
Дождем грозился тяжкий зной.
Как на лугу, спешили люди,
С последней справиться копной.
Курил начальник, глядя в воду,
Предвестьем скрытно удручен.
Он знал, что не бюро погоды,
Нет, и за дождь ответит он.
Седой крепыш, майор запаса,
По мерке выверенной сшит,
Он груз и нынешнего часа
Нес, как солдату надлежит.
Мол, тяжелей – как без привычки,
А наше дело – не впервой.
И в гром работ на перемычке
Ворвался праздный, гулевой
Гром сверху.
Капли забренчали
По опорожненным бортам…
- Ну, хлопцы, не было печали.
Держись!.. –
И все держались там.
Закиселилась, как трясина,
На съезде глинистая грязь…
Свалив свой груз, одна машина
Вдруг задом, задом подалась
К воде.
Мотор завыл натужно…
- Ребята! – вскрикнул бригадир.
Вцепились.-
Раз – два!
Взяли!
Дружно!-
В боях испытанный буксир.
Вздохнули все, расправив спины.
Не веря сам, что он живой,
Водитель вылез из кабины,
Как из – под крышки гробовой,
И огляделся виновато.
Тут смех и ругань:
- Эх, тулуп!-
И вывод, может, грубоватый:
- Механизация, ребята,
Проходит тот же через пуп…
И все веселыми глазами –
И пожилые и юнцы –
Блестели, хоть и не сказали
Тех слов:
«А что – не молодцы?»
Короткой сверзившись напастью
Дождь оторвался от земли.
И в вечер сумерки ненастья
И в ночь без грани перешли…
Победа шла с рассветом ранним,
Облитым с ночи тем дождем.
Река еще текла в проране,
Но тихо было под мостом.
Теперь она была похожа
На мелкий в каменистом ложе
Разгон теряющий поток.
Потом –
На горный ручеек,
Что мог перешагнуть прохожий,
Не замочив, пожалуй, ног.
Осталось двум бульдозеристам
Завалов влажным и зернистым