Он ехал так, чтобы видеть дорогу на некоторое расстояние вперед, и в то же время так, чтобы его и кобылы не было видно, если бы кто-нибудь поехал навстречу.
Правда, он никого не ожидал здесь встретить и меньше всего
- человека, которого вскоре увидел.
Услышав выстрел, Зеб не удивился - он ждал его с той минуты, как увидел погоню: он скорее был удивлен, что не услышал его раньше. Когда раздался треск выстрела, охотник узнал звук охотничьего ружья, а ему было известно, кому это ружье принадлежало.
Но старый охотник был удивлен, когда владелец ружья выехал из-за поворота меньше чем через пять минут после выстрела; он мчался, словно спасаясь от опасности.
- Возвращается, и так скоро. - пробормотал Зеб, заметив Колхауна. - Странно... Что-то случилось, хе-хе! Удирает, точно за ним гонится нечистая сила! А может, это безголовый за ним теперь гонится? Долг платежом красен. Похоже на то. Я бы не пожалел серебряного доллара, чтобы на это посмотреть. Ха-ха-ха!
Еще задолго до этого охотник слез с седла и отвел кобылу подальше в заросли, чтобы их не заметил спасавшийся бегством всадник, который скоро должен был проехать мимо.
Но тот промчался в такой панике, что вряд ли заметил бы Зеба, даже если бы он стоял посреди просеки.
"Иосафат! - мысленно воскликнул охотник, когда увидел искаженное ужасом лицо Колхауна. - Если нечистая сила и не гонится за ним, то, значит, она в него вселилась. В жизни еще не видел такого страшного лица. Плохо придется его жене! Бедняжка мисс Пойндекстер! Авось ей удастся отвертеться и не выйти замуж за такого негодяя... В чем же все-таки дело? Никто вроде за ним не гонится, а он все еще продолжает улепетывать. Куда это он теперь несется? Надо проследить".
- А, возвращается домой! - воскликнул Зеб, выйдя на опушку и увидев, что Колхаун скачет галопом к асиенде Каса-дель-Корво. - Возвращается домой, это уж наверняка!.. А мы, старушка, - продолжал Зеб, когда серая лошадь скрылась из виду, - поедем в другую сторону и узнаем, зачем он стрелял.
Десять минут спустя Зеб слез с кобылы и поднял предмет, до которого без содрогания и отвращения вряд ли мог бы дотронуться даже самый храбрый человек.
Но Зеба волновали другие чувства. Он узнал черты знакомого ему лица, хотя кожа съежилась и засохшая кровь исказила их выражение; оно было ему дорого, даже мертвое и изуродованное.
Зеб попробовал снять шляпу с мертвой головы, но, несмотря на все усилия, ему это не удалось: так глубоко врезались края шляпы в распухшую кожу.
Зеб, не выпуская голову из рук, долго с нежностью всматривался в лицо погибшего.
- О Господи! - произнес наконец охотник. - Что за подарок отцу и сестре! Пожалуй, не стоит везти ее к ним. Надо похоронить ее здесь и никому ни слова не говорить... Нет, так не годится. Что это я? Хоть это и не улика, но она может помочь кое в чем разобраться. Странный это будет свидетель, если представить ее на суд!
Сказав это, Зеб отвязал от седла старое одеяло и бережно завернул в него голову вместе со шляпой.
Потом, повесив этот странный сверток на луку, он сел на свою кобылу и в глубокой задумчивости выехал из леса.
Глава LXXXIII. ПРИЕЗЖИЕ ЮРИСТЫ
На третий день после того, как Морис Джеральд попал в военную тюрьму, лихорадка у него прошла, а он перестал бредить. На четвертый он был уже почти здоров. На пятый день было назначено судебное разбирательство.
Такая спешка, которую в любом другом месте сочли бы необычной, была самым заурядным явлением для Техаса, где нередко судят и вешают убийцу в тот же день, когда было совершено преступление.
Многочисленные враги мустангера по каким-то соображениям требовали назначить день суда как можно скорее; друзья же, которых было значительно меньше, не могли выставить достаточно веских оснований, чтобы его отложить.
Большинство жителей поселка настаивали на немедленном суде над преступником повторяя старую, как мир, фразу: "Кровь убитого вопиет об отмщении".
Сторонникам безотлагательного суда помогло случайное обстоятельство: главный судья округа как раз совершал свой объезд и собирался прибыть в форт Индж на этой неделе.
Вот почему дело Мориса Джеральда, как всякое дело об убийстве, должно было разбираться в самое ближайшее время.
А так как никто не возражал, то никто и не попросил об отсрочке. Суд был назначен на пятнадцатое число текущего месяца.
Обвиняемый имел право потребовать защитника, но в поселке не было своего адвоката: в этих пограничных областях адвокаты обычно ездят вместе с судьей, а судья еще не прибыл. Однако, чтобы защищать мустангера, в поселок явился известный адвокат из Сан-Антонио. Он заявил, что приехал сюда по собственному почину.
Это могло быть просто великодушием, а может быть, он хотел завоевать популярность перед выборами в конгресс; хотя поговаривали, что приехать его побудило золото, полученное из прекрасных рук.
"Если уж дождь начнется, то льет как из ведра". Эта поговорка, правильно характеризующая погоду Техаса, на этот раз оказалась верной и по отношению к юристам.
Накануне суда в форт Индж приехал еще один юрист и заявил, что он тоже будет защищать обвиняемого.
Он проделал еще более далекий путь, чем адвокат из Сан-Антонио, - он покинул столицу Ирландии и пересек Атлантический океан, чтобы повидаться с человеком, которого обвиняли в убийстве.
Правда, последнего обстоятельства дублинский юрист не предвидел - он ехал к мустангеру по другому делу и был немало удивлен, когда в гостинице Обердофера, где он остановился, ему сказали, что Морис Джеральд сидит в тюрьме. Он еще больше удивился, узнав, в чем его обвиняют.
- Как! Потомок Джеральдов обвиняется в убийстве? Владелец замка Баллах и его чудесного парка! Да у меня с собой все документы! Проводите меня к нему! - потребовал он.
Хотя Обердофер и заподозрил, что его новый постоялец сумасшедший, он все-таки послал слугу проводить его до гауптвахты.
Если ирландский юрист и был сумасшедшим, в его безумии была система. Ему не только не отказали в свидании с заключенным, но, наоборот, разрешили навещать его в любое время.
Он получил это право, показав майору некоторые документы, которые помогли ему также установить дружеские отношения с адвокатом из Сан-Антонио.
Приезд ирландского юриста в такой напряженный момент вызвал массу толков в форте, в поселке и на окрестных плантациях. В баре Обердофера строились всякие предположения, так как сведения, полученные от хозяина, только разжигали интерес к ирландскому гостю.
Однако заокеанский законник оказался верным традициям своей профессии. За исключением вышеописанной маленькой оплошности в самом начале, когда он от удивления сказал лишнее, он замкнулся, словно устрица во время отлива.
Впрочем, у него не было времени для разговоров. Он приехал как раз накануне суда и считанные часы, которые были в его распоряжении, проводил либо в тюрьме, беседуя с заключенным, либо наедине с юристом из Сан-Антонио. Ходили слухи, что Морис Джеральд поведал им какую-то чудовищную историю. Но подробностей никто не знал, и все сгорали от любопытства.
Эта история была известна только одному человеку - охотнику Зебу Стумпу, и он мог бы все подтвердить.
Возможно, знал ее и еще один человек, хотя ни обвиняемый, ни защитники ничего ему не рассказывали.
Зеб тоже не появлялся в их обществе. Он беседовал с ними только один раз. После этого охотник исчез, и его никто больше не видел ни у гауптвахты, ни в поселке. Все думали, что Зеб Стумп, как обычно, отправился на охоту. Но все ошибались. На этот раз Зеб бродил по лесам не в поисках дичи - он отправился на охоту за всадником без головы.
Глава LXXXIV. НЕЖНЫЙ ПЛЕМЯННИК
"Слава Богу, его судят завтра! Вряд ли кто-нибудь успеет за это время изловить проклятую лошадь! Надеюсь, ее никогда не поймают. А больше мне опасаться нечего. Без этого никто не разберется, что произошло. Пусть меня повесят, если я сам что-нибудь понимаю! Знаю только... Странно, зачем здесь появился этот ирландский крючкотвор? И еще этот-из Сан-Антонио? Кто его вызвал и зачем? Кто-то же ему платит! А впрочем, какая разница! Я все равно не боюсь! Как бы они ни вертели, а подозревать, кроме Джеральда, некого. Все улики против него; все этому верят. И его не могут не признать виновным. Только Зеб Стумп думает иначе. Вечно эта старая лиса сует нос куда не надо! Его давно не видно. Где он пропадает? Говорят, на охоте. Но сейчас для этого не время. А что, если он гоняется за ней? Что, если он ее поймает?.. Я бы сам попробовал еще раз, но сейчас уже поздно. Завтра к вечеру все будет кончено. А если потом... К черту, сейчас об этом незачем думать. Надо только, чтобы все было в порядке теперь. А что будет после - неважно. Когда его повесят, вряд ли будут искать других виновников. Даже если и всплывет что-то подозрительное, они постараются это замять. А то им придется признать, что повесили невиновного... Кажется, с „регулярниками" все в порядке. Даже Сэм Мэнли больше не сомневается. Я убедил его, когда рассказал, что слышал той ночью. Слышал-то я, правда, меньше, чем рассказал, но и этого достаточно, чтобы сойти с ума. Ну, да что думать о прошлом! Она виделась с ним, и все тут. Но больше она никогда его не увидит, разве что на небесах. Что же, это будет зависеть от нее же самой... А может быть, она его вовсе не... Может быть, это была с ее стороны лишь признательность. Нет-нет! Из чувства простой признательности не встают с постели среди ночи, чтобы идти на свидание в сад. Она любит его, она любит его! Ну и пусть любит! Он никогда не будет ее мужем. Она никогда не увидит его, разве только если будет продолжать упорствовать; и тогда лишь для того, чтобы помочь его обвинить. Одно ее слово - и петля затянется на его шее. И она произнесет его, если только не скажет другого слова, которого я у нее дважды просил. Третий раз будет последним. Еще один отказ - и я покажу им свою игру! Не только будет казнен этот ирландский авантюрист, но она сама станет виновницей его гибели. А плантация, дом, невольники - все..."