Смекни!
smekni.com

Прощай, оружие (стр. 39 из 48)

- У меня еще много места в чемодане, Кэт, если тебе нужно.

- Я уже почти все уложила, - сказала она. - Милый, я ужасно глупая, но скажи мне, зачем бармен сидит в ванной?

- Тес, он ждет, чтоб снести наши вещи вниз.

- Какой славный!

- Он мой старый друг, - сказал я. - Один раз я чуть не прислал ему трубочного табаку.

Я посмотрел в открытое окно, за которым темнела ночь. Озера не было видно, только мрак и дождь, но ветер улегся.

- Я готова, милый, - сказала Кэтрин.

- Хорошо. - Я подошел к двери ванной. - Вот чемоданы, Эмилио, - сказал я. Бармен взял оба чемодана.

- Вы очень добры, что хотите помочь нам, - сказала Кэтрин.

- Пустяки, леди, - сказал бармен. - Я очень рад помочь вам, только не хотел бы нажить себе этим неприятности. Слушайте, - сказал он мне, - я спущусь с вещами по черной лестнице и пройду прямо к лодке. Вы идите спокойно, как будто собрались на прогулку.

- Чудесная ночь для прогулки, - сказала Кэтрин.

- Ночь скверная, что и говорить.

- Как хорошо, что у меня есть зонтик, - сказала Кэтрин.

Мы прошли по коридору и по широкой, устланной толстым ковром лестнице. Внизу, у дверей, сидел за своей конторкой портье.

Он очень удивился, увидя нас.

- Вы хотите выйти, сэр? - спросил он.

- Да, - сказал я. - Мы хотим посмотреть озеро в бурю.

- У вас нет зонта, сэр?

- Нет, - сказал я. - У меня непромокаемое пальто.

Он с сомнением оглядел меня. - Я вам дам зонт, сэр, - сказал он. Он вышел и возвратился с большим зонтом. - Немножко великоват, сэр, - сказал он. Я дал ему десять лир. - О, вы слишком добры, сэр. Очень вам благодарен, - сказал он.

Он раскрыл перед нами двери, и мы вышли под дождь. Он улыбнулся Кэтрин, и она улыбнулась ему. - Не оставайтесь долго снаружи в бурю, - сказал он. - Вы промокнете, сэр и леди. - Он был всего лишь младший портье, и его английский язык еще грешил буквализмами.

- Мы скоро вернемся, - сказал я.

Мы пошли под огромным зонтом по дорожке, и дальше мокрым темным садом к шоссе, и через шоссе к обсаженной кустарником береговой аллее. Ветер дул теперь с берега. Это был сырой, холодный ноябрьский ветер, и я знал, что в горах идет снег. Мы прошли по набережной вдоль прикованных в нишах лодок к тому месту, где стояла лодка бармена. Вода была темнев камня. Бармен вышел из-за деревьев.

- Чемоданы в лодке, - сказал он.

- Я хочу заплатить вам за лодку, - сказал я.

- Сколько у вас есть денег?

- Не очень много.

- Вы мне потом пришлете деньги. Так будет лучше.

- Сколько?

- Сколько захотите.

- Скажите мне, сколько?

- Если вы доберетесь благополучно, пришлите мне пятьсот франков. Это вас не стеснит, если вы доберетесь.

- Хорошо.

- Вот здесь сандвичи. - Он протянул мне сверток. - Все, что нашлось в баре. А здесь бутылка коньяку и бутылка вина.

Я положил все в свой чемодан. - Позвольте мне заплатить за это.

- Хорошо, дайте мне пятьдесят лир.

Я дал ему. - Коньяк хороший, - сказал он. - Можете смело давать его вашей леди. Пусть она садится в лодку.

Он придержал лодку, которая то поднималась, то опускалась у каменной стены, и я помог Кэтрин спуститься. Она села на корме и завернулась в плащ.

- Вы знаете, куда ехать?

- Все время к северу.

- А как ехать?

- На Луино.

- На Луино, Коннеро, Каннобио, Транцано.

В Швейцарии вы будете, только когда доедете до Бриссаго. Вам нужно миновать Монте-Тамара.

- Который теперь час? - спросила Кэтрин.

- Еще только одиннадцать, - сказал я.

- Если вы будете грести не переставая, к семи часам утра вы должны быть на месте.

- Это так далеко?

- Тридцать пять километров.

- Как бы не сбиться. В такой дождь нужен компас.

- Нет. Держите на Изола-Белла. Потом, когда обогнете Изола-Мадре, идите по ветру. Ветер приведет вас в Палланцу. Вы увидите огни. Потом идите вдоль берега.

- Ветер может перемениться.

- Нет, - сказал он. - Этот ветер будет дуть три дня. Он дует прямо с Маттароне. Вон там жестянка, чтоб вычерпывать воду.

- Позвольте мне хоть что-нибудь заплатить вам за лодку сейчас.

- Нет, я хочу рискнуть. Если вы доберетесь, то заплатите мне все сполна.

- Пусть так.

- Думаю, что вы не утонете.

- Вот и хорошо.

- Держите прямо по ветру.

- Ладно. - Я прыгнул в лодку.

- Вы оставили деньги за номер?

- Да. В конверте на столе.

- Отлично. Всего хорошего.

- Всего хорошего. Большое вам спасибо.

- Не за что будет, если вы утонете.

- Что он говорит? - спросила Кэтрин.

- Он желает нам всего хорошего.

- Всего хорошего, - сказала Кэтрин. - Большое, большое вам спасибо.

- Вы готовы?

- Да.

Он наклонился и оттолкнул нас. Я погрузил весла в воду, потом помахал ему рукой. В ответ он сделал предостерегающий знак. Я увидел огни отеля и стал грести, стараясь держать прямо, пока они не скрылись из виду. Кругом бушевало настоящее море, но мы шли по ветру. Глава тридцать седьмая

Я греб в темноте, держась так, чтоб ветер все время дул мне в лицо. Дождь перестал и только изредка порывами налетал снова. Я видел Кэтрин на корме, но не видел воду, когда погружал в нее лопасти весел. Весла были длинные и не имели ремешков, удерживающих весло в уключине. Я погружал весла в воду, проводил их вперед, вынимал, заносил, снова погружал, стараясь грести как можно легче. Я не разворачивал их плашмя при заносе, потому что ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы скоро доберемся до Палланцы.

Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в темноте мы проехали мыс, за которым лежит Палланца, и не увидели ее огней. Когда наконец показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу, это была уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней, не видели и берега и только упорно подвигались в темноте вперед, скользя на волнах. Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху. Озеро было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не прибило к скалистому выступу берега, торчавшему над водой; волны ударялись о него, высоко взлетали и падали вниз. Я сильно налег на правое весло, в то же время табаня левым, и мы отошли от берега; скала скрылась из виду, и мы снова плыли по озеру.

- Мы уже на другой стороне, - сказал я Кэтрин.

- А ведь мы должны были увидеть Палланцу?

- Она осталась за мысом.

- Ну, как ты, милый?

- Ничего!

- Я могу тебя немного сменить.

- Зачем? Не нужно.

- Бедная Фергюсон! - сказала Кэтрин. - Придет утром в отель, а нас уже нет.

- Это меня меньше беспокоит, - сказал я. - А вот как бы нам добраться до швейцарского побережья, пока темно, чтобы нас не увидела таможенная стража.

- А далеко еще?

- Километров тридцать.

Я греб всю ночь. Мои ладони были до того стерты, что я с трудом сжимал в руках весла. Несколько раз мы едва не разбились о берег. Я держался довольно близко к берегу, боясь сбиться с пути и потерять время. Иногда мы подходили так близко, что видели дорогу, идущую вдоль берега, и ряды деревьев вдоль дороги, и горы позади. Дождь перестал, и когда ветер разогнал тучи, вышла луна, и, оглянувшись, я увидел длинный темный мыс Кастаньола, и озеро с белыми барашками, и далекие снежные вершины под луной. Потом небо опять заволокло тучами, и озеро и горные вершины исчезли, но было уже гораздо светлее, чем раньше, и виден был берег. Он был виден даже слишком ясно, и я отвел лодку подальше, чтобы ее не могла заметить с Палланцанской дороги таможенная стража, если она там была. Когда опять показалась луна, мы увидели белые виллы на берегу, по склонам гор, и белую дорогу в просветах между деревьями. Я греб не переставая.

Озеро стало шире, и на другом берегу у подножья горы мы увидели огни; это должно было быть Луино. Я увидел клинообразную расщелину между горами на другом берегу и решил, что, вероятно, это и есть Луино. Если так, то мы шли хорошим темпом. Я втащил весла в лодку и лег на спину. Я очень, очень устал грести. Руки, плечи, спина у меня болели, и ладони были стерты.

- А что, если раскрыть зонтик? - сказала Кэтрин. - Ветер будет дуть в него и гнать лодку.

- Ты сумеешь править?

- Наверно.

- Возьми это весло под мышку, прижми его вплотную к борту и так правь, а я буду держать зонтик.

Я перешел на корму и показал ей, как держать весло. Я сел лицом к носу лодки, взял большой зонт, который дал мне портье, и раскрыл его. Он, хлопнул, раскрываясь. Я держал его с двух сторон за края, сидя верхом на ручке, которую зацепил за скамью. Ветер дул прямо в него, и, вцепившись изо всех сил в края, я почувствовал, как лодку понесло вперед. Зонт вырывался у меня из рук. Лодка шла очень быстро.

- Мы прямо летим, - сказала Кэтрин. Я не видел ничего, кроме спиц зонта. Зонт тянул и вырывался, и я чувствовал, как мы вместе с ним несемся вперед. Я уперся ногами и еще крепче вцепился в края, потом ВДРУГ что-то затрещало; одна спица щелкнула меня по лбу, я хотел схватить верхушку, которая прогибалась на ветру, но тут все с треском вывернулось наизнанку, и там, где только что был полный, надутый ветром парус, я сидел теперь верхом на ручке вывернутого изодранного зонта. Я отцепил ручку от скамейки, положил зонт на дно и пошел к Кэтрин за веслом. Она хохотала. Она взяла меня за руку и продолжала хохотать.

- Чего ты? - Я взял у нее весло.

- Ты такой смешной был с этой штукой.

- Не удивительно.

- Не сердись, милый. Это было ужасно смешно. Ты казался футов двадцати в ширину и так горячо сжимал края зонтика... - Она задохнулась от смеха.

- Сейчас возьмусь за весла.

- Отдохни и выпей коньяку. Такая замечательная ночь, и мы столько уже проехали.

- Нужно поставить лодку поперек волны.

- Я достану бутылку. А потом ты немного отдохни.

Я поднял весла, и мы закачались на волнах. Кэтрин открыла чемодан. Она передала мне бутылку с коньяком. Я вытащил пробку перочинным ножом и отпил порядочный глоток. Коньяк был крепкий, и тепло разлилось по всему моему телу, и я согрелся и повеселел.

- Хороший коньяк, - сказал я. Луна опять зашла за тучу, но берег был виден. Впереди была стрелка, далеко выдававшаяся в озеро.