не знал ничего лучше. Воспоминание о моем приключении - или
злоключении, как вам угодно, -возбуждало во мне приятное
волнение и подстрекало начать все сначала. Без сомнения, я
видел смерть совсем близко, но я чувствовал сильное влечение к
таким драматическим событиям. Одним словом, я решил снова
наняться на "Летучее облако".
У меня уже были опыт и знания настоящего китолова, и на
этот раз я мог предлагать свои услуги не как робкий новичок. Я
даже мог выбирать между судами, отходящими в Атлантический
океан, Тихий или Индийский. Но я остался верен своему знамени,
или, вернее, своим товарищам. Кроме того, я искренне привязался
к капитану Дринкуотеру: это был прекрасный человек, несмотря на
некоторые неприятные привычки. Если оставить в стороне его
пристрастие к спиртному, он был уважаемый член общества,
хороший моряк, смелый как лев и чрезвычайно великодушный.
К старшему офицеру я не питал подобной искренней симпатии,
но во всяком случае и он внушал мне дружеское расположение и,
если хотите, чувство благодарности. Воспоминание о трагическом
конце Билла было не из приятных, но я не мог забыть, что
человек, сказавший мне:"Помните Билла!" - спас мне жизнь,
рискуя своей. Я был уверен, что при необходимости он снова
будет готов оказать мне такую же услугу.
У меня была еще одна причина предпочесть "Летучее облако".
Капитан Дринкуотер на этот раз решил оставить в покое кашалотов
и начать кампанию против китов, известных под названием
"bowhead" (круглоголовые). Это самый большой из известных
видов. Говорят, что они в изобилии водятся в полярном бассейне,
в той части Ледовитого океана, которая начинается после
Берингова пролива. Что касается китов с плоской головой, то они
водятся в широтах более южных.
Мы должны были поднять паруса, лишь только капитан продаст
груз спермацета и "Летучее облако" будет вновь покрашено и
отремонтировано.
Читатель полагает, может быть, что я воспользовался этой
передышкой, чтобы исполнить свои сыновние обязанности, повидать
мать, попросить у нее прощения за горе, причиненное моим
бегством из дому? Увы, в таком случае он слишком хорошего
мнения обо мне. Я ограничился письмом, в котором сообщил, что
еще жив и готовлюсь отправиться в новое плавание. Я не исполнил
свой долг еще и потому, что "Летучее облако" ушло скорее, чем я
думал. Позднее, кстати сказать, я узнал, что мать примирилась с
моим выбором. Она была если не в полном смысле бедна, то почти
бедна и не могла сердиться на то, что хотя бы один из ее
сыновей в состоянии зарабатывать себе пропитание, даже рискуя
жизнью в опасных приключениях. Уходя во второе плавание, я не
знал о состоянии ее дел.
До сих пор для меня слово "океан" было связано с
представлением о пространстве неизмеримом и бездонном. Но я
должен был умерить свои фантазии, когда поближе познакомился с
частью Ледовитого океана, лежащей в западном полушарии. Когда
мы прошли Берингов пролив, мы увидели, что и океан здесь похож
на широкий пролив, где можно бросить якорь в любом месте. Когда
нет сильного ветра, его поверхность гладка и спокойна. Она
похожа на поверхность озера. Что касается глубины, даже самой
значительной, то ее смешно и сравнивать с глубиной других
океанов. Во всем Ледовитом океане нет места, где лот не достал
бы дна на глубине тридцати морских саженей.
Еще недавно географы знали очень мало о море, которое
начинается за Беринговым проливом. Сведения, оставленные
беднягами, открывшими это море, неполны и недостаточны. В
продолжение долгого времени они не пополнялись и не
проверялись. Короткие плавания Кука, Коцебу, Бичея в общих
чертах ознакомили нас с полярным бассейном. Для того, чтобы мир
получил более точные и подробные сведения об этих далеких
краях, должна была вмешаться корысть, и она вмешалась, и дело
загорелось, как только стало известно, что этот океан таит
целые сокровища в виде китового жира.
В 1848 году капитан Ройс, владелец судна"Superior",
вернулся в Тей, порт своего отправления, с ценным грузом -
реальным доказательством того, что охота на китов около берегов
Гренландии может быть так же успешна, как на западе
Американского континента, как в Баффиновом заливе и северной
части Атлантического океана. Китоловы сейчас же обогнули мыс
Горн и поднялись в моря, омывающие северозападные берега
Америки и северные берега Азии. Можно насчитать немало
предпринимателей, составивших себе значительное состояние
именно тогда.
В один прекрасный день в середине июля "Летучее облако",
миновав острова Диомеда, бросило якорь на широте
Северовосточного мыса в нескольких милях от берега. Мы стояли
не одни. Еще с дюжину судов, как и мы, пришли охотиться на
круглоголовых.
Море было совершенно спокойно в тот момент, когда мы
бросили якорь, и оставалось таким всю ночь, если только можно
было назвать это ночью: Полярный круг начинается с Берингова
пролива, и солнечный диск в июле исчезает за горизонтом лишь
наполовину. Даже в полночь нет полной темноты. Это скорее
прозрачные сумерки. Нет надобности ни в лампе, ни в свече,
чтобы читать книгу или газету, напечатанную обыкновенным
шрифтом. В любую минуту суток, таким образом, можно выследить
китов и охотиться на них.
С нашей стоянки был виден на западе арктический берег,
печальный и пустынный. Трудно представить себе что-либо более
меланхолическое и менее привлекательное. Насколько мог охватить
взор, простирались массы льда. Подобно ледяной реке они
двигались вдоль берега. Мы не боялись их, потому что ни одна из
этих льдин ни по своей тяжести, ни по размерам не могла
угрожать судну, так солидно построенному, как "Летучее облако".
Берег в это время еще не был окружен ледяным поясом, между
сушей и плавучими льдинами сохранялось значительное
пространство. В этой части Ледовитого океана льдины, с которыми
приходится воевать мореплавателю, не представляют собою ледяных
гор, а поднимаются над поверхностью лишь на несколько футов.
Они менее опасны, чем льды Гренландии или антарктических морей,
где встречаются ледяные горы высотою до двухсот футов.
Объясняется это довольно просто: предполагают, что ледяные горы
образуются из тех ледяных масс, которые проходят в море через
огромные скалистые ущелья, но в море их разбивают волны, а в
окрестностях Берингова пролива земля плоска, там нет ни гор, ни
скал, ни ледников, следовательно, не может быть и настоящих
ледяных громад. Даже если допустить, что там могли бы быть
ледяные горы, они не могли бы плыть, так как море здесь
недостаточно глубоко. Попадаются льдины высотой двадцать или
тридцать футов, но они стоят на дне и не могут сдвинуться.
Первую ночь экипаж был на страже, и лодки были готовы на
тот случай, если бы мы заметили кита. Мы видели, что и другие
китобои поступили так же. Но кита не было.
Капитан Дринкуотер не был человеком, способным
бездействовать. Он приказал поднять якорь, поставить паруса и
держать курс на запад, полагая, что в этом направлении мы
встретим китов.
Другие суда тоже подняли якоря, и все пустились в разные
стороны.
Пользуясь легким попутным ветром, мы прошли в море около
двенадцати миль. Капитан спустился в каюту, чтобы отдохнуть.
Когда он снова появился на мостике, то принялся ходить
вокруг кабестана, потирая руки, как будто попутный ветер
заставлял быстрее обращаться кровь в его жилах. Потом приказал
подавать завтрак и, с веселым лицом обратясь к помощнику,
произнес:
- Ну, мистер Коффен, вот мы, наконец, в великолепном
полярном бассейне, где нас ждет такая чудесная охота. Что вы
скажете на это?
- Пока немного, - довольно резко ответил бывалый моряк. -
Жиру мы здесь еще не видели.
- Будьте покойны, в жире у нас недостатка не будет. Какое
пари вы хотите, что сегодня вечером мы загарпуним кита?
- Ну, - ответил старший офицер, - не стоит держать пари
"против", я предпочел бы держать "за", но почти уверен, что
проиграю. Думаю, мы не найдем здесь ничего значительного, и,
чтобы встретить кита, нам придется двинуться на север.
- Как бы не так! - торжествующим тоном ответил капитан. -
Ну-ка взгляните туда! Кит от нас как раз на расстоянии
выстрела. Хотя, по правде сказать, он не той породы, которую я
предпочитаю.
С этими словами он указал своему собеседнику на finback,
который уже с полчаса плавал невдалеке от судна, но никто не
обращал на него особого внимания, потому что этот род китов
наиболее труден для охоты и гоняться за ним не стоит труда.
Китоловы его глубоко презирают, он же, словно нарочно, всюду
попадается на глаза в этой части океана.
- Этот не может считаться китом, - спокойно возразил
старший офицер. - Если бы вы пустились за ним, вы все равно
проиграли бы пари, заключи мы его.
- Отлично, мистер Коффен. Мы загарпуним до наступления
ночи кое-что получше finback. Я готов держать пари. А вы?
- Я? Мне безразлично, - ответил старший офицер.
- На что держим пари?
- На бутылку шампанского и ящик лучших гаванн.
- Идет!
Старые моряки, слышавшие разговор, отлично знали, что
уверенность капитана не имеет прочного основания, он спорил,
просто надеясь на случай, потому что нет кита, скорость и
повадки которого были бы так неожиданны, непредсказуемы и
капризны, как у круглоголового кита. Ни один самый опытный
китолов не мог бы предсказать наверняка, как он появится,
откуда и куда уйдет. Сегодня их покажется так много, что хватит
каждому судну из целой флотилии, а завтра уже не видно ни
одного. И никто не сумеет сказать, есть ли шанс встретить их