Последние два знаяения сделают предмет моей лекции безнадежно
обширным, но первое значение слишком узко. Не так уж узко для
статьи; довольно широко, впрочем, чтобы написать десяток книг, но
слишком узко, чтобы охватить действительное значение, в котором
употребляется это слово, особенно если мы примем лексикографическое
определение слова fairies "сверхъестественные существа крошечных
размеров, в народной вере обладающие волшебной силой и имеющие
огромное влияние, доброе или злое, на жизнь человека".
_С_в_е_р_х_е_с_т_е_с_т_в_е_н_н_о_е_ - опасное и трудное слово, и в прямом и в переносном значении. Но едва ли оно применимо к фэйри, разве что мы будем считать _с_в_е_р_х_ приставкой, означающей превосходную степень. Ведь именно человек по сравнению с фэйри является сверхъестественным (и часто бывает крошечного роста), тогда как фэйри естественны, гораздо более естественны, чем человек. Таков их удел. Дорога в страну Фэйри - это не дорога в Рай и даже не дорога в Ад, я верю в это, хотя некоторые считают, что она заведет вас прямо во владения Дьявола.
Вот этот путь, что вверх идет,
Тернист и тесен, прям и крут.
К добру и правде он ведет,
По нем немногие идут.
Другая - торная тропа -
Полна соблазнов и услад.
По ней всегда идет толпа,
Но этот путь - дорога в ад.
Бежит, петляя меж болот
дорожка третья, как змея,
Она в Эльфландию ведет,
Где скоро будем ты да я.
Что же до _к_р_о_ш_е_ч_н_ы_х _р_а_з_м_е_р_о_в_, то я не отрицаю, что эта составляющая значения является основной в современном определении. Я часто думал, что интересно было бы попытаться найти объяснение такому толкованию этого слова, но мои знания недостаточны для уверенного ответа. Из коренных обитателей Фэйри некоторые действительно маленького роста (хотя их едва ли можно назвать крошечными), но в целом низкорослость не является характерной чертой этого народа. Крошечные существа, эльф или фэйри - в Англии, как я думаю, по большей части утонченный продукт литературной фантазии. Я говорю о том периоде развития литературы, когда еще не вырос интерес к народным преданиям других стран. Английские слова, такие как _э_л_ь_ф_ долгое время были подвержены влиянию французского языка (из которого заимствованы слова _ф_е_я_, _ф_э_й_р_и_, _ф_а_е_р_и_. Но в более поздние времена, благодаря использованию этих слов при переводах, _э_л_ь_ф_ и _ф_э_й_р_и_ стали связываться с атмосферой германских, скандинавских и кельтских сказок и приобрели многие характерные черты hulclu-folk, daoive-sithe и tylwyth teg.
Наверное, вполне естественно, что в Англии, с ее любовью к изысканному и утонченному, которая часто проявлялась в искусстве, фантазия в таких случаях поворачивалась к изящному и крошечному, в то время как во Франции она обращалась ко двору, усыпанному пудрой и бриллиантами. И все же, я подозреваю, что вся эта цветочно-мотыльковая утонченность также была продуктом "рационализации", превратившей обаяние Эльфландии в банальную миниатюрность, а невидимость - в хрупкость, дающую возможность спрятаться в бутоне цветка или укрыться за травинкой. Видимо, это вошло в моду после того, как благодаря великим путешествиям возникло ощущение, что мир тесен для того, чтобы в нем могли жить бок о бок люди и эльфы; когда магическая земля Хай Брезайл на Западе стала обыкновенной Бразилией, страной красных джунглей. <$F Гипотезу о том, что ирландское название Хай Брезайл имеет оотношению к названию Бразилии см. в Нэнсен, "В Северных Туманах">. В любом случае, таково было положение по большей части в литературе, где Шекспир и Майкл Драйтон оказали значительное влияние.<$F Их влияние не ограничилось Англией. Немецкое Elf, Elfe похоже, заимствовано из перевода Виланда "Сна в летнюю ночь" (1764).> "Нимфидия" Драйтона - одно из произведений, давшее начало бесконечному ряду цветочных фей и порхающих эльфов с усиками, тех, которых я так не любил в детстве, и к которым в свою очередь мои дети питают отвращение. Эндрю Ланг испытывал подобные чувства. В предисловии к "Сиреневой книге волшебных сказок" он так говорит о скучных сказках современных авторов: "Они всегда начинаются с того, как маленький мальчик или девочка встречают фей, живущих в цветках нарцисса, гордении или яблони... Эти феи безуспешно стараются быть забавными, или вполне успешно - назидательными".
Но все это, как я говорил, началось давно, задолго до XIX столетия, и также давно наскучило; надоели эти неудачные попытки быть забавными. Если рассматривать "Нимфидию" как волшебную сказку или сказку о феях и фэйри, то это наихудшая из всех возможных сказок. Стены дворца Оберона сделаны из ножек пауков, И окна из кошачих глаз. А что до крыши, то вместо балок Она покрыта крыльями нетопырей.
Рыцарь Пигвиггин ездит верхом на резвой уховертке, посылает своей
возлюбленной, Королеве Маб, браслет из муравьиных глаз, они встречаются в цветке первоцвета. Но если отбросить все эти красивости, останется скучная сказка об интриге и хитрых сводниках; галантный рыцарь и сердитый муж проваливаются в болото, их гнев охлаждает глоток воды из Леты. Лучше бы, вообще все это кануло в Лету. Хотя Оберон, Маб, Пигвиггин - крошечные эльфы и феи, а Артур, Гвиневера и Ланцелот - нет, все же полное добра и размышлений о добре и зле повествование о дворе короля Артура - волшебная сказка, гораздо более волшебная, нежели сказка про Оберона.
Фэйри, как существительное, являющееся синонимичным (более-менее)
слову "эльф" - относительно современное слово, оно едва ли
употреблялось в до-Тюдоровское время. Первая цитата в Оксфордском
словаре (единственнная до 1450 г. р. Х.) примечательна. Она взята у
поэта Гауэра: как будто он был фэйри. Но Гауэр так не говорил.
Он написал как будто он был из фэйри, "как будто он явился из
Фаерии". Гауэр описывал молодого кавалера, который пытался очаровать
сердца дев в церкви.
Стих.
Таков юноша из смертной плоти; но он дает гораздо лучшее
представление об обитателях Фаерии, чем то определение "фэйри", под
которое его, по двойной ошибке пытались подвести. Сложность с
настоящими обитателями Фаерии в том, что они не всегда выглядят
такими, какие они есть - они выглядят гордыми и красивыми,
поскольку мы сами не прочь выглядеть так же. По крайней мере, часть
той магии, которой они обладают над добрыми и злыми людьми,
заключается в том, что они способны играть на желаниях человеческого
тела и человеческого сердца. Королева Эльфов, которая увезла
Томаса-Рифмача на своем снежно-белом скакуне, мчащемся быстрее
ветра, когда спускалась к реке Хантли мимо Дерева Эйлидон, выглядела
как леди, но она была женщиной неземной, завораживающей красоты. Так
что Спенсер следовал правильной традиции, когда называл своих
рыцарей Фаерии Эльфами. Это имя скорее подходит таким рыцарям, как
сэр Гайон, чем Пигвиггину, вооруженному жалом шершня.
Теперь, когда я успел только очень поверхностно затронуть тему
эльфов и фей, я должен вернуться, потому что отклонился от своей
первоначальной темы: волшебной сказки. Как я говорил, смысл этого
слова "сказки о феях" очень узок. <$FЗ исключением особых случаев,
например, таких, как собрание валлийских и гэльских сказок. В этих
собраниях сказки о "Волшебном семействе" и народце Ши иногда делятся
на "волшебные сказки" и "народные сказки", содержащие чудеса другого
рода. Тогда использования слова "волшебная сказка" (т. е. сказка о
фэйри) или "волшебная легенда" обычно тесно связано с появлением
фэйри или их вмешательством в жизнь людей. Но эти различия появились
в результате перевода.>
Смысл узок, даже если мы не будем принимать во внимание
миниатюрность, потому что в современной английской литературе это
сказки не о фэйри или эльфах, а о Фаерии, т. е. стране, где обитают
фэйри. В Фаерии есть не только эльфы и феи и не только гномы,
ведьмы, тролли, великаны и драконы: там есть моря, солнце,
луна, небо; там есть земля и все, что есть на ней: дерево и
птица, вода и камень, вино и хлеб и мы сами, смертные люди,
когда мы очарованы.
Сказки, которые действительно связаны прежде всего с "фэйри", т. е. с теми существами, которые в современном английском языке могут называться и "эльфами", довольно редки и, как правило, не очень интересны. Большинство хороших "волшебных сказок" - это сказки о приключениях людей в Опасном Царстве или на его туманных границах. На самом деле, поскольку если эльфы - правда, и они действительно существуют, независимо от наших сказок о них, то правда и то, что эльфы прежде всего не связаны с нами, так же, как и мы с ними. Наши судьбы независимы, и наши дороги почти не встречаются. Даже на границах Фаерии мы встречаем их только в тех редких случаях, когда наши пути случайно пересекаются.<$FЭто правда, даже если они только порождение Человеческой фантазии, "правда" только как отражение, в особом случае, Человеческого видения Истины.>
В таком случае определение волшебной сказки - что она есть, или чем она должна быть, - не зависит от любого определения или исторического объяснения эльфа или фэйри, а зависит лишь от самого Опасного Царства и от того воздуха, которым дышит все в нем. Я не буду пытаться определить или описать его. Это невозмоно. Фаерию нельзя поймать в сеть слов, она неописуема, и в то же время нельзя сказать, что она неощутима. Она имеет много составляющих, хотя их анализ необязательно откроет ее секреты как целого. Надеюсь, то, что я собираюсь сказать ниже, отвечая на другие вопросы, может дать лишь некоторое представление о моем собственном, далеко не совершенном понимании Фаерии. Сейчас я скажу только вот что: "волшебная сказка" - это сказка, прямо или косвенно относящаяся к Фаерии, каково бы ни было ее содержание: сатриа, приключения, мораль, фантазия.