Кто-то крикнул:
- Не может спрут этот из воды вылезать!
- Нет, может!
- Не может!
Тотчас площадку заполонили шум, гам и мечущиеся тени. Ральф, не вставая с места, смотрел, и ему казалось, что все с ума посходили. Плетут про зверя, про страх, а того не могут взять в толк, что важней всего - костер. А как только станешь им объяснять, начинают спорить и до разных ужасов добалтываются.
Различив в сумерках робкую белизну рога, он выхватил его у Мориса и стал дуть изо всей мочи. Все смолкли. Саймон подошел и протянул руку к раковине. Необходимость толкала Саймона выступить, но стоять и говорить перед собранием была для него пытка.
- Может, - решился он наконец, - может, зверь этот и есть.
Вокруг неистово заорали, и Ральф встал, потрясенный:
- Саймон - ты? И ты в это веришь?
- Не знаю, - сказал Саймон. Сердце у него совсем зашлось, он задыхался. - Я...
И тут разразилась буря:
- Сиди уж!
- А ну, клади рог!
- Да пошел ты!..
- Умолкни!
Ральф крикнул:
- Дайте ему сказать! У него рог!
- То есть... может... ну... это мы сами.
- Вот полоумный!
Это уж попирал все приличия не стерпевший Хрюша.
Саймон продолжал:
- Может, мы сами, ну...
Саймон растерял все слова в попытках определить главную немощь рода человеческого. И вдруг его осенило:
- Что самое нечистое на свете?
Вместо ответа Джек бросил в обалделую тишину непристойное слово.
Разрядка пришла как оргазм. Те малыши, которые успели снова забраться на кувыркалку, радостно поплюхались в траву. И взревели ликующие охотники.
Хохот больно ударил Саймона и разбил его решимость вдребезги. Саймон сжался и сел.
Наконец все снова затихли. Кто-то, не попросивши рог, сказал:
- Может, это он про духов разных.
Ральф поднял рог и вглядывался в сумрак. Всего светлей был бледный берег. Малыши как будто подобрались ближе? Ну да, конечно, сжались в кучку на траве посередке. От порыва ветра разворчались пальмы, и шум резко и заметно врубился в темноту и тишину. Два серых ствола терлись друг о дружку с мерзким скрипом, которого днем не замечал никто.
Хрюша взял рог из рук Ральфа. Голос Хрюши звенел негодованьем:
- Не верю я в никаких духов!
Джек тоже вскочил, почему-то ужасно злой.
- Какое кому дело, во что ты веришь, Жирняй!
- У меня рог!
Послышались звуки схватки, рог заметался во тьме.
- А ну положь сюда рог!
Ральф бросился их разнимать, получил по животу, вырвал рог из чьих-то рук и сел, задыхаясь.
- Ну хватит этих разговоров про духов. Давайте отложим до утра.
Тут вмешался приглушенный и неизвестно чей голос:
- Зверь этот, наверно, и есть дух.
Собрание будто ветром встряхнуло.
- Ну, хватит без очереди говорить, - сказал Ральф. - Если мы не будем соблюдать правила, все наши собрания ни к чему.
И снова он осекся. Тщательно составленный план собрания шел насмарку.
- Ну, что же мне теперь сказать? Зря я так поздно вас собрал. Давайте проголосуем насчет них, ну, насчет духов. А потом разойдемся и ляжем спать, мы устали. Нет - это ты, Джек? - нет, погоди минутку. Сначала я сам скажу - я лично в духов не верю. Да, по-моему, я в них не верю. А вот думать про них мне противно. Особенно в темноте. Но мы же решили вообще разобраться что к чему.
Он поднял рог.
- Ну так вот. Значит, давайте разберемся, есть духи или нет...
Он запнулся и переждал мгновенье, поточней составляя вопрос.
- Кто считает, что духи бывают?
Долго все молчали и не шевелились. Потом Ральф всмотрелся в сумрак и разглядел там руки.
И сказал скучно:
- Ясно.
Мир - удобопонятный и упорядоченный - ускользал куда-то. Раньше все было на месте, и вот... и корабль ушел.
У него вырвали рог, и голос Хрюши заорал пронзительно:
- Я ни за каких за духов не голосовал!
Он рывком повернулся к собранию:
- И запомните.
Слышно было, как он топнул ногой.
- Кто мы? Люди? Или зверье? Или дикари? Что про нас взрослые скажут? Разбегаемся, свиней убиваем, костер бросаем, а теперь еще - вот!
На него надвинулась грозная тень.
- А ну, заткнись, слизняк жирный!
Завязалась мгновенная стычка, и вверх-вниз задергался мерцающий в темноте рог, Ральф вскочил:
- Джек! Джек! Рог не у тебя! Дай ему сказать!
На него наплывало лицо Джека.
- И ты сам тоже заткнись! Да кто ты такой? Сидишь, распоряжаешься! Петь ты не умеешь, охотиться не умеешь...
- Я главный. Меня выбрали.
- Подумаешь, выбрали! Дело большое! Только и знаешь приказы дурацкие отдавать!.. Много ты понимаешь!
- Рог у Хрюши.
- Ах, Хрюша! Ну и цацкайся со своим любимчиком!
- Джек!
Джек передразнил злобно:
- Джек! Джек!
- Правила! - крикнул Ральф. - Ты нарушаешь правила!
- Ну и что?
Ральф взял себя в руки.
- А то, что, кроме правил, у нас ничего нет.
Но Джек уже орал ему в лицо:
- Катись ты со своими правилами! Мы сильные! Мы охотники! Если зверь этот есть, мы его выследим! Зажмем в кольцо и будем бить, бить, бить!
И с диким воем выбежал на бледный берег. Тотчас площадка наполнилась беготней, сутолокой, воплями, хохотом. Собрание кончилось. Все кинулись врассыпную, к воде, по берегу, во тьму. Ральф почувствовал щекой прохладу раковины и взял рог из рук у Хрюши.
- Что взрослые скажут? - крикнул опять Хрюша. - Ну погляди ты на них!
С берега летели охотничьи кличи, истерический хохот и полные непритворного ужаса взвизги.
- Ты протруби в рог, а, Ральф.
Хрюша стоял так близко, что Ральф видел, как блестит уцелевшее стеклышко.
- Неужели они так и не поняли? Про костер?
- Ты будь с ними твердо. Заставь, чтоб они тебя слушались.
Ральф ответил старательно, словно перед классом теорему доказывал:
- Предположим, я протрублю в рог, а они не придут. Тогда - все. Мы не сможем поддерживать костер. Станем как звери. И нас никогда не спасут.
- А не протрубишь - все равно мы станем как звери. Мне не видать, чего они там делают, но зато мне слыхать.
Разбросанные по песку фигурки слились в густую, черную, вертящуюся массу. Что-то они там пели, выли, а изнемогшие малыши разбредались, голося. Ральф поднял к губам рог и сразу опустил.
- А главное, Хрюша: есть эти духи? И этот зверь?
- Конечно, нету их.
- Ну почему?
- Да потому, что тогда бы все ни к чему. Дома, улицы. И телевизор бы не работал. И все бы тогда зазря. Без смысла.
Танцевали и пели уже далеко, пенье сливалось вдалеке в бессловесный вой.
- А может, и правда все без смысла. Ну, тут, на острове? И они за нами следят, подстерегают?
Ральфа всего затрясло, он так бросился к Хрюше, что стукнулся об него в темноте, и оба испугались.
- Хватит тебе! И так плохо, Ральф, прямо не могу я больше! Если еще и духи эти...
- Не буду я больше главным. Ну, послушай ты их!
- Ох, господи! Нет! Нет!
Хрюша вцепился в плечо Ральфа.
- Если Джек будет главным, будет одна охота и никакой не костер. И мы тут все перемрем...
И вдруг Хрюша взвизгнул:
- Ой, кто это тут еще?
- Это я, Саймон.
- Да уж. Молодцы, - сказал Ральф. - Три слепых мышонка. Нет, откажусь я.
- Если ты откажешься, - перепугано зашептал Хрюша, - что же со мной-то будет?
- А ничего.
- Он меня ненавидит. За что - не знаю. Тебе-то что. Он тебя уважает. И потом, ты ж в случае чего и садануть можешь.
- Ну да! А сам-то как с ним сейчас подрался!
- У меня же был рог, - просто сказал Хрюша. - Я имел право говорить.
Саймон шевельнулся во тьме:
- Ты оставайся главным!
- Ты бы уж помалкивал, крошка. Ты почему не мог сказать, что никакого зверя нет?
- Я его боюсь, - шептал Хрюша. - И поэтому я его знаю как облупленного. Когда боишься кого, ты его ненавидишь и все думаешь про него и никак не выбросишь из головы. И даже уж поверишь, что он - ничего, а потом как посмотришь на него - и вроде астмы, аж дышать трудно. И знаешь чего, Ральф? Он ведь и тебя ненавидит.
- Меня? А меня за что же?
- Не знаю я. Ты на него за костер ругался. И потом ты у нас главный, а не он.
- Он зато Джек Меридью!
- Я болел много, лежал в постели и думал. Я насчет людей понимаю. И насчет себя понимаю. И насчет его. Тебя-то он не тронет. Но если ты ему мешать больше не будешь, он на того, кто рядом, накинется. На меня.
- Правда, Ральф. Не ты, так Джек. Ты уж будь главным.
- Конечно, сидим сложа руки, ждем чего-то, вот все у нас и разваливается. Дома всегда взрослые были. Простите, сэр; разрешите, мисс; и на все тебе ответят. Эх, сейчас бы!..
- Эх, была б тут моя тетя!
- Или мой папа... Да теперь-то чего уж!
- Надо, чтоб костер горел.
Танец кончился, охотники шли уже к шалашам.
- Взрослые, они все знают, - сказал Хрюша. - И они не боятся в темноте. Они бы вместе чай попивали и беседовали. И все бы решили.
- Уж они бы остров не подпалили. У них бы не пропал тот...
- Они бы корабль построили...
Трое мальчиков стояли во тьме, безуспешно пытаясь определить признаки великолепия взрослой жизни.
- Уж они бы не стали ругаться...
- И очки бы мои не кокнули...
- И про зверя бы не болтали...
- Если б они могли нам хоть что-то прислать! - в отчаянии крикнул Ральф. - Хоть бы что-нибудь взрослое... хоть сигнал бы подали...
Вдруг из тьмы вырвался вой, так что они прижались друг к другу и замерли. Вой взвивался, истончался, странный, немыслимый, и перешел в невнятное бормотанье. Персиваль Уимз Медисон, из дома священника в Хакете Сент-Энтони, лежа в высокой траве, вновь проходил через перипетии, против которых бессильна даже магия вызубренного адреса. Глава шестая. ЗВЕРЬ СХОДИТ С НЕБА
Дневной свет кончился, остались одни звезды. Когда выяснился источник призрачных звуков и Персиваль наконец затих, Ральф и Саймон неловко подняли его и поволокли к шалашу. Хрюша не отставал от них ни на шаг, несмотря на отважные речи, и трое старших разом нырнули в соседний шалаш. Шумно шурша шершавой листвой, долго смотрели на черный в звездную искорку выход к лагуне. В других шалашах то и дело вскрикивали малыши, раз даже кто-то большой заговорил в темноте. Потом и они уснули.