Ральф наткнулся коленкой на что-то твердое, качнул колкий на ощупь обгорелый ствол. Шершавым обугленным краешком бывшей коры его мазнуло по ноге, и он понял, что это на ствол сел Роджер. Он пощупал дерево и, колыхнув его на невидимом пепле, сел тоже. Роджер, вообще необщительный, и тут не стал разговаривать. Не стал распространяться о звере или объяснять Ральфу, что понесло и его в эту нелепую экспедицию. Сидел себе и покачивал ствол. Ральф различил частое-частое, бесящее постукиванье и догадался, что Роджер стучит по чему-то деревянным копьем.
Так и сидели: стучащий, раскачивающийся, непроницаемый Роджер и кипящий Ральф; а небо вокруг набрякло звездами, и только черным продавом в их блеске зияла гора.
Высоко наверху заскользили звуки, кто-то размашисто, отчаянно прыгал по камням и золе. Вот Джек добрался до них, и он прохрипел таким дрожащим голосом, что они еле его узнали:
- Там кто-то есть. Я видел.
Он споткнулся о ствол, ствол ужасно качнулся.
Минуту Джек лежал тихо, потом пробормотал:
- Осторожно. Может, он пошел вдогонку.
На них посыпался пепел. Джек сел.
- Там, наверху, я видел - что-то вздувается.
- Тебе просто почудилось, - стуча зубами, выговорил Ральф. - Что же может вздуваться? Таких не бывает существ.
Роджер сказал - и они даже вздрогнули, они совсем про него забыли:
- Лягушка.
Джек хихикнул и вздрогнул:
- Да уж, лягушечка. И хлопает как-то. А потом вздувается.
Ральф даже сам удивился - не столько своему голосу, голос был ровный, сколько смелости предложенья:
- Пошли - посмотрим?
Впервые с тех пор, как он познакомился с Джеком, Ральф почувствовал, что Джек растерялся.
- Прямо сейчас?
И голос Ральфа сам ответил:
- Да, а что?
Он встал со ствола и пошел по звенящей золе в темноту, и остальные - за ним.
Теперь, когда его голос умолк, стал слышен внутренний голос рассудка и еще другие голоса. Хрюша говорил, что он как дитя малое. Другой голос призывал его не валять дурака; а тьма и безумие этой затеи делали ночь немыслимой, как зубоврачебное кресло.
Когда достигли последнего подъема, Джек с Роджером подошли ближе, превратясь из чернильных клякс в различимые фигуры. Не сговариваясь, все трое остановились и припали к земле. За ними, на горизонте, светлела полоса неба, на которой вот-вот могла проступить луна. Ветер взвыл в лесу и прибил к ним лохмотья.
Ральф шевельнулся:
- Пошли.
Двинулись вперед, Роджер чуть-чуть отстал. Джек с Ральфом вместе повернули за плечо горы. Снизу сверкнули плоские воды лагуны, и длинным бледным пятном за нею был риф. Их нагнал Роджер.
Джек заговорил шепотом:
- Дальше - ползком. Может, он спит...
Роджер и Ральф поползли, а Джек, несмотря на все свои храбрые слова, на сей раз отставал. Вышли на плоский верх, где под коленками и ладонями были твердые камни.
Что-то вздувается...
Ральф попал рукой в холодный, нежный пепел и чуть не вскрикнул. Рука дернулась от неожиданного соприкосновенья. На миг мелькнули перед глазами зеленые искорки дурноты и тотчас растаяли во тьме. Роджер лежал рядом, и губы Джека шептали в ухо Ральфу:
- Вон там, где раньше щель была. Бугор - видишь?
Пепел угасшего костра посыпался Ральфу в лицо. Он не видел щели, вообще ничего не видел, потому что опять всплыли зеленые искорки и разрастались, и вершина горы вдруг поползла вбок и накренилась.
Опять, уже не так близко, он услышал голос Джека:
- Испугался?
Нет, он не то что испугался, у него отнялись руки и ноги; он висел на вершине рушащейся, оползающей горы. Джек отодвигался от него все дальше, Роджер наткнулся на него и, пошарив, сопя, прополз мимо. Он слышал - они шептались.
- Видишь?
- Это же...
Перед ними всего в трех-четырех ярдах был взгорок там, где прежде взгорка не было. Ральф услышал какой-то тихий стук - кажется, это у него у самого стучали зубы. Он взял себя в руки, весь свой ужас обратил в ненависть и встал. И сделал два натужных шага вперед.
Позади них лунный серп уже отделился от горизонта. Впереди кто-то, вроде огромной обезьяны, спал сидя, уткнув в колени голову. Потом ветер взвыл в лесу, всколыхнул тьму, и существо подняло голову и обратило к ним бывшее лицо.
Ноги сами понесли Ральфа по пеплу, сзади он услышал топот, крик и сломя голову, не разбирая дороги бросился вниз, в темноту; на вершине остались только три брошенные палки и то, что сидело и кланялось. Глава восьмая. ДАР ТЬМЕ
Хрюша перевел несчастный взгляд с рассветно-бледного берега на черную гору.
- Ты это точно? То есть наверняка?
- Я тебе повторяю десятый раз, - сказал Ральф. - Мы его видели.
- А сюда-то он не придет?
- Господи, да откуда же я знаю?
Ральф дернулся, отвернулся и на несколько шагов отбежал от него по берегу. Джек на коленках чертил пальцем круги на песке. До них долетел сдавленный голос Хрюши:
- Так это точно? Наверняка?
- А ты поди да посмотри, - сказал Джек презрительно. - Скатертью дорожка.
- Нет уж, спасибо.
- У зверя зубы, - сказал Ральф, - и больше черные глаза.
Его передернуло. Хрюша снял очки и стал протирать единственное стеклышко.
- Что ж теперь делать-то?
Ральф повернулся к площадке. Среди стволов, белой каплей против занимавшейся зари, мерцал рог. Ральф откинул космы со лба.
- Не знаю.
Он не забыл, как мчался сломя голову с горы.
- По-моему, мы с такой громадиной драться не станем, это уж точно. Мы только все болтаем, а мы и на тигра не пойдем. Спрячемся. Даже Джек спрячется.
Джек не отрывал глаз от песка.
- А как насчет моих охотников?
Саймон крадучись отделился от тени под шалашом. Ральф оставил без внимания вопрос Джека. Он показал рукой на желтый просвет над морем.
- Пока светло, мы еще храбрые. Ну а дальше что? Он там засел у костра, будто нарочно, чтоб нас не спасли...
Он не замечал, что ломает руки. Голос сорвался на крик:
- Мы остались без сигнала... Пропали.
Золотая точка высунулась из-за моря и разом подпалила небо.
- А как насчет моих охотников?
- Подумаешь, мальчишки, вооруженные палками.
Джек вскочил на ноги. И, весь красный, зашагал прочь. Хрюша надел очки и сверкнул на Ральфа единственным стеклышком.
- Ну вот. Ихнюю компанию задел.
- Да помолчи ты!
Разговор оборвали неумело извлекаемые звуки рога. Словно встречая серенадой восход, Джек дул, пока не всполошил в шалашах всех, и к площадке устремились охотники и хлюпающие, как всегда они теперь хлюпали, малыши. Ральф покорно встал, Хрюша тоже, и они побрели к площадке.
- Болтовня, - сказал Ральф горько. - Одна болтовня.
Он взял у Джека рог.
- Это собрание...
Джек его оборвал:
- Я созвал собрание.
- Не ты, так я бы. Ты просто в рог подул.
- А это как - не считается?
- Да возьми ты его. На, пожалуйста - говори-говори!
Ральф сунул рог Джеку и сел на свое место.
- Я созвал собрание, - сказал Джек, - из-за разных вещей. Во-первых, вы уже знаете, мы видели зверя. Мы забрались на вершину. В нескольких шагах от него были. Он сидел и на нас смотрел. Не знаю, что он там делает. Мы даже не знаем, что это за зверь...
- Он выходит из моря...
- Из темноты...
- С деревьев спускается...
- Да замолчите вы! - крикнул Джек. - Слушайте меня! Зверь, какой бы ни был, сидит наверху и...
- Может, ждет...
- Может, на нас охотится...
- Да, охотится.
- Охотится, - сказал Джек. Он вспомнил не раз испытанный лесной первобытный ужас. - Да. Зверь этот - охотник. Нет, пока помалкивайте! Во-вторых, убить его нам не удалось. И в-третьих, Ральф сказал, что от моих охотников никакого толка.
- Не говорил я ничего подобного!
- Рог у меня. Ральф считает, что вы трусы, удираете от кабана и от зверя. И это еще не все.
Вздох пронесся над площадкой, будто все чувствовали, что сейчас будет. Голос Джека, срывающийся, но решительный, разбивал настороженную тишину:
- Он как Хрюша. Все повторяет за Хрюшей. Не ему нами командовать.
Джек прижал к груди рог:
- Сам он трус.
Мгновенье помолчал и добавил:
- Там наверху мы с Роджером пошли вперед, а он остался.
- Я тоже пошел!
- Потом уже.
Двое мальчиков смотрели друг на друга сквозь нависшие космы.
- Я пошел, - сказал Ральф. - Я уже потом убежал. Но ведь ты сам тоже убежал.
- А ты скажи, что я трус, - попробуй. - Джек повернулся к охотникам: - Он не охотник. Разве он добывал нам мясо? Он не староста, мы про него вообще ничего не знаем. Только и умеет приказы отдавать, а люди, видите ли, должны ему подчиняться. Вся эта болтовня...
- Вся эта болтовня? - крикнул Ральф. - Болтовня? А кто ее затеял? Кто созвал собрание?
Джек весь красный, набычась, упершись в грудь подбородком, злобно глянул на него исподлобья.
- Ну, ладно, - процедил он многозначительно, с угрозой, - ладно же.
Прижал к себе рог левой рукой, а правым указательным пальцем рассек воздух:
- Кто считает, что Ральф недостоин быть главным?
Он с надеждой обвел всех глазами. Они замерли. Под пальмами стояло мертвое молчанье.
- Поднимите руки, - сказал Джек строго, - кто за то, чтобы Ральф больше не был главным.
Длилось молчанье - тяжкое, стыдное, густое. Щеки Джека постепенно бледнели, потом, вдруг, в них снова ударила краска. Он облизнул губы и так повернул голову, чтоб ни с кем не встречаться взглядом.
- Кто считает...
Голос сорвался. Рог заплясал в руках. Джек откашлялся и сказал громко:
- Ну что ж, ладно.
Очень осторожно он положил рог на траву у своих ног. Из обоих глаз выкатилось по постыдной слезинке.
- Я с вами больше не вожусь. Все.
Большинство потупились - разглядывали траву, свои ноги. Джек снова откашлялся.
- Хватит, больше я Ральфу не слуга.
Он кинул взглядом по бревнам справа, подсчитывая охотников, прежде составлявших хор.
- Я ухожу. Один. Пускай он сам свиней половит. Кто захочет охотиться вместе со мной - пожалуйста.
И, натыкаясь на бревна, бросился к спуску на белый песок.
- Джек!
Джек оглянулся, посмотрел на Ральфа. Мгновенье постоял, застыв, и крикнул пронзительно, бешено:
- Нет!
Спрыгнул с площадки и побежал по берегу, не замечая катящихся слез. И пока он не скрылся в лесу, Ральф смотрел ему вслед.