Темой данного реферата является анализ лирики А. С. Пушкина с целью выявления мотива преображения в произведениях поэта. Для достижения этой цели автор реферата опирался на работы таких исследователей, как С. Л. Франк, Б. С. Мейлах, Н. А. Степанов. Мнения этих литературоведов были использованы при анализе стихотворений «Демон» (1823 г.), «Ангел» (1827 г.), «Дар напрасный, дар случайный» (1828 г.), «В часы забав иль праздной скуки» (1830 г.), «Пророк» (1826 г.). Именно в этих произведениях наиболее ярко проявляется мотив преображения, исследование которого является нашей основной задачей, а также некоторые другие мотивы, позволяющие дать разностороннюю характеристику ситуации преображения, перерождения, переосмысления. Рассматривая выбранные нами произведения А. С. Пушкина, мы можем наблюдать использование поэтом особого, полного библейской образности, языка. Поэтому автор реферата счел целесообразным при анализе стихотворений обратиться к толковому словарю русского языка В. И. Даля, являвшегося современником поэта. Язык, разъяснение которого предложено в этом словаре, является языком Пушкина. Толкование Далем слов включает в себя все оттенки значений, ассоциации, которые использует поэт.
Если мы ставим перед собой задачу поиска в лирике мотива преображения, очевидной становится необходимость определить, что же мы подразумеваем под термином «преображение». Это слово как у Ожегова, так и у Даля трактуется почти одинаково: изменение образа, формы, вида чего-либо, превращение, обращение во что-либо. Но следует обратить внимание на одну деталь толкования глагола «преобразить», данного Ожеговым: «преобразить» - значит сделать лучше. Деталь эта кажется интересной автору реферата, потому что в ней отражаются те философские и мировоззренческие проблемы, которые А. С. Пушкин хотел выразить в своих лирических произведениях. Здесь же кроется причина того, что мы избрали для исследования именно лирику, потому что это тот род литературы, в котором наиболее ярко отражается авторское «я», в котором граница между самовыражением автора и восприятием читателя размыта.
Поэтический дух Пушкина всецело состоит под
знаком религиозного начала преображения и притом
в типично русской его форме, сочетающей религиозное
просвещение с простотой, трезвостью, смиренным
и любовным благоволением ко всему живому как
творению и образу Божию.
С. Л. Франк
Рассматривая мотив преображения в лирике Пушкина, мы будем обращаться к ситуации преображения как таковой, и к ситуации падения, духовного опустошения и очерствения, чтобы, наблюдая губительность этого процесса, в полной мере оценить исцеляющую силу процесса противоположного. Их сопоставление позволяет нам взвесить духовные ценности и вычленить те, которые определяют рассматриваемый нами мотив.
Поэтому автор данного реферата считает целесообразным начать исследование мотива преображения в пушкинской лирике со стихотворений «Демон» и «Ангел». Наиболее продуктивным будет сопоставительный анализ этих произведений, поскольку в них мы наблюдаем вышеупомянутую противоположность процессов падения и преображения.
В стихотворении «Демон», написанном в 1823 году, мы видим процесс, обратный процессу преображения, т.е. забвения духовных ценностей. В начале пути читатель видит лирического героя неравнодушным, заинтересованным, вокруг него витают удивление и восторг. Герою «были новы все впечатления бытия», он был погружен в мир, построенный на его собственных впечатлениях.
Первые две строфы определяют лирического героя как человека, стремящегося ввысь, способного испытывать любовь, вдохновение, ощущать свободу. Герой восприимчив к окружающему миру, сердце не отягощено грустным опытом жизни, в нем не поселился холод, оно открыто для прекрасного и легковерно. Но в душе зарождаются противоречия, которые омрачают робкую нежность юного сердца. Уже третья строфа говорит нам о том, что его душа подверглась влиянию некого злого начала:
Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.[1]
Сердце героя оказывается под воздействием всеотрицающего, всепрезерающего духа. Уже в заголовке автор называет его демоном. Демон, по Далю, это «злой дух, дьявол, сатана, бес, черт, нечистый, лукавый».
Стихотворение построено на антитезе, в тексте противопоставляются свобода и тоска, любовь и презрение, добро и зло. «Злобный гений» - так называет герой своего гостя. Гений – это превосходная степень, наивысшая, как «гений чистой красоты». Но здесь это гений не красоты, но злобы. Значит, зло проникает во внутренний мир лирического героя. А раз демон посещает его тайно, значит сила, влияющая на героя, неведома, неизвестна, незнакома и чужда ему, он не способен с ней справиться и, следовательно, довольно восприимчив к ее давлению. В его душе может поселиться сомнение. Светлое мироощущение героя находится под угрозой, демон пытается внести в его внутренний мир печаль, уныние, муку, затуманить его восприятие. Дух сомнения очаровывает лирического субъекта, опьяняет хладным ядом:
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.[2]
Речи демона язвительны, оскорбительны, а их яд губителен для души. Исходя из тезиса, что демон в данном стихотворении – порождение зла, мы можем предположить, что его улыбка – лукава, а чудный взгляд обманчив.
Злобный гений хитростью своей улыбки, упоительными, но язвительными речами заманивает в свой холодный ядовитый мир. Дух отрицания пытается лишить героя возможности чувствовать, слышать шум дубров, пение соловья, видеть прекрасное, взоры дев, красоту искусства, возможности влюбляться и ценить свободу.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал.[3]
«Неистощимой клеветою»: слова его – злая неправда, ложь, так как слово «клевета» предполагает напраслину, обман, наговор. Раз демон называет прекрасное мечтою, он отрицает возможность его существования. Он убеждает героя в том, что презрение и зло повсеместны и абсолютны.
«Провиденье» - по Далю, промысел Божий, высшее промышление, предопределение, управление миром, вселенной, людьми и всей природой, рок, судьба.[4] Таким образом, всеотрицающий демон смущает, влечет лукавством, подвергает сомнению Божью волю, судьбу. Он презирает вдохновение, а значит и мысль благую вообще, одухотворенность, эмоции, чувства. Следовательно, демон – существо бесчувственное.
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел –
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.[5]
Демон не верил любви и свободе, то есть тому, что способно преобразить. Он убеждён лишь в истине презрения, а это элемент процесса обратного – падения, смерти души, потери цели и смысла существования.
Благо – это черта мира, противопоставленного миру злобного гения; демон не просто не хотел благословить, но не умел.
В стихотворении «Демон» мы видим, что душевные противоречия способны рождать сомнение и отрицание, муку и тоску. И хоть недолги были встречи героя с духом зла, все прекрасное в его сердце находится под угрозой уничтожения.
Противоположным по своей смысловой направленности является стихотворение «Ангел», написанное в 1827 году, в котором мы видим приближение героя к очищению, лирический субъект оказывается у некоего духовного порога, он может сделать шаг на пути к преображению.
Стихотворение является своеобразной исповедью героя. Душа поделена на свет и тьму, одновременно в ней властвуют ангел и демон. Ангел как олицетворение любви, красоты и безмятежности; демон как представитель адской бездны, как всеотрицающее существо. Таким образом, мы видим, что в данном стихотворении преображающей силой является умиление, способное изменить, сделать лучше и чище.
В первой строфе заметна борьба, скорее даже не борьба активная, а противостояние; присутствие в одном душевном пространстве духа чистоты и духа сомнения. Для героя именно сейчас важен выбор, перед ним открыты два мира: «В дверях эдема ангел нежный…» и «демон мрачный и мятежный над адской бездною летал». Ангел сиянием своим освещает путь к эдему, то есть к раю; он смиренен, и в этом его превосходство. Демон, сам же порабощенный сутью своей – отрицанием и сомнением, непостоянен; раз он есть сомнение, значит, мечась над смертельной пропастью, он не защищен и подвластен священному сиянию, внушающему красоту любви. А ангел тих и спокоен, нежен и свят, он – посланник истины, поэтому он может очистить и преобразить.
В дверях эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял,
А демон, мрачный и мятежный,
Над адской бездною летал.[6]
«Глава поникшая» - символ смирения и покаяния; демон же мятежен, не спокоен, он может лишь летать бесцельно над своею бездной. Все стихотворение построено на подобных антитезах, например, по всему тексту мы видим противопоставление сакрального инфернальному, в том числе это выражается и в противопоставлениях пространств: эдема и адской бездны. Рай находится в небесах, на недостижимой высоте; бездна – это, наоборот, пространство, уходящее вниз, глубоко под землю, не имеющее дна. Таким образом, в одном стихотворении сосуществуют два мира, безграничных и бескрайних, один из которых устремлен вниз, а другой – стремится вверх, в небеса, находится в сфере недостижимого. Так же, как уже говорилось ранее, противопоставлены друг другу сияние (свет) и мрак, нежность (спокойствие и умиротворенность) и мятежность (бунтарство). Итак, все это говорит об абсолютной невозможности сосуществования двух этих царств.
Но уже во второй строфе Пушкин опровергает собственное суждение и говорит о соприкосновении противоположностей: