Смекни!
smekni.com

Лирика 5 (стр. 22 из 36)

Куда-то со скрипом, за сонной рекою,

Проехал обоз чумаков.

Задумав поужинать, подле залива

Рыбак разложил огонек;

И вдруг осветились: плакучая ива,

Плечистый старик и челнок,

Развесистый невод, подпертый шестами,

Шалаш на крутом берегу,

Кусты лозняка и, вдали за кустами,

Стреноженный конь на лугу.

Вот в сторону, верно, испуганный светом,

Со свистом кулик пролетел...

Bсe тихо... лишь в поле, туманом одетом,

Бог весть кто-то песню запел.

А к полночи, кажется, дождь соберется.

Уж наволочь кой-где пошла;

Теперь мужичок его ждет не дождется:

Ведь рожь наливать начала!

Ложись, горожанин, в постель пуховую

И спи до утра без забот!

Хлеб будет: крестьянин свечу восковую

Сегодня ж с молитвой зажжет.

Вот тучки находят; отрада народа,

Господь даст, и дождик пойдет...

Уж сколько же завтра душистого меда

Пчела моя в поле найдет!

7 ноября 1855

НА ВЗЯТИЕ КАРСА

Во храмы, братьи! на колени!

Восстал наш бог, и грянул гром!

На память поздних поколений

Суд начат кровью и огнем...

Таков удел твой, Русь святая, -

Величье кровью покупать;

На грудах пепла, вырастая,

Не в первый раз тебе стоять.

В борьбе с чужими племенами

Ты возмужала, развилась

И над мятежными волнами

Скалой громадной поднялась.

Опять борьба! Растут могилы...

Опять стоишь ты под грозой!

Но чую я, как крепнут наши силы,

И вижу я, как дети рвутся в бой...

За Русь! - гремит народный голос,

За Русь! - по ратям клик идет,

И дыбом подымается мой волос, -

За Русь! - душа и тело вопиет.

Рее во гневе проснулось и все закипело;

Великою мыслью всё царство живет;

На страшные битвы за правое дело

Народ оскорбленный, как буря, идет.

Задвигались рати, как тучи с громами,

Откликнулись степи, вздрогнули леса,

Мелькают знамена с святыми крестами,

И меркнут от пыли густой небеса.

За падших героев отмщенье настало:

По суше, по морю гул битвы пошел, -

И знамя Ислама позорно упало,

Над Карсом поднялся двуглавый орел.

Да здравствует наша родная держава,

Сынов-исполинов бессмертная мать!

Да будет тебе вековечная слава,

Облитая кровью, могучая рать!

Пусть огнедышащих орудий

Нам зевы медные грозят, -

Мы не закроем нашей груди

Гранитом стен и сталью лат.

Любовь к отчизне закалила

В неравных спорах наш народ, -

Вот сверхъестественная сила

И чудотворный наш оплот!

Твердыня Руси - плоть живая,

Несокрушимая стена,

Надежда, слава вековая,

И честь, и гордость - все она!

За нас господь! Он Русью правит,

Он с неба жезл царю пошлет;

Царь по волнам жезлом ударит -

И рати двинутся вперед,

И грянут новые удары...

И вам, защитникам Луны,

За грабежи и за пожары

Отплатят Севера сыны.

80 ноября 1855

ПЕСНЯ

Ковыль, моя травушка, ковыль бесприютная,

Росла ты nog бурями, от вноя повысохла,

Идет зима с вьюгами, а все ты шатаешься;

Прошла почти молодость, - отрады нет молодцу.

Жил нома - кручинился, покинул дом на горе;

Работал без устали - остался без прибыли;

Служил людям правдою - добра я не выслужил;

Нашел друга по сердцу - сгубил свою голову!

О милой вся думушка, и грусть, и заботушка,

Жду, вот с нею встречуся, а встречусь - раскаюся:

Скажу ей что ласково - молчит и не слушает;

Я мукою мучуся - она улыбается...

Легко красной девице чужой тоской тешиться,

С ума сводить молодца, шутить злой изменою;

Полюбит ненадолго - забудет по прихоти,

Без друга соскучится - нарядом утешится...

Уж полно печалиться! - твердят мне товарищи.

Чужое безвременье нетрудно обсуживать!

Узнаешь бессонницу, повесишь головушку,

Прощаяся навеки с последнею радостью...

Ковыль, моя травушка, ковыль бесприютная,

Росла ты под бурями, от зноя повысохла...

Когда же мы, бедные, с тобой красовалися?

Зачем с тобой, горькие, на свет показалися?

1855

НОВАЯ УТРАТА

Давно ль повеселел мой уголок печальный,

Давно ль я меж друзей сидел,

И слушал их, и радовался тайно?..

И вот опять осиротел!

Кругом глубокое молчанье..

Одним я позабыт, другой умчался в даль...

Да и кому нужна моя печаль?

У веского свое страданье!

Последний друг безвременно зарыт...

Угас, замученный борьбою,

С суровой долею, с бесчувственной семьею,

Тоскою медленной убит!

Погибли молодые силы!

Безжалостной судьбы не мог он победить...

Мой бедный друг! И гроб твой до могилы

Не удалось мне проводить!

Все чудится - я слышу милый голос,

Все жду, что друг отворит дверь...

Один остался я теперь, -

На сжатой ниве позабытый колос!

Безоблачны покуда ,небеса,

Но сердце у меня недаром замирает,

И этот стих недаром вызывает

Слезу на грустные глаза...

Так иногда, перед грозою,

Над зеркальной поверхностью реки,

Тревожно делая круги,

Щебечет ласточка порою...

Между 13 марта и 10 апреля 1856

НИКОЛАЮ ИВАНОВИЧУ ВТОРОВУ

Как другу милому, единственному другу,

Мой скромный труд тебе я посвятил.

Ты первый взор участья обратил

fla музу робкую, мою подругу.

Ты показал мне новый, лучший путь.

На нем шаги мои направил,

И примирил с людьми, и жизнь любить заставил"

Развил мой ум, согрел мне. ?рудь...

Я помню все! Что б ни было со мйою, -

В одном себе по гроб не изменю:

В день радости, в день горя - под грозою, -

В моей душе твой образ сохраню.

26 марта 185S

РАССКАЗ МОЕГО ЗНАКОМОГО

Позвольте-ко... Сысой... Сысой...

Не вспомню вот отечества...

Ах, боже мой! И брат-то свой -

Из нашего купечества...

Ну, все равно-с! Мужик - добряк

И голова торговая,

А смирен, сударь, то есть так,

Что курица дворовая.

Ни боже мой-с не пьет вина!

Ребенок с ребятишками...

Но слабость у него одна -

И спит, то есть, за книжками...

Оно - ничто. Тут нет вреда,

Из книг, то есть, выведывать

И что и как... да вот-с беда -

Любил он проповедовать.

В торговле-де у нас обман,

Нам верить-де сомнительно,

И то, и то... такой туман,

Что слушать уморительно.

Бранил и бил отец крутой

Его за эти шалости, -

Все толку нет... Махнул рукой

И перестал... из жалости!

И вздумал он-с его женить.

Сын плачет, убивается.

"Постой, дескать! Зачем спешить?" -

В ногах, то есть, валяется!

Отец сказал, что это вздор,

Одно непослушание.

Сын так и сяк... и бросил спор,

Исполнил приказание.

Жена лицом что маков цвет,

Дородная, работница,

Метет, скребет, встает чуть свет,

И мыть и шить охотница.

Ну-с муж того... ей не мешал.

Что думал - дело темное,

И все, то есть, сидел - читал,

Все разное-с, мудреное.

Когда-то он, когда с женой

Словечком, перебросится!

Лежит, то есть, что пень какой,

Пойдет куда - не спросится...

Жена со зла и ну рыдать:

Что вот-де напущение -

И день читать, и ночь читать,

Жены милее чтение!..

Муж все молчит. Картуз возьмет,

На рынке пошатается...

Нельзя-с, купец!.. Домой придет,

Никак не начитается.

Грустит жена: зачем она

Жизнь девичью покинула?

Она ль глупа? Она ль дурна?..

Да книжки в печь и кинула.

Тот, знаете, тужил-тужил,

Да с кислою улыбкою

И молвил ей: "Себя сгубил,

Связал тебя ошибкою..."

Возьмет картуз, из дома вон,

На рынке пошатается.

Придет домой - опять трезвон!

Жена не унимается:

"Куда ходил? За чем пропал?

Такой-сякой и грамотник!

Жена плоха, иной искал...

Не грамотник, ты лапотник!"

А завтра то ж, и после то ж,

Попреки да разладица,

И нет, то есть, добра на грош,

Такая беспорядица!

Оказия-с!.. Жену винить?

Любовь, то есть, ревнивая...

И мужа, сударь, грех чернить:

Природа молчаливая...

Молчал он год, молчал он два,

Читал что попадалося,

Тайком, то есть... Но голова...

Да-с! тут вот помешалося.

Он жив теперь. Все вниз глядит,

Ничем не занимается,

Глуп, энаете!.. И все молчит

Да горько улыбается.

Март 1856

* * *

У кого нет думы

И забот-кручины,

Да зато ееть радость -

Уголок родимый.

Сядет он, усталый,

С мицрю женою,

Отдохнет в беседе

Сердцем и душою.

На дворе невзгода,

Свечка нагорает...

На полу малютка

Весело играет.

К дому он подходит -

Путь неровный гладок;

Ужинать присядет -

Бедный ужин сладок.

Не с кем поделиться

Теплыми словами, -

Поведешь беседу

С мертвыми стенами!

Облаку да ветру

Горе порасскажешь

И с подушкой думать

С вечера приляжешь.

26 апреля 1856

* * *

Помню я: бывало, няня,

Долго сидя за чулком,

Молвит: "Баловень ты, Ваня,

Все дурачишься с котом.

Встань, подай мою шубейку;

Что-то холодно, дрожу...

Да присядь вот на скамейку,

Сказку длинную скажу".

И старушка с расстановкой

До полночи говорит.

С приподнятою головкой

Я сижу. Свеча горит.

Петухи давно пропели.

Поздно. Тянется ко сну...

Где-то дрожки прогремели...

И под говор я засну.

Сон покоен. Утром встанешь -

Прямо в садик... Рай земной!

Песни, говор... А как глянешь

На росинки - сам не свой!

Чуть сорока защекочет -

Понимаешь, хоть молчишь,

Упрекнуть она, мол, хочет,

"Здравствуй, Ваня! Долго спишь!"

А теперь ночной порою

На груди гора лежит:

День прожитый пред тобою

Страшным призраком стоит.

Видишь зла и грязи море,

Племя жалкое невежд,

Униженье, голод, горе,

Клочья нищенских одежд.

Пот на пашнях за сохами,

Пот в лесу аа топором,

Пот на гумнах за цепами,

На дворе и за двором.

Видишь горькие потери,

Слезы падшей красоты

И затворенные двери

Для убитой нищеты...

И с тоскою ждешь рассвета,

Давит голову свинец.

О, когда же горечь эта

Вся исчезнет наконец!

27 апреля 1856

(В АЛЬБОМ Н. В. ПЛОТНИКОВОЙ)

Прохладно. Все окна открыты

В душистый и сумрачный сад.

В пруде горят звезды. Ракиты

Над гладью хрустального спят.

Певучие звуки рояли