Смекни!
smekni.com

Лирика 5 (стр. 27 из 36)

Простор и сон, могильный сон,

Туман, что дым, со всех сторон,

А глубь небес в огнях горит;

Вкруг месяца кольцо лежит;

Звезда звезде приветы шлет,

Холодный свет на землю льет.

В степи глухой обоз скрипит;

Передний конь идет-храпит.

Продрог мужик, глядит на снег,

С ума нейдет в селе ночлег,

В своем селе он сон найдет,

Теперь его все страх берет:

Мертвец за ним в санях лежит,

Живому степь бедой грозит.

Мелькнула тень, зашла вперед,

Растет седой и речь ведет:

"Мертвец в санях! мертвец в санях!..

Вскочил мужик, на сердце страх,

По телу дрожь, тоска в груди...

"Товарищи! сюда иди!

Эй, дядя Петр! мертвец встает!

Мертвец встает, ко мне идет!"

Извозчики на клич бегут,

О чуде речь в степи ведут.

Блестит ковыль, сквозь чуткий сон

Людскую речь подслушал он...

Вот уж покойник в родимом селе.

Убран, лежит на дубовом столе.

Мать к мертвецу припадает на грудь:

"Сокол мой ясный, скажи что-нибудь!

Как без тебя мне свой век коротать,

Горькое горе встречать-провожать!.."

"Полно, старуха! - ей муж говорит, -

Полно, касатка!" - и плачет навзрыд.

Чу! Колокольчик звенит и поет,

Ближе и ближе - и смолк у ворот.

Грозный чиновник в избушку спешит,

Дверь отворил, на пороге кричит:

"Эй, старшина! понятых собери!

Слышишь, каналья? да живо, смотри!.."

Все он проведал, про все разузнал,

Доктора взял и на суд прискакал.

Труп обнажили. И вот, второпях,

В фартуке белом, в зеленых очках,

По локоть доктор рукав завернул,

Острою сталью над трупом сверкнул.

Вскрикнула мать: "Не дадим, не дадим!

Сын это мой! Не ругайся над ним!

Сжалься, родной! Отступись - отойди!

Мать свою вспомни... во грех не входи!.." -

"Вывести бабу!" - чиновник сказал.

Доктор на трупе пятно отыскал.

Бедным извозчикам сделан допрос,

Обнял их ужас - и кто что понес...

Жаль вас, родимые! Жаль, соколы!

"Эй, старшина! Подавай кандалы!"

1858

(В АЛЬБОМ Е. А. ПЛОТНИКОВОЙ)

С младенчества дикарь печальный,

Больной, с изношенным лицом,

С какой-то робостию тайной

Вхожу я в незнакомый дом.

Но где привык, где я встречаю

Хозяйки милое лицо -

Тут все забыто: я вбегаю

Здоров и весел на крыльцо.

Вот так и здесь: я точно дома;

Мне так отрадно и тепло;

И рад я на листке альбома

Писать, что в голову пришло.

Хозяйка милая, я знаю,

Мне все простит: она добра;

И сталь неловкого пера

Я неохотно покидаю.

Хотел бы вновь писать, писать -

До бесконечности болтать.

1858

(В АЛЬБОМ А. Н. О - ВОЙ)

Послушный вашему желанью,

Беру перо, сажусь писать:

Грешно прекрасному созданью

В невинной просьбе отказать.

Конечно, жаль! Я вас не знаю)

Увы! скорбит моя душа!

Молве я с жадностью внимаю,

Что вы, как ангел, хороша.

Но все равно. Идите с богом,

Мои стихи! Счастливый путь!

Отрадной встречи мне залогом

Послужите когда-нибудь.

Как угадать! Седой и хилый,

Когда весь сморщусь и согнусьг

Авось с красавицею милой

Лет через десять я сойдусь.

В тот миг - его воображаю, -

Добра, прекрасна, молода,

Она мне скажет: "Я вас знаю!"

И буду счастлив я тогда.

"Я с вами уж давно знакома..."

И этих строк напомнит ряд,

Покажет мне листок альбома,

И я отвечу: "Виноват!

Позвольте... эта встреча с вами..."

И волю дам карандашу,

И вдохновенными стихами

Ее портрет я напишу.

1858

* * *

В небе радуга сияет,

Розы дождиком омыты,

Солнце в зелени играет,

Темный сад благоухает,

Кудри золотом покрыты.

Свет и тень под деревами

Переходят, как живые;

Мох унизан огоньками;

Над душистыми цветами

Вьются пчелы золотые.

В чаще свиста переливы,

Стрекотня и песен звуки.

Подле ты, мой друг стыдливый...

Слава богу! миг счастливый

Уловил я в час разлуки!

1858

* * *

В темной чаще замолк соловей,

Прокатилась звезда в синеве;

Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,

Зажигает росу на траве.

Дремлют розы. Прохлада плывет,

Кто-то свистнул... вот замер и свист.

Ухо слышит, едва упадет

Насекомым подточенный лист.

Как при месяце кроток и тих

У тебя милый очерк лица!

Эту ночь, полный грез золотых,

Я б продлил без конца, без конца!

1858

* * *

Помнишь? - с алыми краями

Тучки в озере играли;

Шапки на ухо, верхами

Ребятишки в лес скакали.

Табуном своим покинут,

Конь в воде остановился

И, как будто опрокинут,

Недвижим в ней отразился.

При заре румяный колос

Сквозь дремоту улыбался;

Лес синел. Кукушки голос

В сонной чаще раздавался.

По поляне перед нами,

Что ни шаг, цветы пестрели,

Тень бродила за кустами,

Краски вечера бледнели...

Трепет сердца, упоенье, - Вам в слова не воплотиться!

Помнишь?.. Чудные мгновенья!

Суждено ль им повториться?

1858

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ

In meiner Brust da sitzt ein Weh,

Das will die Brust zersprengea,

Heine*

Чужих страданий жалкий зритель,

Я жизнь растратил без плода,

И вот проснулась совесть-мститель

И жжет лицо огнем стыда.

Чужой бедой я волновался,

От слез чужих я не спал ночь, -

И все молчал, и все боялся,

И никому не мог помочь.

Убит нуждой, убит трудами,

Мой брат и чах и погибал,

Я закрывал лицо руками

И плакал, плакал - и молчал.

Я слышал злу рукоплесканья

И все терпел, едва дыша;

Под пыткою негодованья

Молчала рабская душа!

Мой дух сроднился с духом века,

Тропой пробитою я шел:

Святую личность человека

До пошлой мелочи низвел.

Ты ль это - жизнь к добру с любовью,

Плод мысли, горя и борьбы?

Увы, отмечена ты кровью,

Насмешка страшная судьбы!..

1858

1 В моей груди гнездится боль, которая хочет разорвать мою грудь. Гейне (нем.). - Ред.

* * *

Мне, видно, нет другой дороги -

Одна лежит... иди вперед,

Тащись, покуда служат ноги,

А впереди - что бог пошлет.

Все грязь да грязь... Господь помилуй!

Устанешь, дух переведешь,

Опять вперед! Хоть не под силу,

Хоть плакать впору, - все идешь!

Нужда, печаль, тоска и скука,

Нет воли сердцу и уму...

Из-за чего вся эта мука -

Известно богу одному.

Уж пусть бы радость пропадала

Для блага хоть чьего-нибудь,

Была бы цель - душа б молчала,

Имел бы смысл тяжелый путь;

Тан нет! Какой-то враг незримый

Из жизни пытку создает

И, как палач неумолимый,

Над жертвой хохот издает...

1858

* * *

Ах, у радости быстрые крылья,

Золотые да яркие перья!

Прилетит - вся душа встрепенется,

Перед смертью больной улыбнется!

Уж зазвать бы мне радость обманом,

Задержать и мольбою и лаской,

От тумана глаза б прояснились,

На веселый лад песни б сложились.

Ты, кручинушка, ночь без рассвета,

Без рассвета да с холодом-ветром:

При тебе - вся краса иссушится,

При тебе - в голове помутится.

Уж и будь ты, кручипушка, пеплом -

Весь бы по полю в бурю развеял,

Пусть бы травушка в поле горела

Да на сердце смола не кипела!

1858

* * *

Опять знакомые виденья!

Опять, под детский смех и шум,

Прожитый день припомнил ум,

Проснулось чувство отвращенья!

О боже правый! Вот она,

И лжи и подлостей страница, -

На каждой букве кровь видна...

Какой позор! Вот эти лица

Ханжей, предателей, льстецов,

Низкопоклонников, рабов,

Рабов расчета и разврата,

Рабов бездушных, ледяных,

Рабов, продать готовых брата,

И друга, и детей родных,

Рабов безделья, скуки праздной,

Страстишек мелких и забот...

II ты, в своей одежде грязной,

Наш бедный труженик-народ,

Несущий крест свой терпеливо,

Ты, за кого красноречиво

Ведем мы спор, добро любя,

Пора ль на свет вести тебя, -

И ты мне вспомнился...

Угрюмо,

В печальной доле хлебу рад,

Ты мимо каменных палат

Идешь на труд с тупою думой,

Полуодет, полуобут,

Нуждой безжалостной согнут...

Неужто, молодое племя,

В тебе воскреснет наше время,

Разврат души, разврат ума,

И лень, и мелочность, и тьма?

Нам нет из пропасти исхода...

Влачась и в прахе и в пыли,

О, если б мы сказать могли:

"Вам, дети, счастье и свобода,

Широкий путь, разумный труд..."

Увы! неведом божий суд!

1858

ПЕСНЯ БОБЫЛЯ

Ни кола, ни двора,

Зипун - весь пожиток...

Эх, живи - не тужи,

Умрешь - не убыток!

Богачу-дураку

И с казной не спится;

Бобыль гол как сок6л8

Поет-веселится.

Он идет да поет,

Ветер подпевает;

Сторонись, богачи!

Беднота гуляет!

Рожь стоит по бокам,

Отдает поклоны...

Эх, присвистни, бобыль!

Слушай, лес зеленый!

Уж ты плачь ли, не плачь -

Слез никто не видит,

Оробей, загорюй -

Курица обидит.

Уж ты сыт ли, не сыт, -

В печаль не вдавайся;

Причешись, распахнись,

Шути-улыбайся!

Поживем да умрем, -

Будет голь пригрета...

Разумей, кто умен, -

Песенка допета!

1858

* * *

Ноет сердце мое от забот и кручин...

Уж и где ж вы, друзья? Отзовись хоть один1

Не на пир вас прошу: до пиров ли пришло!

Дорогое душе отжилось, отцвело,

Только горе живет, только горе растет, -

Уж когда ж тебя, горе, погибель вовьмет?..

Безответны друзья... Только ветер шумит,

В поле ветер шумит, гром над лесом гремит,

Ьспыхнет туча огнем, виден путь мой впотьмах,

Путь лежит - извился черным змеем в полях...

Подожди - как зимой соловей запоет,

Вот тогда-то на горе погибель придет...

Между 1858 и 1860

* * *

Средь жизни пошлой, грустной и бесплодной

Одну тебя я всей душой любил,

Одной тебе я в жертву приносил

Сокровища души моей свободной.

В заботах дня, в тиши ночей немых

Передо мной сиял твой образ милый,

Я черпал жизнь в улыбке уст твоих,

В приветном слове черпал силы.

Дитя, дитя! Я думал: я любим...

Нет, я был слеп, я был неосторожен.

И вот теперь осмеян, уничтожен,

Как раб, ненужный прихотям чужим.

О, как я мог так долго ошибаться,