Смекни!
smekni.com

Сонеты 3 (стр. 6 из 8)

Возможно, скажет Муза мне в ответ:

"Зачем сильнее правду украшать?

А красоту украсил правды цвет,

И нужно ль с лучшим лучшее мешать?"

Нужна ли совершенству похвала?

Молчать нельзя, похвал не пожалей,

Чтоб красота в веках пережила

Свой позолотой крытый мавзолей.

Ты милый образ сохрани для нас

Таким, как видим мы его сейчас.

102

Мою любовь считаю я секретом,

Душа ее в безмолвии таит,

Святынями торгует, кто об этом

Налево и направо говорит.

Весной ко мне приходит вдохновенье,

Не сплю,- любовью, рифмами томим,

И соловья чарующее пенье

Вторит сонетам и стихам моим.

Но пропадает обаянье это,

И умолкает звонкий соловей,

А песня, став обычной трелью летом,

Уж не слышна в ночи среди ветвей,

А утомит поэзия моя,

Последую примеру соловья.

103

Увы, успехи Музы так скудны,

Что блеск и яркость красоты твоей

В неприукрашенности более ценны,

Чем в похвале расцвеченной моей.

Не ставь в упрек, писать я не могу,

А в зеркале и облик твой, и взор

Сотрут мою бессильную строку

И мне объявят строгий пригр.

Не грех ли то - стихами улучшать,

Но искажать твой светлый образ в них?

Ведь в строках я не в силах передать

И часть достоинств и щедрот твоих.

Намного лучше, чем в моих стихах,

Ты выглядишь в правдивых зеркалах.

104

С тех пор, мой друг, как повстречались мы, В твоей красе не вижу перемен, Ты все цветешь, хоть три седых зимы В лесах три пышных лета взяли в плен, Сменились три прекрасные весны Осенней желто-золотой порой, И три апреля в зное сожжены, А ты все так же хороша собой. Так стрелка, что указывает час, В сравненье с красотой твоей идет, Она ползет невидимо для глаз, И взгляд обмана не осознает.

А может, возраст с дряхлостью его

Скончался до рожденья твоего.

105

Пускай моя любовь не божество,

Любимый мой - не идол, не кумир,

Но в этих песнях славлю я его,

Пою о нем и восторгаюр.

Моя любовь нежнее с каждым днем,

Прекрасным совершенством восхищая,

В моих стихах пишу я лишь о нем

И тем других себе не позволяю.

Прекрасный, добрый, верный - все слова, Прекрасный, добрый, верный - все, что знаю, Свела в одну три темы голова, В стихах пределы дивно раздвигая.

Прекрасный, добрый, верный - чудо в том,

Что это все слилось в тебе одном.

106

Когда я в хрониках былых времен

Смотрю на восхитительный портрет,

Читаю в рифмах перечень имен

Тех рыцарей и дам, которых нет,

Тогда, для прославленья красоты

Твоей руки, стопы, чела и глаз,

Из древних строф я черпаю мечты

И наново пишу тебе сейчас.

Но в похвалах тебе в моих стихах

Я не могу достойно преуспеть,

Ни красоту твою, ни блеск в глазах

Не в силах описать или воспеть;

Никто, кого твой взгляд очаровал,

Не знает слов, достойных для похвал.

107

Ни страх мой, ни предчувствия сердец

У мира в грезах и обьятьях сна

Не знают; будет ли любви конец -

Любви, чья смерть была предрешена.

Свое затменье смертная луна

Пережила пророчествам назло,

Корона вновь надежде отдана,

Оливам снова мирно и тепло.

Любовь свежа, и смерть нам не страшна,

Бессмертье ты несешь моим стихам,

А смерть - смерть ограничит времена

Тупым и бессловесным племенам.

Переживешь ты в вечности стихов

Гербы царей и золото крестов.

108

Что в мыслях? Как чернила передать

Помогут твой правдивый, милый лик?

Что нужно нового сказать, чтоб показать Каких в любви пределов ты достиг? Нет, ничего, родной мой, каждый раз Я, как молитву, буду повторять, Что знают все, без славы и прикрас, И имя светлое благословлять. Так, вечная любовь, рождаясь вновь, Не будет дряхлой сморщенной каргой, Юна, как юность, вечная любовь И древность делает своей рабой.

Там новая любовь возрождена,

Где думают - любовь умерщвлена.

109

Не говори, что в сердце моем ложь,

Душевных ран моих не береди,

Ведь где б я ни был, ты всегда найдешь

Огонь моей души в своей груди.

Там дом любви; скитаньям вопреки

В него я возвращался вновь и вновь

И воду, чтобы смыть свои грехи,

Я приносил с собой, моя любовь.

Пусть есть в моем характере порок

И слабости, что губят доброту,

Приду к тебе, чтоб выслушать упрек,

Восстановить былую чистоту.

О, роза, я кричу - Пусть белый свет

Хранит тебя, - в нем больше счастья нет. 110 Увы, все так. Везде я побывал И облик свой менял я вновь и вновь, Богатство за бесценок продавал И оскорблял проступками любовь, Да, правда, что на правду я смотрел С прохладностью, бесстрастно, свысока И юностью другой увлечься смел, Не видя, как гнетет тебя тоска. Все позади, излечен мой недуг, Во мне горит неугасимо страсть, Я навсегда с тобой, мой милый друг, Мой бог - любовь взял надо мною власть.

Приют, сравнимый с раем, мне найди

Ты в искренней и любящей груди.

111

Ты вновь моей Фортуне шлешь упрек,

Винишь мою богиню тяжких дел,

Она не скрыла ни один порок,

Публично осмеяла мой удел,

Клеймом обезображен облик мой,

Характер сломлен, жизнью угнетен,

Помечен, как красильщика рукой,

Я жалок и хочу быть обновлен.

Я, как больной, лекарства пить готов,

Чтоб излечить скорее свой недуг,

Пусть горечь в думах, буду я здоров,

В раскаяньи исправлюсь, милый друг.

Но жалостью и нежностью своей

Ты исцелишь меня еще скорей.

112

Твоя любовь и жалость так легко

Мне заживили раны на челе,

Которые, казалось, глубоко

Клеймом мне выжгла клевета во зле.

Ты - целый мир, и я обязан знать

И похвалу твою, и твой упрек,

Я мертв для всех, и тяжкая печать

Надежно скрыла каждый мой порок.

В пучине страшной голоса льстецов,

Мне мерзки стали лживые стихи,

Гадливость в чувствах к своре подлецов, Фиксирующей все мои грехи;

Ты велика в сознании моем,

А мир вокруг объят смертельным сном.

113

С тобой в разлуке смотрит внутрь глаз мой, А тот, которым я на все гляжу, Почти не видит, как полуслепой, И я простых вещей не нахожу. Ни разуму, ни сердцу этот взгляд Не может передать без измененья Ни птиц окраску, ни цветов наряд, - Во всем тебя усматривает зренье, И это невозможно превозмочь - Ворону, голубя, уродливое зданье, Вершины гор и море, день и ночь В твои он превращает очертанья.

В разлуке скорбной, брошенный тобой,

Я опасаюсь за рассудок свой.

114

Быть может, мой рассудок увенчал

Монарший, лестью созданный, венец?

Или мой глаз, блестящий от похвал,

Готов создать чудесный образец,

Тобой обучен магии любви,

Из монстров и бесформенных вещей

Он ангелов - подобия твои -

Воссоздает в сиянии лучей?

Нет. Все же лесть. В сознании моем

Глаз угодить старается уму

И, впитывая знания о нем,

Готовит яд по вкусу моему.

Пить яд любви не самый тяжкий грех,

И глаз мой начинает раньше всех.

115

Я говорил: "Я так тебя люблю,

Любить сильнее просто невозможно" , -

Но больше никогда не поступлю

Столь опрометчиво и так неосторожно.

Ведь время миллионом перемен

Нарушит клятвы, строгие законы,

Откроет правду горестных измен,

Разрушит и святыни, и каноны.

Настало время горечи моей;

Ты ближе мне, но бесконечно дальше.

Я лгал тебе - любовь моя сильней,

Люблю тебя! Люблю нежней, чем раньше.

Любовь - дитя, и слов моих поток

Мощнее делает ее росток.

116

Да!.. Я не стану суженым твоим;

Рассудок против. Пусть твое решенье

Не станет отречением моим

От чувств любви, не ведающих тленья.

Любовь - огонь пылающий, когда

Не виден путь во мраке черной ночи,

Любовь - та путеводная звезда,

Которой курс определяет кормчий.

Любовь моя со мною навсегда

И не подвластна времени, поверьте!

Пусть дни летят, пускай идут года,

Любовь моя со мной! До самой смерти.

Но если мне докажут, что я лгу, -

То нет любви, а все стихи сожгу.

117

Суди меня! Я оценить не мог

Даров любви твоей в день изо дня,

Минут свиданий кратких не берег,

Ты обвини и осуди меня

За то, что отводил свои глаза,

Попав нежданно в плен к твоим глазам,

И, наполняя ветром паруса,

Спешил к привычным, тихим берегам.

Ты все грехи прошедшие мои

С моей любовью нынешней сравни

Глазами справедливого судьи

И беспристрастным взглядом оцени.

Но только не лишай любви твоей,

Нет наказанья для меня сильней.

118

Мы возбуждаем аппетит сильней,

Добавив в блюда специй остроту,

Мы, чтоб болезни вылечить скорей,

Лекарством вызываем дурноту,

Так, избалован сладостью твоею,

Я горечь добавлял в свое питанье,

Искал болезнь и упивался ею,

И вдруг всерьез познал недомоганье.

Непредсказуемо любви теченье,

Кто заболел - пути к здоровью нет,

Я пил микстуры, травы и коренья,

Но не на пользу, а себе во вред.

Так я открыл закон: Лекарства - яд

Тем, кто любовной мукою объят.

119

Я зельем пьян на колдовских слезах,

Очищенных от темной грязи ада;

Надежду к страху слал, к надежде страх

И крах терпел, когда ждала награда.

О, как грешна была моя душа,

Пока все мысли не сошлись в порядке,

Как, выкатив глаза, едва дыша,

Я пребывал в безумной лихорадке.

О, милость зла! Я в горечи узнал,

Что горе делает любовь сильнее,

Я из осколков вновь ее создал

Величественней, чище и нежнее.

Поверь, что после горя и утрат

Втройне богаче я, чем был богат.

120

В своей жестокости ко мне, не скрою,

Да, ты права. Почувствовав печаль,

Сгибаюсь я в грехах перед тобою,

Ведь нервы - не откованная сталь.

И если было дьявольское время,

Когда тебе обиды наносил,

В мучениях несу проступков бремя

В досуге скорбном, без душевных сил.

Я вспомнил в ночь печали и смятенья

Те чувства, что изведал до конца,

И, вот, принес тебе для исцеленья

Бальзам, что лечит души и сердца.

Да, ты права. Но, в нежности любя,

Прости меня, как я прощал тебя.

121

Да! Лучше грешным быть, чем грешным слыть, Тогда бесстрастно встретишь свой позор, Теряешь радость, коль ее ценить Берется чей-то посторонний р. Но как чужой прелюбодейный глаз Оценит, как моя играет кровь? Поступки обращая всякий раз В грехи, в которых грязнет вновь и вновь. Нет! Я, как я, а судьи все мои Меня судив, самих себя клеймят, Ведь, может быть, я прям, а у судьи В кривых глазах кривых оценок ряд.