Смекни!
smekni.com

Ваш сын и брат (стр. 4 из 7)

Доктора что-то заинтересовало в Максиме.

- А где мать живет?

- В Сибири. В деревне.

- Ну?.. И нужен, значит, рецепт?

- Нужен. - Максиму было легко с доктором: доктор нравился ему.

Доктор посмотрел на сестру.

- Раз нужен, значит, дадим. А, Клавдия Николаевна?

- Надо дать, конечно.

Доктор выписал рецепт.

- Он ведь редко бывает, - сказал он. - Съезди в двад­цать седьмую. Знаешь где? Против кинотеатра "Прибой". Там может быть.

- Спасибо. - Максим пожал руку доктору и чуть не вы­летел на крыльях из кабинета - так легко и радостно сдела­лось.

В двадцать седьмой яда не было.

Максим подал рецепт и затаив дыхание смотрел на апте­каря.

- Нет, - сказал тот и качнул седой головой.

- Как "нет"?

- Так, нет.

- Так у меня же рецепт... Вот же он, рецепт... Вот же он, рецепт-то!

- Я вижу.

- Да ты что, батя? - с таким отчаянием сказал Мак­сим. - Мне нужен этот яд.

- Так нет же его, нет - где же я его возьму? Вы же може­те соображать - нет змеиного яда.

Максим вышел на улицу, прислонился спиной к стене, бессмысленно стал смотреть в лица прохожих. Прохожие все шли и шли нескончаемым потоком... А Максим все смотрел и смотрел на них и никак о них не думал.

Потом еще одна мысль пришла в голову Максиму. Он резко качнулся от стены и направился к центру города, где жил его брат.

Квартира у Игната премиленькая. На стенах множество фотографий Игната; и так и эдак сидит Игнаха - самодо­вольный, здоровый, - напряженно улыбается.

Максима встретила жена Игната, молодая крупная женщина с красивым, ничего не выражающим лицом. Привстала с тахты...

- Здравствуй, Тамара, - поздоровался Максим.

- Здравствуй.

Максим сел в кресло, на краешек.

- Ты что, не работаешь сегодня? - спросила Тамара.

- Отпросился, - откликнулся Максим, доставая сигаре­ты. - Можно я закурю?

- Кури, я сейчас окно открою.

С улицы в затхленький уют квартиры ворвался шум города.

Максим склонился руками на колени.

- Ты чего такой? Заболел?

- Нет. - Максим распрямился. - У тебя знакомых ап­текарей нет? Или врач, может?..

- Н-нет... А зачем тебе?

- Мать у нас захворала. Надо бы змеиный яд достать, а его нигде нету. Весь город обошел - нигде нету.

- А что с ней?

- Радикулит, гад такой.

- Нет у меня таких знакомых. Может, у Игната?..

- Он скоро приедет?

- А он не уезжал никуда.

- Как?.. А мне мать написала...

- Они хотели ехать... в Болгарию, кажется, а потом отме­нили. Он там сейчас - в цирке.

- Я тогда пойду к нему. - Максим встал.

- Ты что-то не заходишь к нам?..

- Да все некогда... Ну, пока.

- Господи, Максим!.. Я совсем забыла сказать: мы же за­втра домой едем. Туда - к вам.

- Да?

- Конечно.

Максим долго стоял в дверях, смотрел на Тамару.

- У нас Степан пришел, - к чему-то сказал он.

- Это который в тюрьме был?

Максим улыбнулся.

- Он один у нас...

- Ну да, я понимаю. Он пришел, да?

- Ага, пришел. А вы когда едете?

- В восемь, кажется.

- Я, наверно, успею проводить.

- Приходи, конечно, - разрешила Тамара.

- Ну пока - до завтра.

- До свиданья.

Игнат

Вахтер в цирке поднялся навстречу Максиму.

- Вам к кому?

- К Воеводину Игнату.

- У них репетиция идет.

- Ну и что?

- Репетиция!.. Как "что"? - Вахтер вознамерился не впускать.

- Да пошли вы! - обозлился Максим, легко отстранил старика и прошел внутрь.

Прошел пустым, гулким залом.

На арене, посредине, стоял здоровенный дядя, а на нем, одна на другой, - изящные, как куколки, молодые женщины.

- Але! - возгласил дядя. Самая маленькая женщина на самом верху встала на руки. - Гоп! - приказал дядя. Ма­ленькая женщина скользнула вниз головой.

Максим замер.

Дядя поймал женщину. И тут с него посыпались все ос­тальные.

Максим подошел к человеку, который бросал в стороне тарелки.

- Как бы мне Воеводина тут найти?

Человек поймал все тарелки.

- Что?

- Мне Воеводина надо найти.

- На втором этаже. А зачем?

- Так... Он брат мой.

- Вон по той лестнице - вверх. - Человек снова запус­тил тарелки в воздух.

Игнат боролся с каким-то монголом. Монгол был устра­шающих размеров.

- Э-ээ... Друг ситцевый! - весело орал Игнат. - У нас так не делают. Куда ты коленом-то нажал?!

- Сево? - спросил монгол.

- "Сево, сево!" - передразнил сердито Игнат. - На ду­шу, говорю, наступил! Дай-ка я тебе разок так сделаю... Монгол взвыл.

- А-а!.. Дошло?

Игнат слез с монгола.

- Максим!.. Здорово. Ну, иди погуляй пока, - сказал он монголу. - Я с брательником поговорю. Здоровый, бугай, а бороться не умеет.

- Неужели ты его одолеешь? - усомнился Максим.

- Хошь, покажу?

- Да ну его. Игнат, я письмо получил из дома...

Пошли в уборную Игната.

- ...Але! - возвещает дядя на манеже. - Гоп! - Малень­кая женщина опять бесстрашно скользит вниз.

Человек с испитым лицом бросает вверх тарелки и поет под нос (для ритма, должно быть):

...Или я не сын страны, --

Или я за рюмку водки

Не закладывал штаны...

Какой-то шут гороховый кричит в пустой зал:

- А чего вы смеетесь-то? Чего смеетесь-то? Тут плакать надо, а не смеяться. Во!

- Ну, как они там? Я ж еду завтра к ним! - вспомнил Игнат.

- Мать захворала...

- Но? Что с ней?

- Радикулит. Степка пришел.

- Пришел? Ну, это хорошо. А отец как? Верка...

- Игнат, надо достать змеиного яда. Матери-то. Я вто­рой день хожу по городу - нигде нету.

- Змеиный яд... Это лекарство, что ли?

- Но.

- Тэк, тэк, тэк... - задумался Игнат. - Счас я отпущу своего чайболсана и пойдем ко мне. Попробую дозвониться до кого-нибудь.

Игнат ушел. Максим стал рассматривать фотографии брата на стенах. Их тут было великое множество - Игнат так, Игнат эдак: сидит, стоит, борется, опять стоит и улыба­ется в аппарат. Лента через плечо, на ленте медали.

- ...Ну а ты как живешь? - вернулся Игнат. Стал оде­ваться.

- Ничо.

- Все на стройке вкалываешь?

- На стройке.

- Эхх... Максим, Максим...

- Ладно, брось про это.

- Чего "брось"-то? Чего "брось"-то? Жалко же мне тебя, дурака. Упрямый ты, Максим, а - без толку. Так и загнешь­ся в своем общежитии!

- Загнусь - схоронишь. И все дело.

- Дело нехитрое. А ты лучше подумай - как не про­пасть! Такой красивый парнина, а...

- На квартире жениться?

- Да не на квартире, а - нормально, чтобы не бегать по­том друг к другу из общежития в общежитие. Что, Нинка - плохая баба?

- Для тебя, может, хорошая, для меня - нет. Вообще, не суйся в мои дела.

- Ох ты. Господи!.. "Дела"... Пошли.

Опять прошли пустым залом.

- Как жизнь, Савелий Иваныч? - покровительственно-снисходительно спросил Игнат у вахтера. Игната просто не узнать: в шикарном костюме, под пиджаком нарядный сви­тер, походка чуть вразвалочку - барин.

Вахтер заулыбался.

- Спасибо, Игнат Ермолаич. Хорошо.

- От это правильно! - похвалил Игнат.

Пошли к троллейбусу.

- Мне же тебе помочь охота, дура. Давай разберемся...

- Сам разберусь.

- Вижу, как ты разбираешься. Два года на стройке вка­лывать, и все разнорабочим. Разобрался, называется, что к чему.

- Чем же моя работа хуже твоей?

- Ну, конечно, - научили. У тебя своя-то башка должна быть на плечах или нет?

Они разговаривают мирно, не привлекая ничьего внима­ния.

Сели в троллейбус.

Игнат оторвал билеты. Сели на свободное сиденье.

- Ведь тебе уж, слава те Господи, двадцать пять. А ты еще - ничем ничего: штанов лишних нету. Заколачиваешь девяносто рублей - и довольный. Устроился бы по-челове­чески - хоть вздохнул бы маленько. А то ведь на себя не похож стал. Я ж помню, какой ты в солдатах ко мне прихо­дил - любо поглядеть.

Сошли с троллейбуса, пошли двором к подъезду.

- Там, глядишь, курсы бы какие-нибудь кончил... Жить надо начинать, Максим. Пора.

Стали подниматься в лифте.

- Я старше вас и больше вашего хлебнул. Поэтому и го­ворю вам... А вы - что Степан, что ты - упретесь как бара­ны и ничего слушать не желаете.

Приехали.

Игнат позвонил.

Открыла Тамара.

- Цыпонька! Лапочка!.. Что же ты сидишь-то? Я думал, у тебя тут дым коромыслом. Надо ж собираться в дорогу-то!

- А у меня все собрано.

- А подарки! Верке-то надо взять чего-нибудь. Давай, давай, а то магазины закроют, останемся на бобах. Быстро! Не скупись - платье какое-нибудь.

Тамара стала одеваться.

- Вот сапоги купил тяте! - похвалился Игнат. - Глянь. Обрадуется старик. А это шаль - матери... Она здорово хво­рает-то?

- Лежит. Ногу, говорит, к затылку подводит.

Игнат сел к телефону. Заговорил миролюбиво:

- Я хочу, чтоб Воеводины жили не хуже других. Что, мы у Бога телка съели, чтоб нам хуже других жить? Чтоб собра­лись мы, допустим, с тобой на праздник погулять, так не ху­же разных там... Чтоб семьи были - все честь по чести. А то придешь - голодранец голодранцем, аж совестно...

- Если совестно, не якшайся, никто тебя не заставляет.

- Але! - заговорил в трубку Игнат. - Коля? Коль... у меня мать, оказывается, приболела... Ты бы не мог там до­стать змеиного яда... Ага. Ну-ка, поинтересуйся. Жду. Совестно, Максим, совестно - честно тебе говорю...

Максим резко встал и пошел к выходу.

- Куда ты?

Вместо ответа Максим крепко хлопнул дверью.

Так же решительно, как шел от двадцать седьмой аптеки, Максим пошел снова туда.

Подошел к старичку аптекарю.

- Я к вашему начальнику пройду.

- Пожалуйста, - любезно сказал аптекарь. - Вон в ту дверь. Он как раз там.

Максим пошел к начальнику.

В кабинете заведующего никого не было. Была еще одна дверь, Максим толкнул в нее и ударил кого-то по спине.

- Сейчас, - сказали за дверью.

Максим сел на стул.

Вошел низенький человек, с усами, с гладко выбритыми, до сияния, жирненькими щеками, опрятный, полненький, лет сорока.

- Что у вас?

- Вот. - Максим протянул ему рецепт.

Заведующий повертел в руках рецепт.

- Не понимаю...

- Мне такое лекарство надо. - Максим поморщился - сердце защемило.

- У нас его нет.

- А мне надо. У меня мать хворает. - Максим смотрел на заведующего немигающими глазами: чувствовал, как глаза наполняются слезами.

- Но если нет, что же я могу сделать?