Доктора что-то заинтересовало в Максиме.
- А где мать живет?
- В Сибири. В деревне.
- Ну?.. И нужен, значит, рецепт?
- Нужен. - Максиму было легко с доктором: доктор нравился ему.
Доктор посмотрел на сестру.
- Раз нужен, значит, дадим. А, Клавдия Николаевна?
- Надо дать, конечно.
Доктор выписал рецепт.
- Он ведь редко бывает, - сказал он. - Съезди в двадцать седьмую. Знаешь где? Против кинотеатра "Прибой". Там может быть.
- Спасибо. - Максим пожал руку доктору и чуть не вылетел на крыльях из кабинета - так легко и радостно сделалось.
В двадцать седьмой яда не было.
Максим подал рецепт и затаив дыхание смотрел на аптекаря.
- Нет, - сказал тот и качнул седой головой.
- Как "нет"?
- Так, нет.
- Так у меня же рецепт... Вот же он, рецепт... Вот же он, рецепт-то!
- Я вижу.
- Да ты что, батя? - с таким отчаянием сказал Максим. - Мне нужен этот яд.
- Так нет же его, нет - где же я его возьму? Вы же можете соображать - нет змеиного яда.
Максим вышел на улицу, прислонился спиной к стене, бессмысленно стал смотреть в лица прохожих. Прохожие все шли и шли нескончаемым потоком... А Максим все смотрел и смотрел на них и никак о них не думал.
Потом еще одна мысль пришла в голову Максиму. Он резко качнулся от стены и направился к центру города, где жил его брат.
Квартира у Игната премиленькая. На стенах множество фотографий Игната; и так и эдак сидит Игнаха - самодовольный, здоровый, - напряженно улыбается.
Максима встретила жена Игната, молодая крупная женщина с красивым, ничего не выражающим лицом. Привстала с тахты...
- Здравствуй, Тамара, - поздоровался Максим.
- Здравствуй.
Максим сел в кресло, на краешек.
- Ты что, не работаешь сегодня? - спросила Тамара.
- Отпросился, - откликнулся Максим, доставая сигареты. - Можно я закурю?
- Кури, я сейчас окно открою.
С улицы в затхленький уют квартиры ворвался шум города.
Максим склонился руками на колени.
- Ты чего такой? Заболел?
- Нет. - Максим распрямился. - У тебя знакомых аптекарей нет? Или врач, может?..
- Н-нет... А зачем тебе?
- Мать у нас захворала. Надо бы змеиный яд достать, а его нигде нету. Весь город обошел - нигде нету.
- А что с ней?
- Радикулит, гад такой.
- Нет у меня таких знакомых. Может, у Игната?..
- Он скоро приедет?
- А он не уезжал никуда.
- Как?.. А мне мать написала...
- Они хотели ехать... в Болгарию, кажется, а потом отменили. Он там сейчас - в цирке.
- Я тогда пойду к нему. - Максим встал.
- Ты что-то не заходишь к нам?..
- Да все некогда... Ну, пока.
- Господи, Максим!.. Я совсем забыла сказать: мы же завтра домой едем. Туда - к вам.
- Да?
- Конечно.
Максим долго стоял в дверях, смотрел на Тамару.
- У нас Степан пришел, - к чему-то сказал он.
- Это который в тюрьме был?
Максим улыбнулся.
- Он один у нас...
- Ну да, я понимаю. Он пришел, да?
- Ага, пришел. А вы когда едете?
- В восемь, кажется.
- Я, наверно, успею проводить.
- Приходи, конечно, - разрешила Тамара.
- Ну пока - до завтра.
- До свиданья.
Игнат
Вахтер в цирке поднялся навстречу Максиму.
- Вам к кому?
- К Воеводину Игнату.
- У них репетиция идет.
- Ну и что?
- Репетиция!.. Как "что"? - Вахтер вознамерился не впускать.
- Да пошли вы! - обозлился Максим, легко отстранил старика и прошел внутрь.
Прошел пустым, гулким залом.
На арене, посредине, стоял здоровенный дядя, а на нем, одна на другой, - изящные, как куколки, молодые женщины.
- Але! - возгласил дядя. Самая маленькая женщина на самом верху встала на руки. - Гоп! - приказал дядя. Маленькая женщина скользнула вниз головой.
Максим замер.
Дядя поймал женщину. И тут с него посыпались все остальные.
Максим подошел к человеку, который бросал в стороне тарелки.
- Как бы мне Воеводина тут найти?
Человек поймал все тарелки.
- Что?
- Мне Воеводина надо найти.
- На втором этаже. А зачем?
- Так... Он брат мой.
- Вон по той лестнице - вверх. - Человек снова запустил тарелки в воздух.
Игнат боролся с каким-то монголом. Монгол был устрашающих размеров.
- Э-ээ... Друг ситцевый! - весело орал Игнат. - У нас так не делают. Куда ты коленом-то нажал?!
- Сево? - спросил монгол.
- "Сево, сево!" - передразнил сердито Игнат. - На душу, говорю, наступил! Дай-ка я тебе разок так сделаю... Монгол взвыл.
- А-а!.. Дошло?
Игнат слез с монгола.
- Максим!.. Здорово. Ну, иди погуляй пока, - сказал он монголу. - Я с брательником поговорю. Здоровый, бугай, а бороться не умеет.
- Неужели ты его одолеешь? - усомнился Максим.
- Хошь, покажу?
- Да ну его. Игнат, я письмо получил из дома...
Пошли в уборную Игната.
- ...Але! - возвещает дядя на манеже. - Гоп! - Маленькая женщина опять бесстрашно скользит вниз.
Человек с испитым лицом бросает вверх тарелки и поет под нос (для ритма, должно быть):
...Или я не сын страны, --
Или я за рюмку водки
Не закладывал штаны...
Какой-то шут гороховый кричит в пустой зал:
- А чего вы смеетесь-то? Чего смеетесь-то? Тут плакать надо, а не смеяться. Во!
- Ну, как они там? Я ж еду завтра к ним! - вспомнил Игнат.
- Мать захворала...
- Но? Что с ней?
- Радикулит. Степка пришел.
- Пришел? Ну, это хорошо. А отец как? Верка...
- Игнат, надо достать змеиного яда. Матери-то. Я второй день хожу по городу - нигде нету.
- Змеиный яд... Это лекарство, что ли?
- Но.
- Тэк, тэк, тэк... - задумался Игнат. - Счас я отпущу своего чайболсана и пойдем ко мне. Попробую дозвониться до кого-нибудь.
Игнат ушел. Максим стал рассматривать фотографии брата на стенах. Их тут было великое множество - Игнат так, Игнат эдак: сидит, стоит, борется, опять стоит и улыбается в аппарат. Лента через плечо, на ленте медали.
- ...Ну а ты как живешь? - вернулся Игнат. Стал одеваться.
- Ничо.
- Все на стройке вкалываешь?
- На стройке.
- Эхх... Максим, Максим...
- Ладно, брось про это.
- Чего "брось"-то? Чего "брось"-то? Жалко же мне тебя, дурака. Упрямый ты, Максим, а - без толку. Так и загнешься в своем общежитии!
- Загнусь - схоронишь. И все дело.
- Дело нехитрое. А ты лучше подумай - как не пропасть! Такой красивый парнина, а...
- На квартире жениться?
- Да не на квартире, а - нормально, чтобы не бегать потом друг к другу из общежития в общежитие. Что, Нинка - плохая баба?
- Для тебя, может, хорошая, для меня - нет. Вообще, не суйся в мои дела.
- Ох ты. Господи!.. "Дела"... Пошли.
Опять прошли пустым залом.
- Как жизнь, Савелий Иваныч? - покровительственно-снисходительно спросил Игнат у вахтера. Игната просто не узнать: в шикарном костюме, под пиджаком нарядный свитер, походка чуть вразвалочку - барин.
Вахтер заулыбался.
- Спасибо, Игнат Ермолаич. Хорошо.
- От это правильно! - похвалил Игнат.
Пошли к троллейбусу.
- Мне же тебе помочь охота, дура. Давай разберемся...
- Сам разберусь.
- Вижу, как ты разбираешься. Два года на стройке вкалывать, и все разнорабочим. Разобрался, называется, что к чему.
- Чем же моя работа хуже твоей?
- Ну, конечно, - научили. У тебя своя-то башка должна быть на плечах или нет?
Они разговаривают мирно, не привлекая ничьего внимания.
Сели в троллейбус.
Игнат оторвал билеты. Сели на свободное сиденье.
- Ведь тебе уж, слава те Господи, двадцать пять. А ты еще - ничем ничего: штанов лишних нету. Заколачиваешь девяносто рублей - и довольный. Устроился бы по-человечески - хоть вздохнул бы маленько. А то ведь на себя не похож стал. Я ж помню, какой ты в солдатах ко мне приходил - любо поглядеть.
Сошли с троллейбуса, пошли двором к подъезду.
- Там, глядишь, курсы бы какие-нибудь кончил... Жить надо начинать, Максим. Пора.
Стали подниматься в лифте.
- Я старше вас и больше вашего хлебнул. Поэтому и говорю вам... А вы - что Степан, что ты - упретесь как бараны и ничего слушать не желаете.
Приехали.
Игнат позвонил.
Открыла Тамара.
- Цыпонька! Лапочка!.. Что же ты сидишь-то? Я думал, у тебя тут дым коромыслом. Надо ж собираться в дорогу-то!
- А у меня все собрано.
- А подарки! Верке-то надо взять чего-нибудь. Давай, давай, а то магазины закроют, останемся на бобах. Быстро! Не скупись - платье какое-нибудь.
Тамара стала одеваться.
- Вот сапоги купил тяте! - похвалился Игнат. - Глянь. Обрадуется старик. А это шаль - матери... Она здорово хворает-то?
- Лежит. Ногу, говорит, к затылку подводит.
Игнат сел к телефону. Заговорил миролюбиво:
- Я хочу, чтоб Воеводины жили не хуже других. Что, мы у Бога телка съели, чтоб нам хуже других жить? Чтоб собрались мы, допустим, с тобой на праздник погулять, так не хуже разных там... Чтоб семьи были - все честь по чести. А то придешь - голодранец голодранцем, аж совестно...
- Если совестно, не якшайся, никто тебя не заставляет.
- Але! - заговорил в трубку Игнат. - Коля? Коль... у меня мать, оказывается, приболела... Ты бы не мог там достать змеиного яда... Ага. Ну-ка, поинтересуйся. Жду. Совестно, Максим, совестно - честно тебе говорю...
Максим резко встал и пошел к выходу.
- Куда ты?
Вместо ответа Максим крепко хлопнул дверью.
Так же решительно, как шел от двадцать седьмой аптеки, Максим пошел снова туда.
Подошел к старичку аптекарю.
- Я к вашему начальнику пройду.
- Пожалуйста, - любезно сказал аптекарь. - Вон в ту дверь. Он как раз там.
Максим пошел к начальнику.
В кабинете заведующего никого не было. Была еще одна дверь, Максим толкнул в нее и ударил кого-то по спине.
- Сейчас, - сказали за дверью.
Максим сел на стул.
Вошел низенький человек, с усами, с гладко выбритыми, до сияния, жирненькими щеками, опрятный, полненький, лет сорока.
- Что у вас?
- Вот. - Максим протянул ему рецепт.
Заведующий повертел в руках рецепт.
- Не понимаю...
- Мне такое лекарство надо. - Максим поморщился - сердце защемило.
- У нас его нет.
- А мне надо. У меня мать хворает. - Максим смотрел на заведующего немигающими глазами: чувствовал, как глаза наполняются слезами.
- Но если нет, что же я могу сделать?