Смекни!
smekni.com

Ваш сын и брат (стр. 6 из 7)

Отвечал теперь отец:

- Плотничает, ага. Коровник счас рубют. Ничо, хорошо получают. Этта девяносто рублишек принес. Куда с добром!

- Не закладывает?

- Бывает маленько... Так ведь оно что - дело холостое. Соберутся с ребятами, заложут.

- Жениться-то собирается?

- А мы знаем? Помалкивает. Да женится... куда девает­ся... Садись, пока суд да дело - пропустим маленько.

- Подождали бы Степку-то.

- Мы по маленькой... Садись.

Из горницы вышла немая в новом платье. Вышла торже­ственная и смотрела на всех вопросительно и удивленно. И в самом деле, она сделалась вдруг очень красивой. Молча смотрели на нее. Она прошлась раз-другой... сама не выдержала важности момента, опять запрыгала, поцеловала брата. По­том побежала в горницу, привела Тамару и стала показывать ее всем и хвалить - какая она добрая, хорошая, умная.

Тамаре неловко стало.

Игнат был доволен.

Вера потащила Тамару на улицу, мыча ей что-то на ходу.

...Выпили маленько.

Ермолай склонился головой на руки, сказал с неподдель­ной грустью:

- Кончается моя жизнь, Игнаха. Кончается, мать ее... А жалко.

- Почему такое пессимистическое настроение?

Отец посмотрел на сына.

- А ты, Игнат, другой стал, - сказал он. - Ты, конечно, не замечаешь этого, а мне сразу видно.

Игнат смотрел трезвыми глазами на отца, внимательно слушал.

- Ты вот давеча вытащил мне сапоги... Спасибо, сынок! Хорошие сапоги...

- Не то говоришь, отец, - сказал Игнат. - При чем тут сапоги?

- Не обессудь, если не так сказал, - я старый человек. Ладно, ничего. Степка скоро придет, брат твой... Он плотни­чает. Ага. Но, однако, он тебя враз сломит, хоть ты и про физкультуру толкуешь. Ты жидковат против Степана. Куда там...

Игнат засмеялся: к нему вернулась его необидная весе­лость-снисходительность.

- Посмотрим, посмотрим, тятя.

- Давай еще по маленькой, - предложил отец.

- Нет, - твердо сказал Игнат.

- Вот сын какой у тебя! - не без гордости заметил ста­рик, обращаясь к жене. - Наша порода - Воеводины. Сказал "нет" - значит, все. Гроб. Я такой же был. Вот Степка скоро придет.

- Ты, отец, разговорился что-то, - урезонила жена ста­рика. - Совсем уж из ума стал выживать. Черт-те чего мелет. Не слушай ты его, брехуна, сынок.

Пришли Вера с Тамарой. Тамара присела к столу, а Вера начала что-то "рассказывать" матери. Мать часто повторяла "Ну, ну... Батюшки мои! Фу ты Господи!"

- Не такой уж ты стал, Игнаха. Ты не обижайся, - по­вернулся он к Тамаре. - Он сын мне. Только другой он стал.

- Перестал бы, отец, - попросила мать.

- Ты лежи, мать, - беззлобно огрызнулся старик. - Ле­жи себе, хворай. Я тут с людями разговариваю, а ты нас пере­биваешь.

Тамара поднялась из-за стола, подошла к комоду стала разглядывать патефонные пластинки. Ей, видно, было не­ловко.

Игнат тоже встал... Завели патефон. Поставили "Грушицу".

Все замолчали. Слушали.

Старший Воеводин смотрел в окно, о чем-то невесело думал.

Вечерело. Горели розовым нежарким огнем стекла домов. По улице, поднимая пыль, прошло стадо. Корова Воеводи­ных подошла к воротам, попробовала поддеть их рогом - не получилось. Она стояла и мычала. Старик смотрел на нее и не двигался. Праздника почему-то не получилось. А он дав­ненько поджидал этого дня - думал, будет большой празд­ник. А сейчас сидел и не понимал: почему же не вышло праздника? Сын приехал какой-то не такой... В чем не та­кой? Сын как сын, подарки привез. И все-таки что-то не то.

- Сейчас Степка придет, - сказал он. Он ждал Степку. Зачем ему нужно было, чтобы скорее пришел Степка, он не знал.

Молодые ушли в горницу; унесли с собой патефон. Игнат прихватил туда же бутылку красного вина и закуску.

- Выпью с сестренкой, была не была! Хотя вредно вооб­ще-то.

- Давай, сынок, это ничего. Это полезно, - миролюби­во сказал отец.

Начали приходить бывшие друзья и товарищи Игната. Пришло несколько родных. Тут-то бы и начаться празднику. А праздник все не наступал. Приходили, здоровались со ста­риком и проходили в горницу, заранее улыбаясь. Скоро там стало шумно, гудел снисходительный могучий бас Игната, смеялись женщины, дребезжал патефон. Двое дружков Игна­та сбегали в лавку и вернулись с бутылками и кульками.

- Сейчас Степка придет, - сказал старик. Не было у него на душе праздника, и все тут.

Пришел наконец Степка. Загорелый, грязный...

- Игнаша наш приехал, - встретил его отец.

- Я уж слышал, - сказал Степан, улыбнулся и тряхнул русыми спутанными волосами.

Старик поднялся из-за стола, хотел идти в горницу, но сын остановил его:

- Погоди, тять, дай я хоть маленько сполоснусь. А то не­удобно даже.

- Ну, давай, - согласился отец. - А то верно - он на­рядный весь, как это... как артист.

И тут из горницы вышел Игнат с женой.

- Брательник! - заревел Игнат, растопырив руки. - Степка! - И пошел на него.

Степка засмеялся, переступил с ноги на ногу, - видно, застеснялся Тамары.

Игнатий облапил его.

- Замараю, слушай, - Степка пытался высвободиться из объятий брата, но тот не отпускал.

- Ничего-о!.. Это трудовая грязь, братка! Дай поцелую тебя, окаянная душа! Соскучился без вас.

Братья поцеловались.

Отец смотрел на сыновей, и по щекам его катились свет­лые, крупные слезы. Он вытер их и громко высморкался.

- Он тебе подарки привез, Степка, - громко и хвастли­во сказал он, направляясь к чемоданам.

- Брось, тятя, какие подарки! Ну, давай, что ты должен делать-то? Делай скорей! Выпьем сейчас с тобой! Вот! Видела Воеводиных? - Игнат легонько подтолкнул жену к брату. - Знакомьтесь.

Степка даже покраснел - не знал: подавать яркой жен­щине грязную руку или нет. Тамара сама взяла его руку и крепко пожала.

- Он у нас стеснительный перед городскими, - пояснил отец. - А мне - хоть бы хны!

Степка осторожно кашлянул в кулак, негромко, коротко засмеялся: готов был провалиться сквозь землю от таких объ­яснений отца.

- Тятя... скажет тоже.

- Иди умывайся, - подсказал отец.

- Да, пойду маленько... того... - обрадовался Степан. И пошел в сени. Игнат двинулся за ним.

- Пойдем, полью тебе по старой памяти.

Отец тоже вышел на улицу.

Умываться решили идти на Катунь - она протекала под боком, за огородами.

- Искупаемся, - предложил Игнат и похлопал себя ла­донями по могучей груди,

Шли огородами по извилистой, едва приметной тропке в буйной картофельной ботве. Отец - сзади сыновей.

- Ну, как живете-то? - басил Игнат, шагая вразвалку между отцом и братом. Он все-таки изрядно хватил там, с друзьями.

Степка улыбался. Он был рад брату.

- Ничего.

- Хорошо живем! - воскликнул отец. - Не хуже город­ских.

- Ну и слава Богу! - с чувством сказал Игнат. - Степан, ты, говорят, нагулял тут силенку?

- Какая силенка!.. Скажешь тоже. Как ты-то живешь?

- Я хорошо, братцы! Я совсем хорошо. Как жена моя вам? Тять?

- Ничего. Я в них не шибко понимаю, сынок. Вроде ни­чего.

- Хорошая баба, - подхватил Игнат. - Человек хороший.

- Шибко нарядная только. Зачем так?

Игнат оглушительно захохотал.

- Обыкновенно одета! По-городскому, конечно. Поотставали вы в этом смысле.

- Чего-то ты много хохочешь, Игнат, - заметил ста­рик, - как дурак какой.

- Рад, поэтому смеюсь.

- Рад... Мы тоже рады, да не ржем, как ты. Степка вон не рад, что ли? А он улыбается - и все.

- Ты когда жениться-то будешь, Степка? - спросил Игнат.

- Не уйдет, куда торопиться.

Пришли к реке.

Игнат первый скинул одежду; обнажив свое красивое тренированное тело, попробовал ногой воду, тихонько охнул.

- Мать честная! Вот это водичка!

- Что? - Степан тоже разделся. - Холодная?

- Ну-ка, ну-ка? - заинтересовался Игнат. Подошел к брату и стал его похлопывать и осматривать со всех сторон, как жеребца. Степка терпеливо стоял, смотрел в сторону, беспрерывно поправляя трусы, улыбался.

- Есть, - закончил Игнат. - Есть, братишка. Давай по­пробуем?

- Да ну! - Степка недовольно тряхнул волосами.

- А чего, Степка? Поборись! - Отец с укором смотрел на младшего. - Не под бабой лежать...

- Бросьте вы, на самом деле, - упрямо и серьезно ска­зал Степка. - Чего ради сгребемся? На смех людям?

- Тьфу! - рассердился отец. - Ты втолкуй ему, Игнат, ради Христа! Он какой-то телок у нас - всего стесняется.

- А чего тут стесняться-то! Если б мы какие-нибудь дох­лые были, тогда действительно стыдно.

- Объясни вот ему!

Степка нахмурился и пошел к воде. Сразу окунулся и по­плыл, сильно загребая огромными руками; вода вскипала под ним.

- Силен! - с восхищением сказал Игнат.

- Я же тебе говорю! Он бы тебя уложил.

- Не знаю, - не сразу ответил Игнат. - Силы у него больше, это ясно.

Отец сердито высморкался на песок. Игнат постоял еще немного и тоже полез в воду А отец пошел вниз по реке, куда выплывал Степка. Когда тот вышел на берег, они о чем-то негромко и горя­чо разговаривали. Отец доказывал свое, даже прижимал к груди руки. Игнат подплыл к ним, они замолчали.

Игнат вылез из воды и задумчиво стал смотреть на дале­кие синие горы, на многочисленные острова.

- Катунь-матушка, - негромко сказал он.

Степка и отец тоже посмотрели на реку.

На той стороне на берегу сидела на корточках баба с вы­соко задранной юбкой, колотила вальком по белью; ослепи­тельно белели ее тупые круглые коленки.

- Юбку-то опусти маленько, ай! - крикнул старик.

Баба подняла голову, посмотрела на Воеводиных и про­должала молотить вальком белье.

- Вот халда! - с возмущением негромко сказал ста­рик. - Хоть бы хны ей!

Братья стали одеваться.

Хмель у Игната прошел. Ему что-то грустно стало.

- Чего ты такой? - спросил Степка, у которого, наобо­рот, было очень хорошее настроение.

- Не знаю. Так просто.

- Не допил, поэтому, - пояснил старик. - Ни два ни полтора получилось.

- Черт его знает. Не обращайте внимания. Давайте поси­дим, покурим...

Сели на теплые камни... Долго молчали, глядя на волны. Солнце село на той стороне, за островами. Трое смотрели на родную реку, думали каждый свое... Игнат присмирел.

- Что, Степа? - негромко сказал он.

- Ничего, - Степка бросил камешек в воду.