С этими словами капитан Немо в сопровождении своего помощника сошел в ют. Что касается судна, оно приросло к месту, словно коралловые полипы уже успели вмуровать его в свой несокрушимый цемент.
- Ну-с, господин профессор? - сказал Нед Ленд, подойдя ко мне, едва лишь капитан удалился с палубы.
- Ну-с, друг Нед! Стало быть, будем ожидать прилива девятого января? Оказывается, луна любезно снимет нас с мели!
- Только всего?
- Только всего!
- И капитан в надежде на луну сложит руки? Не пустит в ход якоря, машины?
- Хватит и одного прилива! - простодушно ответил Консель.
Канадец посмотрел на Конселя и пожал плечами. В нем заговорил моряк.
- Господин профессор, - продолжал Нед, - помяните мое слово, никогда больше эта посудина не будет плавать ни на воде, ни под водою! "Наутилус" годится теперь только на слом. Полагаю, что пришло время избавиться от общества капитана Немо.
- Друг Нед, - отвечал я, - насчет "Наутилуса" я держусь другого мнения. Через четыре дня мы испытаем силу тихоокеанских приливов. Ваш совет был бы уместен в виду берегов Англии или Прованса, но у берегов Папуа - он вовсе не кстати! Им можно воспользоваться в том случае, если "Наутилус" не снимется с мели. И то я сочту этот поступок крайне рискованным!
- Нельзя ли хоть взглянуть на эту землю? - сказал Нед Ленд. - Вот остров. На острове растут деревья. Под деревьями разгуливают животные, земные животные, из которых изготовляются котлеты, ростбифы... Эх, охотно отведал бы я кусочек мяса!
- На этот раз Нед Ленд прав, - сказал Консель. - Я всецело присоединяюсь к нему. Не может ли господин профессор попросить своего друга, капитана Немо, высадить нас хоть ненадолго на землю. Ведь иначе мы разучимся ходить по твердой части нашей планеты!
- Попросить могу, - отвечал я, - но он откажет.
- А если бы господин профессор все же рискнул, - сказал Консель. - По крайней мере мы знали бы, что думать о любезности капитана.
К моему удивлению, капитан Немо ответил согласием на мою просьбу и был настолько деликатен, что не потребовал обещания возвратиться на борт. Впрочем, побег через Новую Гвинею был чрезвычайно опасен, и я бы не посоветовал Неду Ленду искушать судьбу. Лучше быть пленником на "Наутилусе", чем попасть в руки диких папуасов.
Я не допытывался, поедет ли с нами капитан Немо. Я был уверен, что никто из экипажа не будет сопровождать нас в нашей прогулке. Придется самому Неду Ленду взяться за руль! Кстати, до берега было не более двух миль, и Нед Ленд сумеет шутя провести утлую лодку между рифовыми барьерами, столь роковыми для больших судов.
На следующий день, 5 января, шлюпка была вынута из гнезда и прямо с палубы спущена в воду. Два человека легко справились с этим делом. Весла лежали в шлюпке, и мы заняли места на скамьях.
В восемь часов, вооруженные ружьями и топорами, мы отвалили от борта "Наутилуса". Море было довольно спокойное. С берега дул легкий ветерок. Консель и я сидели на веслах и энергично гребли. Нед, лавируя, вел шлюпку через узкие проходы, образованные бурунами. Шлюпка, покорная рулю управления, легко преодолевала риф за рифом.
Нед Ленд не мог скрыть своей радости. Он чувствовал себя узником, вырвавшимся на свободу, и вовсе не думал о том, что придется снова вернуться в темницу.
- Мясо! - твердил он. - Будем есть мясо, и какое мясо! Настоящую дичь! Правда, без хлеба! Я не говорю, что рыба плохая вещь, но нельзя же вечно питаться рыбой! Кусочек свежего мяса, поджаренного на углях, внесет приятное разнообразие в наш обычный стол!
- Лакомка! - заметил Консель. - От одного разговора у меня слюнки текут!
- Надо узнать, не водится ли в здешних лесах крупная дичь, - сказал я. - И не охотится ли здешняя дичь за охотником?
- Пусть даже так, господин Аронакс, - ответил канадец, показывая зубы, острые, как лезвие топора. - Я готов съесть тигра, тигровое филе, если на острове не сыщется других четвероногих.
- Друг Нед внушает опасения, - заметил Консель.
- Какое ни попадись животное, бесперое - четвероногое или с перьями - двуногое, я отсалютую ему выстрелом!
- Ну вот, - сказал я, - начинаются бесчинства мистера Ленда!
- Не бойтесь, господин Аронакс, - ответил канадец, - гребите вовсю! Не пройдет и получаса, как я угощу вас блюдом собственного приготовления.
В половине девятого шлюпка "Наутилуса" причалила к песчаному берегу, благополучно миновав рифовое кольцо, окружающее остров Гвебороар. 21. НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НА СУШЕ
Я не без волнения ступил на берег. Нед Ленд пробовал землю ногой, точно испытывая ее прочность. А ведь всего два месяца, как стали мы, по выражению капитана Немо, "пассажирами" "Наутилуса", короче говоря, пленниками его командира!
Спустя несколько минут мы были уже на расстоянии ружейного выстрела от берега. Почва состояла почти исключительно из кораллового известняка; но, судя по руслам высохших рек, усеянным гранитными обломками, можно было предположить, что происхождение острова относится к древней геологической формации.
Горизонт был скрыт великолепной завесой лесов. Гигантские деревья, достигавшие в вышину двухсот футов, переплетались между собою ползучими лианами, которые покачивались от дуновения ветерка, образуя настоящие гамаки, созданные самой природой. Мимозы, фикусы, казуарины, тиковые деревья, гибискусы, панданусы, пальмы в гирляндах зелени, венчающей их вершины, говорили о плодородии здешней природы. Под их зелеными сводами у подножия гигантских древесных стволов пышно разрастались орхидейные, бобовые растения и папоротники.
Превосходные образцы новогвинейской флоры не прельщали канадца: он предпочитал полезное приятному. Кокосовая пальма привлекла его внимание. Он сбил с дерева несколько кокосов, расколол их, и мы пили их молоко, ели кокосовую мякоть, испытывая удовольствие, что отнюдь не говорило в пользу меню "Наутилуса".
- Превосходно! - восклицал Нед Ленд.
- Вкусно! - вторил ему Консель.
- Полагаю, что ваш Немо не запретит погрузить на борт кладь с кокосовыми орехами? - спросил канадец.
- Думаю, что не запретит, - ответил я. - Но сам он не прикоснется к ним.
- Тем хуже для него, - сказал Консель.
- Тем лучше для нас, - поправил его Нед Ленд. - Нам больше останется!
- Одно лишь слово, мистер Нед! - сказал я гарпунеру, намеревавшемуся приняться за вторую пальму. - Кокосовые орехи - отличная вещь, но, прежде чем загружать ими лодку, не лучше ли сперва узнать, нет ли на острове продуктов не менее полезных. Свежие овощи были бы весьма к месту в кладовых "Наутилуса".
- Господин профессор говорит дельно, - сказал Консель. - Я предлагаю сохранить место для трех продуктов: одно для плодов, другое для овощей и третье для дичи, которой, кстати сказать, и не пахнет!
- Консель, брось отчаиваться! - ответил ему канадец.
- Словом, надо идти дальше, - сказал я. - Но будьте начеку! Остров, невидимому, необитаем, а все же тут могут найтись охотники, не столь щепетильные насчет дичи, как мы!
- Хр!.. Хр!.. - прорычал Нед Ленд, выразительно ляская зубами.
- Э-э! Что с вами, Нед? - воскликнул Консель.
- Честное слово, - сказал канадец, - я начинаю понимать прелесть людоедства!
- Нед! Нед! Что вы говорите? - крикнул Консель. - Да вы, оказывается, людоед? Право, жить в одной каюте с вами небезопасно. А если, проснувшись, я вдруг увижу, что наполовину съеден?
- Друг Консель, я люблю вас, но не настолько, чтобы съесть без особой надобности.
- Сомневаюсь в этом! - отвечал Консель. - Давайте-ка лучше охотиться! Настреляем-ка поскорее какой-нибудь дичи и насытим этого каннибала! Иначе господин профессор рискует в одно прекрасное утро найти вместо слуги "ножки да рожки"!
Так, обмениваясь шутками, вступили мы под темно-зеленые своды и в течение двух часов обошли лес из конца в конец.
Случай благоприятствовал нам в поисках съедобного. Нам встретилось дерево - одно из самых полезных представителей растительного мира тропиков, доставившее нам тот драгоценный продукт, которого не хватало на борту "Наутилуса".
Я говорю о хлебном дереве, в изобилии произрастающем на острове Гвебороар. Особенно ценной была его бессемянная разновидность, носящая у малайцев название "рима".
Дерево это отличается от других деревьев совершенно ровным прямым стволом высотою в сорок футов. Верхушка его с большими многопластными листьями, изящно закругленная, как бы подстриженная, ясно говорит натуралисту, что перед ним "хлебное дерево", которое так удачно акклиматизировалось на Маскаренских островах. Среди густой листвы висели тяжелые шаровидные плоды величиною в дециметр, с шероховатой кожей, представляющей собою как бы сеть шестиугольников. Это полезное дерево, которым природа одарила страны, где нет зернового хлеба, не требует ухода и приносит плоды в течение восьми месяцев в году.
Неду Ленду хорошо были знакомы плоды хлебного дерева. Ему случалось уже не раз есть их во время своих многочисленных путешествий, и он умел приготовить питательное блюдо из его мякоти. При виде этих плодов у него разыгрался аппетит.
- Сударь, - сказал он, - я умру, если не отведаю этого хлебца!
- Отведайте, друг Нед, отведайте на здоровье! Мы для того и высадились тут, чтобы все испробовать на опыте. Валяйте же!
- За мною дело не станет, - ответил канадец.
И, вооружившись зажигательным стеклом, он развел костер из валежника; сухое дерево вскоре весело затрещало. А тем временем Консель и я выбирали самые спелые плоды хлебного дерева. Многие из них еще не вполне созрели, и толстая кожа прикрывала белую, но все же волокнистую мякоть. Однако в большинстве сочные и желтоватые плоды, казалось, только и ждали, чтобы их сорвали с ветки.
Сердцевина этих плодов не содержала в себе косточек. Консель принес их целую дюжину, и Нед Ленд, разрезав плод на толстые ломти, положил на горячие уголья, приговаривая: