Коринна или Италия
В первом романе — «Дельфина» — Жермена де Сталь выступает как зачинательница одной из основных тем литературы всего XIX столетия — темы женской эмансипации. Во втором романе («Коринна, или Италия») писательница значительно углубляет и расширяет эту тему: теперь она отстаивает права женщины на почетное положение в обществе, обусловленное личными заслугами. Ее героиня — гениальная поэтесса-импровизатор, актриса и певица — добивается всенародного признания: ее торжественно венчают в Риме золотым лавровым венком Петрарки. Однако Коринна, героиня романтическая, погибает, очутившись в полном одиночестве. Ее не понимают самые близкие ей люди: сестра Люсиль, жених Освальд Нельвиль, отказавшийся от брака с артисткой и поэтессой во имя семейных традиций, национальных и аристократических предрассудков, а прежде всего — из-за пассивности, готовности удовлетвориться существующим. Верность традициям Просвещения и их творческое переосмысление является характерной приметой художественности романа «Коринна». Сюжет развивается логично, повествование насыщено деталями —бытовыми, историческими, нравоописательными. Критическое отношение автора к аристократической среде не только декларировано и подтверждено многими персонажами романа, в них легко {изглядеть типичные, социально обусловленные черты. Продолжая Традиции французского просветительского романа XVIII в., Ж. де Сталь передает индивидуальность каждого героя, отмечает не только его пороки, но и достоинства. Пусть высокомерна, горда английская гордыня Коринны, но в ее среде мог вырасти такой нежный цветок, как Дюсиль. Старомодно-наивны итальянские друзья Коринны, но за ними стоят традиции галантности, почитания красоты, искусства. Наиболее полно типичное и индивидуальное воплощено в возлюбленном Коринны лорде Нельвиле. Он тоже — настоящий романтический герой, способный на смелый поступок, на сильную любовь. Но именно в Сравнении с Коринной очевидна его пассивность перед жизнью и неспособность стать духовно свободным. Есть сходство между ним и Рене, но в отличие от шатобрианского героя сложность характера Нельвиля обоснована не только присущей человеку смутностью страстей, но и жизненными обстоятельствами, воспитанием, формирующимся под воздействием среды.
Собор парижской богоматери
В любой исторической эпохе, сквозь все ее разнообразные противоречия Гюго различает борьбу двух главных нравственных начал. Его герои—и в “Соборе Парижской богоматери” и еще больше в поздних романах. Это не только яркие, живые характеры, социально и исторически окрашенные; их образы перерастают в романтические символы, становятся носителями социальных категорий, отвлеченных понятий, в конечном счете идей Добра и Зла. В “Соборе Парижской богоматери”, сплошь построенном, на эффектных “антитезах”, отражающих конфликты переходной эпохи, главная антитеза—это мир добра и мир зла, мир угнетенных и мир угнетателей: с одной стороны, королевский замок Бастилия—пристанище кровавого и коварного тирана, дворянский дом Гонде-лорье—обиталище “изящных и бесчеловечных” дам и кавалеров, с другой—парижские площади и трущобы “Двора чудес”; где живут обездоленные. Драматический конфликт строится не на борьбе королевской власти и феодалов, а на отношениях между народными героями иих угнетателями. Душевное величие и высокая человечность присущи лишь отверженным людя^из низов общества, именно они подлинные герои романа. Уличная плясунья Эсмеральда символизирует нравственную красоту народа, глухой и безобразный звонарь Квазимодо—уродливость социальной судьбы угнетенных. В образе Квазимодо наиболее ярко выразился художественный принцип гротеска: внешнее безобразие скрывает в нем душевную красоту; искривленный, горбатый и одноглазый—настоящее романтическое - чудовище—он кажется “ожившей химерой”, люди ненавидят его за уродство, а он платит им озлоблением; и никому, даже Эсмеральде, не дано разгадать его прекрасную душу, недаром он горестно шепчет вслед счастливому сопернику: “Значит, вот -каким надо быть! Красивым снаружи!” Народные герои “Собора”, как и герои драм, одетые то в экзотический костюм равбойника, то в блузу рабочего или даже лакейскую ливрею, остаются романтическими героями, то есть личностями исключительными, необыкновенными по своему душевному складу, для них нет места в мире несправедливости. Позднее, в романе “Отверженные”, рисуя современную жизнь без романтических иносказаний, Гюго покажет, как нелепое устройство буржуазного общества ставит в положение отверженных весь народ.
Историзм в «Соборе парижской богоматери»(бред)
Романтическое чувство историзма и противоречие между идеалом и действительностью своеобразно преломилось в миропонимании и творчестве Гюго. Жизнь видится ему полной конфликтов и диссонансов, потому что в ней идет постоянная борьба двух вечных нравственных начал—Добра и Зла. И передать эту борьбу призваны кричащие “антитезы” (контрасты)—главный художественный принцип писателя, провозглашенный еще в “Предисловии к “Кромвелю”,—в которых противопоставляются образы прекрасного и безобразного, рисует ли . он картины природы, душу человека или жизнь человечества. В истории бушует стихия Зла, “гротеска”, через все творчество Гюго проходят образы крушения цивилизаций, борьбы народов против кровавых деспотов, картины страданий, бедствий и несправедливости. И все же с годами Гюго все более укреплялся в понимании истории как неукоснительного движения от Зла к Добру, от мрака к свету, от рабства и насилия к справедливости и свободе. Этот исторический оптимизм в отличие от большинства романтикой Гюго унаследовал от просветителей XVIII века, а позднее к их урокам прибавилось влияние утопического социализма и уроки народной борьбы. он ратует за соблюдение в искусстве исторического правдоподобия (“местного колорита”). Поэтому нельзя сказать, что роман Гюго лишен внутреннего историзма, что он ограничивается передачей внешнего, хотя и мастерски воссозданного исторического колорита. Некоторые существенные конфликты эпохи, некоторые типические ее характеры (прежде всего король Людовик XI) изображены им в полном соответствии с исторической истиной.
«Евгения Гранде» Бальзака
Главный герой, направляющий действие трагедии,- отец Евгении. Образ провинциального богача Феликса Гранде - личность исключительная. Но исключительная на фоне обывателей Сомюра, по сравнению с которыми Гранде безусловно более умен, хитер, ловок, дипломатичен, а потому - неизменно удачлив. Однако его ум прагматичен, ограничен делячеством, лишен широты и глубины философского ума Гобсека. Заметно измельчал папаша Гранде и в главной страсти - накопительстве. Если у Гобсека культ золота [482] еще освящен философски осмысленным могуществом золота и оборотной своей стороной имел определенную общественную активность героя, то Гранде просто любит деньги ради денег. Конечная бессмысленность его накопительства очевидна. Страсть к золоту подавляет и извращает в Феликсе Гранде естественные человеческие чувства. Весть о самоубийстве брата оставляет его абсолютно равнодушным. К судьбе осиротевшего племянника он не испытывает ни сострадания, ни родственного участия, быстро сплавляя лишнего нахлебника подальше в Индию. Жену и дочь скряга лишает самого необходимого, экономя даже на визитах врача. Своему обычному безразличию к умирающей жене Гранде изменяет лишь после того, как узнает, что ее смерть грозит возможностью раздела состояния, ибо не он, а Евгения является законной наследницей матери. Единственное живое существо, к которому он по-своему привязан,- дочь. Да и то главным образом потому, что видит в ней будущую хранительницу накопленных сокровищ. «Береги золото, береги! Ты дашь мне ответ на том свете»,- таковы последние слова отца, обращенные к дочери. Страсть к накопительству не только нравственно оскопляет, дегуманизирует Феликса Гранде - она преступна по отношению к людям, зависящим от скупца. В ней объяснение забитости, обездоленности и безвременной кончины жены. В ней причины загубленной жизни Евгении, которой отец отказал в естественном и законном праве любить и быть любимой. Губительное начало, заключенное в накопительской страсти,- главная причина все более критического и непримиримого отношения автора к герою-буржуа, утверждавшему с помощью золота свое господство в обществе. Сомюрскому скряге-миллионеру противопоставлена его дочь, драматическая история которой определяет движение сюжета в романе. Именно Евгения с ее равнодушием к золоту, высокой духовностью и естественным стремлением к счастью отваживается вступить в конфликт с папашей Гранде. Истоки драматической коллизии - в зародившейся любви героини к ее юному кузену. Шарлю. Евгения, казавшаяся всему Сомюру такой же покорной и слабой, как ее мать, неожиданно обретает в себе недюжинные силы, чтобы бросить вызов деспоту-отцу. Так силы, враждебные Евгении, одержали в конечном итоге верх над бальзаковской героиней, лишив ее того, для чего она была предназначена самой природой.