Апробация работы. Основные результаты исследования были представлены как в монографиях и статьях (их список см. в конце автореферата), так и в выступлениях на российских и зарубежных конференциях. Наиболее важные из них: Третьи Майминские чтения (Псков, 2000); 2002 AAASSNationalConvention (Pittsburgh, Pennsylvania, 2002); AATSEELAnnualMeeting (SanDiego, California, 27-30 December 2003); XXXII Некрасовская конференция (ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург, 28-29 января 2004 года); CriticalExchanges: EconomyandCultureintheLiteratureofRussia (NorthwesternUniversity, Evanston, Illinois, 7-8 мая 2004 года); Ломоносовские чтения(Москва, МГУ, апрель 2006 года); XXXIV Некрасовская конференция (ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург, 28-29 января 2008 года); Ломоносовские чтения(Москва, МГУ, апрель 2008 года);Некрасов в контексте русской культуры: научная конференция в музее-заповеднике «Карабиха» (Карабиха - Ярославль, 3-4 июля 2008 года), Первые некрасовские чтения (ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург, январь 2009 года).
Содержание работы
Во Введении излагаются цели, задачи работы, характеризуется история изучения проблематики, формулируется методологическая основа работы, объясняются хронологические рамки, принципы отбора материала, структура работы, ее актуальность и новизна.
В первой главе«Архаические и рыночные модели литературной жизни в творчестве и поведении Некрасова периода сборника «Мечты и звуки» демонстрируется, что понимание Некрасовым литературной жизни как строящейся по модели рынка формируется в том числе благодаря крушению прежней модели, модели архаического типа.
Материал для этого дает одно из наиболее известных событий, связанных с подготовкой Некрасовым к публикации сборника "Мечты и звуки", – его визит к В.А. Жуковскому, которого начинающий поэт посетил в начале 1840 года, непосредственно перед выходом книги. Биографы Некрасова объясняют этот визит в духе «высоких поэтических отношений»: начинающий поэт идет за советом к поэту большому и опытному, выносит на его суд свои стихи. Между тем, в некрасовском рассказе присутствует ряд деталей, которые явно противоречат таким объяснениям и объяснить которые в рамках чисто литературных отношений оказывается невозможно.
Для того, чтобы понять подлинные причины этого визита, необходимо принять во внимание то, что сборник "Мечты и звуки" был для Некрасова коммерческим проектом, от которого он собирался получить серьезную прибыль («славу и деньги», по его собственному выражению). Вопрос состоял в том, какие средства нужны для решения этой задачи. Некрасов стремился достичь цели не путем создания произведений более высокого качества, чем у других поэтов. Еще до приезда в Петербург у него сложилось представление о том, что литература – это не собрание стихотворных текстов, но поле взаимоотношений между литераторами. Именно правильно построенные отношения с другими литераторами или литературными деятелями оказываются ключом к достижению славы и, в конечном счете, денег.
Эти отношения представлялись Некрасову в разное время как строящиеся по трем возможным моделям: «идеалистической» (высокая бескорыстное братство людей одного цеха), «рыночной» (литератор как торговец, издатель как покупатель специфического товара) и «бюрократической». Визит к Жуковскому являлся следствием модели бюрократической. Это модель «покровительства», согласно которой литература представляется в образе своего рода департамента, где есть начальство и подчиненные, где делаются карьеры приблизительно теми же способами, как в департаментах, а значит, награждение выдается в зависимости от чина, установленного порядка и расположения начальства. Такая модель подразумевает понятие «протекции», которая может быть оказана только в том случае, если литератор пишет что-то, начальством одобряемое. Одним из шагов в рамках стратегии начинающего поэта по поиску дружбы и покровительства «главных» литераторов и является знаменитый визит к Жуковскому. Некрасова, судя по всему, не интересовало мнение старшего поэта, его оценка стихотворений. Для него Жуковский – не поэтический арбитр, чье суждение станет для молодого поэта приговором его таланту и решит судьбу книги. Выбор Некрасовым для своего визита именно Жуковского объяснялся, скорее, соединением в нем знаменитого, авторитетного поэта и крупного, влиятельного сановника.
Существовала и другая причина, обусловившая выбор Некрасовым именно Жуковского в качестве возможного покровителя. Незадолго до приезда Некрасова в Петербург (в 1837 году) Жуковский выступил в роли благодетеля А.В. Кольцова, оказав ему серьезные услуги, в том числе и в коммерческих делах. Отношения Кольцова с Жуковским легко проецировались и на жизнь Некрасова, и на его стихи. Видя себя в той же роли, что играл Кольцов, он вполне мог надеяться на повторение Жуковским роли покровителя.
Анализ содержания сборника «Мечты и звуки» показывает, что, будучи эпигоном, Некрасов не просто подражал бездумно всему, что ему попадалось в журналах, но тщательно отбирал и препарировал объекты подражания. В частности, он стремился к тому, чтобы содержание стихотворений соответствовало его представлениям о том, какие требования предъявляет «начальство» к литературе (что видно на примере некрасовского подражания «Думе» Лермонтова, из которой убрано все политическое неблагонамеренное). В свете этого первый опыт Некрасова поэта и предпринимателя можно рассматривать как опыт «материализации» потенциального потребителя литературного продукта. Разбор эпизода помогает увидеть сам механизм этого процесса и приоритет у Некрасова читателя реального перед читателем идеальным.
Неудачу же плана (безрезультатность визита), видимо, можно приписать просто слабости сборника "Мечты и звуки", стихи которого не понравились Жуковскому, несмотря на благонамеренные мысли, в них выраженные. Другая вероятная причина неудачи Некрасова – устарелость, архаичность самой бюрократической модели, ее нерелевантность для современной литературной жизни.
Во второй главе«Воздействие позиции на литературном рынке на литературную эволюцию Некрасова начала 1840-х годов» ставится вопрос о том, как экономическое положение, ту роль которую автор принужден занять на литературном рынке, влияет на выбор им стилистического и тематического диапазона своего творчества.
Предметом обсужения послужил отказ Некрасова в начале 40-х годов от высокой романтической поэзии и его переход к поэзии пародийной, фельетонной, послуживший для Ю.Н. Тынянова и Б.М. Эйхенбаума иллюстрацией и подтверждением развивавшейся русскими формалистами инновационно-ориентированной концепции истории поэзии. Некрасов предстает в их работах как поэт, остро почувствовавший рутинизацию определенных приемов и быстро отреагировавший на нее отказом от устаревших поэтических форм и их пародированием. Такие представления рассматриваются в нашей работе как формалистский миф, требующий существенной корректировки, исходящей из понимания экономических условий творчества Некрасова этого времени. Однако и объяснения самого Некрасова его отказа от романтической поэзии простым коммерческим неуспехом в сочетании с отсутствием одобрения литературной критики тоже следует отвергнуть как недостоверные и чрезмерно упрощающие суть дела.
Факты показывают, что начало работы Некрасова над юмористическими пародийными стихами никак не связано с коммерческой судьбой книги и приходится на то время, когда читательский успех или неуспех сборника «Мечты и звуки» не определился. С другой стороны, реакция критики на книгу была скорее сочувственной и поощрительной, во всяком случае, количественно преобладали положительные отзывы. Ни то ни другое не повлияло на его решение, о чем говорит тот факт, что еще в течение всего 1840-го года Некрасов наряду с фельетонами продолжает писать стихи в духе и стиле сборника "Мечты и звуки".
При этом мы обращаем внимание на строгую дистрибуцию настоящего имени и псевдонимов, которыми Некрасов подписывает свои журнальные публикации. Первое он использует для романтических стихов, второе – для фельетонной прозы и поэзии. Это обстоятельство указывает на то, что тот капитал, который Некрасов стремился получить от издания первого сборника, - это не богатство в простом денежном выражении, а литературное имя, являющееся продуктом сложной работы не только литератора, критики, но и издателя, редактора. Оно же и продукт, требующий для своего создания большего времени, чем требуется на то, чтобы распродать книгу. Именно неудача в обретении этого специфического литературного капитала, громкого имени автора романтических серьезных стихов «Н.Некрасова» заставила поэта отказаться от продолжения работы в таком направлении, как экономически бесперспективной и просто невозможной.
Злым гением Некрасова, обусловившим его отказ от прежнего творческого пути, является не его собственный талант, не Белинский с его отрицательным уничижительным отзывом, но его первый издатель – Ф.А. Кони. Именно его Некрасов был склонен обвинять в том, что он отказался внести свой вклад в создание и капитализацию его литературного имени, предпочитая иметь начинающего поэта в качестве полуанонимного литературного работника (для эксплуатации, по мнению Некрасова). Причиной этого, как мы стремимся показать, является недооценка Кони поэтического таланта Некрасова, его уверенность, что «вложения» в его романтическую поэзию абсолютно бесперспективны.
Третья глава«Поэтизация экономических стремлений в творчестве Некрасова (на примере стихотворения «Я за то глубоко презираю себя…»)» демонстрирует то, как экономические цели и стремления проникают в некрасовское творчество второй половины 40-х годов и какие трудности при этом возникают из-за разности сфер поэтической топики и языка, на котором говорит коммерция.
Материалом для анализа служит загадочная история публикации и комментирования стихотворения «Я за то глубоко презираю себя…». В конце жизни Некрасов сделал к нему на полях книги примечание: «Неправда. <Это слово относится к подзаголовку>. Приписано Ларре по странности содержания. Искреннее. Написано во время гощения у Герцена. Может быть, навеяно тогдашними разговорами. В то время в московском кружке был дух иной, чем в петербургском, т.е. Москва шла более реально, нежели Петербург (см. книгу Станкевича)».