- Спасибо, мы только из-за стола.
Братья присели на лавку у порога. Ели хозяева молча, с крестьянской сосредоточенностью. Натруженные за день руки аккуратно, неторопливо носили из общей большой чашки наваристую похлебку. Один хозяин позволил себе поговорить во время еды.
- Не захватил отца-то, Иван.
- Нет.
- Чо же, долго ехать шибко?
- Четверо суток почти.
Хозяин качнул головой.
- Эка... занесло тебя.
Из горницы выглянула Валя.
- Заходите.
Сеня с готовностью поднялся, ушел в горницу, Иван остался поговорить с хозяином.
- Где робишь там?
- На стройке.
- Ничто получаешь-то, хорошо?
- Да ничего, хватает. А Петро-то ваш где?
- А тоже вроде твоего, в город подался, судьбу искать. Вы ить какие нонче: хочу крестьянствую, хочу хвост дудкой и... Наоставляют вот, с такими, горя мало. - Старик кивнул в сторону невестки.
- Да уеду я, уеду, Господи! - в сердцах сказала та. - Устроится он там маленько - уеду, лишнего куска не съем.
- Мне куска не жалко, - все так же спокойно, ровно продолжал старик. - Меня вот на их зло берет. - Он посмотрел на Ивана. - Уехать - дело нехитрое. А на кого землю-то оставили? Они уехали, ты уедешь, эти (в сторону младшей дочери) тоже уедут - им надо нивирситеты кончать. Кто же тут-то останется? Вот такие, как мы со старухой? А нам веку осталось - год да ишо неделя. Вон он, Сергеич-то... раз-два и сковырнулся. Так и все уйдем помаленьку. Что же тогда будет-то?
Из горницы выглянул Сеня.
- Иван, зайди к нам.
Иван бросил окурок в шайку, пошел в горницу. Слова старика нежданно вызвали в нем чувство вины; когда шел по улице и поразился пустотой в деревне, почему-то не подумал о себе.
Сеня ходил по горнице, засунув руки в карманы брюк. Видно, он только что что-то горячо доказывал.
- Здравствуй, Валя.
- Здравствуйте. - Навстречу Ивану поднялась рослая, крепкая, действительно очень красивая девушка. Круглолицая, с большими серыми глазами... Высокую грудь туго облегала белая простенькая кофта. Здоровье, сила чувствовались в каждом ее движении, в повороте опрятной, гладко причесанной головы, во взгляде даже.
- Валя!.. - невольно сказал Иван, пожимая ей руку. - Ты когда успела так вырасти?
- Годы, Иван... Вы уж сколько не были дома-то?
- Да ну, сколько?.. Ну, может, много. Только ты все равно не "выкай", я не привык как-то. Ты... ну Валя, Валя...
Валя засмеялась довольная.
- Что "Валя"?
- Красавица ты прямо.
- Да ну уж...
- Вот так мы ее тут и испортили, - встрял Сеня. - Каждый, кто увидит: "Красавица! Красавица!" А ей на руку.
- Сеня, ты же первый так начал, - с улыбкой сказала Валя.
- Когда?
- Когда из армии-то пришел. Ты что, забыл?
- Так то я один, а то вся деревня, языки вот такие распустили...
- Нет, Сеня, тут распускай, не распускай, а факт остается фактом. - Иван сел на стул. - Как живешь-то, Валя?
- Хорошо. - Валя внимательно посмотрела на Ивана, усмехнулась. - Надолго к нам?
- Да не знаю, - неопределенно ответил Иван. Вспомнились слова старика Ковалева, и он невольно опять подумал о них. - Курить здесь можно?
- Пожалуйста. Я сейчас принесу чего-нибудь... - Валя вышла из горницы.
- Видал, что делается? - спросил Сеня.
- Видал. Неважные твои дела.
- Просто пройдет по горнице, а у меня вот здесь, как ножами... Видал, как счас прошла?
Иван не успел ответить. Вошла Валя, поставила на стол блюдце.
- Вот сюда пепел.
- Ты вот послушай его, если мне не веришь. Он больше нашего повидал, - начал Сеня.
- Ну? - Валя опять весело посмотрела на Ивана.
- Как было при царизме? - рассуждал Сеня.
- Как? - спросила Валя.
- Ручной труд. Эксплуатация человека человеком. - Сеня не мог сидеть, когда говорил. - Тогда, конечно, надо было, чтобы мужик был здоровый. Кого лучше эксплуатировать? Миколу или меня? Миколу. На него можно два куля навалить, и он понесет. Со мной хуже: где сядешь, там и слезешь. Теперь: наше время - атомный век. Спрашивается, для чего мне надо расти с колокольню? Я нажимаю стартер, завожу машину и везу три тонны. Сейчас даже модно маленьким быть. Японцы, например, все маленькие, и ведь живут - ничего! У нас же как вымахает какая-нибудь жердь - так все рады-радешеньки, без ума прямо! - Сеня не на шутку расходился. - Вырос детинушка. Ладно, он, допустим, один восемьдесят. А вот этот фактор у него работает? - Сеня постучал себя по лбу.
- Пулемет ты, Сеня, - сказала Валя. - Наговорил сорок бочек... Ну, к чему ты все? Ведь по твоей теории выходит, что я... какая же я модная?
- Я про мужиков говорю.
- Так если мужикам не надо быть здоровыми, то уж бабам-то и подавно. А я вон какая...
Иван засмотрелся на девушку. Валя перехватила его взгляд, усмехнулась и покраснела.
- Куда же мне деваться-то такой? - спросила обоих. - Эксплуатации нет, кули не надо таскать. Что же мне, закрывать глаза да головой в прорубь?
Сеня беспомощно, с надеждой посмотрел на старшего брата. Тот пожал плечами.
- Иван, хорошо в городе? - спросила Валя, как-то излишне пристально глядя на него. Ей хотелось говорить с ним.
- По-разному, Валя. Как везде.
- Ну, с нами-то не сравнишь.
- Сами виноваты! - опять встрял Сеня. - Умоляют людей: записывайтесь в самодеятельность - нет, понимаешь...
- Пошли вы со своей самодеятельностью! Что я, дура, что ли, вылезу на сцену ногами дрыгать. Я ее проломлю там у них.
- Ты можешь любую роль играть, не обязательно ногами дрыгать. Дрыгают в танцевальном кружке, а есть - драматический.
В дверь горницы постучали.
- Внимание. - Сеня поднял палец кверху. - Счас будет - акт!
- Да, - сказала Валя.
Вошел Микола в бостоновом костюме.
- Здрассте.
- Здравствуй, Коля. Садись.
Микола сел на стул, поддернул на коленях наглаженные брюки. Видно, что это его привычная поза.
- Рассказал бы нам чего-нибудь про город, Иван, - попросила Валя серьезно. - Как там живут?
- Живут... Лучше расскажите, как вы живете? Мне тоже интересно.
- Микола, расскажи, - попросил Сеня.
- На провокации не идем, - ответствовал Микола.
- Иной раз посмотришь в кино, душа заболит, - заговорила Валя. - Вот, думаешь, живут люди! Все нарядные ходят, чистенькие... В комнатах все блестит, все под руками... Господи. Правда, что ли, так живут? - Валя смотрела на Ивана. Сеня и Микола тоже смотрели на него. Ждали.
Иван долго молчал, задумчиво глядя на кончик сигареты. Опять некстати припомнились слова старика. Поднял голову, увидел, что его с интересом ждут, усмехнулся.
- Я вам не скажу за всю Одессу... По-разному живут, ребята. Бывает, как в кино, бывает, похуже. Мне вот ночами часто деревня снится. Покос... Изба родительская. А давеча глянул на нее - и больно стало: то ли она постарела, то ли я...
- Ну вот у тебя сколько комнат в квартире? - Сене неприятно было упоминать об избе: его совести дело, что она заваливается, так он чувствовал. - Комнаты три?
- Перестань, Сеня. Что вы взялись допрашивать меня?
- Кого же нам допрашивать больше? - спросила Валя. - Друг друга, что ли?.. Мы и так все знаем.
- Мне расскажите.
- Я могу за всех ответить: середка на половинке живем, - сказал Сеня.
- Скучновато живем, - добавила Валя.
- Выходи за Миколу, - посоветовал Сеня, - каждый день будешь со смеху умирать.
Микола спокойно посмотрел на Сеню, хотел что-то сказать, но решил, видно, не стоит.
- Замуж надо, действительно, - согласился Иван.
- Замуж - не напасть... - непонятно сказала Валя. И, глядя на Ивана, спросила прямо: - А за кого замуж-то? Сене не подхожу - высокая, говорит, Микола - молчит. Не станешь же сама навязываться.
Обоих женихов слова эти ударили по сердцу.
- Минуточку!.. - взвился Сеня...
Микола пошевелился на стуле, так что стул угрожающе скрипнул.
- Легкая провокация.
Валя запрокинула назад голову, громко, искренне расхохоталась. Все трое невольно засмотрелись на девушку, открыто любуясь ею.
- Все хаханьки, - заметил Сеня.
Микола пожирал Валю влюбленными глазами.
Иван смотрел внимательно, несколько удивленно.
Валя досмеялась до слез, вытерла воротничком кофты глаза, сказала:
- Не обижайтесь, ребята. Меня что-то смех разобрал. Бывает...
- Ну что, Сеня?.. Пойдем? - Иван поднялся.
- Посидите, - с просительной ноткой в голосе сказала Валя, глядя на Ивана. И такой это был взгляд - необычный, что Микола, например, обратил на него внимание.
- Устал я, Валя. Вы сидите, а я пойду прилягу немного.
- Ну уж...
- Правда. До свиданья.
Сеня посмотрел на Миколу. Микола - на Сеню... Оба остались сидеть. Валя встала и пошла провожать Ивана.
- У нас в сенцах темно...
В прихожей отужинали.
Младшей дочери не было дома.
Невестка переодевала для сна девочку. Хозяйка убирала со стола. Старик рубил у порога табак в корытце. Иван остановился около него.
- Самосад?..
- Он самый. Какой-то не крепкий нонче уродился. Листовухи добавлю - все слабый.
Иван присел на корточки.
- Дай-ка попробую... Давно не курил.
- Спробуй, спробуй.
Валя стояла рядом, смотрела сверху на Ивана.
- Валька, ужинать-то... простынет все, - сказала мать.
- Потом, - откликнулась Валя.
Дед с Иваном закурили.
- Как?
- Хорош!
- Донничка ишо потом добавлю - ничего будет.
- Ну, бывайте здоровы.
- Мгм.
Иван с Валей вышли в темные сени.
- Давай руку, - сказала Валя. - А то тут лоб разбить можно. Вот здесь ступенька будет.
- Где?.. Ага, вот она.
- Вот... теперь ровно.
Остановились. Плавал в темноте огонек Ивановой папироски.
Некоторое время молчали.
- Ну, иди, а то там женихи-то... скучают.
- Пусть маленько поскучают.
- Сенька-то правда любит, Валя.
- Я знаю. И Микола тоже.
- Ну?..
- А я не люблю.
Молчание.
- Что делать? - спросила Валя.
- Что делать... На нет - спроса нет. Обидно, конечно, за брата... Но этому горю не поможешь.
- Нет, а что мне-то делать?
- Валя!.. Ты уж сама большая - смотри.
- А я любить хочу.
- Пора.
- А почему ты с женой разошелся?
- Кто тебе сказал?
- Сеня.
- Во звонарь-то... успел уж.
- Почему?
- Сложно это, Валя...
- Разлюбил? Или она тебя?
- Иди к женихам-то.
- Сколько поживешь у нас?