- Разрешите дополнить, - Фундатор поднялся. - В отличие от товарища Галицкого мы в институте более серьезно и более объективно отнеслись к обсуждению данной машины и готовы отстаивать свои научные позиции без колебаний...
- У меня нет колебаний, - сказал Галицкий. - Я буду голосовать за предложение Лопаткина.
- Как вам угодно. - Фундатор поклонился ему. - Наш институт будет отстаивать свою принципиальную точку зрения. Не желая затягивать и без того затянувшийся разговор, я передаю техническому совету вот эти наши тезисы, где подробно анализируются плюсы и минусы машины... товарища Лопаткина.
И он положил на стол генерала эти тезисы, отпечатанные на машинке - несколько листов.
- Товарищ Фундатор! - послышался от доски обиженный бас Галицкого. - Принципиальность не в том, чтобы нею жизнь стоять на одном месте...
- Мы немного задержались, - сказал генерал, просматривая тезисы Фундатора. - Еще кто-нибудь выступать хочет? Нет? Я думаю, товарищи, выводы ясны. Строить машину нецелесообразно - к этому склоняется большинство товарищей. Сырая идея не может быть основой для серьезной работы. Однако, - и теперь это становится очевидным, - проблема центробежного литья труб должна быть каким-то образом решена. На это надо направить усилия ученых и инженеров. Я полагаю, что министерство в ближайшее время даст нам соответствующее техническое задание. Согласны вы с таким решением? - спросил он у Дмитрия Алексеевича.
- Я не согласен, - твердо сказал у доски Галицкий. - Машина простая. Может быть, ее надо по-другому завязать... Более работоспособные узлы... Но главное ясно. Надо посадить около автора хорошего конструктора и расчетчика и делать машину. Доводы товарища Лопаткина мне представляются серьезными и оправдывающими необходимость эксперимента.
- Кто еще не согласен? - спокойно сказал генерал. - Нет? Объявляю перерыв. Товарищ Лопаткин... Лопаткин, вы слышите меня? Копия протокола вас интересует? Так вот - зайдете на днях в секретариат, и вам дадут...
Дмитрий Алексеевич вышел в коридор и закурил. Вокруг него двигались люди, толкали его справа и слева, а он, окруженный облаком дыма, стоял, время от времени тяжело вздыхая и с каждым вздохом затягиваясь папиросным дымом.
- Товарищ, курить идите в курилку, - сказал ему кто-то, и ноги сами двинулись и понесли его вперед.
Неестественно веселый Урюпин встретился ему около лестницы, сказал: "Провалили-таки, черти!" - и исчез. Дмитрий Алексеевич спустился вниз, и около раздевалки кто-то вдруг твердо пропустил пальцы ему под руку и взял за локоть.
- Товарищ Лопаткин, - услышал он над ухом гибкий бас Галицкого и мгновенно обернулся, готовый к бою.
Этот пристально глядящий, черноглазый человек с тонким носом и крупными губами приблизился к нему вплотную и некоторое время рассматривал его в упор.
- Я бы хотел, чтобы вы меня не считали с ними, с этими... В общем, в числе своих противников, - сказал он. - Я действительно допустил... Это верно. Позволил несколько выражений. Вот так, говоришь по инерции и считаешь себя правым... А потом оказывается... Я только сейчас понял одну простую правду. Действительно, с Авдиевым и с этими не скрестишь... Да и не всякий захочет с ними скрещивать. И вы не виноваты, что у вас своя мысль появилась. Да что я говорю - это очень хорошо, что появилась! И ведь хорошая мысль - грех ее выбрасывать! Но вы все-таки кое в чем не правы.
Дмитрий Алексеевич чуть-чуть нахмурился, чуть заметно сжал губы, поднял на него глаза.
- Вы не правы, - Галицкий засмеялся. - Вы не только учитель, вы приличный инженер! С вами опасно спорить.
Галицкий, должно быть, торопился. Все время оглядываясь на Дмитрия Алексеевича, он надел черное пальто, облезлую рыжеватую ушанку, бросился к выходу, но вдруг остановился и погрозил пальцем.
- Улучшайте машину, невзирая ни на что. Работайте над ней. Мы еще увидимся с вами. 2
"Работайте", - подумал Дмитрий Алексеевич, выходя из подъезда на яркую улицу, чувствуя на этот раз еще отчетливее молодой запах весны. И тут же вспомнил, что у него есть всего две тысячи и что их хватит не больше, чем на четыре месяца. А бумага? А место для работы? "После обсуждения куплю часы", - вспомнил он, и рассеянная, туманная улыбка мелькнула на его лице. Он поддал ногой ледышку. "Ботинки надо купить, - вот что", - подумал он вдруг и прибавил шагу. Он привык все делать сразу, без колебаний.
Выйдя на Арбат, он тут же нашел универсальный магазин и выбрал себе в обувном отделе простые черные ботинки сорок третьего размера на кожаной подошве. Касса зажужжала, щелкнула, звякнула колокольчиком, и у Дмитрия Алексеевича стало на триста рублей меньше. Примерять ботинки он не стал - его испугали бархат и никель примерочного кресла, поставленного на самом виду.
Он отправился домой - в гостиницу, поднялся к себе в номер, на шестой этаж. Здесь стояло пять кроватей. Дмитрий Алексеевич сел на свою и переобулся. После этого он съел плавленый сырок с большим куском хлеба, взял в рот кубик сахара и выпил стакан воды из графина. Он начал экономить.
Затем он вышел на улицу побродить и подумать о своих делах. Спускаясь по лестнице, он оглянулся и, видя, что никого кругом нет, положил в большую красавицу урну для окурков сверток со старыми, в заплатах, ботинками.
На улице шел снег - коротенькая январская весна окончилась. "Надо купить калоши, - подумал Дмитрий Алексеевич, - это сохранит ботинки". И через двадцать минут он шагал по жидкому снегу уже в новых калошах, и денежный запас его уменьшился еще на сорок рублей. По пути он останавливался перед всеми щитами "Мосгоррекламы" и жадно прочитывал объявления о найме рабочей силы. Он нашел не меньше шести объявлений о найме квалифицированных рабочих на завод и внутренне просветлел. Одиноким предоставлялось место в общежитии - это как раз то, что нужно! Ведь он когда-то работал на автомобильном заводе!
- Не дамся, - тихо сказал он, грозно темнея. - Нет, товарищи! - и прибавил шаг. - Не получится! Не выйдет! Не-ет! Вот два месяца еще повоюю и поступлю на завод, это будет моя крепость!
Как всегда, оказалось, что он шел по знакомому маршруту - так же, как он шел вчера. Поэтому Дмитрий Алексеевич круто свернул в переулок, пересек несколько улиц - и оказался опять на знакомом месте! Сюда он тоже приходил не раз. Это была Метростроевская улица. Дмитрий Алексеевич вышел как раз к тому старому пятиэтажному дому, где жила Жанна. Он задумался, притих и побрел было по Метростроевской, но спохватился и поскорее свернул в переулок: а вдруг она сейчас попадется ему навстречу! Что он сможет ей сказать? По внешности ведь он никак не похож на победителя...
Но и уйти, не повидав ее, он уже не мог. За месяц ему только два раза удалось подкараулить Жанну. Оба раза он, как мальчишка-десятиклассник, проводил ее издали до подъезда.
Дмитрий Алексеевич взглянул на себя и увидел, что он весь занесен снегом. Счастливое обстоятельство! Он поднял воротник повыше, сунул руки в карманы, нахохлился и неторопливо пошел по Метростроевской к Крымской площади: в тех двух случаях она шла домой от станции метро.
Он прошел туда и обратно и еще раз туда. За это время снег словно еще больше побелел, а небо потемнело - это выползли из переулков сумерки. "Зачем я хожу?" - подумал Дмитрий Алексеевич, решительно останавливаясь, и тут увидел Жанну. Она шла ему навстречу, в черном пальто, узко перехваченная ремешком, не вынимая рук из карманов, наклонив милую голову в зеленой вязаной шапочке с кошачьими ушками. Она шла не одна. Ее вел под руку молоденький капитан в новой шапке, в новой шинели с блестящими пуговицами - вел и смотрел сбоку на ее шапочку.
- Понятно? - услышал Дмитрий Алексеевич его отрывистый тенорок. - Колька сидит, и Мишка сидит, а я сдаю карты. Четвертого не было, ясно? А Колька в преферанс не умеет...
Они медленно прошли, стараясь попасть в ногу. Взгляд Жанны спокойно скользнул мимо Дмитрия Алексеевича, который в эту минуту был похож на обсыпанного снегом часового.
- Вам по строевой ставлю единицу! - сказала Жанна. - Не умеете в ногу ходить...
Дмитрий Алексеевич медленно двинулся за ними. Он отставал все дальше. Потом остановился. А те, впереди, попали, наконец, в ногу, довольные, ускорили шаг. "Нет, посмотрим на тебя еще раз!" Дмитрий Алексеевич перебежал на другой тротуар, обогнал их, опять перешел улицу и, припав грудью к крашеной трубе перед витриной, принялся с неожиданным интересом рассматривать пуговицы и расчески.
Вот опять слышен голос капитана,
- Колька не умеет в преферанс, ни черта не смыслит, понятно? - капитан даже хлопнул себя рукой по голенищу, и Жанна засмеялась. - А я ему сдаю чистый мизер! И он не знает! Беспомощен! Ясно?
Дмитрий Алексеевич обернулся, и у него сразу замерло дыхание: Жанна смотрела ему в глаза. Там, в глубине у нее, что-то дрогнуло. Но нет, она не видела эту засыпанную снегом фигуру, между нею и Дмитрием Алексеевичем был Колька и блестящий капитанский сапог! Лицо у нее было такое же, как и три года назад, - белое, с монгольскими выпуклостями под темными, далеко расставленными глазами. Выставив плечо в сторону капитана она улыбнулась, коварно опустив глаза.
- Что же вы этим хотите сказать? Я - Колька, а вы - этот счастливый мизер, который мне привалил и которого я не могу оценить? А вы знаете, что такое по-латыни "мизер"?.. Не скажу! Посмотрите-ка в словарь иностранных слов!
- "Хо-хо-хо! - все засмеялось внутри Дмитрия Алексеевича. - Молодец! Отбрила! Разыграла мизер!"
Не шевелясь, он проводил их острым, пристальным взглядом. Потом перешел на ту сторону и, оглядываясь, побрел к Кропоткинским воротам.
И вдруг увидел - те двое неуверенно замедлили шаг. Вернее, Жанна отстала и капитан остановился. Она посмотрела вниз, вспоминая что-то, а спутник ее в ожидании участливо наклонил голову. Жанна вспомнила - торопливо идет назад, проталкивается между прохожими с отчаянным упорством. К витрине! Подошла к крашеной трубе, постояла, быстро оглянулась, прижала руки к груди. Вбежала в магазин и сразу же показалась в дверях. Капитан с заинтересованным видом приблизился к ней. "Постойте, я сейчас", - показала она ему рукой и вдруг бросилась бежать дальше, к Крымской площади. "Будь, что будет, - подумал Дмитрий Алексеевич и уже повернулся, чтобы обогнать ее и неожиданно выйти ей навстречу. - Но что же я ей скажу? Опять придумывать? Обманывать?" - И он поскорее спрятался за столб. Издалека он увидел - Жанна медленно шла назад. Остановилась около витрины, потрогала трубу...