Смекни!
smekni.com

451 градус по Фаренгейту (стр. 17 из 29)

- Убивают всегда чужих мужей. Так говорят.

- Да, я тоже слышала. Не знаю ни одного человека, погибшего на войне.

Погибают как-нибудь иначе. Например, бросаются с высоких зданий. Это бывает. Как

муж Глории на прошлой неделе. Это да. Но на войне? Нет.

- На войне - нет, - согласилась миссис Фелпс. - Во всяком случае, мы с

Питом всегда говорили: никаких слез и прочих сентиментов. Это мой третий брак, у

Пита тоже третий, и мы оба совершенно независимы. Надо быть независимым - так мы

всегда считали. Пит сказал, если его убьют, чтобы я не плакала, а скорей бы

выходила замуж - и дело с концом.

- Кстати!- воскликнула Милдред.- Вы видели вчера на стенах пятиминутный

роман Клары Доув? Это про то, как она...

Монтэг молча разглядывал лица женщин, так когда-то он разглядывал

изображения святых в какой-то церквушке чужого вероисповедания, в которую

случайно забрел ребенком. Эмалевые лики этих странных существ остались чужды и

непонятны ему, хоть он и пробовал обращаться к ним в молитве и долго простоял в

церкви, стараясь проникнуться чужой верой, поглубже вдохнуть в себя запах ладана

и какой-то особой, присущей только этому месту пыли. Ему думалось: если эти

запахи наполнят его легкие, проникнут в его кровь, тогда, быть может, его

тронут, станут понятнее эти раскрашенные фигурки с фарфоровыми глазами и яркими,

как рубин, губами. Но ничего не получилось, ничего! Все равно как если бы он

зашел в лавку, где в обращении была другая валюта, так что он ничего не мог

купить на свои деньги. Он остался холоден, Даже когда потрогал святых - просто

дерево, глина. Так чувствовал он себя и сейчас, в своей собственной гостиной,

глядя на трех женщин, нервно ерзавших на стульях. Они курили, пускали в воздух

клубы дыма, поправляли свои яркие волосы, разглядывали свои нор-ти -

огненно-красные, словно воспламенившиеся от пристального взгляда Монтэга. Тишина

угнетала женщин, в их лицах была тоска. Когда Монтэг проглотил наконец

недоеденный кусок, женщины невольно подались вперед. Они настороженно

прислушивались к его лихорадочному дыханию Три пустые стены гостиной были похожи

теперь на бледные лбы спящих великанов, погруженных в тяжкий сон без сновидений.

Монтэгу чудилось - если коснуться великаньих лбов, на пальцах останется след

соленого пота. И чем дальше, тем явственнее выступала испарина на этих мертвых

лбах, тем напряженнее молчание, тем ощутимее трепет в воздухе и в теле этих

сгорающих от нетерпения женщин. Казалось, еще минута - и они, громко зашипев,

взорвутся.

Губы Монтэга шевельнулись:

- Давайте поговорим. Женщины вздрогнули и уставились на него.

- Как ваши дети, миссис Фелпс?- спросил Монтэг.

- Вы прекрасно знаете, что у меня нет детей! Да и кто в наше время, будучи

в здравом уме, захочет иметь детей?- воскликнула миссис Фелпс, не понимая,

почему так раздражает ее этот человек.

- Нет, тут я с вами не согласна,- промолвила миссис Бауэлс.- У меня двое.

Мне, разумеется, оба раза делали кесарево сечение. Не терпеть же мне родовые

муки из-за какого-то там ребенка? Но, с другой стороны, люди должны

размножаться. Мы обязаны продолжать человеческий род. Кроме того, дети иногда

бывают похожи на родителей, а это очень забавно. Ну, что ж, два кесаревых

сечения - и проблема решена. Да, сэр. Мой врач говорил - кесарево не

обязательно, вы нормально сложены, можете рожать, но я настояла.

- И все-таки дети - это ужасная обуза. Вы проста сумасшедшая, что вздумали

их заводить!- воскликнула миссис Фелпс.

- Да нет, не так уж плохо. Девять дней из десяти они проводят в школе. Мне

с ними приходится бывать только три дня в месяц, когда они дома. Но и это

ничего. Я их загоняю в гостиную, включаю стены - и все. Как при стирке белья. Вы

закладываете белье в машину и захлопываете крышку. - Миссис Бауэлс хихикнула. -

А нежностей у нас никаких не полагается. Им и в голову не приходит меня

поцеловать. Скорее уж дадут пинка. Слава богу, я еще могу ответить им тем же.

Женщины громко расхохотались.

Милдред с минуту сидела молча, но видя, что Монтэг не уходит, захлопала в

ладоши и воскликнула:

- Давайте доставим удовольствие Гаю и поговорим о политике.

- Ну что ж, прекрасно,- сказала миссис Бауэлс.- На прошлых выборах я

голосовала, как и все. Конечно, за Нобля. Я нахожу, что он один из самых

приятных мужчин, когда-либо избиравшихся в президенты.

- О да. А помните того, другого, которого выставили против Нобля?

- Да уж хорош был, нечего сказать! Маленький, невзрачный, и выбрит кое-как,

и причесан плохо.

- И что это оппозиции пришло в голову выставить его кандидатуру? Разве

можно выставлять такого коротышку против человека высокого роста? Вдобавок он

мямлил. Я почти ничего не расслышала из того, что он говорил. А что расслышала,

того не поняла.

- Кроме того, он толстяк и даже не старался скрыть это одеждой. Чему же

удивляться! Конечно, большинство голосовало за Уинстона Нобля. Даже их имена

сыграли тут роль. Сравните: Уинстон Нобль и Хьюберт Хауг - и ответ вам сразу

станет ясен.

- Черт!- воскликнул Монтэг.- Да ведь вы же ничего о них не знаете - ни о

том, ни о другом!

- Ну как же не знаем. Мы их видели на стенах вот этой самой гостиной! Всего

полгода назад. Один все время ковырял в носу. Ужас что такое! Смотреть было

противно.

- И по-вашему, мистер Монтэг, мы должны были голосовать за такого человека?

- воскликнула миссис Фелпс.

Милдред засияла улыбкой:

- Гай, пожалуйста, не зли нас! Отойди от двери! Но Монтэг уже исчез, через

минуту он вернулся с книгой в руках. - Гай!

- К черту все! К черту! К черту!

- Что это? Неужели книга? А мне казалось, что специальное обучение все

теперь проводится с помощью кинофильмов.- Миссис Фелпс удивленно заморгала

глазами.- Вы изучаете теорию пожарного дела?

- Какая там к черту теория! - ответил Монтэг.- Это стихи.

- Монтэг!- прозвучал у него в ушах предостерегающий шепот Фабера.

- Оставьте меня в покое! - Монтэг чувствовал, что его словно затягивает в

какой-то стремительный гудящий и звенящий водоворот.

- Монтэг, держите себя в руках! Не смейте...

- Вы слышали их? Слышали, что эти чудовища лопотали тут о других таких же

чудовищах? Господи! Что только они говорят о людях! О собственных детях, о самих

себе, о своих мужьях, о войне!.. Будь они прокляты! Я слушал и не верил своим

ушам.

- Позвольте! Я ни слова не сказала о войне! - воскликнула миссис Фелпс.

- Стихи! Терпеть не могу стихов,- сказала миссис Бауэлс.

- А вы их когда-нибудь слышали?

- Монтэг!- голос Фабера ввинчивался Монтэгу в ухо.- Вы все погубите.

Сумасшедший! Замолчите! Женщины вскочили.

- Сядьте!- крикнул Монтэг. Они послушно сели.

- Я ухожу домой,- дрожащим голосом промолвила миссис Бауэлс.

- Монтэг, Монтэг, прошу вас, ради бога! Что вы затеяли?- умолял Фабер.

- Да вы почитали бы нам какой-нибудь стишок из вашей книжки,- миссис Фелпс

кивнула головой.- Будет очень интересно.

- Но это запрещено, - жалобно возопила миссис Бауэлс.- Этого нельзя!

- Но посмотрите на мистера Монтэга! Ему очень хочется почитать, я же вижу.

И, если мы минутку посидим смирно и послушаем, мистер Монтэг будет доволен, и

тогда мы сможем заняться чем-нибудь другим.- Миссис Фелпс нервно покосилась на

пустые стены.

- Монтэг, если вы это сделаете, я выключусь, я вас брошу,- пронзительно

звенела в ухе мошка. - Что это вам даст? Чего вы достигнете?

- Напугаю их до смерти, вот что! Так напугаю, что света не взвидят!

Милдред оглянулась:

- Да с кем ты разговариваешь, Гай?

Серебряная игла вонзилась ему в мозг.

- Монтэг, слушайте, есть только один выход! Обратите все в шутку, смейтесь,

сделайте вид, что вам весело! А затем сожгите книгу в печке.

Но Милдред его опередила. Предчувствуя беду, она уже объясняла дрожащим

голосом:

- Дорогие дамы, раз в год каждому пожарному разрешается принести домой

книгу, чтобы показать своей семье, как в прежнее время все было глупо и нелепо,

как книги лишали людей спокойствия и сводили их с ума. Вот Гай и решил сделать

вам сегодня такой сюрприз. Он прочтет нам что-нибудь, чтобы мы сами увидели,

какой это все вздор, и больше уж никогда не ломали наши бедные головки над этой

дребеденью. Ведь так, дорогой?

Монтэг судорожно смял книгу в руках.

- Скажите да, Монтэг,- приказал Фабер.

Губы Монтэга послушно выполнили приказ Фабера:

- Да.

Милдред со смехом вырвала книгу.

- Вот, прочти это стихотворение. Нет, лучше это, смешное, ты уже читал его

сегодня вслух. Милочки мои, вы ничего не поймете - ничего! Это просто набор слов

- ту-ту-ту. Гай, дорогой, читай вот эту страницу!

Он взглянул на раскрытую страницу. В ухе зазвенела мошка:

- Читайте, Монтэг.

- Как называется стихотворение, милый?

- "Берег Дувра".

Язык Монтэга прилип к гортани.

- Ну читай же - погромче и не торопись. В комнате нечем было дышать.

Монтэга бросало то в жар, то в холод. Гостиная казалась пустыней - три стула на

середине и он, нетвердо стоящий на ногах, ждущий, когда миссис Фелпс перестанет

оправлять платье, а миссис Бауэлс оторвет руки от прически. Он начал читать,

сначала тихо, запинаясь, потом с каждой прочитанной строчкой все увереннее и

громче. Голос его проносился над пустыней, ударялся в белую пустоту, звенел в

раскаленном воздухе над головами сидящих женщин:

Доверья океан

Когда-то полон был и, брег земли обвив,

Как пояс. радужный, в спокойствии лежал

Но нынче слышу я

Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив

Гонимый сквозь туман

Порывом бурь, разбитый о края

Житейских голых скал.

Скрипели стулья. Монтэг продолжал читать.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез,-

Так многолик, прекрасен он и нов,-