2.1. Житие «Отца Сергия».
Отец Сергий — герой повести Л.Н.Толстого, в прошлом, блестящий аристократ, князь Степан Касатский, выделявшийся среди товарищей не только способностями, красотой, правдивостью, но и гордостью, преувеличенным самолюбием, заставлявшими его всегда и во всем добиваться первенства. Будучи командиром лейб-эскадрона кирасирского полка, князь делал прекрасную карьеру, собирался жениться на одной из фрейлин, но неожиданно для окружающих поступил в монастырь, уйдя, как и некоторые другие герои «позднего» Толстого, от привычных условий жизни. Причиной этого поступка было разочарование в Мэри (невесте), которую он представлял себе ангелом, и оскорбление было так сильно, что привело его к отчаянию, а отчаяние к Богу, к вере детской, которая никогда не нарушалась в нем, а главное — желание стать выше тех, которые хотели показать ему, что они стоят выше его.
В день Покрова Касацкий поступил в монастырь и становится учеником игумена, ученика известного старца Амвросия. Кроме чувства сознания своего превосходства над другими, Касацкий, также как и во всех делах, которые он делал, и в монастыре находил радость в достижении наибольшего как внешнего, так и внутреннего совершенства. Он старался быть совершенным: трудящимся всегда, воздержанным, смиренным, кротким, чистым не только на деле, но в мыслях, и послушным. В особенности последнее качество облегчало ему жизнь. Не будь послушания, он бы тяготился и продолжительностью и однообразием церковных служб, и суетой посетителей, и дурными свойствами братии, но теперь все это не только радостно переносилось, но составляло в жизни утешение и поддержку. Радость давала сознание смирения и несомненности поступков всех, определенных старцем. Интерес же его жизни состоял не только во все большем и большем покорении своей воли, во все большем и большем смирении, но и в достижении всех христианских добродетелей, которые в первое время казались ему легко достижимыми. Смирение перед низшими было не только легко ему, но доставляло ему радость. Даже победа над грехом, похоти, как жадности, так и блуда, легко далась ему. Мучило его только воспоминание о невесте. И не только воспоминание, но представление живое о том, что могло бы быть. Но были минуты, когда раскаяние в своем обращение охватывало его. [11,333-334]
Спасение в этом положении было послушание – работа и весь занятой день молитвой. Он, как обыкновенно, молился, клал поклоны, даже больше обыкновенного молился, но молился телом, души не было. И это продолжалось день иногда два, а потом само проходило. Но этот день или два были ужасны, Касацкий чувствовал, что он не в своей и не в божьей власти, а в чьей-то чужой. Так прожил он в первом монастыре 7 лет, в конце 3 года, был пострижен в иеромонахи. На 7 год жизни в монастыре Сергию стало скучно. На 4 году его монашества его назначили в близкий к столице монастырь. Если в прежнем монастыре соблазн женский мало мучил Сергия, то здесь соблазн поднялся со страшней силой. Он решил отказаться от службы в этом монастыре, и обратился к своему бывшему Игумну. Игумен посоветовал ему уединиться в Тамбенкую пустынь. И отец Сергий стал затворником, где он прожил около 13 лет. [11,335-336]
Жизнь в затворе была для него трудной, в связи с внутренней борьбой, которая постоянно шла в нем. Источников борьбы было два: сомнение и плотская похоть. Несмотря на то, что слава о нем, как о «святом» разнеслась и привлекала множество людей, он чувствовал, что в нем нет веры. Обращаясь к Богу он думал: «Боже мой! Боже мой! - За что ты мне не даешь веры? Зачем весь мир, вся прелесть его, если он греховен, и надо отречься от него? Зачем ты сделал этот соблазн? Но не соблазн ли то, что я хочу уйти от радости мира и что-то готовлю там, где ничего не может быть». Он понимал, что можно обмануть других, но не себя и не Бога. Он исцелял больных. К нему приезжало очень много людей, его слава распространялась все дальше и дальше. Сергий чувствовал, что его внутренняя жизнь заменялась внешней, точно его выворачивали наружу. Сергий видел, что он был средством привлечения посетителей и жертвователей монастырю. С каждым днем он чувствовал ослабление, потухание божеского света истины, горящего в нем. Он чувствовал в глубине души, что дьявол подменил всю его деятельность для бога, деятельностью для людей. Он тяготился посетителями, уставал от них, и в тоже время в глубине души он радовался им, радовался тем восхвалениям, которые окружали его.
Он не мог забыть ту истинную жизнь, когда она в ту ночь (теперь мать Агния) соблазняла его. [12, 339] Встретившись с молодой купцовой дочерью, он не устоял и пал. После этого он тайно покинул свою келью и ушел. [12,342] Он хотел вначале покончить собой, повесится или утопиться, так как он пришел к выводу, что нет Бога, потому, что Бог не пришел к нему на помощь, не удержал его. Заснув на поле, он увидел ангела, который сказал, чтобы он шел к дальней родственнице Пашеньке: «Иди к ней, узнай от нее, что тебе надо делать, и в чем твой грех, и в чем твое спасение». Он так и сделал. Побеседовав с Пашенькой, он понял, что жил для людей, а не для Бога. Он стал бродяжником, был арестован и отправлен в Сибирь, где работал на хозяина и учил его детей. [14, 349]
2.2. Сравнительный анализ Записки Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского и повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий».
Сравнительный анализ Записки Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского и повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий» показал, что Л.Н, Толстой подобно автору древнерусской записки стремится к передаче всего, что ему известно о необычайном событии, «удивившем всех», героем которого явился князь Степан Касацкий, постриженый в иеромонахи с именем Отец Сергий. [8,133]
«Бессознательный, стихийный средневековый натурализм» записки близок реализму повести. Повествование отличается тоном, эпическим слогом и искренностью и присутствием морального элемента. Однако герой повести – это не святой, как Пафнутий Боровский, который действительно был святым. Вся жизнь Пафнутия Боровского была посвящена служению Богу, он служил Богу с любовью и верностью. У него никогда не было никаких внутренних сомнений, которые были у Отца Сергия. Когда Господь открыл ему приближение кончины, Преподобный отложил все попечения земные и целиком погрузился в покаяние, которое было спутником его, как и всех святых, на протяжении всей жизни, и которое он считал особенно необходимым для себя в предсмертный час. Он, проведши всю жизнь в трудах ради Христа, не уповал на эти труды, не считал их собственно своими заслугами, не полагал, что его праведная жизнь достойна Небесного Царства. В последней молитве Святого, которую с трудом расслышали ученики из его почти уже безмолвных уст: «Царю небесный, всесильный!» Он просил милости у Бога, чтобы его душа не была удержана лукавыми, чтобы Бог избавил его от козней лукавых, чтобы ангелы привели ее прямо к Богу.
В отличие от преподобного Пафнутия Боровского, Отец Сергий, получивший известность и славу прозорливого старца, творящего чудеса и исцеления, изнемогал от внутренней борьбы, связанной с отсутствием веры, которая постоянно терзала его. Источниками борьбы были сомнения и плотская похоть. Ему казалось, что это были два разных врага, но это был один и тот же. Все с большим сомнением относится он к существованию Бога, не будучи в состоянии помочь себе никакими молитвами. В итоге он сделал вывод, что Бога нет, потому, что Бог не ответил на его молитву и не удержал его от падения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Повествование об отце Сергии, написанное в период "духовного обновления" Толстого, поражает своим духовным и чисто литературным легкомыслием.
Повествование идет о монашестве, о высотах духовной, во Христе, жизни, то есть области, которая широко раскрывается в огромном христианском опыте девятнадцати веков. И так как область эта запечатлена в великой христианской литературе и в живых жизненных примерах по всему лицу мира, то говорить о ней можно вполне математически даже враждебному христианству, но беспристрастному исследователю-психологу.
Но сосредоточивающийся все более и более только на своем опыте Толстой теряет ощущение чужого духовного опыта - даже того, который, в сущности, интересен его душе.
Легкомыслен рассказ "Отец Сергий" прежде всего потому, что во всей его внутренней фабуле отсутствует то, что должно было бы быть самым главным: Христос.
Христа нет в рассказе! Это поражает - как Толстой мог описать жизнь искреннего и подчеркнуто правдивого человека, его монашество, его монастырскую девятилетнюю жизнь, его тринадцатилетний затвор, его старчество, коснуться глубин его внутренней жизни, и все так, будто бы Христа, Живого Спасителя, Живого Слова Божия - не было вовсе!
Рассказ «Отец Сергий», если его охарактеризовать двумя словами, есть какой-то монашеский кошмар: без Христа.
1. Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1982. С. 335-339;
2. Боева Л. Вопросы древнерусской литературы. – София, 1981. С. 54;
3. Гладышева Е. В., Нерсесян Л. В. Словарь-указатель имен и понятий по древнерусскому искусству, Альманах "Странный мир", Москва 1991 г., С. 48;
4. История русской литературы XI-XVII веков / Под редакцией Д.С. Лихачева. М., Л., 1948. С. 245;
5. Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980. С. 218;
6. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С.278;
7. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 324;
8. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. 3 Том., Л., 1987. С. 133;
9. Недоспасова Т. Русское юродство Х1-ХV11вв. М.,1999. С. 12;
10. Розов Н.Н. Книга древней Руси. ХI-ХIV вв. М., 1977. С. 25;
11. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в XII томах. Том XI. М., 1984. C. 333-336;
12. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в XII томах. Том XI. М., 1984. C. 339;
13. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в XII томах. Том XI. М., 1984. C. 342;
14. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в XII томах. Том XI. М., 1984. C. 349;
15. Федотов Г. Святые Древней Руси, М., Святичь, 1998. C.84;
16. Ягич И. В. Памятники древнерусского языка. Т. 1, с. LXXII.