Глаша . Недавнушко, батюшка! Уж наш грех, недоглядели. Да и то сказать: на всякий час не остережешься.
Кабанов . Ну, что стоишь‑то, беги?
Глаша уходит.
И мы пойдем, Кулигин!
Уходят.
Сцена несколько времени пуста. С противоположной стороны выходит Катерина и тихо идет по сцене.
Явление второе
Катерина (одна) . Нет, нигде нет! Что‑то он теперь, бедный, делает? Мне только проститься с ним, а там… а там хоть умирать. За что я его в беду ввела? Ведь мне не легче от того! Погибать бы мне одной! А то себя погубила, его погубила, себе бесчестье — ему вечный покор! Да! Себе бесчестье — ему вечный покор. (Молчание.) Вспомнить бы мне, что он говорил‑то? Как он жалел‑то меня? Какие слова‑то говорил? (Берет себя за голову.) Не помню, все забыла. Ночи, ночи мне тяжелы! Все пойдут спать, и я пойду; всем ничего, а мне — как в могилу. Так страшно в потемках! Шум какой‑то сделается, и поют, точно кого хоронят; только так тихо, чуть слышно, далеко‑далеко от меня… Свету‑то так рада сделаешься! А вставать не хочется: опять те же люди, те же разговоры, та же мука. Зачем они так смотрят на меня? Отчего это нынче не убивают? Зачем так сделали? Прежде, говорят, убивали. Взяли бы да и бросили меня в Волгу; я бы рада была. «Казнить‑то тебя, — говорят, — так с тебя грех снимется, а ты живи да мучайся своим грехом». Да уж измучилась я! Долго ль еще мне мучиться? Для чего мне теперь жить? Ну, для чего? Ничего мне не надо, ничего мне не мило, и свет божий не мил! А смерть не приходит. Ты ее кличешь, а она не приходит. Что ни увижу, что ни услышу, только тут (показывает на сердце) больно. Еще кабы с ним жить, может быть, радость бы какую я и видела… Что ж: уж все равно, уж душу свою я ведь погубила. Как мне по нем скучно! Ах, как мне по нем скучно! Уж коли не увижу я тебя, так хоть услышь ты меня издали! Ветры буйные, перенесите вы ему мою печаль‑тоску! Батюшки, скучно мне, скучно! (Подходит к берегу и громко, во весь голос.) Радость моя, жизнь моя, душа моя, люблю тебя! Откликнись! (Плачет.)
Входит Борис .
Явление третье
Катерина и Борис .
Борис (не видя Катерины) . Боже мой! Ведь это ее голос! Где же она? (Оглядывается.)
Катерина (подбегает к нему и падает на шею) . Увидела‑таки я тебя! (Плачет на груди у него.)
Молчание.
Борис . Ну, вот и поплакали вместе, привел бог.
Катерина . Ты не забыл меня?
Борис . Как забыть, что ты!
Катерина . Ах, нет, не то, не то! Ты не сердишься?
Борис . За что мне сердиться?
Катерина . Ну, прости меня! Не хотела я тебе зла сделать; да в себе не вольна была. Что говорила, что делала, себя не помнила.
Борис . Полно, что ты! что ты!
Катерина . Ну, как же ты? Теперь‑то ты как?
Борис . Еду.
Катерина . Куда едешь?
Борис . Далеко, Катя, в Сибирь.
Катерина . Возьми меня с собой отсюда!
Борис . Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом‑то тем проститься, где мы с тобой виделись.
Катерина . Поезжай с богом! Не тужи обо мне. Сначала только разве скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь.
Борис . Что обо мне‑то толковать! Я — вольная птица. Ты‑то как? Что свекровь‑то?
Катерина . Мучает меня, запирает. Всем говорит и мужу говорит: «Не верь ей, она хитрая». Все и ходят за мной целый день и смеются мне прямо в глаза. На каждом слове все тобой попрекают.
Борис . А муж‑то?
Катерина . То ласков, то сердится, да пьет все. Да постыл он мне, постыл, ласка‑то его мне хуже побоев.
Борис . Тяжело тебе, Катя?
Катерина . Уж так тяжело, так тяжело, что умереть легче!
Борис . Кто ж это знал, что нам за любовь нашу так мучиться с тобой! Лучше б бежать мне тогда!
Катерина . На беду я увидала тебя. Радости видела мало, а горя‑то, горя‑то что! Да еще впереди‑то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот теперь тебя видела, этого они у меня не отнимут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увядать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня…
Борис . Что ты, что ты!
Катерина . Да нет, все не то я говорю; не то я хотела сказать! Скучно мне было по тебе, вот что, ну, вот я тебя увидала…
Борис . Не застали б нас здесь!
Катерина . Постой, постой! Что‑то я тебе хотела сказать… Вот забыла! Что‑то нужно было сказать! В голове‑то все путается, не вспомню ничего.
Борис . Время мне, Катя!
Катерина . Погоди, погоди!
Борис . Ну, что же ты сказать‑то хотела?
Катерина . Сейчас скажу. (Подумав.) Да! Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу.
Борис . Ах, кабы знали эти люди, каково мне прощаться с тобой! Боже мой! Дай бог, чтоб им когда‑нибудь так же сладко было, как мне теперь. Прощай, Катя! (Обнимает и хочет уйти.) Злодеи вы! Изверги! Эх, кабы сила!
Катерина . Постой, постой! Дай мне поглядеть на тебя в последний раз. (Смотрит ему в глаза.) Ну, будет с меня! Теперь бог с тобой, поезжай. Ступай, скорее ступай!
Борис (отходит несколько шагов и останавливается) . Катя, нехорошо что‑то! Не задумала ли ты чего? Измучусь я дорогой‑то, думавши о тебе.
Катерина . Ничего, ничего. Поезжай с богом!
Борис хочет подойти к ней.
Не надо, не надо, довольно!
Борис (рыдая) . Ну, бог с тобой! Только одного и надо у бога просить, чтоб она умерла поскорее, чтоб ей не мучиться долго! Прощай! (Кланяется.)
Катерина . Прощай!
Борис уходит. Катерина провожает его глазами и стоит несколько времени задумавшись.
Явление четвертое
Катерина (одна) . Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно. Да, что домой, что в могилу!.. что в могилу! В могиле лучше… Под деревцом могилушка… как хорошо!.. Солнышко ее греет, дождичком ее мочит… весной на ней травка вырастет, мягкая такая… птицы прилетят на дерево, будут петь, детей выведут, цветочки расцветут: желтенькие, красненькие, голубенькие… всякие (задумывается) , всякие… Так тихо, так хорошо! Мне как будто легче! А о жизни и думать не хочется. Опять жить? Нет, нет, не надо… нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны! Не пойду туда! Нет, нет, не пойду… Придешь к ним, они ходят, говорят, а на что мне это? Ах, темно стало! И опять поют где‑то! Что поют? Не разберешь… Умереть бы теперь… Что поют? Все равно, что смерть придет, что сама… а жить нельзя! Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться… Руки крест‑накрест складывают… в гробу? Да, так… я вспомнила. А поймают меня да воротят домой насильно… Ах, скорей, скорей! (Подходит к берегу. Громко.) Друг мой! Радость моя! Прощай! (Уходит.)
Входят Кабанова , Кабанов , Кулигин и работник с фонарем.
Явление пятое
Кабанов , Кабанова и Кулигин .
Кулигин . Говорят, здесь видели.
Кабанов . Да это верно?
Кулигин . Прямо на нее говорят.
Кабанов . Ну, слава богу, хоть живую видели‑то.
Кабанова . А ты уж испугался, расплакался! Есть о чем. Не беспокойся: еще долго нам с ней маяться будет.
Кабанов . Кто ж это знал, что она сюда пойдет! Место такое людное. Кому в голову придет здесь прятаться.
Кабанова . Видишь, что она делает! Вот какое зелье! Как она характер‑то свой хочет выдержать!
С разных сторон собирается народ с фонарями.
Один из народа . Что, нашли?
Кабанова . То‑то что нет. Точно провалилась куда.
Несколько голосов . Эка притча! Вот оказия‑то! И куда б ей деться!
Один из народа . Да найдется!
Другой . Как не найтись!
Третий . Гляди, сама придет.
Голоса за сценой : «Эй, лодку!»
Кулигин (с берега) . Кто кричит? Что там?
Голос : «Женщина в воду бросилась!»
Кулигин и за ним несколько человек убегают.
Явление шестое
Те же , без Кулигина .
Кабанов . Батюшки, она ведь это! (Хочет бежать.)
Кабанова удерживает его за руку.
Маменька, пустите, смерть моя! Я ее вытащу, а то так и сам… Что мне без нее!
Кабанова . Не пущу, и не думай! Из‑за нее да себя губить, стоит ли она того! Мало она нам страму‑то наделала, еще что затеяла!
Кабанов . Пустите!
Кабанова . Без тебя есть кому. Прокляну, коли пойдешь!
Кабанов (падая на колени) . Хоть взглянуть‑то мне на нее!
Кабанова . Вытащат — взглянешь.
Кабанов (встает. К народу) . Что, голубчики, не видать ли чего?
1‑й . Темно внизу‑то, не видать ничего.
Шум за сценой.
2‑й . Словно кричат что‑то, да ничего не разберешь.
1‑й . Да это Кулигина голос.
2‑й . Вон с фонарем по берегу ходят.
1‑й . Сюда идут. Вон и ее несут.
Несколько народу возвращается.
Один из возвратившихся . Молодец Кулигин! Тут близехонько, в омуточке, у берега с огнем‑то оно в воду‑то далеко видно; он платье и увидал и вытащил ее.
Кабанов . Жива?
Другой . Где уж жива! Высоко бросилась‑то: тут обрыв, да, должно быть, на якорь попала, ушиблась, бедная! А точно, ребяты, как живая! Только на виске маленькая ранка, и одна только, как есть одна, капелька крови.
Кабанов бросается бежать; навстречу ему Кулагин с народом несут Катерину.
Явление седьмое
Те же и Кулигин .
Кулигин . Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней, что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас! (Кладет на землю и убегает.)
Кабанов (бросается к Катерине) . Катя! Катя!
Кабанова . Полно! Об ней плакать‑то грех!
Кабанов . Маменька, вы ее погубили, вы, вы, вы…
Кабанова . Что ты? Аль себя не помнишь? Забыл, с кем говоришь?
Кабанов . Вы ее погубили! Вы! Вы!
Кабанова (сыну) . Ну, я с тобой дома поговорю. (Низко кланяется народу.) Спасибо вам, люди добрые, за вашу услугу!
Все кланяются.
Кабанов . Хорошо тебе, Катя! А я‑то зачем остался жить на свете да мучиться! (Падает на труп жены.)